Народно-Революционное Правительство Гренады
| Народно-Революционное Правительство Гренады | |||||||
| People's Revolutionary Government of Grenada | |||||||
| Республика в составе Британского Содружества | |||||||
| |||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|
| |||||||
| |||||||
| Столица | Сент-Джорджес | ||||||
| Язык(и) | Английский | ||||||
| Форма правления | Однопартийная система | ||||||
| Председатель | |||||||
| - 13 марта 1979 — 12 октября 1983 | Морис Бишоп | ||||||
| - 12 октября — 19 октября 1983 | Бернард Корд | ||||||
| - 19 октября — 25 октября 1983 | Хадсон Остин | ||||||
| Идеология | Марксизм | ||||||
| История | |||||||
| - 13 марта 1979 | революция, приход к власти Нового движения ДЖУЭЛ | ||||||
| - 12 октября 1983 | Отстранение и арест Мориса Бишопа | ||||||
| - 19 октября 1983 | Убийство Мориса Бишопа, переход власти к Революционному военному совету | ||||||
| - 25 октября 1982 | Американо-карибская интервенция, свержение Нового движения ДЖУЭЛ | ||||||
Народно-Революционное Правительство Гренады (People’s Revolutionary Government) было создано 13 марта 1979 года после победы революционного восстания, в ходе которого было свергнуто предыдущее правительство Гренады.
Содержание
История
Леворадикальное Новое движение ДЖУЭЛ под руководством Мориса Бишопа было главной оппозиционной партией в Гренаде в 1970-х. В 1979 году активисты организации приняли решение свергнуть правительство Эрика Гейри, который правил страной с момента предоставления независимости в 1974 году.
13-14 марта 1979 года созданные из активистов движения отряды Народно-революционной армии захватили радиостанцию, армейские казармы и другие ключевые объекты на Гренаде в то время, когда Гейри находился в США[1]. После этого, Морис Бишоп объявил по радио о создании нового правительства[2].
Действие ранее принятой конституции было приостановлено, а созданное правительство, в котором М. Бишоп занял пост премьер-министра, начало принимать новые законы. В то же время сохранялся статус Гренады как члена Британского Содружества. Генерал-губернатор Гренады Пол Скун продолжал формально исполнять обязанности, хотя был лишён всякого политического влияния.
Наиболее влиятельные члены
- Морис Бишоп, премьер-министр, министр внутренних дел, безопасности, обороны, информации
- Бернард Корд, заместитель премьер-министра, министр финансов
- Хадсон Остин, командующий армией, министр обороны, строительства
- Юнисон Уайтмен, министр иностранных дел
- Эварт Лэйн, министр обороны
- Селвин Стрэчан, министр связи, общественных работ и труда, министр национальной мобилизации
- Жаклин Крефт, министр образования, министр по делам женщин
- Филлис Корд, министр по делам молодёжи
- Кендрик Радикс, министр юстиции, министр промышленности
- Джордж Луисон, министр сельского хозяйства
- Кристофер Де Риггс, министр здравоохранения
- Лиден Рэмдханни, министр туризма
Деятельность Народно-революционного правительства
В области внешней политики, правительство М. Бишопа стремилось проводить самостоятельную политику, при сохранении традиционных связей со странами Британского Содружества Наций, оно установило контакты с СССР, Кубой и другими социалистическими государствами.
В области внутренней политики, правительство М. Бишопа начало реформы, направленные на изменения в кредитно-финансовой системе, экономике, общественной жизни.
- в сельском хозяйстве было развёрнуто кооперативное движение, начали создаваться агропромышленные комплексы по производству пищевой продукции и государственные хозяйства, в которые направлялась безработная молодёжь. Была проведена кампания по борьбе с вредителями урожая какао.
- при помощи со стороны Кубы был сформирован рыболовный флот[3].
- была развернута программа по развитию туризма[4], в том числе — программа «народного туризма», предусматривавшая привлечение на Гренаду иностранных туристов с невысоким достатком. Началось строительство международного аэропорта.
- в стране проводились массовые общественные кампании: по борьбе с неграмотностью, по уборке территорий и строительству общественных объектов и др.
- Были созданы вооружённые силы, включавшие Народно-революционную армию (PRA), Народно-революционную милицию (PRM), Народно-революционную полицию (создана на базе прежней полицейской службы) и Народно-революционную береговую охрану.
После победы революции 1979 года США начали «экономическую войну» против правительства М. Бишопа, в ходе которой отказали в предоставлении кредитов и займов стране, пошли на сокращение товарооборота, а также блокировали попытки Гренады получить займы в Европе и в международных кредитно-финансовых организациях. Тем не менее, за 1979—1982 годы в сельском хозяйстве удалось увеличить объемы производства на 20 % (несмотря на снижение мировых цен на мускатный орех, какао и бананы), в строительстве — на 14,5 %. Безработица уменьшилась вдвое[5]. В 1982 году рост ВНП составил 5,5 %[6].
19 июня 1980 года во время демонстрации в Сент-Джорджесе сработало взрывное устройство, взрывом были убиты три человека. Террористы были установлены и задержаны, 3 ноября 1982 года по решению суда они были приговорены к смертной казни[7].
В целом, в 1979—1983 правительству Гренады удалось создать бесплатную систему общественного здравоохранения, обеспечить потребности населения в основных продуктах питания, уменьшить количество неграмотных с 35 % до 5 %, снизить уровень безработицы в стране с 50 % до 14 %[8]. В то же время жёсткая централизация власти, государственный статус коммунистической идеологии, запрет оппозиции, экспроприации собственности провоцировали рост недовольства. Оно подавлялось репрессивным аппаратом, главную роль в котором играло армейское Управление специальных расследований (OSI). Согласно сохранившейся документации OSI, с марта 1979 по октябрь 1983 по политическим мотивам были арестованы 543 человека[9], что для страны, население которой составляло тогда около 90 тысяч человек было заметным количеством. Среди политзаключённых были не только сторонники прежнего режима, противники Нового движения ДЖУЭЛ, представители частнособственнических слоёв, но и члены правящей партии, выступавшие против правительственной политики[10].
Документы министерства финансов, обнаруженные после свержения Народно-революционного правительства, свидетельствуют, что на последнем этапе правления марксистские лидеры Нового движения ДЖУЭЛ вели переговоры с МВФ с целью получения экстренного займа. При этом правительство готово было на сокращение социальных расходов и увольнения госслужащих[11].
Внутренний раскол
В 1983 году произошел раскол среди членов правительства. Группа во главе с заместителем премьер-министра Бернардом Кордом пыталась убедить Бишопа заключить соглашение о разделе власти.
13 октября 1983 года Корд при поддержке сторонников из ортодоксально-коммунистической группы OREL совершил переворот[12], взял власть в свои руки и посадил Бишопа под домашний арест. Удаление Бишопа привело к большим народным демонстрациям в различных районах страны. В ходе одной из этих демонстраций Бишоп был освобожден толпой. При невыясненных обстоятельствах Бишопа в конце концов привезли в штаб армии в Форт Руперт.
Другие войска были направлены в Форт Руперт. Начались боевые действия между этой силой и гражданскими лицами в Форт Руперте, в результате которых погибли многие люди. После этого Бишоп и семь его соратников, включая нескольких членов кабинета министров, были схвачены и расстреляны подразделением лейтенанта Каллистуса Бернарда.
После казни новое руководство страны стало называться Революционным военным советом во главе с генералом Хадсоном Остином. Совет был сформирован, чтобы управлять страной, и PRG прекратило своё существование. Это правительство номинально правило в течение шести дней, прежде чем США вторглись в Гренаду, чтобы свергнуть его.
Напишите отзыв о статье "Народно-Революционное Правительство Гренады"
Примечания
- ↑ Rebels in Grenada said to stage coup; Witness tells of makeshift flags of surrender, but premier, in New York, denies report // «The New York Times» от 14 марта 1979. стр.9A
- ↑ New Jewels in Grenada // «The New York Times» от 20 марта 1979.
- ↑ «Bajo su mandato, desde que tomara el poder en 1979, desarrolló la pesca comercial — hasta entonces, inexistente en la isla — y redujo sustancialmente el paro en este país pobre, dedicado sobre todo a una agricultura irregular dependiente del mercado internacional.»
Andres Ortega. [elpais.com/diario/1983/11/01/internacional/436489210_850215.html "Los norteamericanos «llegaron y bombardearon todo…»] // «El Pais» от 1 ноября 1983 - ↑ Grenada acts to quiet tourists' fears about revolt // «The New York Times» от 25 апреля 1981.
- ↑ Евгений Бай. Решимость народа Гренады // «Известия», № 208 (20189) от 27.07.1982. стр.5
- ↑ [Гренада] Е. Бай. Экономика развивается // «Известия», № 64 (20410) от 5 марта 1983. стр.3
- ↑ [Гренада] Решение суда // «Известия», № 307 (20288) от 3 ноября 1982. стр.4
- ↑ «En cinco años intervino los precios de los productos de primera necesidad (azúcar, harina o arroz), instauró la sanidad pública gratuita y redujo el índice de analfabetismo del 35 % al 5 % y el desempleo del 50 % al 14 %.»
Igor Reyes-Ortiz, Miguel Barroso. [elpais.com/diario/1994/08/19/internacional/777247213_850215.html Apocalypso now] // «El Pais» от 19 августа 1994 - ↑ [www.thegrenadarevolutiononline.com/aboutdetainees.html About the Detainees]
- ↑ [www.thegrenadarevolutiononline.com/page9a.html The Detainee List. Who was detained on Grenadian soil for political activity, between 13 MAR, 1979 and 27 OCT, 1983?]
- ↑ [thenewtoday.gd/local-news/2014/03/23/dr-marryshow-revolution-brought-benefits/#gsc.tab=0 Dr. Marryshow : The Revolution brought benefits]
- ↑ Frank J. Prial. [www.nytimes.com/1983/10/16/world/grenada-curtails-communications-to-the-outside.html Grenada curtails communications to the outside] // «The New York Times» от 16 октября 1983
Литература
- Нитобург Э., Ровинская Е. [saint-juste.narod.ru/Revo.html Гренада: судьбы большой революции в маленькой стране] // Новая и новейшая история. — 1984. — № 5.
| ||||||||||
Отрывок, характеризующий Народно-Революционное Правительство Гренады
Герасим открыл один ставень и на цыпочках вышел из комнаты. Пьер обошел кабинет, подошел к шкафу, в котором лежали рукописи, и достал одну из важнейших когда то святынь ордена. Это были подлинные шотландские акты с примечаниями и объяснениями благодетеля. Он сел за письменный запыленный стол и положил перед собой рукописи, раскрывал, закрывал их и, наконец, отодвинув их от себя, облокотившись головой на руки, задумался.Несколько раз Герасим осторожно заглядывал в кабинет и видел, что Пьер сидел в том же положении. Прошло более двух часов. Герасим позволил себе пошуметь в дверях, чтоб обратить на себя внимание Пьера. Пьер не слышал его.
– Извозчика отпустить прикажете?
– Ах, да, – очнувшись, сказал Пьер, поспешно вставая. – Послушай, – сказал он, взяв Герасима за пуговицу сюртука и сверху вниз блестящими, влажными восторженными глазами глядя на старичка. – Послушай, ты знаешь, что завтра будет сражение?..
– Сказывали, – отвечал Герасим.
– Я прошу тебя никому не говорить, кто я. И сделай, что я скажу…
– Слушаюсь, – сказал Герасим. – Кушать прикажете?
– Нет, но мне другое нужно. Мне нужно крестьянское платье и пистолет, – сказал Пьер, неожиданно покраснев.
– Слушаю с, – подумав, сказал Герасим.
Весь остаток этого дня Пьер провел один в кабинете благодетеля, беспокойно шагая из одного угла в другой, как слышал Герасим, и что то сам с собой разговаривая, и ночевал на приготовленной ему тут же постели.
Герасим с привычкой слуги, видавшего много странных вещей на своем веку, принял переселение Пьера без удивления и, казалось, был доволен тем, что ему было кому услуживать. Он в тот же вечер, не спрашивая даже и самого себя, для чего это было нужно, достал Пьеру кафтан и шапку и обещал на другой день приобрести требуемый пистолет. Макар Алексеевич в этот вечер два раза, шлепая своими калошами, подходил к двери и останавливался, заискивающе глядя на Пьера. Но как только Пьер оборачивался к нему, он стыдливо и сердито запахивал свой халат и поспешно удалялся. В то время как Пьер в кучерском кафтане, приобретенном и выпаренном для него Герасимом, ходил с ним покупать пистолет у Сухаревой башни, он встретил Ростовых.
1 го сентября в ночь отдан приказ Кутузова об отступлении русских войск через Москву на Рязанскую дорогу.
Первые войска двинулись в ночь. Войска, шедшие ночью, не торопились и двигались медленно и степенно; но на рассвете двигавшиеся войска, подходя к Дорогомиловскому мосту, увидали впереди себя, на другой стороне, теснящиеся, спешащие по мосту и на той стороне поднимающиеся и запружающие улицы и переулки, и позади себя – напирающие, бесконечные массы войск. И беспричинная поспешность и тревога овладели войсками. Все бросилось вперед к мосту, на мост, в броды и в лодки. Кутузов велел обвезти себя задними улицами на ту сторону Москвы.
К десяти часам утра 2 го сентября в Дорогомиловском предместье оставались на просторе одни войска ариергарда. Армия была уже на той стороне Москвы и за Москвою.
В это же время, в десять часов утра 2 го сентября, Наполеон стоял между своими войсками на Поклонной горе и смотрел на открывавшееся перед ним зрелище. Начиная с 26 го августа и по 2 е сентября, от Бородинского сражения и до вступления неприятеля в Москву, во все дни этой тревожной, этой памятной недели стояла та необычайная, всегда удивляющая людей осенняя погода, когда низкое солнце греет жарче, чем весной, когда все блестит в редком, чистом воздухе так, что глаза режет, когда грудь крепнет и свежеет, вдыхая осенний пахучий воздух, когда ночи даже бывают теплые и когда в темных теплых ночах этих с неба беспрестанно, пугая и радуя, сыплются золотые звезды.
2 го сентября в десять часов утра была такая погода. Блеск утра был волшебный. Москва с Поклонной горы расстилалась просторно с своей рекой, своими садами и церквами и, казалось, жила своей жизнью, трепеща, как звезды, своими куполами в лучах солнца.
При виде странного города с невиданными формами необыкновенной архитектуры Наполеон испытывал то несколько завистливое и беспокойное любопытство, которое испытывают люди при виде форм не знающей о них, чуждой жизни. Очевидно, город этот жил всеми силами своей жизни. По тем неопределимым признакам, по которым на дальнем расстоянии безошибочно узнается живое тело от мертвого. Наполеон с Поклонной горы видел трепетание жизни в городе и чувствовал как бы дыханио этого большого и красивого тела.
– Cette ville asiatique aux innombrables eglises, Moscou la sainte. La voila donc enfin, cette fameuse ville! Il etait temps, [Этот азиатский город с бесчисленными церквами, Москва, святая их Москва! Вот он, наконец, этот знаменитый город! Пора!] – сказал Наполеон и, слезши с лошади, велел разложить перед собою план этой Moscou и подозвал переводчика Lelorgne d'Ideville. «Une ville occupee par l'ennemi ressemble a une fille qui a perdu son honneur, [Город, занятый неприятелем, подобен девушке, потерявшей невинность.] – думал он (как он и говорил это Тучкову в Смоленске). И с этой точки зрения он смотрел на лежавшую перед ним, невиданную еще им восточную красавицу. Ему странно было самому, что, наконец, свершилось его давнишнее, казавшееся ему невозможным, желание. В ясном утреннем свете он смотрел то на город, то на план, проверяя подробности этого города, и уверенность обладания волновала и ужасала его.
«Но разве могло быть иначе? – подумал он. – Вот она, эта столица, у моих ног, ожидая судьбы своей. Где теперь Александр и что думает он? Странный, красивый, величественный город! И странная и величественная эта минута! В каком свете представляюсь я им! – думал он о своих войсках. – Вот она, награда для всех этих маловерных, – думал он, оглядываясь на приближенных и на подходившие и строившиеся войска. – Одно мое слово, одно движение моей руки, и погибла эта древняя столица des Czars. Mais ma clemence est toujours prompte a descendre sur les vaincus. [царей. Но мое милосердие всегда готово низойти к побежденным.] Я должен быть великодушен и истинно велик. Но нет, это не правда, что я в Москве, – вдруг приходило ему в голову. – Однако вот она лежит у моих ног, играя и дрожа золотыми куполами и крестами в лучах солнца. Но я пощажу ее. На древних памятниках варварства и деспотизма я напишу великие слова справедливости и милосердия… Александр больнее всего поймет именно это, я знаю его. (Наполеону казалось, что главное значение того, что совершалось, заключалось в личной борьбе его с Александром.) С высот Кремля, – да, это Кремль, да, – я дам им законы справедливости, я покажу им значение истинной цивилизации, я заставлю поколения бояр с любовью поминать имя своего завоевателя. Я скажу депутации, что я не хотел и не хочу войны; что я вел войну только с ложной политикой их двора, что я люблю и уважаю Александра и что приму условия мира в Москве, достойные меня и моих народов. Я не хочу воспользоваться счастьем войны для унижения уважаемого государя. Бояре – скажу я им: я не хочу войны, а хочу мира и благоденствия всех моих подданных. Впрочем, я знаю, что присутствие их воодушевит меня, и я скажу им, как я всегда говорю: ясно, торжественно и велико. Но неужели это правда, что я в Москве? Да, вот она!»
– Qu'on m'amene les boyards, [Приведите бояр.] – обратился он к свите. Генерал с блестящей свитой тотчас же поскакал за боярами.
Прошло два часа. Наполеон позавтракал и опять стоял на том же месте на Поклонной горе, ожидая депутацию. Речь его к боярам уже ясно сложилась в его воображении. Речь эта была исполнена достоинства и того величия, которое понимал Наполеон.
Тот тон великодушия, в котором намерен был действовать в Москве Наполеон, увлек его самого. Он в воображении своем назначал дни reunion dans le palais des Czars [собраний во дворце царей.], где должны были сходиться русские вельможи с вельможами французского императора. Он назначал мысленно губернатора, такого, который бы сумел привлечь к себе население. Узнав о том, что в Москве много богоугодных заведений, он в воображении своем решал, что все эти заведения будут осыпаны его милостями. Он думал, что как в Африке надо было сидеть в бурнусе в мечети, так в Москве надо было быть милостивым, как цари. И, чтобы окончательно тронуть сердца русских, он, как и каждый француз, не могущий себе вообразить ничего чувствительного без упоминания о ma chere, ma tendre, ma pauvre mere, [моей милой, нежной, бедной матери ,] он решил, что на всех этих заведениях он велит написать большими буквами: Etablissement dedie a ma chere Mere. Нет, просто: Maison de ma Mere, [Учреждение, посвященное моей милой матери… Дом моей матери.] – решил он сам с собою. «Но неужели я в Москве? Да, вот она передо мной. Но что же так долго не является депутация города?» – думал он.
Между тем в задах свиты императора происходило шепотом взволнованное совещание между его генералами и маршалами. Посланные за депутацией вернулись с известием, что Москва пуста, что все уехали и ушли из нее. Лица совещавшихся были бледны и взволнованны. Не то, что Москва была оставлена жителями (как ни важно казалось это событие), пугало их, но их пугало то, каким образом объявить о том императору, каким образом, не ставя его величество в то страшное, называемое французами ridicule [смешным] положение, объявить ему, что он напрасно ждал бояр так долго, что есть толпы пьяных, но никого больше. Одни говорили, что надо было во что бы то ни стало собрать хоть какую нибудь депутацию, другие оспаривали это мнение и утверждали, что надо, осторожно и умно приготовив императора, объявить ему правду.
– Il faudra le lui dire tout de meme… – говорили господа свиты. – Mais, messieurs… [Однако же надо сказать ему… Но, господа…] – Положение было тем тяжеле, что император, обдумывая свои планы великодушия, терпеливо ходил взад и вперед перед планом, посматривая изредка из под руки по дороге в Москву и весело и гордо улыбаясь.
– Mais c'est impossible… [Но неловко… Невозможно…] – пожимая плечами, говорили господа свиты, не решаясь выговорить подразумеваемое страшное слово: le ridicule…
Между тем император, уставши от тщетного ожидания и своим актерским чутьем чувствуя, что величественная минута, продолжаясь слишком долго, начинает терять свою величественность, подал рукою знак. Раздался одинокий выстрел сигнальной пушки, и войска, с разных сторон обложившие Москву, двинулись в Москву, в Тверскую, Калужскую и Дорогомиловскую заставы. Быстрее и быстрее, перегоняя одни других, беглым шагом и рысью, двигались войска, скрываясь в поднимаемых ими облаках пыли и оглашая воздух сливающимися гулами криков.
Увлеченный движением войск, Наполеон доехал с войсками до Дорогомиловской заставы, но там опять остановился и, слезши с лошади, долго ходил у Камер коллежского вала, ожидая депутации.
Москва между тем была пуста. В ней были еще люди, в ней оставалась еще пятидесятая часть всех бывших прежде жителей, но она была пуста. Она была пуста, как пуст бывает домирающий обезматочивший улей.
