Нараяна

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Нара́яна (санскр. नारायण; nārāyaṇa IAST, «тот, у кого люди находят прибежище»[1]) — одна из форм Вишну, верховное божество в вишнуизме. Рамануджа описывает Нараяну как «место обитания, источник и поддержку, в котором находятся все дживы (души) и материя».

Согласно философии гаудия-вайшнавизма, Нараяна исходит из Кришны: вначале Кришна распространяет Себя как Баладеву, потом из него исходит чатурвьюха, а из неё исходит Нараяна. Вишну считается экспансией Нараяны: Нараяна распространяет Себя как вторую чатурвьюху (Прадьюмну, Анируддху, Васудеву, Санкаршану), из неё происходит Махавишну, потом — Гарбходакашайи-Вишну и из Него — Кширодакашайи-Вишну.

Другое значение — ведийский мудрец-риши, известный своими аскетическими подвигами (вместе с Нарой).



См. также

Напишите отзыв о статье "Нараяна"

Примечания

  1. [sanskrit.inria.fr/DICO/35.html#naaraaya.na The Sanskrit Heritage Dictionary] (фр.)


Отрывок, характеризующий Нараяна

– Mais non, il est a l'agonie… [Да нет же, он умирает…] – начал было Пьер.
– Voulez vous bien?! [Пойди ты к…] – злобно нахмурившись, крикнул капитан.
Драм да да дам, дам, дам, трещали барабаны. И Пьер понял, что таинственная сила уже вполне овладела этими людьми и что теперь говорить еще что нибудь было бесполезно.
Пленных офицеров отделили от солдат и велели им идти впереди. Офицеров, в числе которых был Пьер, было человек тридцать, солдатов человек триста.
Пленные офицеры, выпущенные из других балаганов, были все чужие, были гораздо лучше одеты, чем Пьер, и смотрели на него, в его обуви, с недоверчивостью и отчужденностью. Недалеко от Пьера шел, видимо, пользующийся общим уважением своих товарищей пленных, толстый майор в казанском халате, подпоясанный полотенцем, с пухлым, желтым, сердитым лицом. Он одну руку с кисетом держал за пазухой, другою опирался на чубук. Майор, пыхтя и отдуваясь, ворчал и сердился на всех за то, что ему казалось, что его толкают и что все торопятся, когда торопиться некуда, все чему то удивляются, когда ни в чем ничего нет удивительного. Другой, маленький худой офицер, со всеми заговаривал, делая предположения о том, куда их ведут теперь и как далеко они успеют пройти нынешний день. Чиновник, в валеных сапогах и комиссариатской форме, забегал с разных сторон и высматривал сгоревшую Москву, громко сообщая свои наблюдения о том, что сгорело и какая была та или эта видневшаяся часть Москвы. Третий офицер, польского происхождения по акценту, спорил с комиссариатским чиновником, доказывая ему, что он ошибался в определении кварталов Москвы.