Народная воля

Народная воля
Лидер:	Постоянные члены Исполнительного комитета (порядка 30 человек до 1 марта 1881г.), назначавшие из своей среды высший орган — Распорядительную комиссию в составе 3 человек.
Дата основания:	июнь 1879
Дата роспуска:	март 1887
Штаб-квартира:	Санкт-Петербург (1879 г. — конец 1881 г.), Москва (конец 1881 г. — апрель 1882 г.)
Идеология:	революционный социализм
Союзники и блоки:	Чёрный передел
Количество членов:	порядка 500 активных участников (по данным на 1 марта 1881 г.), а также несколько тысяч помощников и сочувствующих
Партийная печать:	См. Партийные издания

К:Политические партии, основанные в 1879 году

Народная воля — революционная народническая организация, возникшая в 1879 году после раскола организации «Земля и воля» и распада террористической группы «Свобода или смерть», поставившая основной целью принуждение правительства к демократическим реформам, после которых можно было бы проводить борьбу за социальное преобразование общества. Одним из основных методов политической борьбы «Народной воли» стал террор. В частности, члены террористической фракции Народной воли рассчитывали подтолкнуть политические изменения убийством императора Александра II. От названия организации образовано наименование её участников — народовольцы. Наиболее известные участники организации — П. Л. Лавров, А. И. Желябов, А. Д. Михайлов, С. Л. Перовская, В. Н. Фигнер, Н. А. Морозов, Л. А. Тихомиров, С. Н. Халтурин, Н. И. Кибальчич, Ю. Н. Богданович, Герман Лопатин, Н. С. Тютчев, Александр Баранников, Н. В. Клеточников, Я. Л. Юделевский, В. И. Дзюбинский.

Идеи

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Партия «Народная воля» организовалась на Липецком съезде в июне 1879 года В противоположность «Земле и Воле», из которой выделилась «Народная Воля», последняя подчёркивала политическую борьбу как средство завоевания социалистического строя.

Теоретическое миросозерцание революционных народников (участников «хождения в народ»), выражавшееся в журналах «Вперёд», «Начало», «Земля и Воля», было усвоено и партией Народная воля. Как и «Земля и Воля», партия «Народная воля» исходила из убеждения, что русский народ «находится в состоянии полного рабства, экономического и политического... Его облегают слои эксплуататоров, создаваемых и защищаемых государством... Государство составляет крупнейшую в стране капиталистическую силу; оно же составляет единственного политического притеснителя народа... Этот государственно-буржуазный нарост держится исключительно голым насилием... Совершенно отсутствует народная санкция этой произвольной и насильственной власти... Русский народ по своим симпатиям и идеалам является вполне социалистическим; в нём ещё живы его старые, традиционные принципы — право народа на землю, общинное и местное самоуправление, зачатки федеративного устройства, свобода совести и слова. Эти принципы получили бы широкое развитие и дали бы совершенно новое направление, в народном духе, всей нашей истории, если бы только народ получил возможность жить и устраиваться так, как хочет, сообразно со своими собственными наклонностями». Ввиду этого партия Народная воля считала своей задачей «политический переворот с целью передачи власти народу». Как орудие переворота, партия выставляла учредительное собрание, избранное свободной всеобщей подачей голосов. Обязуясь вполне подчиниться народной воле, партия тем не менее выставляла свою программу, которую должна была защищать во время избирательной агитации и в Учредительном Собрании:

1. постоянное народное представительство, имеющее полную власть во всех общегосударственных вопросах;
2. широкое областное самоуправление, обеспеченное выборностью всех должностей, самостоятельностью мира и экономической независимостью народа;
3. самостоятельность мира, как экономической и административной единицы;
4. принадлежность земли народу;
5. система мер, имеющих цель передать в руки рабочих все заводы и фабрики;
6. полная свобода совести, слова, печати, сходок, ассоциаций и избирательной агитации;
7. всеобщее избирательное право, без сословных и всяких имущественных ограничений;
8. замена постоянной армии территориальной.

История

Все террористические акты, следовавшие за покушением А. К. Соловьёва на жизнь императора Александра II, исходили от партии «Народная воля». Небольшая по численному составу партия, опиравшаяся на сочувствие части интеллигенции и не имевшая почвы в широких массах, обнаружила такую энергию, что сама уверовала в свою силу и заставила в неё верить. Политикой графа М. Т. Лорис-Меликова часть общества, ранее сочувствовавшая «Народной воле», была оттолкнута от неё. Когда партия, не смягчённая уступками, 1 марта 1881 г. убила императора Александра II, это убийство вызвало не только правительственную реакцию, но и реакцию общественную в гораздо более широких размерах, чем этого ожидала Народная воля. Тем не менее в следующие годы партия ещё продолжала свою деятельность (убийство генерала В. С. Стрельникова, убийство жандармского подполковника Г. П. Судейкина). В 1884 г. арест Г. А. Лопатина и множества лиц, связанных с ним, окончательно обессилил партию.

В 1886 году возникла новая народовольческая группа (с А. И. Ульяновым и П. Я. Шевырёвым во главе), 1 марта 1887 г. намеревавшаяся произвести покушение на жизнь императора Александра III. Возникало, затем, ещё несколько народовольческих кружков, не имевших какой-либо связи со старой «Народной Волей»; они не имели успеха, и «Народная воля» окончательно сошла со сцены. Впоследствии она возродилась в виде партии «Народного права» с несколько изменённой программой.

Причины кризиса

Причину падения «Народной воли» распространённое мнение видит в общественной реакции, вызванной убийством Александра II. С. Кравчинский, в книге «Подпольная Россия» предлагает, однако, другое объяснение этого факта. По его мнению, «Народная воля» была очень сильна и после 1881 г., но она задалась несбыточными планами широкого государственного заговора, при посредстве которого она могла бы захватить сразу власть и устроить временное правительство; задавшись этими планами, она отказалась от покушений, которые могли бы все более расшатывать правительственную власть и питать партию Народная воля новыми силами. В числе актов, совершённых «Народной волей», необходимо отметить кражу в херсонском банке в 1879 г. посредством подкопа, не увенчавшуюся успехом, так как почти все деньги, унесённые из банка (свыше миллиона руб.), были очень скоро найдены полицией. Факт этот, имевший место ещё в эпоху расцвета сил партии, несомненно произвёл отрицательное впечатление на значительные круги общества, вредно отразясь на «Народной воле». Ещё губительнее была деятельность жандармского подполковника Г. П. Судейкина, который уже в последний период истории «Народной воли» завербовал в тюрьме одного из виднейших народовольцев С. П. Дегаева, который выдал большинство оставшихся членов организации.

Партийные издания

Партия «Народная воля» издавала в тайных типографиях в Петербурге и в провинции одноимённую газету (вышло 11 номеров, 1879–1885) и листки «Народной Воли» (значительное их число выходило с 1880 по 1886 г.); затем отдельные листки, издаваемые различными народовольческими группами, были выпущены в 1890–1892, 1896 и других годах. Кроме того, за границей издавался журнал: «Вестник Народной Воли» под ред. П. Л. Лаврова, самого видного теоретика «Народной воли»; 5 его томов вышли в 1883–1886 гг. В 1883 г. выпущен в Женеве «Календарь Народной Воли». В этих литературных произведениях была развита теория «Народной воли». Социалистические идеалы постепенно отодвигались на задний план и партия получала чисто политический характер. Веря в близость революции, партия боялась, что в России найдётся своя Вандея, из которой реакционные силы начнут поход против торжествующей революции; поэтому она выдвигала централистические требования, не замечая их противоречия требованию самоуправления общин и областей. Таким образом Народная воля под конец могла считаться партией якобинской; её журналы часто напоминали «Набат» Ткачёва.

Журнал «Народная Воля», листки и некоторые прокламации партии перепечатаны в сборнике Базилевского (В. Я. Богучарский) («Литература партии Народной Воли», 2-е приложение к сборнику «Государственные преступления в России», Париж, 1905). Очень суровую критику «Народной Воли» дают с одной стороны «Наши разногласия» Плеханова (Женева, 1884), с другой — «Историческая Польша и великорусская демократия» Драгоманова (Женова, 1883; перепечатано в собрании сочинений Драгоманова, т. I, Париж, 1905). Яркую характеристику (сочувственную) Народной Воли можно найти в «Криминальной России» Степняка (СПб., 1905) и в его же романе «Андрей Кожухович», перепечатанном в Санкт-Петербурге под заглавием «Из прошлого» (1905). Много ценного материала для истории партии «Народная воля» заключается в отчётах о её процессах, напечатанных в своё время в газетах легальных и нелегальных. Из них «Дело 1 марта 1881 г.» (официальный, сокращённый и искажённый отчет) перепечатано в Санкт-Петербурге (1906), с примечаниями Льва Дейча.

Петербургская группа «Гомон», состоящая из белорусских студентов, примыкавших к «Народной воле», выпустила в 1884 году два номера гектографированного журнала «Гомон», призывая к борьбе с самодержавием в союзе с русским революционным движением, определения автономии для народов Российской империи.

См. также

• Первомартовцы
• Народное право
• Процесс шестнадцати (1880)
• Чернознаменцы

Литература

• Барабанова А. И., Ямщикова Е. А. Народовольцы в Петербурге. — Л.: Лениздат, 1984. — 224, [32] с. — (Выдающиеся деятели науки и культуры в Петербурге—Петрограде—Ленинграде). — 50 000 экз. (в пер.)
• В. Я. Богучарский (ред.) [books.google.com/books?id=8fgDAAAAYAAJ&printsec=frontcover#v=onepage&q&f=true Процесс 20-ти народовольцев в 1882 году]
• [books.google.com/books?id=rqtDAAAAYAAJ&printsec=frontcover#v=onepage&q&f=true Литература социально-революционной партии «Народной воли»] Типография партии социалистов — революционеров, 1905.
• Тун А. «История революционных движений в России» СПб., 1906.
• Троицкий Н. А. «Народная воля» перед царским судом (1880–1891). Саратов: Издательство Саратовского университета, 1971; 2 изд., испр. и доп. Саратов: Издательство Саратовского университета, 1983.
• Троицкий Н. А. Царские суды против революционной России (Политические процессы 1871–1880 гг.). Саратов: Издательство Саратовского университета, 1976.
• Троицкий Н. А. [scepsis.ru/library/id_1602.html «Безумство храбрых. Русские революционеры и карательная политика царизма 1866–1882 гг.»]. М.: Мысль, 1978.
• Троицкий Н. А. Царизм под судом прогрессивной общественности (1866–1895). М.: Мысль, 1979.
• Троицкий Н. А. Политические процессы в России 1871–1887 гг. Пособие к спецкурсу. Саратов: Саратовский государственный университет им. Н. Г. Чернышевского, 2003.
• Суд над цареубийцами. Дело 1-го марта 1881 года / Под редакцией В. В. Разбегаева. — СПб.: Изд. им. Н. И. Новикова., 2014. — Т. 1,2. — 698 с. — (Историко-революционный архив). — ISBN 978-5-87991-110-7

Ссылки

• Народная Воля // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• [narovol.narod.ru/art/lit/bratya.htm Братья, вперед! Не теряйте... «Народовольческий гимн»]
• [vivovoco.astronet.ru/VV/PAPERS/HISTORY/REVOL/ZIV2.HTM Документы «Народной воли»]
• [vivovoco.astronet.ru/VV/PAPERS/HISTORY/REVOL/SPEECH.HTM Речь А. Желябова на процессе первомартовцев]
• Инсаров М. [revsoc.org/archives/2822 Народная воля]
• Троицкий Н. А. [www.scepsis.ru/library/id_1497.html «Народная воля»]//Россия в XIX веке: Курс лекций
• Троицкий Н. А. [scepsis.ru/library/id_744.html «Народная воля» и её «красный террор»]
• Троицкий Н. А. [scepsis.ru/library/id_1253.html «Подвиг Николая Клеточникова»]
• Троицкий Н. А. [scepsis.ru/library/id_1602.html «Безумство храбрых. Русские революционеры и карательная политика царизма 1866—1882 гг.»] (монография)
• Троицкий Н. А. [scepsis.ru/library/id_719.html За что я люблю народовольцев]
• Иохельсон В. [scepsis.ru/library/id_821.html «Первые дни „Народной воли“»]
• Царская тюрьма в воспоминаниях народовольца М. П. Орлова: [scepsis.ru/library/id_849.html «Об Акатуе времен Мельшина»]
• [www.hrono.ru/organ/nar_volya.html Народная воля]. На сайте «Хронос».
• [tdcapua.wix.com/tdcapua спектакль «Жизнь за царя» в постановке «Театро Ди Капуа» (по документам партии «Народная воля»)]

При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

Отрывок, характеризующий Народная воля

В присутствии Тихона и доктора женщины обмыли то, что был он, повязали платком голову, чтобы не закостенел открытый рот, и связали другим платком расходившиеся ноги. Потом они одели в мундир с орденами и положили на стол маленькое ссохшееся тело. Бог знает, кто и когда позаботился об этом, но все сделалось как бы само собой. К ночи кругом гроба горели свечи, на гробу был покров, на полу был посыпан можжевельник, под мертвую ссохшуюся голову была положена печатная молитва, а в углу сидел дьячок, читая псалтырь.
Как лошади шарахаются, толпятся и фыркают над мертвой лошадью, так в гостиной вокруг гроба толпился народ чужой и свой – предводитель, и староста, и бабы, и все с остановившимися испуганными глазами, крестились и кланялись, и целовали холодную и закоченевшую руку старого князя.


Богучарово было всегда, до поселения в нем князя Андрея, заглазное именье, и мужики богучаровские имели совсем другой характер от лысогорских. Они отличались от них и говором, и одеждой, и нравами. Они назывались степными. Старый князь хвалил их за их сносливость в работе, когда они приезжали подсоблять уборке в Лысых Горах или копать пруды и канавы, но не любил их за их дикость.
Последнее пребывание в Богучарове князя Андрея, с его нововведениями – больницами, школами и облегчением оброка, – не смягчило их нравов, а, напротив, усилило в них те черты характера, которые старый князь называл дикостью. Между ними всегда ходили какие нибудь неясные толки, то о перечислении их всех в казаки, то о новой вере, в которую их обратят, то о царских листах каких то, то о присяге Павлу Петровичу в 1797 году (про которую говорили, что тогда еще воля выходила, да господа отняли), то об имеющем через семь лет воцариться Петре Феодоровиче, при котором все будет вольно и так будет просто, что ничего не будет. Слухи о войне в Бонапарте и его нашествии соединились для них с такими же неясными представлениями об антихристе, конце света и чистой воле.
В окрестности Богучарова были всё большие села, казенные и оброчные помещичьи. Живущих в этой местности помещиков было очень мало; очень мало было также дворовых и грамотных, и в жизни крестьян этой местности были заметнее и сильнее, чем в других, те таинственные струи народной русской жизни, причины и значение которых бывают необъяснимы для современников. Одно из таких явлений было проявившееся лет двадцать тому назад движение между крестьянами этой местности к переселению на какие то теплые реки. Сотни крестьян, в том числе и богучаровские, стали вдруг распродавать свой скот и уезжать с семействами куда то на юго восток. Как птицы летят куда то за моря, стремились эти люди с женами и детьми туда, на юго восток, где никто из них не был. Они поднимались караванами, поодиночке выкупались, бежали, и ехали, и шли туда, на теплые реки. Многие были наказаны, сосланы в Сибирь, многие с холода и голода умерли по дороге, многие вернулись сами, и движение затихло само собой так же, как оно и началось без очевидной причины. Но подводные струи не переставали течь в этом народе и собирались для какой то новой силы, имеющей проявиться так же странно, неожиданно и вместе с тем просто, естественно и сильно. Теперь, в 1812 м году, для человека, близко жившего с народом, заметно было, что эти подводные струи производили сильную работу и были близки к проявлению.
Алпатыч, приехав в Богучарово несколько времени перед кончиной старого князя, заметил, что между народом происходило волнение и что, противно тому, что происходило в полосе Лысых Гор на шестидесятиверстном радиусе, где все крестьяне уходили (предоставляя казакам разорять свои деревни), в полосе степной, в богучаровской, крестьяне, как слышно было, имели сношения с французами, получали какие то бумаги, ходившие между ними, и оставались на местах. Он знал через преданных ему дворовых людей, что ездивший на днях с казенной подводой мужик Карп, имевший большое влияние на мир, возвратился с известием, что казаки разоряют деревни, из которых выходят жители, но что французы их не трогают. Он знал, что другой мужик вчера привез даже из села Вислоухова – где стояли французы – бумагу от генерала французского, в которой жителям объявлялось, что им не будет сделано никакого вреда и за все, что у них возьмут, заплатят, если они останутся. В доказательство того мужик привез из Вислоухова сто рублей ассигнациями (он не знал, что они были фальшивые), выданные ему вперед за сено.
Наконец, важнее всего, Алпатыч знал, что в тот самый день, как он приказал старосте собрать подводы для вывоза обоза княжны из Богучарова, поутру была на деревне сходка, на которой положено было не вывозиться и ждать. А между тем время не терпело. Предводитель, в день смерти князя, 15 го августа, настаивал у княжны Марьи на том, чтобы она уехала в тот же день, так как становилось опасно. Он говорил, что после 16 го он не отвечает ни за что. В день же смерти князя он уехал вечером, но обещал приехать на похороны на другой день. Но на другой день он не мог приехать, так как, по полученным им самим известиям, французы неожиданно подвинулись, и он только успел увезти из своего имения свое семейство и все ценное.
Лет тридцать Богучаровым управлял староста Дрон, которого старый князь звал Дронушкой.
Дрон был один из тех крепких физически и нравственно мужиков, которые, как только войдут в года, обрастут бородой, так, не изменяясь, живут до шестидесяти – семидесяти лет, без одного седого волоса или недостатка зуба, такие же прямые и сильные в шестьдесят лет, как и в тридцать.
Дрон, вскоре после переселения на теплые реки, в котором он участвовал, как и другие, был сделан старостой бурмистром в Богучарове и с тех пор двадцать три года безупречно пробыл в этой должности. Мужики боялись его больше, чем барина. Господа, и старый князь, и молодой, и управляющий, уважали его и в шутку называли министром. Во все время своей службы Дрон нн разу не был ни пьян, ни болен; никогда, ни после бессонных ночей, ни после каких бы то ни было трудов, не выказывал ни малейшей усталости и, не зная грамоте, никогда не забывал ни одного счета денег и пудов муки по огромным обозам, которые он продавал, и ни одной копны ужи на хлеба на каждой десятине богучаровских полей.
Этого то Дрона Алпатыч, приехавший из разоренных Лысых Гор, призвал к себе в день похорон князя и приказал ему приготовить двенадцать лошадей под экипажи княжны и восемнадцать подвод под обоз, который должен был быть поднят из Богучарова. Хотя мужики и были оброчные, исполнение приказания этого не могло встретить затруднения, по мнению Алпатыча, так как в Богучарове было двести тридцать тягол и мужики были зажиточные. Но староста Дрон, выслушав приказание, молча опустил глаза. Алпатыч назвал ему мужиков, которых он знал и с которых он приказывал взять подводы.
Дрон отвечал, что лошади у этих мужиков в извозе. Алпатыч назвал других мужиков, и у тех лошадей не было, по словам Дрона, одни были под казенными подводами, другие бессильны, у третьих подохли лошади от бескормицы. Лошадей, по мнению Дрона, нельзя было собрать не только под обоз, но и под экипажи.
Алпатыч внимательно посмотрел на Дрона и нахмурился. Как Дрон был образцовым старостой мужиком, так и Алпатыч недаром управлял двадцать лет имениями князя и был образцовым управляющим. Он в высшей степени способен был понимать чутьем потребности и инстинкты народа, с которым имел дело, и потому он был превосходным управляющим. Взглянув на Дрона, он тотчас понял, что ответы Дрона не были выражением мысли Дрона, но выражением того общего настроения богучаровского мира, которым староста уже был захвачен. Но вместе с тем он знал, что нажившийся и ненавидимый миром Дрон должен был колебаться между двумя лагерями – господским и крестьянским. Это колебание он заметил в его взгляде, и потому Алпатыч, нахмурившись, придвинулся к Дрону.
– Ты, Дронушка, слушай! – сказал он. – Ты мне пустого не говори. Его сиятельство князь Андрей Николаич сами мне приказали, чтобы весь народ отправить и с неприятелем не оставаться, и царский на то приказ есть. А кто останется, тот царю изменник. Слышишь?
– Слушаю, – отвечал Дрон, не поднимая глаз.
Алпатыч не удовлетворился этим ответом.
– Эй, Дрон, худо будет! – сказал Алпатыч, покачав головой.
– Власть ваша! – сказал Дрон печально.
– Эй, Дрон, оставь! – повторил Алпатыч, вынимая руку из за пазухи и торжественным жестом указывая ею на пол под ноги Дрона. – Я не то, что тебя насквозь, я под тобой на три аршина все насквозь вижу, – сказал он, вглядываясь в пол под ноги Дрона.
Дрон смутился, бегло взглянул на Алпатыча и опять опустил глаза.
– Ты вздор то оставь и народу скажи, чтобы собирались из домов идти в Москву и готовили подводы завтра к утру под княжнин обоз, да сам на сходку не ходи. Слышишь?
Дрон вдруг упал в ноги.
– Яков Алпатыч, уволь! Возьми от меня ключи, уволь ради Христа.
– Оставь! – сказал Алпатыч строго. – Под тобой насквозь на три аршина вижу, – повторил он, зная, что его мастерство ходить за пчелами, знание того, когда сеять овес, и то, что он двадцать лет умел угодить старому князю, давно приобрели ему славу колдуна и что способность видеть на три аршина под человеком приписывается колдунам.
Дрон встал и хотел что то сказать, но Алпатыч перебил его:
– Что вы это вздумали? А?.. Что ж вы думаете? А?
– Что мне с народом делать? – сказал Дрон. – Взбуровило совсем. Я и то им говорю…
– То то говорю, – сказал Алпатыч. – Пьют? – коротко спросил он.
– Весь взбуровился, Яков Алпатыч: другую бочку привезли.
– Так ты слушай. Я к исправнику поеду, а ты народу повести, и чтоб они это бросили, и чтоб подводы были.
– Слушаю, – отвечал Дрон.
Больше Яков Алпатыч не настаивал. Он долго управлял народом и знал, что главное средство для того, чтобы люди повиновались, состоит в том, чтобы не показывать им сомнения в том, что они могут не повиноваться. Добившись от Дрона покорного «слушаю с», Яков Алпатыч удовлетворился этим, хотя он не только сомневался, но почти был уверен в том, что подводы без помощи воинской команды не будут доставлены.
И действительно, к вечеру подводы не были собраны. На деревне у кабака была опять сходка, и на сходке положено было угнать лошадей в лес и не выдавать подвод. Ничего не говоря об этом княжне, Алпатыч велел сложить с пришедших из Лысых Гор свою собственную кладь и приготовить этих лошадей под кареты княжны, а сам поехал к начальству.

Х
После похорон отца княжна Марья заперлась в своей комнате и никого не впускала к себе. К двери подошла девушка сказать, что Алпатыч пришел спросить приказания об отъезде. (Это было еще до разговора Алпатыча с Дроном.) Княжна Марья приподнялась с дивана, на котором она лежала, и сквозь затворенную дверь проговорила, что она никуда и никогда не поедет и просит, чтобы ее оставили в покое.
Окна комнаты, в которой лежала княжна Марья, были на запад. Она лежала на диване лицом к стене и, перебирая пальцами пуговицы на кожаной подушке, видела только эту подушку, и неясные мысли ее были сосредоточены на одном: она думала о невозвратимости смерти и о той своей душевной мерзости, которой она не знала до сих пор и которая выказалась во время болезни ее отца. Она хотела, но не смела молиться, не смела в том душевном состоянии, в котором она находилась, обращаться к богу. Она долго лежала в этом положении.
Солнце зашло на другую сторону дома и косыми вечерними лучами в открытые окна осветило комнату и часть сафьянной подушки, на которую смотрела княжна Марья. Ход мыслей ее вдруг приостановился. Она бессознательно приподнялась, оправила волоса, встала и подошла к окну, невольно вдыхая в себя прохладу ясного, но ветреного вечера.
«Да, теперь тебе удобно любоваться вечером! Его уж нет, и никто тебе не помешает», – сказала она себе, и, опустившись на стул, она упала головой на подоконник.
Кто то нежным и тихим голосом назвал ее со стороны сада и поцеловал в голову. Она оглянулась. Это была m lle Bourienne, в черном платье и плерезах. Она тихо подошла к княжне Марье, со вздохом поцеловала ее и тотчас же заплакала. Княжна Марья оглянулась на нее. Все прежние столкновения с нею, ревность к ней, вспомнились княжне Марье; вспомнилось и то, как он последнее время изменился к m lle Bourienne, не мог ее видеть, и, стало быть, как несправедливы были те упреки, которые княжна Марья в душе своей делала ей. «Да и мне ли, мне ли, желавшей его смерти, осуждать кого нибудь! – подумала она.
Княжне Марье живо представилось положение m lle Bourienne, в последнее время отдаленной от ее общества, но вместе с тем зависящей от нее и живущей в чужом доме. И ей стало жалко ее. Она кротко вопросительно посмотрела на нее и протянула ей руку. M lle Bourienne тотчас заплакала, стала целовать ее руку и говорить о горе, постигшем княжну, делая себя участницей этого горя. Она говорила о том, что единственное утешение в ее горе есть то, что княжна позволила ей разделить его с нею. Она говорила, что все бывшие недоразумения должны уничтожиться перед великим горем, что она чувствует себя чистой перед всеми и что он оттуда видит ее любовь и благодарность. Княжна слушала ее, не понимая ее слов, но изредка взглядывая на нее и вслушиваясь в звуки ее голоса.
– Ваше положение вдвойне ужасно, милая княжна, – помолчав немного, сказала m lle Bourienne. – Я понимаю, что вы не могли и не можете думать о себе; но я моей любовью к вам обязана это сделать… Алпатыч был у вас? Говорил он с вами об отъезде? – спросила она.
Княжна Марья не отвечала. Она не понимала, куда и кто должен был ехать. «Разве можно было что нибудь предпринимать теперь, думать о чем нибудь? Разве не все равно? Она не отвечала.