Нарва

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Город
Нарва
Narva
Флаг Герб
Страна
Эстония
Уезд
Ида-Вирумаа
Координаты
Мэр
Тармо Таммисте
Основан
Первое упоминание
Прежние названия
Ругодив
Город с
Площадь
84,54 км²
Официальный язык
Население
60 400 человек (2016)
Плотность
734 чел./км²
Национальный состав
русские – 82,21 %
эстонцы – 3,75 %
украинцы – 2,46 %
белорусы – 2,05 %
финны – 0,71 %
татары – 0,48 %
другие – 2,63
нет данных — 5,71 %[1]
Конфессиональный состав
Названия жителей
нарвитя́не, нарвитя́нин, нарвитя́нка;
наровча́не, наровча́нин, наровча́нка;
на́рвцы, на́рвец[2]
Часовой пояс
Телефонный код
+37235
Официальный сайт

[www.narva.ee va.ee]
 (эст.) (рус.) (англ.)</div>

Награды
К:Населённые пункты, основанные в 1223 году

На́рва (эст. Narva) — третий по численности населения город Эстонии, преимущественно русскоязычный, самый крупный город уезда Ида-Вирумаа. Имеет богатую историю как центр Принаровья и большое политическое и экономическое значение для современных российско-эстонских отношений. Население — 60 400 человек (на 1 января 2016)[3].

В Эстонии официально датой основания города принято считать 1223 год.





Географическое положение

Нарва расположена на левом берегу реки Нарва (Нарова), в 12 км от устья, на границе с Россией напротив Ивангорода, в 20 км от Кингисеппа, в 152 км от Санкт-Петербурга и в 210 км к востоку от Таллина.

История

В эпоху викингов через местность, в которой расположен современный город Нарва, проходил Балтийско-Средиземноморский речной путь, известный также как «Путь из варяг в греки».

В начале XIII века северную Эстонию захватили датчане, вплоть до естественного географического рубежа — реки Наровы.

В датской поземельной книге под 1240 годом на месте части территории современного города упоминается селение Narvia. В древнерусских источниках укрепленное поселение на месте современного города впервые упоминается Новгородской I летописью под 1256 годом:

«В лѣто 6764. Приидоша Свѣя и Емь и Сумъ и Дидманъ со своею волостью и множество рати и начаша чинити город на Наровѣ»
[4].

Под 1344, 1420, 1444 годами в той же Новгородской первой летописи, а также в «опасной» грамоте новгородских наместников ганзейским послам в Дерпт 1417 года, это поселение называется Ругодивом[5][6].

В первой половине XIV века Нарве были даны права города. С 1223 по 1346 гг. Нарва принадлежала Дании, а затем до 1558 годаЛивонскому ордену. В это время строится замок Германа (XIIIXVI вв.), являющийся наглядным свидетельством стратегической важности города.

В 1492 году для борьбы с Ливонией великий князь московский Иван III построил напротив Нарвы (Ругодива [7][8][9]) Ивангородскую крепость. Во время Ливонской войны Нарва была взята русскими войсками 11 мая 1558 года. Царь Иван Грозный планировал сделать Нарву крупным торговым и военным портом Руси на Балтийском море. В городе были построены православные храмы, за 23 года русского правления в него переселились немало русских купцов и ремесленников. Нарвская торговля с городами Северной Германии, Дании, Голландии, Франции и Англии стала очень прибыльной и быстро развивалась. Однако для Шведского королевства и Речи Посполитой появление русских в Балтийском море было крайне нежелательным, из-за чего оба государства вступили в войну. В битве под Венденом на ливонском театре военных действий наступил перелом. В августе 1579 года шведы предприняли первую попытку овладеть Нарвой, но отступили, потеряв около 4000 человек. Во время осады 1581 года шведам, однако, удалось овладеть городом, после чего в нём было вырезано около 7000 русских горожан.

В 1590 году Нарва вновь осаждалась русской армией. В 1595 году между Россией и Швецией был заключён Тявзинский мир. По этому договору Россия навсегда отказывалась от притязаний на города Нарва и Ревель, но получала все земли восточнее реки Наровы.

С попытки отвоевать Нарву Пётр I начал Северную войну. Русская армия осадила город, но 19 (30) ноября 1700 года была разбита шведскими войсками (см. Битва при Нарве). Лишь 9 (20) августа 1704 года русские войска взяли Нарву. В результате Северной войны Эстляндия и Лифляндия отошли к России, что было закреплено Ништадским мирным договором 1721 года. В 1719 году была образована Ревельская губерния, при этом Нарва осталась в Петербургской губернии. Позднее Нарва была выведена из губернского подчинения, а с 1802 года вновь вошла в состав Петербургской губернии[10].

После основания крепостей Кронштадт и Свеаборг Нарва утратила своё стратегическое значение. К середине XIX века Нарва стала крупным центром текстильной промышленности благодаря основанию А. Л. Штиглицем суконной и льнопрядильной фабрик, а также возникновению Кренгольмской мануфактуры. Среди учредителей мануфактуры были: Лев Герасимович Кноп (англ.), Козьма Терентьевич Солдатенков, Алексей Иванович Хлудов, Ричард Васильевич Барлов, Эрнст Федорович Кольбе[11].

Существенные перемены в судьбе города произошли в результате революционных событий 1917 года. 30 марта 1917 года Временное правительство России приняло постановление «О временном устройстве административного управления и местного самоуправления Эстляндской губернии», согласно которому Эстляндской губернии передавалась эстонская (по этническому составу) часть Лифляндской губернии: Тартуский, Вырусский, Вильяндский, Пярнусский и Сааресский уезды. 2 июля Нарвский общественный комитет инициировал движение за присоединение к Эстляндии. В Нарве был проведен опрос, большинство участников которого высказались за присоединение Нарвы и её окрестностей к Эстляндской губернии. Итоги опроса были доведены до Эстляндского земского губернского управления, однако развития не получили.

После свержения Временного правительства Нарвская городская управа продолжила переговоры уже с правительством Советской России и 14 ноября 1917 года направила в Петроград прошение о выделении Нарвы из состава Ямбургского уезда и передаче её в Эстляндскую губернию. Советское правительство согласилось с этим пожеланием, и, по результатам референдума, проведённого 10 (23) декабря, Нарва перешла в состав Эстляндской губернии[10].

Постановлением исполкома Советов рабочих и солдатских депутатов Эстляндской губернии от 23 декабря 1917 года (5 января 1918 года) город был передан из Петроградской губернии в Эстляндскую губернию, где был создан Нарвский уезд. В состав Нарвского уезда входили: город Нарва, Вайварская и Сыренецкая волости, волости Ийзаку, Йыхви Везенбергского уезда Эстляндской губернии и ряд селений Ямбургского уезда Петроградской губернии.

6 (19) февраля 1918 года в Ревеле (Таллине) членами Совета старейшин Земского Совета Эстляндской губернии, находящимися в подполье с ноября 1917 года, был создан исполнительный орган — Комитет Спасения Эстонии.

21 февраля 1918 года новая власть публично огласила в Пярну (Пернов) «Манифест народам Эстляндии», в котором город Нарва с окрестностями в одностороннем порядке был присоединён к провозгласившей независимой Эстонской Республике.

С 4 марта по 28 ноября 1918 года город был оккупирован германскими войсками. 19 ноября 1918 года в Риге представители Германии подписали с Временным правительством самопровозглашённой Эстонской республики договор о передаче последнему всей власти в стране.

После поражения Германии в Первой мировой войне Красная Армия 27 ноября 1918 года захватила Нарву, а затем развернула наступление вглубь Эстонии. По мирному договору между Советской Россией и Эстонией от 2 февраля 1920 года Нарва осталась в составе Эстонии.

Во время Второй мировой войны с 17 августа 1941 года была оккупирована германскими войсками. Освобождена 26 июля 1944 года в ходе Нарвской операции. Во время войны Старый город был сильно разрушен в ходе действий советской авиации, а также при отступлении немцев их специальными сапёрными командами[12]. Старый город Нарвы после окончания войны восстановлен не был. Однако часть зданий впоследствии всё же была восстановлена: Ратуша (в которой располагался Дворец пионеров, а на 3-м этаже находился фотокружок), Ливонский замок с башней Германа (сейчас там расположен Нарвский музей), дом Офицерского собрания и другие. Всего сейчас сохранилось 16 зданий Старого города, в том числе и большая часть здания Владимирской церкви (сейчас там отделение детской стоматологии), некоторые из этих зданий находится под защитой государства.[13]

При распаде СССР в 1990—1991 гг. в эстонской части Принаровья (Ида-Вирумаа) распространялись идеи о провозглашении Нарвской республики (Принаровской ССР)[14].

Летом 1993 года по решению городского совета в Нарве (а также в Силламяэ) был проведён референдум об автономии. По официальным данным, большинство поддержало автономию; однако, присутствовали заявления о фальсификациях[15].

Климат

  • Среднегодовая температура воздуха — 4,9 °C
  • Средняя скорость ветра — 3,8 м/с
  • Относительная влажность воздуха — 80 %
Климат Нарвы (1971 - 2000)
Показатель Янв. Фев. Март Апр. Май Июнь Июль Авг. Сен. Окт. Нояб. Дек. Год
Абсолютный максимум, °C 8,6 10,6 16,0 25,7 31,2 32,7 33,0 34,0 29,9 21,0 11,5 8,3 34,0
Средний максимум, °C −3,2 −3,1 1,6 8,7 15,7 19,9 21,7 20,2 14,4 8,3 2,0 −1,4 8,7
Средняя температура, °C −5,8 −6,2 −2 4,0 10,1 14,8 16,9 15,4 10,3 5,4 −0,1 −3,8 4,9
Средний минимум, °C −8,9 −9,7 −5,4 −0,1 4,4 9,3 11,7 10,7 6,3 2,5 −2,5 −6,7 0,9
Абсолютный минимум, °C −37,3 −37,4 −27,8 −13,7 −5,8 −0,9 2,6 −0,5 −5,4 −12,4 −22,9 −42,6 −42,6
Норма осадков, мм 36 28 33 32 43 62 75 89 76 72 54 47 646
Источник: [www.emhi.ee/index.php?ide=6,299,302 Эстонский гидрометеорологический институт]

Экономика

В советское время главными отраслями промышленности города были: энергетическая, текстильная, производство стройматериалов, машиностроение. В Нарве располагалось одно из крупнейших хлопчато-бумажных предприятий СССРКренгольмская мануфактура, в настоящее время почти не функционирующее. Близ города построены Прибалтийская и Эстонская ГРЭС, работающие на местных сланцах. Имелись заводы, комбинат стройматериалов, литейно-механический завод, предприятия деревообрабатывающей и пищевой промышленности, в настоящее время также закрыты.

Из образовательных учреждений имеются центр профессиональной подготовки, Нарвский колледж Тартуского университета, Эстоно-американский бизнес-колледж, Нарвский профессиональный учебный центр. Заслуживают внимания Нарвский музей в замке и Художественная галерея.

Экономическую основу Нарвы и сегодня составляет энергетика. Энергетический комплекс Нарвских электростанций является крупнейшим работодателем, где работает около 600 человек.

Традиционными для Нарвы являлись также, деревообработка, производство мебели, стройматериалов, в настоящее время из-за ненадобности закрыты.

В Нарве до сих пор хорошо развито швейное производство, металлообработка, изготовление контрольно-измерительной и медицинской аппаратуры, а также различного промышленного оборудования.

Наряду с крупной промышленностью действуют и предприятия малого и среднего бизнеса, среди которых наибольшее развитие получили торговые, обрабатывающие и предприятия сферы обслуживания. Общее количество зарегистрированных в Нарве предприятий — более двух тысяч.

Предприятия с численностью работающих до 80 человек составляют основную массу (95 %) действующих в городе предприятий, при этом 79 % составляют предприятия, на которых численность работающих не превышает 10 человек.

Нарва предлагает фирмам и предприятиям хорошие условия для их деятельности: в городе имеется достаточное количество компактно расположенных производственных площадей, квалифицированная рабочая сила, внутригородская граница с Россией и прямое сообщение с крупнейшими городами Эстонии, Санкт-Петербургом, Москвой, Ригой и Псковом.

Образование и культура

Из образовательных учреждений имеются центр профессиональной подготовки, Нарвский колледж Тартуского университета, Эстоно-американский бизнес-колледж, Нарвский профессиональный учебный центр. Заслуживают внимания Нарвский музей в замке и Художественная галерея.

Демография

На 1 января 2009 года население города Нарва составляло 66 151 человек (5 % населения страны), на 1 января 2014 года — 62 078 человек[3]. Площадь города — 84,54 км². Плотность населения — 810,5 чел./км².

На 1 января 2009 года в городе проживали:

Русский язык является основным средством общения. В официальной сфере также в основном используется русский язык. В прошлом велико было значение немецкого и шведского языков. Школы Нарвы, кроме одной − русскоязычные, но правительство Эстонии в 2007 учебном году начало постепенно переводить обучение в старших классах русских школ на эстонский язык — 60 % на эстонском и 40 % на русском. Данным нововведением правительство хочет улучшить показатели поступления русскоязычных учеников в эстонские ВУЗы. В городе действует отделение Союза объединения российских соотечественников в Эстонии и Эстонский республиканский союз граждан России.

На 1 января 2014 года в Нарве всего проживало 62 000 человек, из них граждан Эстонии 46,7 % (29 000 человек), граждан России — 36,3 % (22600), лиц без гражданства — 15,3 % (9500)[16]

По результатам переписи 1934 года, население Нарвы распределялось по этническим группам следующим образом (и это вместе с Ивангородом): эстонцы — 64,8 %; русские — 29,7 %; немцы — 2,1 %; евреи — 0,8 %; остальные — 2,6 %.

Однако в 1944 году, в ходе штурма Нарвы советскими войсками, а также отступающими немецкими войсками, 98 % зданий города были разрушены (по мнению некоторых историков, 85 % от этого числа приходится на долю советской армии, 15 % на долю немецких войск[17]). Большинство Старого города Нарвы после войны так и не были восстановлены, и большинство коренного населения или погибли, или вынуждены были бежать из города. Те, кто остался в городе и его окрестностях до января 1944 года (около 20 тысяч человек), были эвакуированы немцами под угрозой расстрела, так как жители не хотели уезжать. Это произошло до 6 марта, когда началась массированная бомбардировка позиций немецких войск, включая Нарву[17]. В память об этих событиях в Нарве установлен памятный камень на пустыре у городской поликлиники (в Старом городе).

При вступлении в Нарву советских войск их встречали всего два человека. Сразу после войны происходит быстрая советская колонизация Нарвы, куда в массовом порядке прибывают поселенцы из внутренних областей России, и уже к переписи 1959 года эстонцы составили лишь 11,3 % от населения Нарвы. В дальнейшем ситуация для эстонцев только ухудшалась, и к концу века удельный вес эстонцев в некогда эстонском городе Нарва упал до 3,9 %, и город превратился в практически полностью русскоязычный.

Кладбища

Герб

22 июля 1585 года шведский король Иоанн III даровал Нарве особые льготы и жаловал герб: — в виде гербового щита с обрамлением в виде ангела (вверху над щитом) и рогов изобилия (слева и справа по краю щита)[18]. На самом гербовом щите изображены на голубом поле две рыбы (хариусы), над ними — шпага меж двух ядер, а внизу меч и под ним ядро.

Герб Нарвы утвержден 7 мая 1780 года. Официальное описание герба: «В голубом поле, вверху обнаженный меч, и около него по одному пушечному ядру, в середине две серебряные рыбы под ними сабля и под одною ядро».

28 мая 1935 Нарвским городским собранием был восстановлен герб города образца 1585 года — с ангелом и рогами изобилия вокруг гербового щита.[18]

Административное деление

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Нарва входит в состав уезда Ида-Вирумаа, образуя городской муниципалитет Нарва.

Нарва состоит из трех частей: город Нарва, Кудрукюла, Ольгина, а также небольшого квартала недалеко от Нарвы — Юбилейный. Общая площадь Нарвы 84 583 005 м² (8458 га), из которых под городом Нарвы 78 394 766 м² (7840 га), под городской частью Кудрукюла 5 606 739 м² (560 га), под садовыми кооперативами «Ольгинский» и «Берёзка» 58,15 га. В городе Нарва 123 улицы, из которых 23 были переименованы после отсоединения Эстонии от СССР. В Кудрукюлаской части свыше 120 улиц. В районе Ольгина 23 улицы. В Юбилейном лишь 3 улицы, также в границах Нарвы находятся около 90 садовых улиц.

Сейчас город Нарва состоит из 11 районов и ещё 3 отдельных районов : Сутхоффи, Пяхклимяэ, Калеви, Ваналинн, Йоаору, Кересе, Солдино, Кренгольм, Паэмурру, Кулгу, Веэкулгу и Электрияма, а также Ольгина, Кудрукюла и Юбилейный.

До 2002 года город Нарва был поделен на 16 микрорайонов. Раньше в Нарве были следующие районы: Сюдалинн, Пеэтри, Нарва, Йоаору (Joaorg) , Кренгольм, Сийверсти, Кадастику и Паэмурру.

Восстановление Старой Нарвы требует огромных денег, которые не могут выделить ни городской бюджет, ни эстонское государство, ни даже Евросоюз.

Ваналинн и Йоаору

Ваналинн — исторический центр Нарвы. В районе Ваналинн живёт 3 400 человек, а в Йоаорге 750 человек. Оба района примыкают к Нарове. В Йоаорге находятся недавно отреставрированные [narvasobor.ee/index.php?page=svyatyni Нарвский кафедральный Воскресенский собор] и Александровская лютеранская церковь, железнодорожный вокзал, монумент «Шведский лев», часть бастионного комплекса, место отдыха — Липовка (парк и городской пляж г. Нарва).

Кренгольм

Включает в себя как жилые, так и промышленные объекты.

Кангеласте

Кангеласте является самым большим по численности населения районом города. В районе живёт свыше 21 000 человек, что составляет почти 30 % от общей численности города. Кангеласте расположен в северной части города. Кангеласте состоит преимущественно из типовых советских многоэтажек 70х-80х годов.

Солдино

Население 12 500 человек.

Кересе

Население 8 500 человек. Расположен в центральной части города.

Калеви

Население более 7 000 человек. Расположение: центр города.

Сутхоффи

Состоит частично из высотных домов, но имеется и дачный комплекс.

Электрияама и Кулгу

Кулгу и Электрияама — промышленные районы.

Кудрукюла, Юбилейный и Веэкулгу

Состоят из дачных комплексов.

Паэмурру

Паэмурру находится в юго-западной части Нарвы. Район состоит из частного сектора. В основном на территории района находятся 1-2 этажные частные дома.

Ольгина

Находится отдельно от остальных. Больше частного сектора, чем высотных домов. Есть небольшой местный аэродром.

Достопримечательности


Нарвский замок

Александровская лютеранская церковь

Нарвская ратуша

Нарвский Воскресенский собор

Водонапорная башня

Нарвская мужская гимназия

Фонтан на бастионе Пакс

Художественная галерея

Дом с водонапорной башней[19]

Архитектурные памятники

  • Нарвские городские укрепления (14 в.-1863 г.)
  • Нарвский замок Германа (13-17 вв.)
  • Нарвская ратуша (1665—1671 гг.)
  • Нарвская Александровская церковь (1881—1884 гг.)
  • Нарвский православный Воскресенский собор (1890—1898 гг.)
  • Здание Нарвской гимназии (19 в.)
  • Магазея (здание художественной галереи) (18 в.)
  • Портал жилого дома в Нарве по ул. Пушкина 11 (17 в.)
  • Жилые дома по ул. Койдула 3a и ул. Койдула 6 (17 в.)
  • Кренгольмские жилые казармы по ул. Калда 4 (20 в.), 6, 8 и 10 (19 в.), по ул. Герасимова 3, ул. Йоала 10/ ул. Герасимова 1, ул. Йоала 12, ул. Хайгла 2, ул. Хайгла 4, 6 (19 в.)
  • Дом директора Кренгольма Карра (1893 г., арх. П. В. Алиш)
  • Здание кренгольмского заводоуправления (1901 г.)
  • Дом помощников кренгольмского директора (1896 г.)
  • Дома кренгольмских мастеров по ул. Йоала 26, 30 (1906 г.), 28 (1901 г.)
  • Кренгольмский арестантский дом (1898 г.)
  • Кренгольмская водонапорная башня с примыкающими зданиями (1874—1898 гг.)
  • Дом кренгольмского директора Шоукросса (1875 г.)
  • Старые дома кренгольмских мастеров по ул. Косе 6, 8 (1875 г.)
  • Кренгольмский хлебозавод (1893—1894 гг.)
  • Кренгольмская старая больница (1906 г., арх. П. В. Алиш)
  • Печь для сжигания мусора у кренгольмских жилых казарм (19 в.)
  • Старое здание кренгольмского заводоуправления (19 в.)
  • Здание кренгольмской Новоткацкой фабрики (1870 г.)
  • Здание кренгольмской Старопрядильной и Староткацкой фабрик (1858—1862 гг.)
  • Комплекс старых кренгольмских складов (19 в.)
  • Здание кренгольмской электростанции (20 в.)
  • Здание кренгольмской Йоальской фабрики (1884—1890 гг.)
  • Здание кренгольмской Георгиевской фабрики (1899 г.)
  • Два здания старой кренгольмской проходной (19 в.)
  • Кренгольмская подпорная береговая стена (19 в.)
  • Здание кренгольмской пожарной команды (20 в.)
  • Нарвское пожарное депо (19 в.)
  • Нарвское офицерское казино (1898 г.)
  • Здание нарвского банка (19 в.)
  • Фонтан в Нарве на бастионе Пакс (20 в.)
  • Кренгольмская новая больница (1913 г.)
  • Двенадцатиэтажный дом с водонапорной башней в Нарве — ул. Пушкина, 20 (Арх. Хенно Сепманн, 1969 г.)

В советское время по типовым проектам были построены:

  • Дворец культуры им. В.Герасимова (сейчас бездействующий) (1957 г.)
  • Дворец культуры им. 50-летия Великого Октября (сейчас ДК «Ругодив») (1967 г.)
  • Дворец культуры энергетиков (сейчас «Женева Кескус») (1974 г.)

Памятники и монументы

Почётные граждане[20]

Религия

Русская православная церковь
  • Храм святых равноапостольных Кирилла и Мефодия[22].

Место церковной стройки освящено в сентябре 2012 года.

  • Нарвский кафедральный Воскресенский собор[23]. (до 1958 года — церковь во имя Воскресения Христова)
  • Храм Нарвской иконы Божьей матери.
  • Нарвский Александровский собор имени Императора Александра II (лютеранский) (до 2000 года церковь имени Императора Александра II — Александровская церковь) — сейчас самый большой лютеранский собор в Эстонии.
Протестантизм
Лютеранство
  • Церковь во имя Императора Александра II (Александровская церковь) — церковь построили вблизи железной дороги, в районе Йоаорг. 21 июня 1881 года состоялась закладка храма. 28 мая 1884 года состоялось освящение церкви. 20 июня 2000 года вируский пробст Аво Киир признал Нарвский Александровский приход правопреемником трёх лютеранских приходов, существовавших в Нарве до второй мировой войны. Это послужило причиной для переименования церкви в собор.
  • Маленькая церковь Александровского прихода (в настоящее время Нарвская Михайловская церковь — Финская) — существовала с 1962 года, когда здание Александровской церкви власти превратили в склад. Находилась в предоставленном властями [tellis.ucoz.ru/photo/krengolmskij_prospekt/krenkholmi_22/69-0-2929 здании] бывшей дизельной электростанции по улице Анвельта (ул. Кренхольми 22).
Другие конфессии протестантизма
Другие направления
Разрушенные церкви
  • Церковь во имя Святого Михаила — Кирха Святого Михаила в Нарве — [tellis.ucoz.ru/photo/staraja_narva/1930_1939/ul_lese_6/46-0-3725 Лютеранский храм][24], располагалась на Широкой ул..
  • Костёл во имя Святого Антония (костел на Военном поле[25]) — находился вблизи Старого города, ул Муст 9. [tellis.ucoz.ru/photo/staraja_narva/1910_1919/ugol_devjatoj_ul_i_nikolaevskoj_ul/48-0-5351 Римско-католический храм] был освящён 11 ноября 1907 года. Снесён в послевоенные годы (сохранился только приходской дом).
  • Нарвский [tellis.ucoz.ru/photo/staraja_narva/1930_1939/spaso_preobrazhenskij_sobor/46-0-5060 Спасо-Преображенский собор] — в давние времена это был католический храм женского цистерцианского монастыря, позднее его переделали в лютеранскую церковь, в 1704 году Петр 1 передал собор православной общине[25]. В В 1708 году 29 июня собор освятили в присутствии Императора Петра I. Собор переделан из древнейшего лютеранского собора Иоанна Иерусалимского (это была одна из двух кирх, обращенных в православные храмы — а ещё ранее, с момента постройки в XIV в., это была католическая церковь в честь девы Марии). Собор являлся старейшей городской церковью. Впервые о строительстве упоминается в 1442 году. В 1944 году собор был взорван немцами[25]. Руины снесены в 1950-х годах.
  • Никольская церковь, соседствующая с Спасо-Преображенским собором и находившаяся в одной церковной ограде с ним.[25]
  • Церковь во имя Святого Петра — [tellis.ucoz.ru/photo/staraja_narva/1930_1939/petrovskaja_cerokv/46-0-5405 Петровская православная церковь] (ноябрь 1886 года — 6 марта 1944 года). Церковь находилась на пересечении улиц Вестервалли (Vestervalli) и Валге, в южной части бастиона Фама, ул. Валге (сейчас — Лаврецовых [Lavretsovi]), координаты: 59°22’45"N 28°11’45"E. Закладка церкви состоялась 23 июня 1885 года. В 1944 году, во время военных действий под Нарвой церковь разрушили. Руины снесены в 1950-х годах.
  • Церковь во имя Святого Иоанна (бывший [tellis.ucoz.ru/photo/staraja_narva/1920_1929/47-0-821 шведский Домский собор]) — до войны находилась в Старом городе, на улице Виру, 18 (между улицами Раху и Койду). Храм был построен в 1641—1651 гг. В 1645 году, во время строительства здания правительство Швеции утвердило будущий храм кафедральным Домским собором (Domkirche). В 1704 году Домский собор был преобразован в православный храм, который освятили во имя Святого Александра Невского. С 1708 по 1733 гг. церковь была закрыта. В 1733 году храм был передан немецкому приходу. В 1944 году, во время военных действий под Нарвой храм разрушили. Руины снесены в 1950-х годах.
  • Церковь Святого Равноапостольного князя Владимира — [tellis.ucoz.ru/photo/staraja_narva/1930_1939/ul_vestervalli_46/46-0-3724 Владимирский храм] — заложена 16 июля 1889 года в северной части Старого города, освящена 29 июля 1890 года викарием Санкт-Петербургской епархии епископом Ладожским Митрофаном во имя Равноапостольного князя Владимира. В 1921 году при [tellis.ucoz.ru/photo/vananarva_makety_fshancyna/cerkvi/35-0-774 Владимирском храме] был создан приход, который в 1937 году объединился с приходом Преображенского собора. Сейчас здание бывшего храма перестроено, там размещается отделение стоматологической поликлиники.
  • Церковь на территории Нарвского замка — Преображенская церковь[26], построенная в 1858—1859 гг. — [tellis.ucoz.ru/photo/vananarva_makety_fshancyna/cerkvi/35-0-772 деревянная полковая церковь] на территории Большого Западного [tellis.ucoz.ru/photo/staraja_narva/1920_1929/ehstonskie_voennye_v_bolshom_zapadnom_dvore_zamka/47-0-3493 двора Нарвского замка]. Называлась также церковью во имя Св. Александра Невского (с 1858 по 1883 была полковой церковью 94-го пехотного Енисейского и 96-го пехотного Омского полка), а с 1892 — церковь во имя Св. Николая Чудотворца (полковая церковь 92-го пехотного Печёрского полка[27][28]). Колокольня при церкви сооружена и освящена в 1891 году. Среди многих образов полкового храма, выделялся массивный образ Св. Николая Чудотворца, в серебряной ризе, сооруженный чинами полка в 1892 году в память чудесного спасения Наследника Цесаревича 29 апреля 1891 года. В том же 1892 году на средства, пожертвованные чинами полка, сооружен колокол, весом в 30 пудов (491,4 кг). В 1925 году церковь прекратила существование. [tellis.ucoz.ru/photo/staraja_narva/1920_1929/ikonostas_polkovoj_cerkvi/47-0-3802 Иконостас] и большую часть церковного имущества передали комитету Иверской женской трудовой общины для монастырской церкви.
  • Богородицкая церковь в Ругодиве (Нарве) (во имя Пречистыя Божия Матери) — построена по приказу Ивана (Иоанна) Грозного в Ругодиве. Находилась в северо-восточной части Вышгородской улицы около старой крепостной стены. Церковь действовала с 1558 по 1581 гг. и, возможно, некоторое время после 1581 г..[29] Месторасположение церкви можно видеть на [vana.narvaplan.ee/vananarva/1900.pdf плане Нарвы 1900 года] . В «Списке объяснения плана существующих зданий» под № 12 обозначен Церковный дом, практически напротив него через Раздельную улицу и располагалась когда-то Богородицкая церковь.
  • Воскресенская церковь в Ливонском замке в Вышгороде[30][31] в Ливонском замке (в Вышгороде), по другим данным Никольская деревянная церковь — также была построена по приказу Ивана (Иоанна) Грозного. В церковь поместили икону Николая Угодника, которую нашли в 1558 г. после пожара в Нарве не пострадавшей. В 1581 году Нарву взяли шведы и Никольскую церковь разобрали. Икону отдали русским, которые поместили её в Успенскую церковь в Ивангороде. Когда Иоанно-Иерусалимский храм в Нарве был переименован в Спасо-Преображенский собор (1704 г.), то к нему пристроили придел для помещения чудотворной иконы Николая Угодника[29][32].

Интересные факты

  • В истории Эстонии нет ни одной войны или сражения, которые не были бы связаны с Нарвой[33].
  • Русские составляют самую крупную долю (80,1 %) в структуре населения по национальному составу, доля эстонского населения составляет всего 3,9 %[34].
  • Остров Кренгольм на реке Нарва (Нарова), входящий в состав города и на котором располагается знаменитая Кренгольмская мануфактура, является самым восточным островом Эстонии и одновременно самой восточной точкой страны[35].
  • 9 % жителей города в возрасте от 15 до 59 лет являются носителями ВИЧ-инфекции[36].

Города-побратимы

Города-партнёры

См. также

Напишите отзыв о статье "Нарва"

Примечания

  1. [www.narva.ee/files/7096.pdf Нарва в цифрах 2013]
  2. [gramota.ru/spravka/buro/29_228514 Ответ «Грамоты.ру»]
  3. 1 2 Ошибка в сносках?: Неверный тег <ref>; для сносок population не указан текст
  4. [www.krotov.info/acts/12/pvl/novg25.htm Новгородская первая летопись. 1244-1257 гг.]
  5. [www.krotov.info/acts/12/pvl/novg29.htm Новгородская первая летопись. 1340-1353 гг.]
  6. [www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Russ/XIV/1380-1400/Gram_Novg_Hanse/text.phtml Новые Новгородские грамоты XIV-XV вв.]
  7. «Сборник Нарвского музея», Нарвский Музей, 2000 г., стр. 21
  8. О. В. Коченовский, «Нарва. Градостроительное развитие и архитектура», Таллин, Изд. «Валгус», 1991 г., стр. 11
  9. Полное собрание русских летописей. М; Л., 1949 г., том 18, стр. 276
  10. 1 2 [cyberleninka.ru/article/n/rossiysko-estonskaya-granitsa-istoriya-formirovaniya-i-sovremennoe-znachenie-dlya-razvitiya-severo-zapada-rossii#ixzz2i4x5xd5o Межевич Н. М. Российско-эстонская граница: история формирования и современное значение для развития Северо-Запада России // Псковский регионологический журнал. 2007. № 4. С.134-145.]
  11. [www.narvaclio.by.ru/arhitekt/Krenholm1907/Krenholm04.htm Основание Кренгольмской мануфактуры и администрация.]
  12. «Гибель старой Нарвы» (стр. 5-17) — Исследовательская статья в книге «Anton Weiss-Wendt Must-Valge Linn. Vana-Narva fotoajalugu (Чёрно-Белый город. Фотоистория Старой Нарвы)», katalog, Tallinn, 1997, ISBN 9985-60-395-8, (в книге с 1 по 66 стр. — исследовательские статьи о Нарве, а с 67 стр. по 222 стр. — фото)
  13. Нарвский музей, Сборник исследовательских статей, 2011 год
  14. [www.kommersant.ru/doc/512 Нарвская республика: новая коммунистическая утопия], Коммерсантъ (19 августа 1991). Проверено 13 мая 2014.
  15. Judy Batt, Kataryna Wolczuk (eds.) [books.google.com.au/books?id=nXDgOeVXkt0C&hl=lv&source=gbs_navlinks_s Region, state, and identity in Central and Eastern Europe] London: Frank Cass, 2002. ISBN 0-7146-8225-X — pp. 97-99 (англ.)
  16. [rus.delfi.ee/daily/virumaa/reportazh-ilves-pozdravil-novyh-grazhdan-v-moem-leksikone-net-mesta-slovu-inorodec?id=69992801 Репортаж: Ильвес поздравил новых граждан: в моем лексиконе нет места слову «инородец»]
  17. 1 2 Anton Weib-Wendt Must-Valge Linn. Vana-Narva fotoajalugu (Чёрно-Белый город. Фотоистория Старой Нарвы), katalog, Tallinn, 1997, ISBN 9985-60-395-8
  18. 1 2 «Нарва. Культурно-исторический справочник», Нарвский музей, 2001 г.
  19. [tellis.ucoz.ru/publ/15-3-2 Двенадцатиэтажный дом — ул. Пушкина, 20]
  20. [www.narva.ee/ru/gorosaninu/narva_cegodna/obsectvo/page:528 Почётные граждане города Нарва]. Нарвская городская управа (15 июля 2008). Проверено 24 июня 2009. [www.webcitation.org/61AAHkQuK Архивировано из первоисточника 24 августа 2011].
  21. [rus.postimees.ee/3630939/zasluzhennyj-dirizher-stal-24-m-pochetnym-grazhdaninom-narvy Заслуженный дирижер стал 24-м почетным гражданином Нарвы]. postimees (24 марта 2016). Проверено 24 марта 2016.
  22. [www.tv-soyuz.ru/videonews/allvideos/265-pravoslavie-vne-rossii/28648-na-odnom-iz-gorodskih-pustyirey-narvyi-vskore-nachnetsya-stroitelstvo-hrama-svyatyih-ravnoapostolnyih-kirilla-i-mefodiya На одном из городских пустырей Нарвы уже идёт строительство храма святых равноапостольных Кирилла и Мефодия — июнь 2013]
  23. [www.narvasobor.ee www.narvasobor.ee]
  24. [tellis.ucoz.ru/photo/ Город Нарва. Исторические заметки. Вчера, сегодня, завтра. Старинный кирпич и не очень, найденный в Нарве и окрестностях.]
  25. 1 2 3 4 С. В. Рацевич Глазами журналиста и актера (Из виденного и пережитого) Том 1-й, Часть 1-я, 1970 г.
  26. [starkniga.narod.ru/4geograf/001.pdf Ругодивцев // Город Нарва. СПб, 1873 г.]
  27. Юганов Н. А. История 92-го пехотного Печерского полка. 1803 — 23 апреля — 1903. СПб.
  28. И. П. Лыков. 92 пехотный Печёрский полк и его участие в Первой мировой войне
  29. 1 2 Доклад Санкт-Петербургского Епархиального Архитектора А. П. Аплаксина, прочитанный 8 февраля 1913 года в Обществе Защиты Памятников Искусства и Старины в России
  30. [krotov.info/library/18_s/el/lin_livonia.html Московское церковное строительство в Ливонии в XVI в.]
  31. Обыскная книга Ивангородцкого окологородья. 1573. 25.02 // Самоквасов Д. Я. Архивный материал. Новооткрытые документы поместно-вотчинных учреждений Московского царства. Т. 2. Ч. 2. С. 336—340.
  32. [www.rusarch.ru/petrov1.htm Петров «Город Нарва, его прошлое и достопримечательности», 1901 года]
  33. [www.narvamuuseum.ee/?next=kujunemine&lang=rus&menu=menu_ajalugu Название Нарвы, образование города //Нарвский музей]
  34. [www.narva.ee/ru/gorosaninu/novocti/index:51/page:2018 Основные факты из сборника «Нарва в цифрах за 2008 год» // город Нарва]
  35. [narvskoye.kulichki.net/index.php?option=com_content&task=view&id=5&Itemid=6 Нарвское водохранилище]
  36. [rus.err.ee/v/virumaa/8d08fa8d-982a-409b-945e-3424c01cf90f/v-narve-9-naseleniya-v-vozraste-ot-15-do-59-let-infitsirovano-vich В Нарве 9 % населения в возрасте от 15 до 59 лет инфицировано ВИЧ]

Топографические карты

  • Лист карты O-35-21 Нарва. Масштаб: 1 : 100 000. Состояние местности на 1976 год. Издание 1978 г.

Литература

  • Hansen Heinrich Johann. [books.google.com/books?id=b-EnAAAAYAAJ Geschichte der Stadt Narva]. — Dorpat: Gedruckt bei Heinrich Laakmann, 1858. — P. 396.
  • Simon Dieterich Geerkens. 'Narva literata, sive Catalogus eruditorum Narvensium; citra dignitatis aut honoris præjudicum alphabeticâ cognominum ferie enumeratorum. — Anno M. DCCIII. Calend. januar. Narvæ, literis Joh. Köhleri, reg. typogr., 1703
  • Jaakko Suolahti: Eräs unohtunut henkilöhistorian lähde., Genos 21 (1950), [www.genealogia.fi/genos/21/21_73.htm стр. 73-79] (фин.)
  • Петров А. В. [rusarch.ru/petrov1.htm Город Нарва, его прошлое и достопримечательности в связи с историей упрочения русскаго господства на Балтийском побережье. 1223—1900.] — СПб.: Тип. Министерства внутренних дел, 1901
  • Anton Weiss-Wendt. Must-Valge Linn. Vana-Narva Fotoajalugu. Kataloog. Schwarz-Weisse Stadt. Fotogeschichte Alt-Narvas. Katalog. — 1997 — ISBN 978-9985-60-395-6 (эст.) (нем.)
  • Широкорад А. Б. «Прибалтийский фугас Петра Великого», М., 2008, изд: АСТ, ISBN 978-5-17-050418-3, ISBN 978-5-9713-7837-2

Ссылки

  • [www.narva.ee/rus/ Нарва (рус., эст., англ.)]
  • [www.narvamuuseum.ee/?lang=rus Нарвский музей]
  • [vana.narvaplan.ee/vananarva/index.htm Карты Нарвы]
  • [balticlivecam.com/ru/cameras/old-riga/the-freedom-monument-square/ Вид на Нарву (WebCam)], balticlivecam.com

Отрывок, характеризующий Нарва

Но в это время вошел адъютант и что то доложил Даву.
Даву вдруг просиял при известии, сообщенном адъютантом, и стал застегиваться. Он, видимо, совсем забыл о Пьере.
Когда адъютант напомнил ему о пленном, он, нахмурившись, кивнул в сторону Пьера и сказал, чтобы его вели. Но куда должны были его вести – Пьер не знал: назад в балаган или на приготовленное место казни, которое, проходя по Девичьему полю, ему показывали товарищи.
Он обернул голову и видел, что адъютант переспрашивал что то.
– Oui, sans doute! [Да, разумеется!] – сказал Даву, но что «да», Пьер не знал.
Пьер не помнил, как, долго ли он шел и куда. Он, в состоянии совершенного бессмыслия и отупления, ничего не видя вокруг себя, передвигал ногами вместе с другими до тех пор, пока все остановились, и он остановился. Одна мысль за все это время была в голове Пьера. Это была мысль о том: кто, кто же, наконец, приговорил его к казни. Это были не те люди, которые допрашивали его в комиссии: из них ни один не хотел и, очевидно, не мог этого сделать. Это был не Даву, который так человечески посмотрел на него. Еще бы одна минута, и Даву понял бы, что они делают дурно, но этой минуте помешал адъютант, который вошел. И адъютант этот, очевидно, не хотел ничего худого, но он мог бы не войти. Кто же это, наконец, казнил, убивал, лишал жизни его – Пьера со всеми его воспоминаниями, стремлениями, надеждами, мыслями? Кто делал это? И Пьер чувствовал, что это был никто.
Это был порядок, склад обстоятельств.
Порядок какой то убивал его – Пьера, лишал его жизни, всего, уничтожал его.


От дома князя Щербатова пленных повели прямо вниз по Девичьему полю, левее Девичьего монастыря и подвели к огороду, на котором стоял столб. За столбом была вырыта большая яма с свежевыкопанной землей, и около ямы и столба полукругом стояла большая толпа народа. Толпа состояла из малого числа русских и большого числа наполеоновских войск вне строя: немцев, итальянцев и французов в разнородных мундирах. Справа и слева столба стояли фронты французских войск в синих мундирах с красными эполетами, в штиблетах и киверах.
Преступников расставили по известному порядку, который был в списке (Пьер стоял шестым), и подвели к столбу. Несколько барабанов вдруг ударили с двух сторон, и Пьер почувствовал, что с этим звуком как будто оторвалась часть его души. Он потерял способность думать и соображать. Он только мог видеть и слышать. И только одно желание было у него – желание, чтобы поскорее сделалось что то страшное, что должно было быть сделано. Пьер оглядывался на своих товарищей и рассматривал их.
Два человека с края были бритые острожные. Один высокий, худой; другой черный, мохнатый, мускулистый, с приплюснутым носом. Третий был дворовый, лет сорока пяти, с седеющими волосами и полным, хорошо откормленным телом. Четвертый был мужик, очень красивый, с окладистой русой бородой и черными глазами. Пятый был фабричный, желтый, худой малый, лет восемнадцати, в халате.
Пьер слышал, что французы совещались, как стрелять – по одному или по два? «По два», – холодно спокойно отвечал старший офицер. Сделалось передвижение в рядах солдат, и заметно было, что все торопились, – и торопились не так, как торопятся, чтобы сделать понятное для всех дело, но так, как торопятся, чтобы окончить необходимое, но неприятное и непостижимое дело.
Чиновник француз в шарфе подошел к правой стороне шеренги преступников в прочел по русски и по французски приговор.
Потом две пары французов подошли к преступникам и взяли, по указанию офицера, двух острожных, стоявших с края. Острожные, подойдя к столбу, остановились и, пока принесли мешки, молча смотрели вокруг себя, как смотрит подбитый зверь на подходящего охотника. Один все крестился, другой чесал спину и делал губами движение, подобное улыбке. Солдаты, торопясь руками, стали завязывать им глаза, надевать мешки и привязывать к столбу.
Двенадцать человек стрелков с ружьями мерным, твердым шагом вышли из за рядов и остановились в восьми шагах от столба. Пьер отвернулся, чтобы не видать того, что будет. Вдруг послышался треск и грохот, показавшиеся Пьеру громче самых страшных ударов грома, и он оглянулся. Был дым, и французы с бледными лицами и дрожащими руками что то делали у ямы. Повели других двух. Так же, такими же глазами и эти двое смотрели на всех, тщетно, одними глазами, молча, прося защиты и, видимо, не понимая и не веря тому, что будет. Они не могли верить, потому что они одни знали, что такое была для них их жизнь, и потому не понимали и не верили, чтобы можно было отнять ее.
Пьер хотел не смотреть и опять отвернулся; но опять как будто ужасный взрыв поразил его слух, и вместе с этими звуками он увидал дым, чью то кровь и бледные испуганные лица французов, опять что то делавших у столба, дрожащими руками толкая друг друга. Пьер, тяжело дыша, оглядывался вокруг себя, как будто спрашивая: что это такое? Тот же вопрос был и во всех взглядах, которые встречались со взглядом Пьера.
На всех лицах русских, на лицах французских солдат, офицеров, всех без исключения, он читал такой же испуг, ужас и борьбу, какие были в его сердце. «Да кто жо это делает наконец? Они все страдают так же, как и я. Кто же? Кто же?» – на секунду блеснуло в душе Пьера.
– Tirailleurs du 86 me, en avant! [Стрелки 86 го, вперед!] – прокричал кто то. Повели пятого, стоявшего рядом с Пьером, – одного. Пьер не понял того, что он спасен, что он и все остальные были приведены сюда только для присутствия при казни. Он со все возраставшим ужасом, не ощущая ни радости, ни успокоения, смотрел на то, что делалось. Пятый был фабричный в халате. Только что до него дотронулись, как он в ужасе отпрыгнул и схватился за Пьера (Пьер вздрогнул и оторвался от него). Фабричный не мог идти. Его тащили под мышки, и он что то кричал. Когда его подвели к столбу, он вдруг замолк. Он как будто вдруг что то понял. То ли он понял, что напрасно кричать, или то, что невозможно, чтобы его убили люди, но он стал у столба, ожидая повязки вместе с другими и, как подстреленный зверь, оглядываясь вокруг себя блестящими глазами.
Пьер уже не мог взять на себя отвернуться и закрыть глаза. Любопытство и волнение его и всей толпы при этом пятом убийстве дошло до высшей степени. Так же как и другие, этот пятый казался спокоен: он запахивал халат и почесывал одной босой ногой о другую.
Когда ему стали завязывать глаза, он поправил сам узел на затылке, который резал ему; потом, когда прислонили его к окровавленному столбу, он завалился назад, и, так как ему в этом положении было неловко, он поправился и, ровно поставив ноги, покойно прислонился. Пьер не сводил с него глаз, не упуская ни малейшего движения.
Должно быть, послышалась команда, должно быть, после команды раздались выстрелы восьми ружей. Но Пьер, сколько он ни старался вспомнить потом, не слыхал ни малейшего звука от выстрелов. Он видел только, как почему то вдруг опустился на веревках фабричный, как показалась кровь в двух местах и как самые веревки, от тяжести повисшего тела, распустились и фабричный, неестественно опустив голову и подвернув ногу, сел. Пьер подбежал к столбу. Никто не удерживал его. Вокруг фабричного что то делали испуганные, бледные люди. У одного старого усатого француза тряслась нижняя челюсть, когда он отвязывал веревки. Тело спустилось. Солдаты неловко и торопливо потащили его за столб и стали сталкивать в яму.
Все, очевидно, несомненно знали, что они были преступники, которым надо было скорее скрыть следы своего преступления.
Пьер заглянул в яму и увидел, что фабричный лежал там коленами кверху, близко к голове, одно плечо выше другого. И это плечо судорожно, равномерно опускалось и поднималось. Но уже лопатины земли сыпались на все тело. Один из солдат сердито, злобно и болезненно крикнул на Пьера, чтобы он вернулся. Но Пьер не понял его и стоял у столба, и никто не отгонял его.
Когда уже яма была вся засыпана, послышалась команда. Пьера отвели на его место, и французские войска, стоявшие фронтами по обеим сторонам столба, сделали полуоборот и стали проходить мерным шагом мимо столба. Двадцать четыре человека стрелков с разряженными ружьями, стоявшие в середине круга, примыкали бегом к своим местам, в то время как роты проходили мимо них.
Пьер смотрел теперь бессмысленными глазами на этих стрелков, которые попарно выбегали из круга. Все, кроме одного, присоединились к ротам. Молодой солдат с мертво бледным лицом, в кивере, свалившемся назад, спустив ружье, все еще стоял против ямы на том месте, с которого он стрелял. Он, как пьяный, шатался, делая то вперед, то назад несколько шагов, чтобы поддержать свое падающее тело. Старый солдат, унтер офицер, выбежал из рядов и, схватив за плечо молодого солдата, втащил его в роту. Толпа русских и французов стала расходиться. Все шли молча, с опущенными головами.
– Ca leur apprendra a incendier, [Это их научит поджигать.] – сказал кто то из французов. Пьер оглянулся на говорившего и увидал, что это был солдат, который хотел утешиться чем нибудь в том, что было сделано, но не мог. Не договорив начатого, он махнул рукою и пошел прочь.


После казни Пьера отделили от других подсудимых и оставили одного в небольшой, разоренной и загаженной церкви.
Перед вечером караульный унтер офицер с двумя солдатами вошел в церковь и объявил Пьеру, что он прощен и поступает теперь в бараки военнопленных. Не понимая того, что ему говорили, Пьер встал и пошел с солдатами. Его привели к построенным вверху поля из обгорелых досок, бревен и тесу балаганам и ввели в один из них. В темноте человек двадцать различных людей окружили Пьера. Пьер смотрел на них, не понимая, кто такие эти люди, зачем они и чего хотят от него. Он слышал слова, которые ему говорили, но не делал из них никакого вывода и приложения: не понимал их значения. Он сам отвечал на то, что у него спрашивали, но не соображал того, кто слушает его и как поймут его ответы. Он смотрел на лица и фигуры, и все они казались ему одинаково бессмысленны.
С той минуты, как Пьер увидал это страшное убийство, совершенное людьми, не хотевшими этого делать, в душе его как будто вдруг выдернута была та пружина, на которой все держалось и представлялось живым, и все завалилось в кучу бессмысленного сора. В нем, хотя он и не отдавал себе отчета, уничтожилась вера и в благоустройство мира, и в человеческую, и в свою душу, и в бога. Это состояние было испытываемо Пьером прежде, но никогда с такою силой, как теперь. Прежде, когда на Пьера находили такого рода сомнения, – сомнения эти имели источником собственную вину. И в самой глубине души Пьер тогда чувствовал, что от того отчаяния и тех сомнений было спасение в самом себе. Но теперь он чувствовал, что не его вина была причиной того, что мир завалился в его глазах и остались одни бессмысленные развалины. Он чувствовал, что возвратиться к вере в жизнь – не в его власти.
Вокруг него в темноте стояли люди: верно, что то их очень занимало в нем. Ему рассказывали что то, расспрашивали о чем то, потом повели куда то, и он, наконец, очутился в углу балагана рядом с какими то людьми, переговаривавшимися с разных сторон, смеявшимися.
– И вот, братцы мои… тот самый принц, который (с особенным ударением на слове который)… – говорил чей то голос в противуположном углу балагана.
Молча и неподвижно сидя у стены на соломе, Пьер то открывал, то закрывал глаза. Но только что он закрывал глаза, он видел пред собой то же страшное, в особенности страшное своей простотой, лицо фабричного и еще более страшные своим беспокойством лица невольных убийц. И он опять открывал глаза и бессмысленно смотрел в темноте вокруг себя.
Рядом с ним сидел, согнувшись, какой то маленький человек, присутствие которого Пьер заметил сначала по крепкому запаху пота, который отделялся от него при всяком его движении. Человек этот что то делал в темноте с своими ногами, и, несмотря на то, что Пьер не видал его лица, он чувствовал, что человек этот беспрестанно взглядывал на него. Присмотревшись в темноте, Пьер понял, что человек этот разувался. И то, каким образом он это делал, заинтересовало Пьера.
Размотав бечевки, которыми была завязана одна нога, он аккуратно свернул бечевки и тотчас принялся за другую ногу, взглядывая на Пьера. Пока одна рука вешала бечевку, другая уже принималась разматывать другую ногу. Таким образом аккуратно, круглыми, спорыми, без замедления следовавшими одно за другим движеньями, разувшись, человек развесил свою обувь на колышки, вбитые у него над головами, достал ножик, обрезал что то, сложил ножик, положил под изголовье и, получше усевшись, обнял свои поднятые колени обеими руками и прямо уставился на Пьера. Пьеру чувствовалось что то приятное, успокоительное и круглое в этих спорых движениях, в этом благоустроенном в углу его хозяйстве, в запахе даже этого человека, и он, не спуская глаз, смотрел на него.
– А много вы нужды увидали, барин? А? – сказал вдруг маленький человек. И такое выражение ласки и простоты было в певучем голосе человека, что Пьер хотел отвечать, но у него задрожала челюсть, и он почувствовал слезы. Маленький человек в ту же секунду, не давая Пьеру времени выказать свое смущение, заговорил тем же приятным голосом.
– Э, соколик, не тужи, – сказал он с той нежно певучей лаской, с которой говорят старые русские бабы. – Не тужи, дружок: час терпеть, а век жить! Вот так то, милый мой. А живем тут, слава богу, обиды нет. Тоже люди и худые и добрые есть, – сказал он и, еще говоря, гибким движением перегнулся на колени, встал и, прокашливаясь, пошел куда то.
– Ишь, шельма, пришла! – услыхал Пьер в конце балагана тот же ласковый голос. – Пришла шельма, помнит! Ну, ну, буде. – И солдат, отталкивая от себя собачонку, прыгавшую к нему, вернулся к своему месту и сел. В руках у него было что то завернуто в тряпке.
– Вот, покушайте, барин, – сказал он, опять возвращаясь к прежнему почтительному тону и развертывая и подавая Пьеру несколько печеных картошек. – В обеде похлебка была. А картошки важнеющие!
Пьер не ел целый день, и запах картофеля показался ему необыкновенно приятным. Он поблагодарил солдата и стал есть.
– Что ж, так то? – улыбаясь, сказал солдат и взял одну из картошек. – А ты вот как. – Он достал опять складной ножик, разрезал на своей ладони картошку на равные две половины, посыпал соли из тряпки и поднес Пьеру.
– Картошки важнеющие, – повторил он. – Ты покушай вот так то.
Пьеру казалось, что он никогда не ел кушанья вкуснее этого.
– Нет, мне все ничего, – сказал Пьер, – но за что они расстреляли этих несчастных!.. Последний лет двадцати.
– Тц, тц… – сказал маленький человек. – Греха то, греха то… – быстро прибавил он, и, как будто слова его всегда были готовы во рту его и нечаянно вылетали из него, он продолжал: – Что ж это, барин, вы так в Москве то остались?
– Я не думал, что они так скоро придут. Я нечаянно остался, – сказал Пьер.
– Да как же они взяли тебя, соколик, из дома твоего?
– Нет, я пошел на пожар, и тут они схватили меня, судили за поджигателя.
– Где суд, там и неправда, – вставил маленький человек.
– А ты давно здесь? – спросил Пьер, дожевывая последнюю картошку.
– Я то? В то воскресенье меня взяли из гошпиталя в Москве.
– Ты кто же, солдат?
– Солдаты Апшеронского полка. От лихорадки умирал. Нам и не сказали ничего. Наших человек двадцать лежало. И не думали, не гадали.
– Что ж, тебе скучно здесь? – спросил Пьер.
– Как не скучно, соколик. Меня Платоном звать; Каратаевы прозвище, – прибавил он, видимо, с тем, чтобы облегчить Пьеру обращение к нему. – Соколиком на службе прозвали. Как не скучать, соколик! Москва, она городам мать. Как не скучать на это смотреть. Да червь капусту гложе, а сам прежде того пропадае: так то старички говаривали, – прибавил он быстро.
– Как, как это ты сказал? – спросил Пьер.
– Я то? – спросил Каратаев. – Я говорю: не нашим умом, а божьим судом, – сказал он, думая, что повторяет сказанное. И тотчас же продолжал: – Как же у вас, барин, и вотчины есть? И дом есть? Стало быть, полная чаша! И хозяйка есть? А старики родители живы? – спрашивал он, и хотя Пьер не видел в темноте, но чувствовал, что у солдата морщились губы сдержанною улыбкой ласки в то время, как он спрашивал это. Он, видимо, был огорчен тем, что у Пьера не было родителей, в особенности матери.
– Жена для совета, теща для привета, а нет милей родной матушки! – сказал он. – Ну, а детки есть? – продолжал он спрашивать. Отрицательный ответ Пьера опять, видимо, огорчил его, и он поспешил прибавить: – Что ж, люди молодые, еще даст бог, будут. Только бы в совете жить…
– Да теперь все равно, – невольно сказал Пьер.
– Эх, милый человек ты, – возразил Платон. – От сумы да от тюрьмы никогда не отказывайся. – Он уселся получше, прокашлялся, видимо приготовляясь к длинному рассказу. – Так то, друг мой любезный, жил я еще дома, – начал он. – Вотчина у нас богатая, земли много, хорошо живут мужики, и наш дом, слава тебе богу. Сам сем батюшка косить выходил. Жили хорошо. Христьяне настоящие были. Случилось… – И Платон Каратаев рассказал длинную историю о том, как он поехал в чужую рощу за лесом и попался сторожу, как его секли, судили и отдали ь солдаты. – Что ж соколик, – говорил он изменяющимся от улыбки голосом, – думали горе, ан радость! Брату бы идти, кабы не мой грех. А у брата меньшого сам пят ребят, – а у меня, гляди, одна солдатка осталась. Была девочка, да еще до солдатства бог прибрал. Пришел я на побывку, скажу я тебе. Гляжу – лучше прежнего живут. Животов полон двор, бабы дома, два брата на заработках. Один Михайло, меньшой, дома. Батюшка и говорит: «Мне, говорит, все детки равны: какой палец ни укуси, все больно. А кабы не Платона тогда забрили, Михайле бы идти». Позвал нас всех – веришь – поставил перед образа. Михайло, говорит, поди сюда, кланяйся ему в ноги, и ты, баба, кланяйся, и внучата кланяйтесь. Поняли? говорит. Так то, друг мой любезный. Рок головы ищет. А мы всё судим: то не хорошо, то не ладно. Наше счастье, дружок, как вода в бредне: тянешь – надулось, а вытащишь – ничего нету. Так то. – И Платон пересел на своей соломе.
Помолчав несколько времени, Платон встал.
– Что ж, я чай, спать хочешь? – сказал он и быстро начал креститься, приговаривая:
– Господи, Иисус Христос, Никола угодник, Фрола и Лавра, господи Иисус Христос, Никола угодник! Фрола и Лавра, господи Иисус Христос – помилуй и спаси нас! – заключил он, поклонился в землю, встал и, вздохнув, сел на свою солому. – Вот так то. Положи, боже, камушком, подними калачиком, – проговорил он и лег, натягивая на себя шинель.
– Какую это ты молитву читал? – спросил Пьер.
– Ась? – проговорил Платон (он уже было заснул). – Читал что? Богу молился. А ты рази не молишься?
– Нет, и я молюсь, – сказал Пьер. – Но что ты говорил: Фрола и Лавра?
– А как же, – быстро отвечал Платон, – лошадиный праздник. И скота жалеть надо, – сказал Каратаев. – Вишь, шельма, свернулась. Угрелась, сукина дочь, – сказал он, ощупав собаку у своих ног, и, повернувшись опять, тотчас же заснул.
Наружи слышались где то вдалеке плач и крики, и сквозь щели балагана виднелся огонь; но в балагане было тихо и темно. Пьер долго не спал и с открытыми глазами лежал в темноте на своем месте, прислушиваясь к мерному храпенью Платона, лежавшего подле него, и чувствовал, что прежде разрушенный мир теперь с новой красотой, на каких то новых и незыблемых основах, воздвигался в его душе.


В балагане, в который поступил Пьер и в котором он пробыл четыре недели, было двадцать три человека пленных солдат, три офицера и два чиновника.
Все они потом как в тумане представлялись Пьеру, но Платон Каратаев остался навсегда в душе Пьера самым сильным и дорогим воспоминанием и олицетворением всего русского, доброго и круглого. Когда на другой день, на рассвете, Пьер увидал своего соседа, первое впечатление чего то круглого подтвердилось вполне: вся фигура Платона в его подпоясанной веревкою французской шинели, в фуражке и лаптях, была круглая, голова была совершенно круглая, спина, грудь, плечи, даже руки, которые он носил, как бы всегда собираясь обнять что то, были круглые; приятная улыбка и большие карие нежные глаза были круглые.
Платону Каратаеву должно было быть за пятьдесят лет, судя по его рассказам о походах, в которых он участвовал давнишним солдатом. Он сам не знал и никак не мог определить, сколько ему было лет; но зубы его, ярко белые и крепкие, которые все выкатывались своими двумя полукругами, когда он смеялся (что он часто делал), были все хороши и целы; ни одного седого волоса не было в его бороде и волосах, и все тело его имело вид гибкости и в особенности твердости и сносливости.
Лицо его, несмотря на мелкие круглые морщинки, имело выражение невинности и юности; голос у него был приятный и певучий. Но главная особенность его речи состояла в непосредственности и спорости. Он, видимо, никогда не думал о том, что он сказал и что он скажет; и от этого в быстроте и верности его интонаций была особенная неотразимая убедительность.
Физические силы его и поворотливость были таковы первое время плена, что, казалось, он не понимал, что такое усталость и болезнь. Каждый день утром а вечером он, ложась, говорил: «Положи, господи, камушком, подними калачиком»; поутру, вставая, всегда одинаково пожимая плечами, говорил: «Лег – свернулся, встал – встряхнулся». И действительно, стоило ему лечь, чтобы тотчас же заснуть камнем, и стоило встряхнуться, чтобы тотчас же, без секунды промедления, взяться за какое нибудь дело, как дети, вставши, берутся за игрушки. Он все умел делать, не очень хорошо, но и не дурно. Он пек, парил, шил, строгал, тачал сапоги. Он всегда был занят и только по ночам позволял себе разговоры, которые он любил, и песни. Он пел песни, не так, как поют песенники, знающие, что их слушают, но пел, как поют птицы, очевидно, потому, что звуки эти ему было так же необходимо издавать, как необходимо бывает потянуться или расходиться; и звуки эти всегда бывали тонкие, нежные, почти женские, заунывные, и лицо его при этом бывало очень серьезно.
Попав в плен и обросши бородою, он, видимо, отбросил от себя все напущенное на него, чуждое, солдатское и невольно возвратился к прежнему, крестьянскому, народному складу.
– Солдат в отпуску – рубаха из порток, – говаривал он. Он неохотно говорил про свое солдатское время, хотя не жаловался, и часто повторял, что он всю службу ни разу бит не был. Когда он рассказывал, то преимущественно рассказывал из своих старых и, видимо, дорогих ему воспоминаний «христианского», как он выговаривал, крестьянского быта. Поговорки, которые наполняли его речь, не были те, большей частью неприличные и бойкие поговорки, которые говорят солдаты, но это были те народные изречения, которые кажутся столь незначительными, взятые отдельно, и которые получают вдруг значение глубокой мудрости, когда они сказаны кстати.
Часто он говорил совершенно противоположное тому, что он говорил прежде, но и то и другое было справедливо. Он любил говорить и говорил хорошо, украшая свою речь ласкательными и пословицами, которые, Пьеру казалось, он сам выдумывал; но главная прелесть его рассказов состояла в том, что в его речи события самые простые, иногда те самые, которые, не замечая их, видел Пьер, получали характер торжественного благообразия. Он любил слушать сказки, которые рассказывал по вечерам (всё одни и те же) один солдат, но больше всего он любил слушать рассказы о настоящей жизни. Он радостно улыбался, слушая такие рассказы, вставляя слова и делая вопросы, клонившиеся к тому, чтобы уяснить себе благообразие того, что ему рассказывали. Привязанностей, дружбы, любви, как понимал их Пьер, Каратаев не имел никаких; но он любил и любовно жил со всем, с чем его сводила жизнь, и в особенности с человеком – не с известным каким нибудь человеком, а с теми людьми, которые были перед его глазами. Он любил свою шавку, любил товарищей, французов, любил Пьера, который был его соседом; но Пьер чувствовал, что Каратаев, несмотря на всю свою ласковую нежность к нему (которою он невольно отдавал должное духовной жизни Пьера), ни на минуту не огорчился бы разлукой с ним. И Пьер то же чувство начинал испытывать к Каратаеву.
Платон Каратаев был для всех остальных пленных самым обыкновенным солдатом; его звали соколик или Платоша, добродушно трунили над ним, посылали его за посылками. Но для Пьера, каким он представился в первую ночь, непостижимым, круглым и вечным олицетворением духа простоты и правды, таким он и остался навсегда.
Платон Каратаев ничего не знал наизусть, кроме своей молитвы. Когда он говорил свои речи, он, начиная их, казалось, не знал, чем он их кончит.
Когда Пьер, иногда пораженный смыслом его речи, просил повторить сказанное, Платон не мог вспомнить того, что он сказал минуту тому назад, – так же, как он никак не мог словами сказать Пьеру свою любимую песню. Там было: «родимая, березанька и тошненько мне», но на словах не выходило никакого смысла. Он не понимал и не мог понять значения слов, отдельно взятых из речи. Каждое слово его и каждое действие было проявлением неизвестной ему деятельности, которая была его жизнь. Но жизнь его, как он сам смотрел на нее, не имела смысла как отдельная жизнь. Она имела смысл только как частица целого, которое он постоянно чувствовал. Его слова и действия выливались из него так же равномерно, необходимо и непосредственно, как запах отделяется от цветка. Он не мог понять ни цены, ни значения отдельно взятого действия или слова.


Получив от Николая известие о том, что брат ее находится с Ростовыми, в Ярославле, княжна Марья, несмотря на отговариванья тетки, тотчас же собралась ехать, и не только одна, но с племянником. Трудно ли, нетрудно, возможно или невозможно это было, она не спрашивала и не хотела знать: ее обязанность была не только самой быть подле, может быть, умирающего брата, но и сделать все возможное для того, чтобы привезти ему сына, и она поднялась ехать. Если князь Андрей сам не уведомлял ее, то княжна Марья объясняла ото или тем, что он был слишком слаб, чтобы писать, или тем, что он считал для нее и для своего сына этот длинный переезд слишком трудным и опасным.
В несколько дней княжна Марья собралась в дорогу. Экипажи ее состояли из огромной княжеской кареты, в которой она приехала в Воронеж, брички и повозки. С ней ехали m lle Bourienne, Николушка с гувернером, старая няня, три девушки, Тихон, молодой лакей и гайдук, которого тетка отпустила с нею.
Ехать обыкновенным путем на Москву нельзя было и думать, и потому окольный путь, который должна была сделать княжна Марья: на Липецк, Рязань, Владимир, Шую, был очень длинен, по неимению везде почтовых лошадей, очень труден и около Рязани, где, как говорили, показывались французы, даже опасен.
Во время этого трудного путешествия m lle Bourienne, Десаль и прислуга княжны Марьи были удивлены ее твердостью духа и деятельностью. Она позже всех ложилась, раньше всех вставала, и никакие затруднения не могли остановить ее. Благодаря ее деятельности и энергии, возбуждавшим ее спутников, к концу второй недели они подъезжали к Ярославлю.
В последнее время своего пребывания в Воронеже княжна Марья испытала лучшее счастье в своей жизни. Любовь ее к Ростову уже не мучила, не волновала ее. Любовь эта наполняла всю ее душу, сделалась нераздельною частью ее самой, и она не боролась более против нее. В последнее время княжна Марья убедилась, – хотя она никогда ясно словами определенно не говорила себе этого, – убедилась, что она была любима и любила. В этом она убедилась в последнее свое свидание с Николаем, когда он приехал ей объявить о том, что ее брат был с Ростовыми. Николай ни одним словом не намекнул на то, что теперь (в случае выздоровления князя Андрея) прежние отношения между ним и Наташей могли возобновиться, но княжна Марья видела по его лицу, что он знал и думал это. И, несмотря на то, его отношения к ней – осторожные, нежные и любовные – не только не изменились, но он, казалось, радовался тому, что теперь родство между ним и княжной Марьей позволяло ему свободнее выражать ей свою дружбу любовь, как иногда думала княжна Марья. Княжна Марья знала, что она любила в первый и последний раз в жизни, и чувствовала, что она любима, и была счастлива, спокойна в этом отношении.
Но это счастье одной стороны душевной не только не мешало ей во всей силе чувствовать горе о брате, но, напротив, это душевное спокойствие в одном отношении давало ей большую возможность отдаваться вполне своему чувству к брату. Чувство это было так сильно в первую минуту выезда из Воронежа, что провожавшие ее были уверены, глядя на ее измученное, отчаянное лицо, что она непременно заболеет дорогой; но именно трудности и заботы путешествия, за которые с такою деятельностью взялась княжна Марья, спасли ее на время от ее горя и придали ей силы.
Как и всегда это бывает во время путешествия, княжна Марья думала только об одном путешествии, забывая о том, что было его целью. Но, подъезжая к Ярославлю, когда открылось опять то, что могло предстоять ей, и уже не через много дней, а нынче вечером, волнение княжны Марьи дошло до крайних пределов.
Когда посланный вперед гайдук, чтобы узнать в Ярославле, где стоят Ростовы и в каком положении находится князь Андрей, встретил у заставы большую въезжавшую карету, он ужаснулся, увидав страшно бледное лицо княжны, которое высунулось ему из окна.
– Все узнал, ваше сиятельство: ростовские стоят на площади, в доме купца Бронникова. Недалече, над самой над Волгой, – сказал гайдук.
Княжна Марья испуганно вопросительно смотрела на его лицо, не понимая того, что он говорил ей, не понимая, почему он не отвечал на главный вопрос: что брат? M lle Bourienne сделала этот вопрос за княжну Марью.
– Что князь? – спросила она.
– Их сиятельство с ними в том же доме стоят.
«Стало быть, он жив», – подумала княжна и тихо спросила: что он?
– Люди сказывали, все в том же положении.
Что значило «все в том же положении», княжна не стала спрашивать и мельком только, незаметно взглянув на семилетнего Николушку, сидевшего перед нею и радовавшегося на город, опустила голову и не поднимала ее до тех пор, пока тяжелая карета, гремя, трясясь и колыхаясь, не остановилась где то. Загремели откидываемые подножки.
Отворились дверцы. Слева была вода – река большая, справа было крыльцо; на крыльце были люди, прислуга и какая то румяная, с большой черной косой, девушка, которая неприятно притворно улыбалась, как показалось княжне Марье (это была Соня). Княжна взбежала по лестнице, притворно улыбавшаяся девушка сказала: – Сюда, сюда! – и княжна очутилась в передней перед старой женщиной с восточным типом лица, которая с растроганным выражением быстро шла ей навстречу. Это была графиня. Она обняла княжну Марью и стала целовать ее.
– Mon enfant! – проговорила она, – je vous aime et vous connais depuis longtemps. [Дитя мое! я вас люблю и знаю давно.]
Несмотря на все свое волнение, княжна Марья поняла, что это была графиня и что надо было ей сказать что нибудь. Она, сама не зная как, проговорила какие то учтивые французские слова, в том же тоне, в котором были те, которые ей говорили, и спросила: что он?
– Доктор говорит, что нет опасности, – сказала графиня, но в то время, как она говорила это, она со вздохом подняла глаза кверху, и в этом жесте было выражение, противоречащее ее словам.
– Где он? Можно его видеть, можно? – спросила княжна.
– Сейчас, княжна, сейчас, мой дружок. Это его сын? – сказала она, обращаясь к Николушке, который входил с Десалем. – Мы все поместимся, дом большой. О, какой прелестный мальчик!
Графиня ввела княжну в гостиную. Соня разговаривала с m lle Bourienne. Графиня ласкала мальчика. Старый граф вошел в комнату, приветствуя княжну. Старый граф чрезвычайно переменился с тех пор, как его последний раз видела княжна. Тогда он был бойкий, веселый, самоуверенный старичок, теперь он казался жалким, затерянным человеком. Он, говоря с княжной, беспрестанно оглядывался, как бы спрашивая у всех, то ли он делает, что надобно. После разорения Москвы и его имения, выбитый из привычной колеи, он, видимо, потерял сознание своего значения и чувствовал, что ему уже нет места в жизни.
Несмотря на то волнение, в котором она находилась, несмотря на одно желание поскорее увидать брата и на досаду за то, что в эту минуту, когда ей одного хочется – увидать его, – ее занимают и притворно хвалят ее племянника, княжна замечала все, что делалось вокруг нее, и чувствовала необходимость на время подчиниться этому новому порядку, в который она вступала. Она знала, что все это необходимо, и ей было это трудно, но она не досадовала на них.
– Это моя племянница, – сказал граф, представляя Соню, – вы не знаете ее, княжна?
Княжна повернулась к ней и, стараясь затушить поднявшееся в ее душе враждебное чувство к этой девушке, поцеловала ее. Но ей становилось тяжело оттого, что настроение всех окружающих было так далеко от того, что было в ее душе.
– Где он? – спросила она еще раз, обращаясь ко всем.
– Он внизу, Наташа с ним, – отвечала Соня, краснея. – Пошли узнать. Вы, я думаю, устали, княжна?
У княжны выступили на глаза слезы досады. Она отвернулась и хотела опять спросить у графини, где пройти к нему, как в дверях послышались легкие, стремительные, как будто веселые шаги. Княжна оглянулась и увидела почти вбегающую Наташу, ту Наташу, которая в то давнишнее свидание в Москве так не понравилась ей.
Но не успела княжна взглянуть на лицо этой Наташи, как она поняла, что это был ее искренний товарищ по горю, и потому ее друг. Она бросилась ей навстречу и, обняв ее, заплакала на ее плече.
Как только Наташа, сидевшая у изголовья князя Андрея, узнала о приезде княжны Марьи, она тихо вышла из его комнаты теми быстрыми, как показалось княжне Марье, как будто веселыми шагами и побежала к ней.
На взволнованном лице ее, когда она вбежала в комнату, было только одно выражение – выражение любви, беспредельной любви к нему, к ней, ко всему тому, что было близко любимому человеку, выраженье жалости, страданья за других и страстного желанья отдать себя всю для того, чтобы помочь им. Видно было, что в эту минуту ни одной мысли о себе, о своих отношениях к нему не было в душе Наташи.
Чуткая княжна Марья с первого взгляда на лицо Наташи поняла все это и с горестным наслаждением плакала на ее плече.
– Пойдемте, пойдемте к нему, Мари, – проговорила Наташа, отводя ее в другую комнату.
Княжна Марья подняла лицо, отерла глаза и обратилась к Наташе. Она чувствовала, что от нее она все поймет и узнает.
– Что… – начала она вопрос, но вдруг остановилась. Она почувствовала, что словами нельзя ни спросить, ни ответить. Лицо и глаза Наташи должны были сказать все яснее и глубже.
Наташа смотрела на нее, но, казалось, была в страхе и сомнении – сказать или не сказать все то, что она знала; она как будто почувствовала, что перед этими лучистыми глазами, проникавшими в самую глубь ее сердца, нельзя не сказать всю, всю истину, какою она ее видела. Губа Наташи вдруг дрогнула, уродливые морщины образовались вокруг ее рта, и она, зарыдав, закрыла лицо руками.
Княжна Марья поняла все.
Но она все таки надеялась и спросила словами, в которые она не верила:
– Но как его рана? Вообще в каком он положении?
– Вы, вы… увидите, – только могла сказать Наташа.
Они посидели несколько времени внизу подле его комнаты, с тем чтобы перестать плакать и войти к нему с спокойными лицами.
– Как шла вся болезнь? Давно ли ему стало хуже? Когда это случилось? – спрашивала княжна Марья.
Наташа рассказывала, что первое время была опасность от горячечного состояния и от страданий, но в Троице это прошло, и доктор боялся одного – антонова огня. Но и эта опасность миновалась. Когда приехали в Ярославль, рана стала гноиться (Наташа знала все, что касалось нагноения и т. п.), и доктор говорил, что нагноение может пойти правильно. Сделалась лихорадка. Доктор говорил, что лихорадка эта не так опасна.
– Но два дня тому назад, – начала Наташа, – вдруг это сделалось… – Она удержала рыданья. – Я не знаю отчего, но вы увидите, какой он стал.
– Ослабел? похудел?.. – спрашивала княжна.
– Нет, не то, но хуже. Вы увидите. Ах, Мари, Мари, он слишком хорош, он не может, не может жить… потому что…


Когда Наташа привычным движением отворила его дверь, пропуская вперед себя княжну, княжна Марья чувствовала уже в горле своем готовые рыданья. Сколько она ни готовилась, ни старалась успокоиться, она знала, что не в силах будет без слез увидать его.
Княжна Марья понимала то, что разумела Наташа словами: сним случилось это два дня тому назад. Она понимала, что это означало то, что он вдруг смягчился, и что смягчение, умиление эти были признаками смерти. Она, подходя к двери, уже видела в воображении своем то лицо Андрюши, которое она знала с детства, нежное, кроткое, умиленное, которое так редко бывало у него и потому так сильно всегда на нее действовало. Она знала, что он скажет ей тихие, нежные слова, как те, которые сказал ей отец перед смертью, и что она не вынесет этого и разрыдается над ним. Но, рано ли, поздно ли, это должно было быть, и она вошла в комнату. Рыдания все ближе и ближе подступали ей к горлу, в то время как она своими близорукими глазами яснее и яснее различала его форму и отыскивала его черты, и вот она увидала его лицо и встретилась с ним взглядом.
Он лежал на диване, обложенный подушками, в меховом беличьем халате. Он был худ и бледен. Одна худая, прозрачно белая рука его держала платок, другою он, тихими движениями пальцев, трогал тонкие отросшие усы. Глаза его смотрели на входивших.
Увидав его лицо и встретившись с ним взглядом, княжна Марья вдруг умерила быстроту своего шага и почувствовала, что слезы вдруг пересохли и рыдания остановились. Уловив выражение его лица и взгляда, она вдруг оробела и почувствовала себя виноватой.
«Да в чем же я виновата?» – спросила она себя. «В том, что живешь и думаешь о живом, а я!..» – отвечал его холодный, строгий взгляд.
В глубоком, не из себя, но в себя смотревшем взгляде была почти враждебность, когда он медленно оглянул сестру и Наташу.
Он поцеловался с сестрой рука в руку, по их привычке.
– Здравствуй, Мари, как это ты добралась? – сказал он голосом таким же ровным и чуждым, каким был его взгляд. Ежели бы он завизжал отчаянным криком, то этот крик менее бы ужаснул княжну Марью, чем звук этого голоса.
– И Николушку привезла? – сказал он также ровно и медленно и с очевидным усилием воспоминанья.
– Как твое здоровье теперь? – говорила княжна Марья, сама удивляясь тому, что она говорила.
– Это, мой друг, у доктора спрашивать надо, – сказал он, и, видимо сделав еще усилие, чтобы быть ласковым, он сказал одним ртом (видно было, что он вовсе не думал того, что говорил): – Merci, chere amie, d'etre venue. [Спасибо, милый друг, что приехала.]
Княжна Марья пожала его руку. Он чуть заметно поморщился от пожатия ее руки. Он молчал, и она не знала, что говорить. Она поняла то, что случилось с ним за два дня. В словах, в тоне его, в особенности во взгляде этом – холодном, почти враждебном взгляде – чувствовалась страшная для живого человека отчужденность от всего мирского. Он, видимо, с трудом понимал теперь все живое; но вместе с тем чувствовалось, что он не понимал живого не потому, чтобы он был лишен силы понимания, но потому, что он понимал что то другое, такое, чего не понимали и не могли понять живые и что поглощало его всего.
– Да, вот как странно судьба свела нас! – сказал он, прерывая молчание и указывая на Наташу. – Она все ходит за мной.
Княжна Марья слушала и не понимала того, что он говорил. Он, чуткий, нежный князь Андрей, как мог он говорить это при той, которую он любил и которая его любила! Ежели бы он думал жить, то не таким холодно оскорбительным тоном он сказал бы это. Ежели бы он не знал, что умрет, то как же ему не жалко было ее, как он мог при ней говорить это! Одно объяснение только могло быть этому, это то, что ему было все равно, и все равно оттого, что что то другое, важнейшее, было открыто ему.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Нарва&oldid=81591509»