Наперстянка шерстистая

Наперстянка шерстистая
Общий вид растения
Научная классификация
промежуточные ранги Домен:  Эукариоты Царство:  Растения Отдел:  Цветковые Класс:  Двудольные Надпорядок:  Asteranae Порядок:  Ясноткоцветные Семейство:  Подорожниковые Триба:  Digitalideae Род:  Наперстянка Вид:  Наперстянка шерстистая
Международное научное название
Digitalis lanata Ehrh., (1792)
Систематика на Викивидах Изображения на Викискладе </tr> GRIN   [npgsweb.ars-grin.gov/gringlobal/taxonomydetail.aspx?id=13979 t:13979] IPNI   [www.ipni.org/ipni/simplePlantNameSearch.do?find_wholeName=Digitalis+lanata&output_format=normal&query_type=by_query&back_page=query_ipni.html ???] TPL   [www.theplantlist.org/tpl1.1/search?q=Digitalis+lanata ???]

Наперстя́нка шерсти́стая (лат. Digitális lanáta) — вид многолетних травянистых растений рода Наперстянка семейства Подорожниковые (Plantaginaceae).

Ботаническое описание

Ботаническая иллюстрация Джона Симса из журнала «The Botanical Magazine» (на англ.) № 43, 1828 года

Корневище горизонтальное, деревенеющее.

Стебли 30—80 см высотой, одиночные, прямостоячие, при основании слегка приподнимающиеся, большей частью тёмно-лиловые, простые, более-менее равномерно олиственные, с отмирающими к началу цветения самыми нижними листьями, в нижней части обычно голые, ось соцветия густо войлочно опушённая.

Прикорневые и нижние стеблевые листья 6—12(20) см длиной и 1,5—3,5 см шириной, продолговато-яйцевидные, тупые или заострённые, покрытые, как и верхние стеблевые листья, простыми многоклеточными и желёзистыми (головки из одной-двух клеток) волосками, большей частью цельнокрайние, реже по краю слегка волнистые или с несколькими мелкими зубчиками, с ясно заметной главной и тремя — четырьмя боковыми жилками. Верхние стеблевые листья 4—10 см длиной, ланцетные, острые, сидячие, постепенно уменьшающиеся и переходящие в прицветники. Верхние стеблевые листья сидячие, продолговато-ланцетные, около 4 см длиной и 1 см шириной, постепенно уменьшающиеся в размерах и переходящие в пазушные прицветники.

Кисть пирамидальная, более-менее длинная, сравнительно густая, многосторонняя. Цветочная ось, как прицветники и доли чашечки, густо опушённая. Цветки на коротких, желёзистоопушённых цветоножках в пазухах продолговато-ланцетных прицветников, которые равны или длиннее чашечки. Доли чашечки 10 мм длиной, ланцетные, острые, при плодах не расходящиеся. Венчик 20—30 мм длиной; трубка венчика шаровидно вздутая, буро-жёлтая с лиловыми жилками, верхняя губа неглубоко рассечена на две треугольные, отогнутые вверх лопасти; нижняя губа с маленькими треугольными, боковыми, отогнутыми наружу лопастями, с большой белой или рыжеватой, лопатообразной средней лопастью, почти равной трубке венчика. Тычинки при полном цветении равны по длине трубке венчика, голые. Пестик опушён.

Коробочка 8—12 мм длиной, конусовидная, тупая, с недлинным носиком, покрыта желёзистыми волосками. Семена четырёхгранно-призматические, 1,1—1,3 мм длиной и около 0,6 мм шириной. Цветёт в июле — августе.

Слева направо: розетки листьев, соцветие, цветок

Распространение

Европа: Венгрия, Албания, Болгария, Югославия, Греция, Румыния; территория бывшего СССР: Молдавия, Украина (запад); Азия: Турция.

Растёт в кустарниках, в лесах и на лугах, по известняковым и глинистым склонам гор и холмов.

Химический состав

В листья наперстянки шерстистой содержатся кардиотонические гликозиды (карденолиды), из которых главные — дигиланиды (ланатозиды) А, В, С. При ферментативном гидролизе образуются вторичные гликозиды: ацетилдигитоксин, дигитоксин, ацетилгитоксин, гитоксин, ацетилдигоксин, дигоксин.

Хозяйственное значение и применение

В качестве лекарственного сырья используют лист наперстянки шерстистой (лат. Folium Digitalis lanatae). Сырьё собирают на первом году жизни растения в фазе развитой розетки и немедленно после сбора высушивают при температуре 50—60 °С. Из сырья получают кардиотонические препараты: «Дигоксин», «Целанид», «Лантозид», которые обладают более сильным диуретическим действием, чем препараты наперстянки пурпурной.

Ботаническая классификация

Синонимы

По данным The Plant List (2010), в синонимику вида входят:

• Digitalis epiglottidea Brera ex Steud.
• Digitalis eriostachya Besser ex Rchb.
• Digitalis nova Winterl ex Lindl.
• Digitalis orientalis Elmig.
• Digitalis winterli Roth

Литература

• Иванина Л. И. [herba.msu.ru/shipunov/school/books/flora_sssr1955_22.djvu Род 1345. Наперстянка — Digitalis] // Флора СССР : в 30 т. / начато при рук. и под гл. ред. В. Л. Комарова. — М.—Л. : Изд-во АН СССР, 1955. — Т. XXII / ред. тома Б. К. Шишкин, Е. Г. Бобров. — С. 525—526. — 861 с. — 3000 экз.</span>

Ссылки

• [www.plantarium.ru/page/view/item/13287.html Наперстянка шерстистая]: информация о таксоне в проекте «Плантариум» (определителе растений и иллюстрированном атласе видов).  (Проверено 20 апреля 2013)

Отрывок, характеризующий Наперстянка шерстистая

На другой день Ростов проводил Денисова, который не хотел более ни одного дня оставаться в Москве. Денисова провожали у цыган все его московские приятели, и он не помнил, как его уложили в сани и как везли первые три станции.
После отъезда Денисова, Ростов, дожидаясь денег, которые не вдруг мог собрать старый граф, провел еще две недели в Москве, не выезжая из дому, и преимущественно в комнате барышень.
Соня была к нему нежнее и преданнее чем прежде. Она, казалось, хотела показать ему, что его проигрыш был подвиг, за который она теперь еще больше любит его; но Николай теперь считал себя недостойным ее.
Он исписал альбомы девочек стихами и нотами, и не простившись ни с кем из своих знакомых, отослав наконец все 43 тысячи и получив росписку Долохова, уехал в конце ноября догонять полк, который уже был в Польше.



После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.
Вошел смотритель и униженно стал просить его сиятельство подождать только два часика, после которых он для его сиятельства (что будет, то будет) даст курьерских. Смотритель очевидно врал и хотел только получить с проезжего лишние деньги. «Дурно ли это было или хорошо?», спрашивал себя Пьер. «Для меня хорошо, для другого проезжающего дурно, а для него самого неизбежно, потому что ему есть нечего: он говорил, что его прибил за это офицер. А офицер прибил за то, что ему ехать надо было скорее. А я стрелял в Долохова за то, что я счел себя оскорбленным, а Людовика XVI казнили за то, что его считали преступником, а через год убили тех, кто его казнил, тоже за что то. Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?», спрашивал он себя. И не было ответа ни на один из этих вопросов, кроме одного, не логического ответа, вовсе не на эти вопросы. Ответ этот был: «умрешь – всё кончится. Умрешь и всё узнаешь, или перестанешь спрашивать». Но и умереть было страшно.
Торжковская торговка визгливым голосом предлагала свой товар и в особенности козловые туфли. «У меня сотни рублей, которых мне некуда деть, а она в прорванной шубе стоит и робко смотрит на меня, – думал Пьер. И зачем нужны эти деньги? Точно на один волос могут прибавить ей счастья, спокойствия души, эти деньги? Разве может что нибудь в мире сделать ее и меня менее подверженными злу и смерти? Смерть, которая всё кончит и которая должна притти нынче или завтра – всё равно через мгновение, в сравнении с вечностью». И он опять нажимал на ничего не захватывающий винт, и винт всё так же вертелся на одном и том же месте.
Слуга его подал ему разрезанную до половины книгу романа в письмах m mе Suza. [мадам Сюза.] Он стал читать о страданиях и добродетельной борьбе какой то Аmelie de Mansfeld. [Амалии Мансфельд.] «И зачем она боролась против своего соблазнителя, думал он, – когда она любила его? Не мог Бог вложить в ее душу стремления, противного Его воле. Моя бывшая жена не боролась и, может быть, она была права. Ничего не найдено, опять говорил себе Пьер, ничего не придумано. Знать мы можем только то, что ничего не знаем. И это высшая степень человеческой премудрости».
Всё в нем самом и вокруг него представлялось ему запутанным, бессмысленным и отвратительным. Но в этом самом отвращении ко всему окружающему Пьер находил своего рода раздражающее наслаждение.