Народное собрание Болгарии
Поделись знанием:
– Что вы это вздумали? А?.. Что ж вы думаете? А?
– Что мне с народом делать? – сказал Дрон. – Взбуровило совсем. Я и то им говорю…
– То то говорю, – сказал Алпатыч. – Пьют? – коротко спросил он.
– Весь взбуровился, Яков Алпатыч: другую бочку привезли.
– Так ты слушай. Я к исправнику поеду, а ты народу повести, и чтоб они это бросили, и чтоб подводы были.
– Слушаю, – отвечал Дрон.
Больше Яков Алпатыч не настаивал. Он долго управлял народом и знал, что главное средство для того, чтобы люди повиновались, состоит в том, чтобы не показывать им сомнения в том, что они могут не повиноваться. Добившись от Дрона покорного «слушаю с», Яков Алпатыч удовлетворился этим, хотя он не только сомневался, но почти был уверен в том, что подводы без помощи воинской команды не будут доставлены.
И действительно, к вечеру подводы не были собраны. На деревне у кабака была опять сходка, и на сходке положено было угнать лошадей в лес и не выдавать подвод. Ничего не говоря об этом княжне, Алпатыч велел сложить с пришедших из Лысых Гор свою собственную кладь и приготовить этих лошадей под кареты княжны, а сам поехал к начальству.
Х
После похорон отца княжна Марья заперлась в своей комнате и никого не впускала к себе. К двери подошла девушка сказать, что Алпатыч пришел спросить приказания об отъезде. (Это было еще до разговора Алпатыча с Дроном.) Княжна Марья приподнялась с дивана, на котором она лежала, и сквозь затворенную дверь проговорила, что она никуда и никогда не поедет и просит, чтобы ее оставили в покое.
Окна комнаты, в которой лежала княжна Марья, были на запад. Она лежала на диване лицом к стене и, перебирая пальцами пуговицы на кожаной подушке, видела только эту подушку, и неясные мысли ее были сосредоточены на одном: она думала о невозвратимости смерти и о той своей душевной мерзости, которой она не знала до сих пор и которая выказалась во время болезни ее отца. Она хотела, но не смела молиться, не смела в том душевном состоянии, в котором она находилась, обращаться к богу. Она долго лежала в этом положении.
Солнце зашло на другую сторону дома и косыми вечерними лучами в открытые окна осветило комнату и часть сафьянной подушки, на которую смотрела княжна Марья. Ход мыслей ее вдруг приостановился. Она бессознательно приподнялась, оправила волоса, встала и подошла к окну, невольно вдыхая в себя прохладу ясного, но ветреного вечера.
«Да, теперь тебе удобно любоваться вечером! Его уж нет, и никто тебе не помешает», – сказала она себе, и, опустившись на стул, она упала головой на подоконник.
Кто то нежным и тихим голосом назвал ее со стороны сада и поцеловал в голову. Она оглянулась. Это была m lle Bourienne, в черном платье и плерезах. Она тихо подошла к княжне Марье, со вздохом поцеловала ее и тотчас же заплакала. Княжна Марья оглянулась на нее. Все прежние столкновения с нею, ревность к ней, вспомнились княжне Марье; вспомнилось и то, как он последнее время изменился к m lle Bourienne, не мог ее видеть, и, стало быть, как несправедливы были те упреки, которые княжна Марья в душе своей делала ей. «Да и мне ли, мне ли, желавшей его смерти, осуждать кого нибудь! – подумала она.
Княжне Марье живо представилось положение m lle Bourienne, в последнее время отдаленной от ее общества, но вместе с тем зависящей от нее и живущей в чужом доме. И ей стало жалко ее. Она кротко вопросительно посмотрела на нее и протянула ей руку. M lle Bourienne тотчас заплакала, стала целовать ее руку и говорить о горе, постигшем княжну, делая себя участницей этого горя. Она говорила о том, что единственное утешение в ее горе есть то, что княжна позволила ей разделить его с нею. Она говорила, что все бывшие недоразумения должны уничтожиться перед великим горем, что она чувствует себя чистой перед всеми и что он оттуда видит ее любовь и благодарность. Княжна слушала ее, не понимая ее слов, но изредка взглядывая на нее и вслушиваясь в звуки ее голоса.
– Ваше положение вдвойне ужасно, милая княжна, – помолчав немного, сказала m lle Bourienne. – Я понимаю, что вы не могли и не можете думать о себе; но я моей любовью к вам обязана это сделать… Алпатыч был у вас? Говорил он с вами об отъезде? – спросила она.
Княжна Марья не отвечала. Она не понимала, куда и кто должен был ехать. «Разве можно было что нибудь предпринимать теперь, думать о чем нибудь? Разве не все равно? Она не отвечала.
– Вы знаете ли, chere Marie, – сказала m lle Bourienne, – знаете ли, что мы в опасности, что мы окружены французами; ехать теперь опасно. Ежели мы поедем, мы почти наверное попадем в плен, и бог знает…
Княжна Марья смотрела на свою подругу, не понимая того, что она говорила.
– Ах, ежели бы кто нибудь знал, как мне все все равно теперь, – сказала она. – Разумеется, я ни за что не желала бы уехать от него… Алпатыч мне говорил что то об отъезде… Поговорите с ним, я ничего, ничего не могу и не хочу…
– Я говорила с ним. Он надеется, что мы успеем уехать завтра; но я думаю, что теперь лучше бы было остаться здесь, – сказала m lle Bourienne. – Потому что, согласитесь, chere Marie, попасть в руки солдат или бунтующих мужиков на дороге – было бы ужасно. – M lle Bourienne достала из ридикюля объявление на нерусской необыкновенной бумаге французского генерала Рамо о том, чтобы жители не покидали своих домов, что им оказано будет должное покровительство французскими властями, и подала ее княжне.
– Я думаю, что лучше обратиться к этому генералу, – сказала m lle Bourienne, – и я уверена, что вам будет оказано должное уважение.
Княжна Марья читала бумагу, и сухие рыдания задергали ее лицо.
– Через кого вы получили это? – сказала она.
– Вероятно, узнали, что я француженка по имени, – краснея, сказала m lle Bourienne.
Княжна Марья с бумагой в руке встала от окна и с бледным лицом вышла из комнаты и пошла в бывший кабинет князя Андрея.
– Дуняша, позовите ко мне Алпатыча, Дронушку, кого нибудь, – сказала княжна Марья, – и скажите Амалье Карловне, чтобы она не входила ко мне, – прибавила она, услыхав голос m lle Bourienne. – Поскорее ехать! Ехать скорее! – говорила княжна Марья, ужасаясь мысли о том, что она могла остаться во власти французов.
«Чтобы князь Андрей знал, что она во власти французов! Чтоб она, дочь князя Николая Андреича Болконского, просила господина генерала Рамо оказать ей покровительство и пользовалась его благодеяниями! – Эта мысль приводила ее в ужас, заставляла ее содрогаться, краснеть и чувствовать еще не испытанные ею припадки злобы и гордости. Все, что только было тяжелого и, главное, оскорбительного в ее положении, живо представлялось ей. «Они, французы, поселятся в этом доме; господин генерал Рамо займет кабинет князя Андрея; будет для забавы перебирать и читать его письма и бумаги. M lle Bourienne lui fera les honneurs de Богучарово. [Мадемуазель Бурьен будет принимать его с почестями в Богучарове.] Мне дадут комнатку из милости; солдаты разорят свежую могилу отца, чтобы снять с него кресты и звезды; они мне будут рассказывать о победах над русскими, будут притворно выражать сочувствие моему горю… – думала княжна Марья не своими мыслями, но чувствуя себя обязанной думать за себя мыслями своего отца и брата. Для нее лично было все равно, где бы ни оставаться и что бы с ней ни было; но она чувствовала себя вместе с тем представительницей своего покойного отца и князя Андрея. Она невольно думала их мыслями и чувствовала их чувствами. Что бы они сказали, что бы они сделали теперь, то самое она чувствовала необходимым сделать. Она пошла в кабинет князя Андрея и, стараясь проникнуться его мыслями, обдумывала свое положение.
Требования жизни, которые она считала уничтоженными со смертью отца, вдруг с новой, еще неизвестной силой возникли перед княжной Марьей и охватили ее. Взволнованная, красная, она ходила по комнате, требуя к себе то Алпатыча, то Михаила Ивановича, то Тихона, то Дрона. Дуняша, няня и все девушки ничего не могли сказать о том, в какой мере справедливо было то, что объявила m lle Bourienne. Алпатыча не было дома: он уехал к начальству. Призванный Михаил Иваныч, архитектор, явившийся к княжне Марье с заспанными глазами, ничего не мог сказать ей. Он точно с той же улыбкой согласия, с которой он привык в продолжение пятнадцати лет отвечать, не выражая своего мнения, на обращения старого князя, отвечал на вопросы княжны Марьи, так что ничего определенного нельзя было вывести из его ответов. Призванный старый камердинер Тихон, с опавшим и осунувшимся лицом, носившим на себе отпечаток неизлечимого горя, отвечал «слушаю с» на все вопросы княжны Марьи и едва удерживался от рыданий, глядя на нее.
Наконец вошел в комнату староста Дрон и, низко поклонившись княжне, остановился у притолоки.
Княжна Марья прошлась по комнате и остановилась против него.
– Дронушка, – сказала княжна Марья, видевшая в нем несомненного друга, того самого Дронушку, который из своей ежегодной поездки на ярмарку в Вязьму привозил ей всякий раз и с улыбкой подавал свой особенный пряник. – Дронушка, теперь, после нашего несчастия, – начала она и замолчала, не в силах говорить дальше.
– Все под богом ходим, – со вздохом сказал он. Они помолчали.
– Дронушка, Алпатыч куда то уехал, мне не к кому обратиться. Правду ли мне говорят, что мне и уехать нельзя?
– Отчего же тебе не ехать, ваше сиятельство, ехать можно, – сказал Дрон.
– Мне сказали, что опасно от неприятеля. Голубчик, я ничего не могу, ничего не понимаю, со мной никого нет. Я непременно хочу ехать ночью или завтра рано утром. – Дрон молчал. Он исподлобья взглянул на княжну Марью.
– Лошадей нет, – сказал он, – я и Яков Алпатычу говорил.
– Отчего же нет? – сказала княжна.
– Все от божьего наказания, – сказал Дрон. – Какие лошади были, под войска разобрали, а какие подохли, нынче год какой. Не то лошадей кормить, а как бы самим с голоду не помереть! И так по три дня не емши сидят. Нет ничего, разорили вконец.
Княжна Марья внимательно слушала то, что он говорил ей.
– Мужики разорены? У них хлеба нет? – спросила она.
– Голодной смертью помирают, – сказал Дрон, – не то что подводы…
– Да отчего же ты не сказал, Дронушка? Разве нельзя помочь? Я все сделаю, что могу… – Княжне Марье странно было думать, что теперь, в такую минуту, когда такое горе наполняло ее душу, могли быть люди богатые и бедные и что могли богатые не помочь бедным. Она смутно знала и слышала, что бывает господский хлеб и что его дают мужикам. Она знала тоже, что ни брат, ни отец ее не отказали бы в нужде мужикам; она только боялась ошибиться как нибудь в словах насчет этой раздачи мужикам хлеба, которым она хотела распорядиться. Она была рада тому, что ей представился предлог заботы, такой, для которой ей не совестно забыть свое горе. Она стала расспрашивать Дронушку подробности о нуждах мужиков и о том, что есть господского в Богучарове.
– Ведь у нас есть хлеб господский, братнин? – спросила она.
– Господский хлеб весь цел, – с гордостью сказал Дрон, – наш князь не приказывал продавать.
– Выдай его мужикам, выдай все, что им нужно: я тебе именем брата разрешаю, – сказала княжна Марья.
Дрон ничего не ответил и глубоко вздохнул.
| Политика — Портал:Политика |
| Болгария |
 Эта статья — часть серии: |
|
Парламент Административное деление Местное самоуправление Областная администрация |
Народное собрание Болгарии (болг. Народно събрание) — верховный орган государственной власти в Республике Болгарии, который выражает волю болгарского народа и представляет его суверенитет. Управляет законодательной властью. Состоит из 240 депутатов, выбранных на общем и равном основании на тайном голосовании на срок 4 года. Проходной барьер составляет 4 %. В случае войны, военного или другого чрезвычайного положения, мандат Народного собрания продлевается до конца этих обстоятельств.
Полномочия Народного собрания определяются третьей главой Конституции Республики Болгария (ст. 62 по ст. 91). Конституционная сообразность законов и иных актов Народного собрания определяется Конституционным судом Республики Болгарии.
Президент Болгарии имеет право вето на принятые во втором чтении проекты законов Народного собрания и они вступают в силу только после его подписи и официального им опубликования в Государственной газете Республики Болгарии. Однако, президент имеет право вето по одному и тому же решению парламента не более, чем три раза. Если Народное собрание принимает одно и то же решение в четвёртый последовательный раз, оно считается действительным, несмотря на мнение президента.
Содержание
Великое народное собрание Болгарии
Великое народное собрание Болгарии — представительный орган государственной власти Республики Болгарии, который созывается для решения особо важных государственных и общественных дел. Такими являются: обсуждение и утверждение новой конституции; изменения в территории страны; изменения государственного строя и другие. Великое народное собрание состоит из 400 депутатов, 200 из которых выбираются на основе мажоритарного, а 200 — пропорционального представительства. Великое народное собрание распускается сразу после решения вопросов, для которых оно было созвано.
Президент Болгарии не имеет права вето на решения Великого народного собрания.
42-е Народное собрание
42-е Народное собрание Болгарии представляло законодательную власть в стране с 21 мая 2013 по 6 августа 2014 года. 42-м НС голосами Болгарской социалистической партии, Движения за права и свободы и партии Атака было выбрано 89-е правительство Болгарии во главе с министром-председателем Пламеном Орешарским. Летом 2014 коалиция, поддерживавшая кабинет Орешарского, распалась из-за внутренних противоречий, а также неудовлетворительных результатов этих партий на выборах в Европейский парламент, которые прошли в Болгарии 25 мая 2014 [1][2][3]. Сложная экономическая, политическая и социальная обстановка вынудили министра-председателя Орешарского подать в оставку 23 июля, которая была принята НС на следующий день. 6 августа 2014 42-е НС было распущено указом президента Росена Плевнелиева[4].
Следующие парламентские выборы в Болгарии были назначены на 5 октября 2014 [5].
43-е Народное собрание
5 октября 2014 года прошли выборы в Народное собрание в результате которых в парламент вошли представители 8 списков
| Партия / Коалиция | Голоса | Проценты | +/- % | Депутаты | +/- депутатских мест | |
|---|---|---|---|---|---|---|
| Граждане за европейское развитие Болгарии | ГЕРБ | 1.072.491 | 32,67 % | +2,13 % | 84 | -13 |
| БСП — Левая Болгария | БСП | 505.527 | 15,40 % | -11,21 % | 39 | -45 |
| Движение за права и свободы | ДПС | 487.134 | 14,84 % | +3,53 % | 38 | +2 |
| Реформаторский блок | РБ | 291.806 | 8,89 % | +8,89 % | 23 | +23 |
| Национальный фронт за спасение Болгарии (в коалиции Патриотический фронт) | НФСБ | 239.101 | 7,28 % | +4,08 % | 19 | +19 |
| Болгария без цензуры | ББЦ | 186.938 | 5,69 % | +5,69 % | 15 | +15 |
| Атака | Атака | 148.262 | 4,52 % | -2,78 % | 11 | -12 |
| Альтернатива за Болгарское Возрождение | АБВ | 136.223 | 4,15 % | +4,15 % | 11 | +11 |
| Остальные | 433.103 | 6,56 % | — | |||
Парламенты в Болгарии
| Парламент | Мандат | Число депутатов | Председатель | |
|---|---|---|---|---|
| с | по | |||
| Учредительное собрание | 10.02.1879 | 16.04.1879 | 231 | экзарх Анфим I |
| 1 Великое народное собрание | 17.04.1879 | 26.06.1879 | 231 | экзарх Анфим I |
| 1 Обыкновенное народное собрание | 21.10.1879 | 24.11.1879 | 158 | Петко Каравелов |
| 2 Обыкновенное народное собрание | 23.03.1880 | 18.12.1880 | 172 | Петко Каравелов (23.03.1880-26.03.1880) Петко Р. Славейков (26.03.1880-28.11.1880) Никола Сукнаров (29.11.1880-18.12.1880) |
| 2 Великое народное собрание | 01.07.1881 | 307 | Тодор Икономов | |
| 3 Обыкновенное народное собрание | 10.12.1882 | 25.12.1883 | 47 | Симеон, Варненско-Преславский митрополит (11.12.1882-08.09.1883) Димитр Греков (09.09.1883-25.12.1883) |
| 4 Обыкновенное народное собрание | 27.06.1884 | 06.09.1886 | 195/286 | Петко Каравелов(27.06.1884-30.06.1884) Стефан Стамболов (30.06.1884-26.08.1886) Георги Живков (01.09.1886-06.09.1886) |
| 3 Великое народное собрание | 19.10.1886 | 03.08.1887 | 493 | Георги Живков (19.10.1886-01.11.1886) Димитр Тончев (22.06.1887-03.08.1887) |
| 5 Обыкновенное народное собрание | 15.10.1887 | 17.12.1889 | 285 | Димитр Тончев (15.10.1887-12.12.1888) Захарий Стоянов (13.12.1888-06.09.1889) Панайот Славков (22.10.1889-17.12.1889) |
| 6 Обыкновенное народное собрание | 15.10.1890 | 15.12.1892 | 276 | Панайот Славков (15.10.1890-12.12.1892) Димитр Петков (14.12.1892-15.12.1892) |
| 4 Великое народное собрание | 03.05.1893 | 17.05.1893 | 577 | Димитр Петков |
| 7 Обыкновенное народное собрание | 15.10.1893 | 21.12.1893 | 145 | Димитр Петков (15.10.1893-19.11.1893) Георги Живков (20.11.1893-01.08.1894) |
| 8 Обыкновенное народное собрание | 15.10.1894 | 04.02.1896 | 149 | Теодор Теодоров |
| 9 Обыкновенное народное собрание | 01.12.1896 | 19.12.1898 | 159 | д-р Георги Янколов |
| 10 Обыкновенное народное собрание | 16.05.1899 | 29.11.1900 | 169 | д-р Димитр Вачов (16.05.1899-01.10.1899) Жечо Бакалов (18.10.1899-29.11.1900) |
| 11 Обыкновенное народное собрание | 22.02.1901 | 23.12.1901 | 166 | Иван Ев. Гешов (22.02.1901-25.10.1901) Марко Балабанов (25.10.1901-23.12.1901) |
| 12 Обыкновенное народное собрание | 22.04.1902 | 31.03.1903 | 188 | Драган Цанков |
| 13 Обыкновенное народное собрание | 02.11.1903 | 22.12.1907 | 189 | д-р Петър Стайков (02.11.1903-30.01.1904) д-р Тодор Гатев (20.10.1904-15.10.1905) д-р Петыр Гудев (17.10.1905-02.03.1907) Добри Петков (05.03.1907-18.04.1908) |
| 14 Обыкновенное народное собрание | 15.06.1908 | 15.02.1911 | 203 | Христо Славейков (15.06.1908-15.09.1910) д-р Петыр Ораховац (15.10.1910-15.02.1911) |
| 5 Великое народное собрание | 09.06.1911 | 09.07.1911 | 414 | д-р Стоян Данев |
| 15 Обыкновенное народное собрание | 15.10.1911 | 23.07.1913 | 213 | д-р Стоян Данев (15.10.1911-01.06.1913) Иван Ев. Гешов (26.06.1913-23.07.1913) |
| 16 Обыкновенное народное собрание | 19.12.1913 | 31.12.1913 | 204 | д-р Димитр К. Вачов |
| 17 Обыкновенное народное собрание | 20.03.1914 | 15.04.1919 | 257 | д-р Димитр К. Вачов |
| 18 Обыкновенное народное собрание | 02.10.1919 | 20.02.1920 | 237 | Найчо Цанов |
| 19 Обыкновенное народное собрание | 15.04.1920 | 11.03.1923 | 232 | Александр Ботев (15.04.1920-24.06.1921) Недялко Атанасов (04.11.1921-11.03.1923) |
| 20 Обыкновенное народное собрание | 21.05.1923 | 11.06.1923 | 245 | Александр Ботев |
| 21 Обыкновенное народное собрание | 09.12.1923 | 15.04.1927 | 267 | д-р Тодор Кулев (09.12.1923-04.01.1926) Александр Цанков (05.01.1926-15.04.1927) |
| 22 Обыкновенное народное собрание | 19.06.1927 | 18.04.1931 | 275 | Александр Цанков (19.06.1927-15.05.1930) Никола Найденов (21.05.1930-18.04.1931) |
| 23 Обыкновенное народное собрание | 20.08.1931 | 19.05.1934 | 283 | Стефан Стефанов (20.08.1931-12.10.1931) Александър Малинов (15.10.1931-18.05.1934) |
| 24 Обыкновенное народное собрание | 22.05.1938 | 27.04.1939 | 160 | Стойчо Мошанов |
| 25 Обыкновенное народное собрание | 24.02.1940 | 23.08.1944 | 160 | Никола Логофетов (24.02.1940-16.05.1941) Христо Калфов (16.05.1941-23.08.1944) |
| 26 Обыкновенное народное собрание | 15.12.1945 | 28.09.1946 | 279 | Васил Коларов |
| 6 Великое народное собрание | 07.11.1946 | 21.10.1949 | 465 (375) | Васил Коларов Бюро: Райко Дамянов Президиум: д-р Минчо Нейчев |
| 1 (27) Народное собрание | 17.01.1950 | 02.11.1953 | 239 | Бюро: Фердинанд Козовски Президиум: д-р Минчо Нейчев (18.01.1950 −27.05.1950) Георги Дамянов (27.05.1950-13.01.1954) |
| 2 (28) Народное собрание | 14.01.1954 | 11.12.1957 | 249 | Бюро Фердинанд Козовски Президиум Георги Дамянов |
| 3 (29) Народное собрание | 13.01.1958 | 04.11.1961 | 254 | Бюро Фердинанд Козовски Президиум Георги Дамянов (13.01.1958-27.11.1958) Димитр Ганев (30.11.1958-14.03.1962) |
| 4 (30) Народное собрание | 15.03.1962 | 08.12.1965 | 321 | Бюро Фердинанд Козовски (15.03.1962-12.09.1965) Сава Гановски (06.12.1965-08.12.1965) Президиум Димитр Ганев (15.03.1962-20.04.1964) Георги Трайков (23.04.1964-10.03.1966) |
| 5 (31) Народное собрание | 11.03.1966 | 18.05.1971 | 416 | Бюро Сава Гановски Президиум Георги Трайков (11.03.1966-06.07.1971) |
| 6 (32) Народное собрание | 07.07.1971 | 09.03.1976 | 400 | Георги Трайков (07.07.1971-27.04.1972) д-р Владимир Бонев (27.04.1972-09.03.1976) |
| 7 (33) Народное собрание | 15.06.1976 | 07.04.1981 | 400 | д-р Владимир Бонев |
| 8 (34) Народное собрание | 16.06.1981 | 21.03.1986 | 400 | Станко Тодоров |
| 9 (35) Народное собрание | 17.06.1986 | 03.04.1990 | 400 | Станко Тодоров |
| 7 Великое народное собрание | 10.07.1990 | 02.10.1991 | 400 | Николай Тодоров |
| 36 Народное собрание | 04.11.1991 | 17.10.1994 | 240 | Стефан Савов (04.11.1991-24.09.1992) Александър Йорданов (05.11.1992-17.10.1994) |
| 37 Народное собрание | 12.01.1995 | 13.02.1997 | 240 | Благовест Сендов |
| 38 Народное собрание | 07.05.1997 | 19.04.2001 | 240 | Йордан Соколов |
| 39 Народное собрание | 05.07.2001 | 17.06.2005 | 240 | проф. Огнян Герджиков (05.07.2001 — 04.02.2005) Борислав Великов (23.02.2005-17.06.2005) |
| 40 Народное собрание | 11.07.2005 | 25.06.2009 | 240 | Георги Пирински |
| 41 Народное собрание | 14.07.2009 | 14.03.2013 | 240 | Цецка Цачева |
| 42 Народное собрание | 21.05.2013 | 06.08.2014 | 240 | Михаил Миков |
| 42 Народное собрание | 27.10.2014 | действующее | 240 | Цецка Цачева |
См. также
Напишите отзыв о статье "Народное собрание Болгарии"
Примечания
- ↑ [www.vesti.bg/evroizbori2014/izborenden/ianaki-stoilov-tova-e-tezhka-zaguba-za-bsp-6013077 Янаки Стоилов: Това е тежка загуба за БСП, Вести.бг, 25 май 2014]
- ↑ [offnews.bg/news/%D0%9F%D0%BE%D0%BB%D0%B8%D1%82%D0%B8%D0%BA%D0%B0_8/%D0%A1%D1%82%D0%B0%D0%BD%D0%B8%D1%88%D0%B5%D0%B2-%D0%BF%D0%BE%D0%B4%D0%B0%D0%B4%D0%B5-%D0%BE%D1%81%D1%82%D0%B0%D0%B2%D0%BA%D0%B0_359401.html Станишев подаде оставка, OFFnews.bg, 5 юли 2014]
- ↑ [www.vesti.bg/bulgaria/politika/dps-poiska-ostavka-i-izbori-do-kraia-na-godinata-6013973 ДПС поиска оставка и избори до края на годината, Vesti.bg, 5 юни 2014]
- ↑ [www.standartnews.com/balgariya-politika/prezidentat_razpusna_ns_naznachi_sluzhebniya_kabinet-249051.html Президентът разпусна НС, назначи служебния кабинет, standartnews.com, 6 август 2014]
- ↑ [www.capital.bg/politika_i_ikonomika/bulgaria/2014/06/27/2332400_predsrochnite_parlamentarni_izbori_shte_sa_na_5/ Предсрочните парламентарни избори ще са на 5 октомври]
- ↑ [results.cik.bg/pi2014/rezultati/ Результаты] на сайте Центральной избирательной комиссии
Ссылки
- [www.ilgabg.com/novosti/26-parlament Утверждение парламентаризма в Болгарии] (рус.)
- [www.parliament.bg/ Официальный сайт Народного собрания Болгарии]
| ||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Народное собрание Болгарии
Дрон встал и хотел что то сказать, но Алпатыч перебил его:– Что вы это вздумали? А?.. Что ж вы думаете? А?
– Что мне с народом делать? – сказал Дрон. – Взбуровило совсем. Я и то им говорю…
– То то говорю, – сказал Алпатыч. – Пьют? – коротко спросил он.
– Весь взбуровился, Яков Алпатыч: другую бочку привезли.
– Так ты слушай. Я к исправнику поеду, а ты народу повести, и чтоб они это бросили, и чтоб подводы были.
– Слушаю, – отвечал Дрон.
Больше Яков Алпатыч не настаивал. Он долго управлял народом и знал, что главное средство для того, чтобы люди повиновались, состоит в том, чтобы не показывать им сомнения в том, что они могут не повиноваться. Добившись от Дрона покорного «слушаю с», Яков Алпатыч удовлетворился этим, хотя он не только сомневался, но почти был уверен в том, что подводы без помощи воинской команды не будут доставлены.
И действительно, к вечеру подводы не были собраны. На деревне у кабака была опять сходка, и на сходке положено было угнать лошадей в лес и не выдавать подвод. Ничего не говоря об этом княжне, Алпатыч велел сложить с пришедших из Лысых Гор свою собственную кладь и приготовить этих лошадей под кареты княжны, а сам поехал к начальству.
Х
После похорон отца княжна Марья заперлась в своей комнате и никого не впускала к себе. К двери подошла девушка сказать, что Алпатыч пришел спросить приказания об отъезде. (Это было еще до разговора Алпатыча с Дроном.) Княжна Марья приподнялась с дивана, на котором она лежала, и сквозь затворенную дверь проговорила, что она никуда и никогда не поедет и просит, чтобы ее оставили в покое.
Окна комнаты, в которой лежала княжна Марья, были на запад. Она лежала на диване лицом к стене и, перебирая пальцами пуговицы на кожаной подушке, видела только эту подушку, и неясные мысли ее были сосредоточены на одном: она думала о невозвратимости смерти и о той своей душевной мерзости, которой она не знала до сих пор и которая выказалась во время болезни ее отца. Она хотела, но не смела молиться, не смела в том душевном состоянии, в котором она находилась, обращаться к богу. Она долго лежала в этом положении.
Солнце зашло на другую сторону дома и косыми вечерними лучами в открытые окна осветило комнату и часть сафьянной подушки, на которую смотрела княжна Марья. Ход мыслей ее вдруг приостановился. Она бессознательно приподнялась, оправила волоса, встала и подошла к окну, невольно вдыхая в себя прохладу ясного, но ветреного вечера.
«Да, теперь тебе удобно любоваться вечером! Его уж нет, и никто тебе не помешает», – сказала она себе, и, опустившись на стул, она упала головой на подоконник.
Кто то нежным и тихим голосом назвал ее со стороны сада и поцеловал в голову. Она оглянулась. Это была m lle Bourienne, в черном платье и плерезах. Она тихо подошла к княжне Марье, со вздохом поцеловала ее и тотчас же заплакала. Княжна Марья оглянулась на нее. Все прежние столкновения с нею, ревность к ней, вспомнились княжне Марье; вспомнилось и то, как он последнее время изменился к m lle Bourienne, не мог ее видеть, и, стало быть, как несправедливы были те упреки, которые княжна Марья в душе своей делала ей. «Да и мне ли, мне ли, желавшей его смерти, осуждать кого нибудь! – подумала она.
Княжне Марье живо представилось положение m lle Bourienne, в последнее время отдаленной от ее общества, но вместе с тем зависящей от нее и живущей в чужом доме. И ей стало жалко ее. Она кротко вопросительно посмотрела на нее и протянула ей руку. M lle Bourienne тотчас заплакала, стала целовать ее руку и говорить о горе, постигшем княжну, делая себя участницей этого горя. Она говорила о том, что единственное утешение в ее горе есть то, что княжна позволила ей разделить его с нею. Она говорила, что все бывшие недоразумения должны уничтожиться перед великим горем, что она чувствует себя чистой перед всеми и что он оттуда видит ее любовь и благодарность. Княжна слушала ее, не понимая ее слов, но изредка взглядывая на нее и вслушиваясь в звуки ее голоса.
– Ваше положение вдвойне ужасно, милая княжна, – помолчав немного, сказала m lle Bourienne. – Я понимаю, что вы не могли и не можете думать о себе; но я моей любовью к вам обязана это сделать… Алпатыч был у вас? Говорил он с вами об отъезде? – спросила она.
Княжна Марья не отвечала. Она не понимала, куда и кто должен был ехать. «Разве можно было что нибудь предпринимать теперь, думать о чем нибудь? Разве не все равно? Она не отвечала.
– Вы знаете ли, chere Marie, – сказала m lle Bourienne, – знаете ли, что мы в опасности, что мы окружены французами; ехать теперь опасно. Ежели мы поедем, мы почти наверное попадем в плен, и бог знает…
Княжна Марья смотрела на свою подругу, не понимая того, что она говорила.
– Ах, ежели бы кто нибудь знал, как мне все все равно теперь, – сказала она. – Разумеется, я ни за что не желала бы уехать от него… Алпатыч мне говорил что то об отъезде… Поговорите с ним, я ничего, ничего не могу и не хочу…
– Я говорила с ним. Он надеется, что мы успеем уехать завтра; но я думаю, что теперь лучше бы было остаться здесь, – сказала m lle Bourienne. – Потому что, согласитесь, chere Marie, попасть в руки солдат или бунтующих мужиков на дороге – было бы ужасно. – M lle Bourienne достала из ридикюля объявление на нерусской необыкновенной бумаге французского генерала Рамо о том, чтобы жители не покидали своих домов, что им оказано будет должное покровительство французскими властями, и подала ее княжне.
– Я думаю, что лучше обратиться к этому генералу, – сказала m lle Bourienne, – и я уверена, что вам будет оказано должное уважение.
Княжна Марья читала бумагу, и сухие рыдания задергали ее лицо.
– Через кого вы получили это? – сказала она.
– Вероятно, узнали, что я француженка по имени, – краснея, сказала m lle Bourienne.
Княжна Марья с бумагой в руке встала от окна и с бледным лицом вышла из комнаты и пошла в бывший кабинет князя Андрея.
– Дуняша, позовите ко мне Алпатыча, Дронушку, кого нибудь, – сказала княжна Марья, – и скажите Амалье Карловне, чтобы она не входила ко мне, – прибавила она, услыхав голос m lle Bourienne. – Поскорее ехать! Ехать скорее! – говорила княжна Марья, ужасаясь мысли о том, что она могла остаться во власти французов.
«Чтобы князь Андрей знал, что она во власти французов! Чтоб она, дочь князя Николая Андреича Болконского, просила господина генерала Рамо оказать ей покровительство и пользовалась его благодеяниями! – Эта мысль приводила ее в ужас, заставляла ее содрогаться, краснеть и чувствовать еще не испытанные ею припадки злобы и гордости. Все, что только было тяжелого и, главное, оскорбительного в ее положении, живо представлялось ей. «Они, французы, поселятся в этом доме; господин генерал Рамо займет кабинет князя Андрея; будет для забавы перебирать и читать его письма и бумаги. M lle Bourienne lui fera les honneurs de Богучарово. [Мадемуазель Бурьен будет принимать его с почестями в Богучарове.] Мне дадут комнатку из милости; солдаты разорят свежую могилу отца, чтобы снять с него кресты и звезды; они мне будут рассказывать о победах над русскими, будут притворно выражать сочувствие моему горю… – думала княжна Марья не своими мыслями, но чувствуя себя обязанной думать за себя мыслями своего отца и брата. Для нее лично было все равно, где бы ни оставаться и что бы с ней ни было; но она чувствовала себя вместе с тем представительницей своего покойного отца и князя Андрея. Она невольно думала их мыслями и чувствовала их чувствами. Что бы они сказали, что бы они сделали теперь, то самое она чувствовала необходимым сделать. Она пошла в кабинет князя Андрея и, стараясь проникнуться его мыслями, обдумывала свое положение.
Требования жизни, которые она считала уничтоженными со смертью отца, вдруг с новой, еще неизвестной силой возникли перед княжной Марьей и охватили ее. Взволнованная, красная, она ходила по комнате, требуя к себе то Алпатыча, то Михаила Ивановича, то Тихона, то Дрона. Дуняша, няня и все девушки ничего не могли сказать о том, в какой мере справедливо было то, что объявила m lle Bourienne. Алпатыча не было дома: он уехал к начальству. Призванный Михаил Иваныч, архитектор, явившийся к княжне Марье с заспанными глазами, ничего не мог сказать ей. Он точно с той же улыбкой согласия, с которой он привык в продолжение пятнадцати лет отвечать, не выражая своего мнения, на обращения старого князя, отвечал на вопросы княжны Марьи, так что ничего определенного нельзя было вывести из его ответов. Призванный старый камердинер Тихон, с опавшим и осунувшимся лицом, носившим на себе отпечаток неизлечимого горя, отвечал «слушаю с» на все вопросы княжны Марьи и едва удерживался от рыданий, глядя на нее.
Наконец вошел в комнату староста Дрон и, низко поклонившись княжне, остановился у притолоки.
Княжна Марья прошлась по комнате и остановилась против него.
– Дронушка, – сказала княжна Марья, видевшая в нем несомненного друга, того самого Дронушку, который из своей ежегодной поездки на ярмарку в Вязьму привозил ей всякий раз и с улыбкой подавал свой особенный пряник. – Дронушка, теперь, после нашего несчастия, – начала она и замолчала, не в силах говорить дальше.
– Все под богом ходим, – со вздохом сказал он. Они помолчали.
– Дронушка, Алпатыч куда то уехал, мне не к кому обратиться. Правду ли мне говорят, что мне и уехать нельзя?
– Отчего же тебе не ехать, ваше сиятельство, ехать можно, – сказал Дрон.
– Мне сказали, что опасно от неприятеля. Голубчик, я ничего не могу, ничего не понимаю, со мной никого нет. Я непременно хочу ехать ночью или завтра рано утром. – Дрон молчал. Он исподлобья взглянул на княжну Марью.
– Лошадей нет, – сказал он, – я и Яков Алпатычу говорил.
– Отчего же нет? – сказала княжна.
– Все от божьего наказания, – сказал Дрон. – Какие лошади были, под войска разобрали, а какие подохли, нынче год какой. Не то лошадей кормить, а как бы самим с голоду не помереть! И так по три дня не емши сидят. Нет ничего, разорили вконец.
Княжна Марья внимательно слушала то, что он говорил ей.
– Мужики разорены? У них хлеба нет? – спросила она.
– Голодной смертью помирают, – сказал Дрон, – не то что подводы…
– Да отчего же ты не сказал, Дронушка? Разве нельзя помочь? Я все сделаю, что могу… – Княжне Марье странно было думать, что теперь, в такую минуту, когда такое горе наполняло ее душу, могли быть люди богатые и бедные и что могли богатые не помочь бедным. Она смутно знала и слышала, что бывает господский хлеб и что его дают мужикам. Она знала тоже, что ни брат, ни отец ее не отказали бы в нужде мужикам; она только боялась ошибиться как нибудь в словах насчет этой раздачи мужикам хлеба, которым она хотела распорядиться. Она была рада тому, что ей представился предлог заботы, такой, для которой ей не совестно забыть свое горе. Она стала расспрашивать Дронушку подробности о нуждах мужиков и о том, что есть господского в Богучарове.
– Ведь у нас есть хлеб господский, братнин? – спросила она.
– Господский хлеб весь цел, – с гордостью сказал Дрон, – наш князь не приказывал продавать.
– Выдай его мужикам, выдай все, что им нужно: я тебе именем брата разрешаю, – сказала княжна Марья.
Дрон ничего не ответил и глубоко вздохнул.
