Напалм

Напа́лм (англ. napalm — сокращение от англ. naphthenic acid — нафтеновая кислота и англ. palmitic acid — пальмитиновая кислота) — загущённый бензин, горючий продукт, применяемый в качестве зажигательных и огнемётных смесей. Используется как оружие.

Напалм легко воспламеняется, горит относительно медленно (скорость сгорания зависит от вязкости), выделяя густой чёрный дым (температура пламени 900—1100 °C в зависимости от вида горючего), благодаря своей гелеобразной консистенции хорошо прилипает к поражаемым объектам, в том числе и вертикальным поверхностям.

Разработка

Во Второй мировой войне воюющие стороны использовали бензин в огнемётах. Однако чистый бензин из-за малой вязкости слишком легко растекается, что ведёт к быстрому увеличению площади горения, вследствие этого быстрому сгоранию и не может быть эффективным боевым зажигательным средством. Требовалось вещество, дающее сильный постоянный огонь, при этом не сгорающее слишком быстро.

Довоенные разработки желеобразных горючих средств требовали в качестве компонента-загустителя каучук, дефицитный в военное время. В 1942 году исследователи в Гарвардском университете под руководством доктора Луиса Физера (Louis Fieser) и Химическая Служба Армии США (U.S. Army Chemical Corps) нашли решение, не требовавшее каучука. Им оказалась смесь на основе бензина с нафтенатами и пальмитатами алюминия в качестве загустителя, известная теперь как напалм — легко загорающаяся и долго горящая.

Изготовление, характеристики и типы

Напалм получают путём добавления к жидкому горючему (бензин, керосин и др. нефтепродукты) специальных загустителей, состоящих из смеси алюминиевых солей органических кислот — нафтеновых, пальмитиновой и др. Количество загустителя по отношению к весу горючего составляет для бензина (газолина) 4—11 %, консистенция получаемого напалма варьируется от вязкой жидкости до почти нетекучего желе.

В США был разработан на основе полистирола новый напалм — так называемый «Напалм-В», прилипающий даже к влажным поверхностям. Напалм-В характеризуется более высокой интенсивностью и температурой горения (+1200°..+1500 °C против +900 °C у обычного напалма). При хранении стабилен (не расслаивается). Напалм-В состоит из 3 компонентов: загуститель (полистирол), растворитель (в оригинальной версии бензол) и разбавитель (бензин). Все компоненты тщательно перемешиваются и запаковываются в герметичные ёмкости. Известны случаи суррогатов «Напалма-В», которые изготавливались в домашних условиях.

При добавлении к напалму сплавов щелочных металлов смесь самовоспламеняется на цели, особенно когда цель влажная или покрыта снегом. Такие смеси называют супернапалмом; их нельзя тушить водой.

Другой модификацией напалма являются пирогели, получающиеся при введении в напалм магния и неорганических окислителей: температура пламени получаемой зажигательной смеси повышается до 1600 °C. Образуемые при горении шлаки способны прожигать даже металлические конструкции.

Боевое применение

Напалм применяется в авиационных бомбах, огневых фугасах, в ранцевых (носимых) и механизированных огнемётах, зажигательных патронах для поражения живой силы, боевой техники и создания пожаров.

Напалм был впервые принят на вооружение в Вооружённых силах США в 1942 году и впервые был применён в боевых условиях 17 июля 1944 года во время налёта истребителей-бомбардировщиков P-38 ВВС США на немецкий склад топлива в Кутансе, Франция.

В своей книге «Война на море» Честер Нимиц пишет: «24 июня, в то время как 2-я дивизия морской пехоты предприняла демонстративную высадку на южный участок, 4-я дивизия морской пехоты была переброшена с Сайпана на северо-западную оконечность Тиниана. Плавающие бронетранспортеры, подходившие к берегу пятнадцатью волнами, быстро доставили пехоту на остров. Тростниковые поля равнинного Тиниана почти не давали японцам возможности укрыться, поэтому морская пехота отказалась от своей обычной тактики стремительных атак и равномерно продвигалась под прикрытием заградительного огня артиллерии. Здесь авиация впервые использовала напалмовые бомбы для уничтожения очагов сопротивления противника».

Напалм применялся авиацией США во время Второй мировой войны, в Корейской войне в 1950—1953 и особенно широко — во время войны во Вьетнаме в 1964—1973.

Напалм применялся Израилем в ходе шестидневной войны 1967 года и в ходе боевых действий в Ливане в 1980-е годы

В ходе "100-часовой" войны между Сальвадором и Гондурасом в июле 1969 года, военно-воздушные силы Гондураса несколько раз бомбили позиции сальвадорских войск топливными баками с напалмом

В ходе гражданской войны в Сальвадоре, военно-воздушные силы Сальвадора неоднократно бомбили территории, находившиеся под контролем повстанцев ФНОФМ зажигательными авиабомбами, снаряженными напалмом. В 1984 году командующий сальвадорскими ВВС подтвердил перед конгрессом США применение снаряженных напалмом авиабомб и сообщил, что эти бомбы были приобретены в Израиле.

Военно-воздушные силы Аргентины применяли с штурмовиков «Пукара» бомбы, снаряжённые напалмом, против британских сил во время боёв за Фолклендские острова в 1982 году.

Ирак применял напалм против Ирана во время ирано-иракской войны.

В 2003 году появились сообщения о применении США и Великобританией напалма во время войны в Ираке против иракской армии.

Эффект применения напалма невозможно предугадать, так как поражающее действие от него распространяется неконтролируемо. Известно множество эпизодов во время Второй мировой, Корейской и Вьетнамской войн, когда от напалма страдали мирные жители, а также дружественные войска.

Запрет на применение

В 1980 году ООН была принята «Конвенция о запрещении или ограничении применения конкретных видов обычного оружия» и связанный с ней «Протокол о запрещении или ограничении применения зажигательного оружия» (Протокол III), которым запрещалось применение зажигательного оружия, в том числе и напалма, против мирного населения.

По состоянию на 2005 год, Конвенцию подписали 99 стран, в том числе Россия и Украина, а также все страны Европы, кроме не имеющих собственных армий Андорры и Сан-Марино.

Из подписавших Конвенцию, к Протоколу III не присоединились 6 стран — Израиль, Монако, США, Туркмения, Турция и Южная Корея.

Ещё 6 стран (Афганистан, Вьетнам, Египет, Исландия, Нигерия, Судан) подписали, но не ратифицировали Конвенцию.

Из стран СНГ к Конвенции и, соответственно, к Протоколу III не присоединились Армения, Азербайджан, Казахстан и Киргизия.

См. также

• Фан Тхи Ким Фук — самая известная жертва применения напалма
• Греческий огонь
• Коктейль Молотова

Ссылки

• [www.youtube.com/watch?v=xAapp75E9bI Напалмовые смеси - документальный фильм 1945 года с русским переводом]

Отрывок, характеризующий Напалм

Вслед за тем князь Андрей был подведен к двери, и дежурный шопотом сказал: «направо, к окну».
Князь Андрей вошел в небогатый опрятный кабинет и у стола увидал cорокалетнего человека с длинной талией, с длинной, коротко обстриженной головой и толстыми морщинами, с нахмуренными бровями над каре зелеными тупыми глазами и висячим красным носом. Аракчеев поворотил к нему голову, не глядя на него.
– Вы чего просите? – спросил Аракчеев.
– Я ничего не… прошу, ваше сиятельство, – тихо проговорил князь Андрей. Глаза Аракчеева обратились на него.
– Садитесь, – сказал Аракчеев, – князь Болконский?
– Я ничего не прошу, а государь император изволил переслать к вашему сиятельству поданную мною записку…
– Изволите видеть, мой любезнейший, записку я вашу читал, – перебил Аракчеев, только первые слова сказав ласково, опять не глядя ему в лицо и впадая всё более и более в ворчливо презрительный тон. – Новые законы военные предлагаете? Законов много, исполнять некому старых. Нынче все законы пишут, писать легче, чем делать.
– Я приехал по воле государя императора узнать у вашего сиятельства, какой ход вы полагаете дать поданной записке? – сказал учтиво князь Андрей.
– На записку вашу мной положена резолюция и переслана в комитет. Я не одобряю, – сказал Аракчеев, вставая и доставая с письменного стола бумагу. – Вот! – он подал князю Андрею.
На бумаге поперег ее, карандашом, без заглавных букв, без орфографии, без знаков препинания, было написано: «неосновательно составлено понеже как подражание списано с французского военного устава и от воинского артикула без нужды отступающего».
– В какой же комитет передана записка? – спросил князь Андрей.
– В комитет о воинском уставе, и мною представлено о зачислении вашего благородия в члены. Только без жалованья.
Князь Андрей улыбнулся.
– Я и не желаю.
– Без жалованья членом, – повторил Аракчеев. – Имею честь. Эй, зови! Кто еще? – крикнул он, кланяясь князю Андрею.


Ожидая уведомления о зачислении его в члены комитета, князь Андрей возобновил старые знакомства особенно с теми лицами, которые, он знал, были в силе и могли быть нужны ему. Он испытывал теперь в Петербурге чувство, подобное тому, какое он испытывал накануне сражения, когда его томило беспокойное любопытство и непреодолимо тянуло в высшие сферы, туда, где готовилось будущее, от которого зависели судьбы миллионов. Он чувствовал по озлоблению стариков, по любопытству непосвященных, по сдержанности посвященных, по торопливости, озабоченности всех, по бесчисленному количеству комитетов, комиссий, о существовании которых он вновь узнавал каждый день, что теперь, в 1809 м году, готовилось здесь, в Петербурге, какое то огромное гражданское сражение, которого главнокомандующим было неизвестное ему, таинственное и представлявшееся ему гениальным, лицо – Сперанский. И самое ему смутно известное дело преобразования, и Сперанский – главный деятель, начинали так страстно интересовать его, что дело воинского устава очень скоро стало переходить в сознании его на второстепенное место.
Князь Андрей находился в одном из самых выгодных положений для того, чтобы быть хорошо принятым во все самые разнообразные и высшие круги тогдашнего петербургского общества. Партия преобразователей радушно принимала и заманивала его, во первых потому, что он имел репутацию ума и большой начитанности, во вторых потому, что он своим отпущением крестьян на волю сделал уже себе репутацию либерала. Партия стариков недовольных, прямо как к сыну своего отца, обращалась к нему за сочувствием, осуждая преобразования. Женское общество, свет , радушно принимали его, потому что он был жених, богатый и знатный, и почти новое лицо с ореолом романической истории о его мнимой смерти и трагической кончине жены. Кроме того, общий голос о нем всех, которые знали его прежде, был тот, что он много переменился к лучшему в эти пять лет, смягчился и возмужал, что не было в нем прежнего притворства, гордости и насмешливости, и было то спокойствие, которое приобретается годами. О нем заговорили, им интересовались и все желали его видеть.
На другой день после посещения графа Аракчеева князь Андрей был вечером у графа Кочубея. Он рассказал графу свое свидание с Силой Андреичем (Кочубей так называл Аракчеева с той же неопределенной над чем то насмешкой, которую заметил князь Андрей в приемной военного министра).
– Mon cher, [Дорогой мой,] даже в этом деле вы не минуете Михаил Михайловича. C'est le grand faiseur. [Всё делается им.] Я скажу ему. Он обещался приехать вечером…
– Какое же дело Сперанскому до военных уставов? – спросил князь Андрей.
Кочубей, улыбнувшись, покачал головой, как бы удивляясь наивности Болконского.
– Мы с ним говорили про вас на днях, – продолжал Кочубей, – о ваших вольных хлебопашцах…
– Да, это вы, князь, отпустили своих мужиков? – сказал Екатерининский старик, презрительно обернувшись на Болконского.
– Маленькое именье ничего не приносило дохода, – отвечал Болконский, чтобы напрасно не раздражать старика, стараясь смягчить перед ним свой поступок.
– Vous craignez d'etre en retard, [Боитесь опоздать,] – сказал старик, глядя на Кочубея.
– Я одного не понимаю, – продолжал старик – кто будет землю пахать, коли им волю дать? Легко законы писать, а управлять трудно. Всё равно как теперь, я вас спрашиваю, граф, кто будет начальником палат, когда всем экзамены держать?
– Те, кто выдержат экзамены, я думаю, – отвечал Кочубей, закидывая ногу на ногу и оглядываясь.
– Вот у меня служит Пряничников, славный человек, золото человек, а ему 60 лет, разве он пойдет на экзамены?…
– Да, это затруднительно, понеже образование весьма мало распространено, но… – Граф Кочубей не договорил, он поднялся и, взяв за руку князя Андрея, пошел навстречу входящему высокому, лысому, белокурому человеку, лет сорока, с большим открытым лбом и необычайной, странной белизной продолговатого лица. На вошедшем был синий фрак, крест на шее и звезда на левой стороне груди. Это был Сперанский. Князь Андрей тотчас узнал его и в душе его что то дрогнуло, как это бывает в важные минуты жизни. Было ли это уважение, зависть, ожидание – он не знал. Вся фигура Сперанского имела особенный тип, по которому сейчас можно было узнать его. Ни у кого из того общества, в котором жил князь Андрей, он не видал этого спокойствия и самоуверенности неловких и тупых движений, ни у кого он не видал такого твердого и вместе мягкого взгляда полузакрытых и несколько влажных глаз, не видал такой твердости ничего незначащей улыбки, такого тонкого, ровного, тихого голоса, и, главное, такой нежной белизны лица и особенно рук, несколько широких, но необыкновенно пухлых, нежных и белых. Такую белизну и нежность лица князь Андрей видал только у солдат, долго пробывших в госпитале. Это был Сперанский, государственный секретарь, докладчик государя и спутник его в Эрфурте, где он не раз виделся и говорил с Наполеоном.
Сперанский не перебегал глазами с одного лица на другое, как это невольно делается при входе в большое общество, и не торопился говорить. Он говорил тихо, с уверенностью, что будут слушать его, и смотрел только на то лицо, с которым говорил.
Князь Андрей особенно внимательно следил за каждым словом и движением Сперанского. Как это бывает с людьми, особенно с теми, которые строго судят своих ближних, князь Андрей, встречаясь с новым лицом, особенно с таким, как Сперанский, которого он знал по репутации, всегда ждал найти в нем полное совершенство человеческих достоинств.
Сперанский сказал Кочубею, что жалеет о том, что не мог приехать раньше, потому что его задержали во дворце. Он не сказал, что его задержал государь. И эту аффектацию скромности заметил князь Андрей. Когда Кочубей назвал ему князя Андрея, Сперанский медленно перевел свои глаза на Болконского с той же улыбкой и молча стал смотреть на него.
– Я очень рад с вами познакомиться, я слышал о вас, как и все, – сказал он.
Кочубей сказал несколько слов о приеме, сделанном Болконскому Аракчеевым. Сперанский больше улыбнулся.
– Директором комиссии военных уставов мой хороший приятель – господин Магницкий, – сказал он, договаривая каждый слог и каждое слово, – и ежели вы того пожелаете, я могу свести вас с ним. (Он помолчал на точке.) Я надеюсь, что вы найдете в нем сочувствие и желание содействовать всему разумному.