Народная партия (Латвия)

Наро́дная па́ртия (латыш. Tautas partija) — политическая партия в Латвии (1998—2011). Определяла сама себя как консервативную.

Народная Партия была основана в 1998 году Андрисом Шкеле, бизнесменом и бывшим премьер-министром, являвшимся председателем партии до 2002 года. Многие избиратели отождествляли в этот период партию с её лидером. В 2002 году место председателя партии занял Атис Слактерис; вскоре Шкеле оставил публичную политику.

На парламентских выборах в Латвии 5 октября 2002 года партия получила 16.7% голосов избирателей и 20 из 100 мест в Сейме (третье место).

Народная Партия является частью Европейской Народной Партии, с 2004 до 2009 г. была представлена в Европейском парламенте 1 депутатом.

Партия находилась у власти в Латвии в 1999-2002 гг. (третий кабинет «народника» Шкеле и кабинет Берзиньша), а также с 2004 по 2010 год (кабинет Эмсиса, первый и второй кабинеты «народника» Калвитиса, второй кабинет Годманиса, кабинет Домбровскиса до марта 2010 года). В Риге партия находилась у власти с 2005 по 2009 г.

На парламентских выборах в Латвии в 2006 году НП заняла первое место с 23 депутатами и 19,56 % голосов. С 2006 по 2008 год партию возглавлял Айгарс Калвитис, c 2008 по 2009 год Марек Сеглиньш. На муниципальных выборах 2009 года НП утратила представительство в Рижской думе, на европейских выборах утратила представительство в ЕП. С ноября 2009 года председателем партии вновь стал Андрис Шкеле.

В июле 2011 года на конгрессе партии было принято решение о её ликвидации. В процессе ликвидации партия подала в суд заявление о собственной неплатёжеспособности, так как она была обязана выплатить более миллиона латов за нарушения в ходе предвыборной кампании 2006 года.

Ссылки

• [www.tautaspartija.lv/ Официальный сайт партии] (латыш.)

Отрывок, характеризующий Народная партия (Латвия)

– Вы к хозяевам пойдите: они вас звали, – прибавил Борис.
Берг надел чистейший, без пятнушка и соринки, сюртучок, взбил перед зеркалом височки кверху, как носил Александр Павлович, и, убедившись по взгляду Ростова, что его сюртучок был замечен, с приятной улыбкой вышел из комнаты.
– Ах, какая я скотина, однако! – проговорил Ростов, читая письмо.
– А что?
– Ах, какая я свинья, однако, что я ни разу не писал и так напугал их. Ах, какая я свинья, – повторил он, вдруг покраснев. – Что же, пошли за вином Гаврилу! Ну, ладно, хватим! – сказал он…
В письмах родных было вложено еще рекомендательное письмо к князю Багратиону, которое, по совету Анны Михайловны, через знакомых достала старая графиня и посылала сыну, прося его снести по назначению и им воспользоваться.
– Вот глупости! Очень мне нужно, – сказал Ростов, бросая письмо под стол.
– Зачем ты это бросил? – спросил Борис.
– Письмо какое то рекомендательное, чорта ли мне в письме!
– Как чорта ли в письме? – поднимая и читая надпись, сказал Борис. – Письмо это очень нужное для тебя.
– Мне ничего не нужно, и я в адъютанты ни к кому не пойду.
– Отчего же? – спросил Борис.
– Лакейская должность!
– Ты всё такой же мечтатель, я вижу, – покачивая головой, сказал Борис.
– А ты всё такой же дипломат. Ну, да не в том дело… Ну, ты что? – спросил Ростов.
– Да вот, как видишь. До сих пор всё хорошо; но признаюсь, желал бы я очень попасть в адъютанты, а не оставаться во фронте.
– Зачем?
– Затем, что, уже раз пойдя по карьере военной службы, надо стараться делать, коль возможно, блестящую карьеру.
– Да, вот как! – сказал Ростов, видимо думая о другом.
Он пристально и вопросительно смотрел в глаза своему другу, видимо тщетно отыскивая разрешение какого то вопроса.
Старик Гаврило принес вино.
– Не послать ли теперь за Альфонс Карлычем? – сказал Борис. – Он выпьет с тобою, а я не могу.
– Пошли, пошли! Ну, что эта немчура? – сказал Ростов с презрительной улыбкой.
– Он очень, очень хороший, честный и приятный человек, – сказал Борис.
Ростов пристально еще раз посмотрел в глаза Борису и вздохнул. Берг вернулся, и за бутылкой вина разговор между тремя офицерами оживился. Гвардейцы рассказывали Ростову о своем походе, о том, как их чествовали в России, Польше и за границей. Рассказывали о словах и поступках их командира, великого князя, анекдоты о его доброте и вспыльчивости. Берг, как и обыкновенно, молчал, когда дело касалось не лично его, но по случаю анекдотов о вспыльчивости великого князя с наслаждением рассказал, как в Галиции ему удалось говорить с великим князем, когда он объезжал полки и гневался за неправильность движения. С приятной улыбкой на лице он рассказал, как великий князь, очень разгневанный, подъехав к нему, закричал: «Арнауты!» (Арнауты – была любимая поговорка цесаревича, когда он был в гневе) и потребовал ротного командира.