Народная партия Камбоджи

Народная партия Камбоджи кхмер. គណបក្សប្រជាជនកម្ពុជា
Лидер:	Пен Сован (1979—1981), Хенг Самрин (1981—1991), Чеа Сим (1991—2015), Хун Сен (с 2015)
Дата основания:	1979
Идеология:	эффективное управление (ранее марксизм-ленинизм)
Интернационал:	Центристский демократический интернационал
Мест в нижней палате:	68 / 123 (2013)
Мест в верхней палате:	46 / 57 (2012)
Сайт:	[www.cpp.org.kh/ .org.kh]

К:Политические партии, основанные в 1979 году

Народная партия Камбоджи (кхмер. គណបក្សប្រជាជនកម្ពុជា) — камбоджийская политическая партия, созданная на основе провьетнамского крыла компартии. Является правящей с 1979 года, в 1979—1991 называлась Народно-революционная партия Кампучии. Первоначально стояла на марксистско-ленинских позициях, ориентировалась на СРВ и СССР. В качестве правящей партии НРК участвовала в кампучийском конфликте 1980-х. После 1991 отказалась от коммунистической идеологии, перешла на позиции прагматизма и сохранила положение правящей партии. Выступает политической опорой режима Хун Сена.

Предыстория

28 июня 1951 года Коммунистическая партия Индокитая разделилась на национальные компартии — Партию трудящихся Вьетнама, Лаосскую народную партию и Кхмерскую народно-революционную партию (КНРП). Эту дату Народная партия Камбоджи официально считает днём своего основания. Однако существуют резоны вести отсчёт её деятельности с 1979 года.

21 сентября 1951 было проведено учредительное собрание КНРП под руководством Шон Нгок Миня. С 1960 партия получила название Рабочая партия Кампучии, с 1966 — Коммунистическая партия Кампучии. К тому времени в партии доминировала радикально-маоистская группировка Пол Пота — Красные кхмеры.

В результате гражданской войны Коммунистическая партия Кампучии (КПК) пришла к власти в лице полпотовской организации Ангка Лоэу. 17 апреля 1975 года «Красные кхмеры» вступили в Пномпень. В Демократической Кампучии был установлен режим террора и геноцида. Развернулись и внутрипартийные чистки, коммунисты, ориентированные на Вьетнам и СССР, подвергались репрессиям. Многие из них — в том числе Пен Сован, Хенг Самрин, Чеа Сим, Хун Сен, Рох Самай — бежали во Вьетнам, где создали Единый фронт национального спасения Кампучии (ЕФНСК).

7 января 1979 года режим Демократической Кампучии пал под ударами вьетнамской интервенции. Была провозглашена Народная Республика Кампучия (НРК). Страна была фактически оккупирована вьетнамскими войсками. «Красные кхмеры» отступили в труднодоступные районы и повели партизанскую войну. Власть в НРК принадлежала группе провьетнамских и просоветских коммунистов, вернувшихся в страну вместе с вьетнамской армией.

Правление в НРК

В январе 1979 провьетнамская группа провела съезд КПК, объявив себя единственными преемниками КНРП. Был сформирован руководящий комитет во главе с Пен Сованом и сеть местных организаций.

В мае 1981 состоялся очередной съезд, объявленный по нумерации IV — тем самым как бы аннулировались резолюции съездов, проведённых под контролем полпотовской группы. Делегаты утвердили название Народно-революционная партия Кампучии (НРПК) — с тем, чтобы отмежеваться от партии Пол Пота. Генеральным секретарём партии стал Пен Сован, генеральным секретарём ЕФНСК — Рох Самай. Реально наибольшим влиянием обладали Хенг Самрин и Чеа Сим, тесно связанные с Ханоем.

Несколько месяцев спустя, в декабре 1981, Пен Сован был снят со всех постов и помещён под арест во Вьетнаме. Это было сделано по требованию Ле Дык Тхо, который курировал Кампучию в политическом руководстиве Вьетнама. В декабре 1981 произошли важные кадровые изменения в партийно-государственном руководстве. По требованию Ле Дык Тхо генеральный секретарь ЦК НРПК и премьер-министр НРК Пен Сован, проявлявший некоторую самостоятельность был смещён со всех постов, вывезен во Вьетнам и взят под арест. Как впоследствии объяснял Пен Сован, причина заключалась в его планах сформировать, независимо от Вьетнама, пять полков кампучийской армии. Кроме того, Пен Сован и его сторонники вызвали раздражение ортодоксально-коммунистическим радикализмом в экономике. Проводимое ими искоренение частной торговли рассматривалось как преждевременное.

Отстранение Пен Сована совершалось силовыми методами, с участием вьетнамской спецчасти. В этом конфликте отразились противоречия практиков управления из числа бывших «красных кхмеров» (Хенг Самрин, Чеа Сим) и марксистских идеологов, проведших 1970-е в эмиграции в Ханое (Пен Сован, Кео Чанда). Возникла парадоксальная ситуация, когда недавние полпотовцы учитывали требования здравого смысла, тогда как их противники из идеологических соображений готовы были развязать «вторую полпотовщину», вплоть до повторного выселения жителей Пномпеня. Верх взяла первая группа, поддержанная вьетнамцами.

Пост генерального секретаря партии и председателя Госсовета НРК занял Хенг Самрин. Его ближайшее окружение составили Чеа Сим, Хун Сен, Чан Сы, Сар Кенг. Все они состояли в КПК времён гражданской войны и занимали военные и политические посты первые годы полпотовского режима. Группа Хенг Самрина занимала однозначно провьетнамские позиции, в отличие от Пен Сована. При этом её представители придерживались относительно прагматической ориентации.

НРПК провозгласила своими принципами социализм, марксизм-ленинизм, ориентацию на СССР и Вьетнам. Съезд осудил «ультранационализм и культ личности» времён Пол Пота. Организационная структура партии отличалась высокой степенью секретности. Полный список руководителей не оглашался, устав не издавался. Численность полноправных членов была невелика — в пределах тысячи человек. Лишь в 1986 этот показатель вырос до 10 тысяч членов и 40 тысяч кандидатов. В то же время представители партии присутствовали в качестве руководителей во всех воинских подразделениях, на крупнейших сельскохозяйственных и промышленных предприятиях.

В октябре 1985 года состоялся V съезд НРПК. Был принят план экономического развития, ориентированный на «социалистические преобразования» в экономике, развитие государственного и «коллективного» сектора (допускался также «семейный сектор»). Особо ставилась задача «создания социалистического народа». Возводился в закон принцип союза с Вьетнамом, СССР и Лаосом. Хенг Самрин заявил о практической ликвидации вооружённого сопротивления, что — несмотря на крупномасштабные вьетнамские операции 1984—1985 — выдавало желаемое за действительное. Персональный состав руководство в принципе не изменился, но укрепились позиции Хун Сена, с 1985 возглавлявшего правительство.

На практике задачами НРПК было подавление сопротивления, восстановление структур жизнеобеспечения, разрушенных войной и режимом «Красных кхмеров», и сохранение однопартийного режима. Власть удерживалась благодаря присутствию вьетнамского экспедиционного корпуса.

Партийная реформа 1991

Упорное вооружённое сопротивление полпотовцев, республиканцев и монархистов, изменения общемировой обстановки в конце 1980-х вынудили правящий режим НРК пойти на переговоры с объединённой оппозицией. В 1989 году вьетнамские войска покинули территорию Кампучии. С 1 мая 1989 года вступили в силу конституционные изменения, преобразовавшие НРК в Государство Камбоджа.

23 октября 1991 года были подписаны Парижские соглашения о политическом урегулировании. В Камбодже восстанавливалась монархия и прежнее название, на трон возвращался король Нородом Сианук. Устанавливалась многопартийная система, назначались свободные выборы в парламент.

НРПК была переименована в Народную партию Камбоджи (НПК). Партия отказалась от марксизма-ленинизма, приняв прагматическую идеологию эффективного управления. Интересно, что политико-идеологически родственные партии — ангольское МПЛА, мозамбикский ФРЕЛИМО, никарагуанский СФНО — отказываясь от коммунистической идеологии, формально принимали демократический социализм. Камбоджийские же коммунисты предпочли деидеологизацию.

Партийная реформа коснулась идеологических деклараций и отчасти организационного построения. Руководство, кадровый состав и методы управления НРПК не претерпели существенных изменений. На высшей партийной должности Хенг Самрина сменил Чеа Сим, но реальный контроль над партией перешёл в руки премьер-министра Хун Сена — политика более молодого и прагматичного, способного удерживать ситуацию без непосредственной помощи вьетнамских войск.

НПК является фракцией смертоносного движения «Красные кхмеры», которое возглавлял Пол Пот. Все нынешние руководители НПК, включая Хун Сена, Чеа Сима, Сар Кенга, Теа Бана, происходят из старшего командного состава «Красных кхмеров»... Под маской рыночной системы сохранилась коммунистическая организация... Только распад Советского Союза и прекращение финансово-экономической помощи от социалистического блока вынудили НПК начать переговоры с Организацией Объединенных Наций о создании в Камбодже демократической системы и рыночной экономики.
Слушания в сенате США 2 октября 1998.

Правление в Королевстве Камбоджа

На выборах 1993 года НПК неожиданно для партийного руководства потерпела поражение от сиануковской партии ФУНСИНПЕК, получив около 38 % голосов и 51 депутатский мандат из 120. Тогда Хун Сен настоял на разделении правительственной власти. Была создана правящая коалиция НПК с ФУНСИНПЕК, первым премьер-министром стал принц Нородом Ранарит, вторым премьер-министром — Хун Сен.

В июле 1997 года Хун Сен, опираясь на лично преданных ему силовиков типа Хок Лунди, фактически совершил государственный переворот. Он отстранил от власти принца Ранарита и установил собственное единовластие.

На выборах 1998, 2003 и 2008 НПК получила соответственно 41 %, 47 % и 58 % голосов. Это обеспечивало парламентское большинство в 64, 73 и 90 из 123 мандатов в Национальной ассамблее. Неизменное большинство имела НПК и в сенате.

Формально в правительство входили представители ФУНСИНПЕК, но реально власть всецело контролировалась сторонниками Хун Сена, организованными в НПК. Установившийся режим рассматривается многими экспертами как авторитарный и коррумпированный.

Наследник режима, установленного вьетнамскими экспедиционными силами в 1980-е годы, НПК контролирует правительство, Национальную ассамблею, сенат, 99 % сельских начальников, провинциальные органы власти, полицию и армию.
Флоренс Компэйн, Le Figaro, июль 2008.

На выборах 2013 большого успеха достигла оппозиционная Партия национального спасения Камбоджи (ПНСК). НПК получила около 49 % и 68 мандатов, ПНСК — более 44 % и 55 мандатов. Оппозиция во главе с Сам Рейнгси не признала объявленных результатов и обвинила власти в фальсификациях.

В Пномпене произошли массовые акции протеста. Несколько человек погибли, десятки получили ранения. В июле 2014 между Хун Сеном и Сам Рейнси было достигнуто соглашение о политическом урегулировании: Сам Рейнси получил депутатский мандат, несколько парламентских комиссий, в том числе антикоррупционная, перешли под контроль оппозиции. Однако правительство сформировала НПК во главе с Хун Сеном — впервые с 1993 года без формальной коалиции с монархистами, потерявшими парламентское представительство.

Руководители

В 1991 года в устав партии были внесены изменения. Высшим партийным руководителем стал не генеральный секретарь, а председатель НПК. Этот пост занял Чеа Сим. Бывший генеральный секретарь НРПК Хенг Самрин стал почётным председателем НПК. Однако центр власти переместился из партийного аппарата в государственный и оказался под контролем Хун Сена как главы правительства.

Между группами Хун Сена и Чеа Сима шла острая конкуренция, достигшая апогея в 2004 году, когда Чеа Сим в короткий период между отречением Нородома Сианука и воцарением Нородома Сиамони являлся формальным главой государства. Победу в противостоянии одержал Хун Сен, после чего политическое влияние Чеа Сима практически сошло на нет.

Чеа Сим, Хенг Самрин и Хун Сен считаются историческими лидерами партии, церемониальные мероприятия проводятся под их портретами. Хенг Самрин и Хун Сен часто изображаются вдвоём.

В этот перечень не включён образ Пен Сована, который после освобождения в 1992 примкнул к камбоджийской оппозиции и состоит в ПНСК.

Руководящим органом НПК является ЦК во главе с Постоянным комитетом из 34 членов. После смерти Чеа Сима в 2015 году председателем партии стал Хун Сен. Его заместителем является министр внутренних дел Сар Кенг, который после гибели Хок Лунди в 2008 году курирует силовые структуры режима.

Отрывок, характеризующий Народная партия Камбоджи

Лаврушка, однако, подбежал к Карпу и схватил его сзади за руки.
– Прикажете наших из под горы кликнуть? – крикнул он.
Алпатыч обратился к мужикам, вызывая двоих по именам, чтобы вязать Карпа. Мужики покорно вышли из толпы и стали распоясываться.
– Староста где? – кричал Ростов.
Дрон, с нахмуренным и бледным лицом, вышел из толпы.
– Ты староста? Вязать, Лаврушка! – кричал Ростов, как будто и это приказание не могло встретить препятствий. И действительно, еще два мужика стали вязать Дрона, который, как бы помогая им, снял с себя кушан и подал им.
– А вы все слушайте меня, – Ростов обратился к мужикам: – Сейчас марш по домам, и чтобы голоса вашего я не слыхал.
– Что ж, мы никакой обиды не делали. Мы только, значит, по глупости. Только вздор наделали… Я же сказывал, что непорядки, – послышались голоса, упрекавшие друг друга.
– Вот я же вам говорил, – сказал Алпатыч, вступая в свои права. – Нехорошо, ребята!
– Глупость наша, Яков Алпатыч, – отвечали голоса, и толпа тотчас же стала расходиться и рассыпаться по деревне.
Связанных двух мужиков повели на барский двор. Два пьяные мужика шли за ними.
– Эх, посмотрю я на тебя! – говорил один из них, обращаясь к Карпу.
– Разве можно так с господами говорить? Ты думал что?
– Дурак, – подтверждал другой, – право, дурак!
Через два часа подводы стояли на дворе богучаровского дома. Мужики оживленно выносили и укладывали на подводы господские вещи, и Дрон, по желанию княжны Марьи выпущенный из рундука, куда его заперли, стоя на дворе, распоряжался мужиками.
– Ты ее так дурно не клади, – говорил один из мужиков, высокий человек с круглым улыбающимся лицом, принимая из рук горничной шкатулку. – Она ведь тоже денег стоит. Что же ты ее так то вот бросишь или пол веревку – а она потрется. Я так не люблю. А чтоб все честно, по закону было. Вот так то под рогожку, да сенцом прикрой, вот и важно. Любо!
– Ишь книг то, книг, – сказал другой мужик, выносивший библиотечные шкафы князя Андрея. – Ты не цепляй! А грузно, ребята, книги здоровые!
– Да, писали, не гуляли! – значительно подмигнув, сказал высокий круглолицый мужик, указывая на толстые лексиконы, лежавшие сверху.

Ростов, не желая навязывать свое знакомство княжне, не пошел к ней, а остался в деревне, ожидая ее выезда. Дождавшись выезда экипажей княжны Марьи из дома, Ростов сел верхом и до пути, занятого нашими войсками, в двенадцати верстах от Богучарова, верхом провожал ее. В Янкове, на постоялом дворе, он простился с нею почтительно, в первый раз позволив себе поцеловать ее руку.
– Как вам не совестно, – краснея, отвечал он княжне Марье на выражение благодарности за ее спасенье (как она называла его поступок), – каждый становой сделал бы то же. Если бы нам только приходилось воевать с мужиками, мы бы не допустили так далеко неприятеля, – говорил он, стыдясь чего то и стараясь переменить разговор. – Я счастлив только, что имел случай познакомиться с вами. Прощайте, княжна, желаю вам счастия и утешения и желаю встретиться с вами при более счастливых условиях. Ежели вы не хотите заставить краснеть меня, пожалуйста, не благодарите.
Но княжна, если не благодарила более словами, благодарила его всем выражением своего сиявшего благодарностью и нежностью лица. Она не могла верить ему, что ей не за что благодарить его. Напротив, для нее несомненно было то, что ежели бы его не было, то она, наверное, должна была бы погибнуть и от бунтовщиков и от французов; что он, для того чтобы спасти ее, подвергал себя самым очевидным и страшным опасностям; и еще несомненнее было то, что он был человек с высокой и благородной душой, который умел понять ее положение и горе. Его добрые и честные глаза с выступившими на них слезами, в то время как она сама, заплакав, говорила с ним о своей потере, не выходили из ее воображения.
Когда она простилась с ним и осталась одна, княжна Марья вдруг почувствовала в глазах слезы, и тут уж не в первый раз ей представился странный вопрос, любит ли она его?
По дороге дальше к Москве, несмотря на то, что положение княжны было не радостно, Дуняша, ехавшая с ней в карете, не раз замечала, что княжна, высунувшись в окно кареты, чему то радостно и грустно улыбалась.
«Ну что же, ежели бы я и полюбила его? – думала княжна Марья.
Как ни стыдно ей было признаться себе, что она первая полюбила человека, который, может быть, никогда не полюбит ее, она утешала себя мыслью, что никто никогда не узнает этого и что она не будет виновата, ежели будет до конца жизни, никому не говоря о том, любить того, которого она любила в первый и в последний раз.
Иногда она вспоминала его взгляды, его участие, его слова, и ей казалось счастье не невозможным. И тогда то Дуняша замечала, что она, улыбаясь, глядела в окно кареты.
«И надо было ему приехать в Богучарово, и в эту самую минуту! – думала княжна Марья. – И надо было его сестре отказать князю Андрею! – И во всем этом княжна Марья видела волю провиденья.
Впечатление, произведенное на Ростова княжной Марьей, было очень приятное. Когда ои вспоминал про нее, ему становилось весело, и когда товарищи, узнав о бывшем с ним приключении в Богучарове, шутили ему, что он, поехав за сеном, подцепил одну из самых богатых невест в России, Ростов сердился. Он сердился именно потому, что мысль о женитьбе на приятной для него, кроткой княжне Марье с огромным состоянием не раз против его воли приходила ему в голову. Для себя лично Николай не мог желать жены лучше княжны Марьи: женитьба на ней сделала бы счастье графини – его матери, и поправила бы дела его отца; и даже – Николай чувствовал это – сделала бы счастье княжны Марьи. Но Соня? И данное слово? И от этого то Ростов сердился, когда ему шутили о княжне Болконской.


Приняв командование над армиями, Кутузов вспомнил о князе Андрее и послал ему приказание прибыть в главную квартиру.
Князь Андрей приехал в Царево Займище в тот самый день и в то самое время дня, когда Кутузов делал первый смотр войскам. Князь Андрей остановился в деревне у дома священника, у которого стоял экипаж главнокомандующего, и сел на лавочке у ворот, ожидая светлейшего, как все называли теперь Кутузова. На поле за деревней слышны были то звуки полковой музыки, то рев огромного количества голосов, кричавших «ура!новому главнокомандующему. Тут же у ворот, шагах в десяти от князя Андрея, пользуясь отсутствием князя и прекрасной погодой, стояли два денщика, курьер и дворецкий. Черноватый, обросший усами и бакенбардами, маленький гусарский подполковник подъехал к воротам и, взглянув на князя Андрея, спросил: здесь ли стоит светлейший и скоро ли он будет?
Князь Андрей сказал, что он не принадлежит к штабу светлейшего и тоже приезжий. Гусарский подполковник обратился к нарядному денщику, и денщик главнокомандующего сказал ему с той особенной презрительностью, с которой говорят денщики главнокомандующих с офицерами:
– Что, светлейший? Должно быть, сейчас будет. Вам что?
Гусарский подполковник усмехнулся в усы на тон денщика, слез с лошади, отдал ее вестовому и подошел к Болконскому, слегка поклонившись ему. Болконский посторонился на лавке. Гусарский подполковник сел подле него.
– Тоже дожидаетесь главнокомандующего? – заговорил гусарский подполковник. – Говог'ят, всем доступен, слава богу. А то с колбасниками беда! Недаг'ом Ег'молов в немцы пг'осился. Тепег'ь авось и г'усским говог'ить можно будет. А то чег'т знает что делали. Все отступали, все отступали. Вы делали поход? – спросил он.
– Имел удовольствие, – отвечал князь Андрей, – не только участвовать в отступлении, но и потерять в этом отступлении все, что имел дорогого, не говоря об именьях и родном доме… отца, который умер с горя. Я смоленский.
– А?.. Вы князь Болконский? Очень г'ад познакомиться: подполковник Денисов, более известный под именем Васьки, – сказал Денисов, пожимая руку князя Андрея и с особенно добрым вниманием вглядываясь в лицо Болконского. – Да, я слышал, – сказал он с сочувствием и, помолчав немного, продолжал: – Вот и скифская война. Это все хог'ошо, только не для тех, кто своими боками отдувается. А вы – князь Андг'ей Болконский? – Он покачал головой. – Очень г'ад, князь, очень г'ад познакомиться, – прибавил он опять с грустной улыбкой, пожимая ему руку.
Князь Андрей знал Денисова по рассказам Наташи о ее первом женихе. Это воспоминанье и сладко и больно перенесло его теперь к тем болезненным ощущениям, о которых он последнее время давно уже не думал, но которые все таки были в его душе. В последнее время столько других и таких серьезных впечатлений, как оставление Смоленска, его приезд в Лысые Горы, недавнее известно о смерти отца, – столько ощущений было испытано им, что эти воспоминания уже давно не приходили ему и, когда пришли, далеко не подействовали на него с прежней силой. И для Денисова тот ряд воспоминаний, которые вызвало имя Болконского, было далекое, поэтическое прошедшее, когда он, после ужина и пения Наташи, сам не зная как, сделал предложение пятнадцатилетней девочке. Он улыбнулся воспоминаниям того времени и своей любви к Наташе и тотчас же перешел к тому, что страстно и исключительно теперь занимало его. Это был план кампании, который он придумал, служа во время отступления на аванпостах. Он представлял этот план Барклаю де Толли и теперь намерен был представить его Кутузову. План основывался на том, что операционная линия французов слишком растянута и что вместо того, или вместе с тем, чтобы действовать с фронта, загораживая дорогу французам, нужно было действовать на их сообщения. Он начал разъяснять свой план князю Андрею.
– Они не могут удержать всей этой линии. Это невозможно, я отвечаю, что пг'ог'ву их; дайте мне пятьсот человек, я г'азог'ву их, это вег'но! Одна система – паг'тизанская.
Денисов встал и, делая жесты, излагал свой план Болконскому. В средине его изложения крики армии, более нескладные, более распространенные и сливающиеся с музыкой и песнями, послышались на месте смотра. На деревне послышался топот и крики.
– Сам едет, – крикнул казак, стоявший у ворот, – едет! Болконский и Денисов подвинулись к воротам, у которых стояла кучка солдат (почетный караул), и увидали подвигавшегося по улице Кутузова, верхом на невысокой гнедой лошадке. Огромная свита генералов ехала за ним. Барклай ехал почти рядом; толпа офицеров бежала за ними и вокруг них и кричала «ура!».
Вперед его во двор проскакали адъютанты. Кутузов, нетерпеливо подталкивая свою лошадь, плывшую иноходью под его тяжестью, и беспрестанно кивая головой, прикладывал руку к бедой кавалергардской (с красным околышем и без козырька) фуражке, которая была на нем. Подъехав к почетному караулу молодцов гренадеров, большей частью кавалеров, отдававших ему честь, он с минуту молча, внимательно посмотрел на них начальническим упорным взглядом и обернулся к толпе генералов и офицеров, стоявших вокруг него. Лицо его вдруг приняло тонкое выражение; он вздернул плечами с жестом недоумения.
– И с такими молодцами всё отступать и отступать! – сказал он. – Ну, до свиданья, генерал, – прибавил он и тронул лошадь в ворота мимо князя Андрея и Денисова.
– Ура! ура! ура! – кричали сзади его.
С тех пор как не видал его князь Андрей, Кутузов еще потолстел, обрюзг и оплыл жиром. Но знакомые ему белый глаз, и рана, и выражение усталости в его лице и фигуре были те же. Он был одет в мундирный сюртук (плеть на тонком ремне висела через плечо) и в белой кавалергардской фуражке. Он, тяжело расплываясь и раскачиваясь, сидел на своей бодрой лошадке.
– Фю… фю… фю… – засвистал он чуть слышно, въезжая на двор. На лице его выражалась радость успокоения человека, намеревающегося отдохнуть после представительства. Он вынул левую ногу из стремени, повалившись всем телом и поморщившись от усилия, с трудом занес ее на седло, облокотился коленкой, крякнул и спустился на руки к казакам и адъютантам, поддерживавшим его.
Он оправился, оглянулся своими сощуренными глазами и, взглянув на князя Андрея, видимо, не узнав его, зашагал своей ныряющей походкой к крыльцу.
– Фю… фю… фю, – просвистал он и опять оглянулся на князя Андрея. Впечатление лица князя Андрея только после нескольких секунд (как это часто бывает у стариков) связалось с воспоминанием о его личности.
– А, здравствуй, князь, здравствуй, голубчик, пойдем… – устало проговорил он, оглядываясь, и тяжело вошел на скрипящее под его тяжестью крыльцо. Он расстегнулся и сел на лавочку, стоявшую на крыльце.
– Ну, что отец?
– Вчера получил известие о его кончине, – коротко сказал князь Андрей.
Кутузов испуганно открытыми глазами посмотрел на князя Андрея, потом снял фуражку и перекрестился: «Царство ему небесное! Да будет воля божия над всеми нами!Он тяжело, всей грудью вздохнул и помолчал. „Я его любил и уважал и сочувствую тебе всей душой“. Он обнял князя Андрея, прижал его к своей жирной груди и долго не отпускал от себя. Когда он отпустил его, князь Андрей увидал, что расплывшие губы Кутузова дрожали и на глазах были слезы. Он вздохнул и взялся обеими руками за лавку, чтобы встать.
– Пойдем, пойдем ко мне, поговорим, – сказал он; но в это время Денисов, так же мало робевший перед начальством, как и перед неприятелем, несмотря на то, что адъютанты у крыльца сердитым шепотом останавливали его, смело, стуча шпорами по ступенькам, вошел на крыльцо. Кутузов, оставив руки упертыми на лавку, недовольно смотрел на Денисова. Денисов, назвав себя, объявил, что имеет сообщить его светлости дело большой важности для блага отечества. Кутузов усталым взглядом стал смотреть на Денисова и досадливым жестом, приняв руки и сложив их на животе, повторил: «Для блага отечества? Ну что такое? Говори». Денисов покраснел, как девушка (так странно было видеть краску на этом усатом, старом и пьяном лице), и смело начал излагать свой план разрезания операционной линии неприятеля между Смоленском и Вязьмой. Денисов жил в этих краях и знал хорошо местность. План его казался несомненно хорошим, в особенности по той силе убеждения, которая была в его словах. Кутузов смотрел себе на ноги и изредка оглядывался на двор соседней избы, как будто он ждал чего то неприятного оттуда. Из избы, на которую он смотрел, действительно во время речи Денисова показался генерал с портфелем под мышкой.