Народно-освободительная армия Югославии

Народно-освободительная армия Югославии
серб. Народноослободилачка војска и партизански одреди Југославије хорв. Narodnooslobodilačka vojska i partizanski odredi Jugoslavije макед. Народноослободителна војска и партизански одреди на Југославија словен. Narodnoosvobodilna vojska in partizanski odredi Jugoslavije
Идеология:	коммунизм, югославизм
Лидеры:	Иосип Броз Тито
Активна в:	оккупированная территория Королевства Югославия
Дата формирования:	22 июня 1941
Дата роспуска:	1 марта 1945
Была реорганизована в:	Югославская армия
Союзники:	Югославские войска на родине (1941) СССР СССР Отечественный фронт (1942—1945) Западные союзники (1943—1945)
Противники:	Югославские войска на родине (1942—1945) Третий рейх Третий рейх Королевство Италия Королевство Италия (1941—1943) Хорватия Хорватия Недическая Сербия (1941—1944) Болгария (1941—1944) Словения (1941—1943) Черногория (1941—1944) Македония (1944)
Количество членов:	~800 000 (1945)
Участие в конфликтах:	Вторая мировая война Югославский фронт

Народно-освободительная армия и партизанские отряды Югославии (НОАЮ) — вооружённое формирование югославских партизан под управлением коммунистической партии Югославии во время Второй мировой войны.

НОАЮ была создана после оккупации страны войсками гитлеровской коалиции (Германией, Италией, Венгрией, Болгарией) для противостояния им, коллаборационистским режимам (Режим Недича в Сербии, Независимое государство Хорватия, Пиндско-Мегленское княжество и другие), коллаборационистам в целом и впоследствии - также монархическому партизанскому движению четников, хотя вначале отряды, составившие НОАЮ, действовали в союзе с четниками Драги Михайловича.

Борьба НОАЮ начиналась как партизанская война, которая в дальнейшем переросла в полномасштабную войну с оккупантами, с элементами гражданской войны (см. Народно-освободительная война Югославии).

Активное участие в этой борьбе принимали свыше 6000 граждан СССР многих национальностей, сражавшихся в составе 188 частей, соединений и учреждений НОАЮ, в том числе «русских» военных формирований.

Предшествующие события

6 апреля 1941 года вооружённые силы стран Оси вторглись в Югославию и захватили её за 11 дней при незначительном сопротивлении со стороны правительственных сил. Часть территории Югославии была передана хорватским нацистам — усташам, которые создали там Независимое государство Хорватия. На части этнических сербских территорий было создано ограниченное сербское самоуправление четников Недича. Остальные территории управлялись немецкой, итальянской, венгерской и болгарской оккупационными администрациями.

В мае 1941 часть офицеров бывшей югославской армии для борьбы с оккупантами создали партизанскую организацию — четников, под командованием Драголюба Михайловича, опиравшихся на эмигрантское правительство короля и сербскую националистическую идеологию. Коммунистическая партия Югославии под руководством Иосифа Броза Тито, вследствие союзнических отношений между контролировавшим югославских коммунистов СССР и Германией, до конца июня 1941 года, когда Германия вторглась в СССР, не выступала против сил союзных Германии.

Перед нападением на Советский Союз немецкое командование было вынуждено уменьшить количество военных сил на оккупированной территории стран Европы. Из Югославии были выведены 16 наиболее боеспособных немецких дивизий, оставив 30 менее боеспособных немецких, итальянских и болгарских дивизий. Это обстоятельство создало более благоприятные условия для развития партизанского движения на территории Югославии.

22 июня 1941 года в лесах возле города Сисак югославскими коммунистами был создан 1-й Сисакский партизанский отряд. В последующие дни в разных областях Югославии начали создаваться партизанские отряды для борьбы против сил фашистской коалиции. 27 июня на нелегальном съезде КПЮ в Белграде был образован Главный штаб партизанского движения Югославии. И. Б. Тито был назначен верховным командующим партизанским движением в Югославии.

4 июля 1941 года партия выступила с призывом к началу войны против оккупантов и коллаборационистов.

Основные события

1941

7 июля 1941 года у деревни Бела-Црква (на территории западной Сербии) партизанский отряд Жикицы Йовановича провел первый бой против жандармов.

В августе-сентябре 1941 года партизаны провели крупномасштабную операцию в Западной Сербии в результате которой им удалось очистить от немцев довольно крупные территории с населением около 300 тыс. человек. На освобождённых территориях была провозглашена «Ужицкая республика». Республика просуществовала около двух месяцев, пока не была разгромлена немецкими, хорватскими и сербскими коллаборационистскими войсками.

5 октября 1941 года в бою с немцами у Горного Милановца НОАЮ был захвачен первый трофейный танк — H-39.

В первые месяцы борьбы югославские коммунисты в ходе войны с оккупантами старались сотрудничать с отрядами четников Михайловича. В августе-сентябре партизаны и четники провели ряд совместных операций. В сентябре состоялась личная встреча между Тито и Михайловичем. Однако вскоре идеологические противоречия дали о себе знать, и шаткий союз перерос в противостояние. С ноября 1941 четники и коммунистические партизаны вели между собой настоящую гражданскую войну.

1942

После поражения в Сербии основные силы партизан отошли в Восточную Боснию на территорию Независимого государства Хорватии. Весь 1942 год немецкие и хорватские войска пытались уничтожить партизанский центр в этом районе, однако их действия не принесли желаемого результата. Летом 1942 года партизаны организовали марш-бросок в Западную Боснию, отбив часть территорий и расширив в Боснии свободную от оккупантов зону.

19 сентября 1942 года в Далмации было создано первое подразделение военно-морских сил НОАЮ из рыбацких лодок.

26 ноября 1942 года в городе Бихач начало действовать Антифашистское вече народного освобождения Югославии.

22 декабря 1942 года в селении Рудо (на территории Боснии) была сформирована первая регулярная воинская часть — 1-я пролетарская ударная бригада. Все партизанские силы в Югославии были объединены в и партизанские отряды и регулярную Народно-Освободительную армию Югославии, к этому времени насчитывавшую 236 тыс. человек.

1943

В течение 1943 года центр партизанского сопротивления оставался в Боснии. После капитуляции Италии отряды НОАЮ пытались овладеть территориями, ранее принадлежавшими итальянцам. Югославское правительство в эмиграции разорвало свои отношения с Михайловичем и признало Тито верховным командующим. Американцы и британцы начали оказывать свою помощь НОАЮ, в том числе и военную, нанося авиационные удары по объектам противника на территории Хорватии.

Партизаны, одержав две стратегически важные победы на реках Неретва и Сутьеска, сумели защитить как штаб своего движения, так и Центральную партизанскую больницу, а также нанесли большой урон силам вермахта и их союзникам, поставив под вопрос возможность вермахта удержаться на позициях. Центральная Босния к концу года уже была полностью освобождена от присутствия оккупационных сил.

1944

В 1944 Тито решил вернуться в Сербию, откуда его войска были выбиты два с половиной года назад.

25 мая 1944 года в городе Дрвар, где размещалось командование НОАЮ, был высажен немецкий воздушный десант с целью захвата или убийства Тито. Но Тито удалось ускользнуть. 4 июня советский транспортный самолет вывез Тито и офицеров советской и британо-американских миссий при нём в Италию, оттуда они прибыли на югославский остров Вис. Тито продолжил руководство боевыми действиями.

В ходе Андриевицкой операции, продолжавшейся с 18 июля по 1 августа, немцы были в большинстве своём выбиты с территории Черногории.

В сентябре на территорию Югославии вступили советские войска, которые вместе с НОАЮ 20 октября освободили Белград. (см. Белградская операция) Немецкие, хорватские войска, четники Михайловича и части коллаборационистов начали отходить на север, на территорию Словении. На исторической территории Срем, расположенной в Сербии и Хорватии, был образован Сремский фронт, где велись заключительные бои по освобождению всей Сербии.

1945

В начале 1945 года в бою под Илирской Быстрицей подразделения НОАЮ нанесли поражение 5-й полицейской роте СС, ими был уничтожен один и захвачены четыре танка Pz.Kpfw.747 (советские танки Т-34-76 выпуска 1941—1942 гг., модернизированные немцами), а в бою под Базовице — ещё два танка Pz.Kpfw.747. Трофейные танки немедленно поступили на вооружение НОАЮ.

1 марта 1945 года НОАЮ была переименована в Югославскую армию

В мае 1945 года было ликвидировано Независимое государство Хорватия.

15 мая 1945 года 3-я армия НОАЮ нанесла поражение последней крупной группировке войск противника в Словении, тем самым завершив освобождение страны. (см. Полянская битва)

Организационная структура НОАЮ

Военно-воздушные силы

ВВС НОАЮ берут своё начало в мае 1942 года, когда на сторону партизан перешли два пилота ВВС Хорватии — Рудольф Чаявец и Франьо Клуз вместе со своими самолётами (французского производства Бреге 19 и Потэ 25). Югославские партизаны стали первым партизанским движением в истории, имевшим свои ВВС. Эти ВВС, правда, испытывали большие сложности из-за отсутствия у партизан регулярных аэродромов и вскоре были уничтожены. Под конец войны при помощи британских и советских военных специалистов югославская авиация была восстановлена.

Военно-морские силы

Морские силы НОАЮ были сформированы 19 сентября 1942, когда в Далмации была создана первая военно-морская единица из рыбацких лодок. Постепенно флот НОАЮ развивался, и к концу 1943 года представлял собой довольно мощную силу. После капитуляции Италии многие итальянские суда были захвачены партизанами.

Всего в ходе войны флот имел в своём составе около 10 вооружённых кораблей (с индексом NB — Naoružani brod), 30 патрульных катеров (с индексом PČ — Patrolni čamac), 200 судов поддержки и 3 тыс. человек. В задачу флота входило обеспечение безопасности прибрежных вод и островов, атака судов противника.

Сухопутные войска

Состав армии на 1 марта 1945:

• 1-я армия
  • 1-я Пролетарская дивизия
  • 2-я Пролетарская дивизия
  • 5-я Крайинская дивизия
  • 6-я Пролетарская дивизия
  • 11-я Краинская дивизия
  • 21-я Сербская дивизия
  • 22-я Сербская дивизия
  • 2-я танковая бригада
  • 1-я кавалерийская бригада
• 2-я армия
  • 2-й корпус
    • 3-я ударная дивизия
    • 29-я Герцеговинская дивизия
    • 37-я Санджакская дивизия
  • 3-й корпус
    • 27-я Восточно-Боснийская дивизия
    • 38-я Боснийская дивизия
  • 5-й корпус
    • 4-я Крайинская дивизия
    • 10-я Крайинская дивизия
    • 39-я Боснийская дивизия
    • 53-я Центрально-Боснийская дивизия
  • 17-я Восточно-Боснийская дивизия
  • 23-я Сербская дивизия
  • 25-я Сербская дивизия
  • 28-я Славонская дивизия
  • 45-я Сербская дивизия
• 3-я армия
  • 6-й корпус
    • 12-я Словенская дивизия
    • 40-я Словенская дивизия
  • 10-й Загребский корпус
    • 32-я Загорская дивизия
    • 33-я Хорватская дивизия
  • 16-я Войводинская дивизия
  • 36-я Войводинская дивизия
  • 51-я Войводинская дивизия
• 4-я армия
  • 7-й корпус
    • 14-я Словенская дивизия
    • 18-я Словенская дивизия
  • 9-й корпус
    • 30-я Словенская дивизия
    • 31-я Словенская дивизия
  • 11-й корпус
    • 13-я Приморско-Горанская дивизия
    • 35-я Ликская дивизия
    • 43-я Истрская дивизия
  • 4-я оперативная зона
    • 6-я Пролетарская дивизия «Никола Тесла»
    • 11-я Крайинская дивизия
    • 1-я танковая бригада, с 20 марта 1945 года
    • отдельные бригады
• Отдельные части
  • 15-й корпус
    • 42-я Македонская дивизия
    • 48-я Македонская дивизия
  • Сербский генреальный штаб
    • 47-я Сербская дивизия
  • Македонский генеральный штаб
    • 41-я Македонская дивизия
  • Оперативный штаб в Косово и Метохии
    • 46-я Сербская дивизия
    • 52-я Косметская дивизия
  • 24-я Сербская дивизия
  • 49-я Македонская дивизия
  • 50-я Македонская дивизия

Помощь со стороны СССР

24 мая 1944 года началось создание 1-й югославской пехотной бригады (1946 человек), на вооружение которой было передано 46 орудий и миномётов, 32 противотанковых ружья, 96 пулемётов, 344 автомата и 1250 винтовок и карабинов. Формирование бригады было завершено в июле 1944 года, и уже в августе 1944 года бригада вошла в состав 2-го Украинского фронта.

7 сентября 1944 года была создана 2-я югославская танковая бригада (895 человек и 65 танков Т-34). Кроме того, осенью 1944 года в районе города Крайова силами 2-го Украинского фронта была создана госпитальная база НОАЮ (10 военных госпиталей на 5000 коек).

Общий объём помощи СССР югославским вооружённым формированиям в период до 1 января 1945 года составил свыше 52 млн. рублей.

В целом, в течение 1944 и первых пяти месяцев 1945 года СССР передал НОАЮ и партизанам Югославии вооружение для 12 пехотных и двух авиационных дивизий, в том числе: 96 515 винтовок и карабинов, 20 528 револьверов, 68 423 автоматов и пулемётов, 3797 противотанковых ружей, 512 шт. пулемётов ДШК, 3364 миномётов, 170 зенитных орудий, 895 артиллерийских орудий, 491 самолёт (истребители Як-1Б, Як-9Т и др.), 65 танков Т-34, 1329 радиостанций, значительное количество боеприпасов и иного военного снаряжения.

Вооружение

Вооружение НОАЮ пополнялось из различных источников. Одним из них было оружие югославской армии (сохранившееся у бывших военнослужащих, у населения, собранное на местах сражений, похищенное со складов хранения и т.д.). Кроме того, использовалось самодельное оружие (в частности, гранаты и мины различной конструкции). Существенную часть арсенала подпольных групп, партизанских отрядов и военных подразделений НОАЮ на всем протяжении войны составляли трофеи (в общей сложности, за весь период войны трофеями НОАЮ стали 4630 артиллерийских орудий, 7149 миномётов, 928 единиц бронетанковой техники, 309 самолётов, 13396 станковых пулемётов, 31819 ручных пулемётов, 590984 винтовки, 17994 автомата, 70178 пистолетов и револьверов, 362,9 млн. патронов, 1716609 артиллерийских снарядов и миномётных мин, 1615 радиостанций и значительное количество иного военного имущества). Небольшую помощь им оказывали союзники с запада. После успешных переговоров югославской делегации с СССР в 1944 году поставки оружия начались и из Советского Союза.

Винтовки

• Mauser M1924, более известная как «Партизанка» — югославская модификация немецкой винтовки Mauser 98, которая производилась в Бельгии на фабрике Fabrique Nationale. В Югославии они производились в Крагуеваце с 1928 года. Это была штатная винтовка югославских партизан: в 1941 году в Ужице им удалось захватить большой склад с винтовками подобного типа.
• M.24a — югославский вариант чешской винтовки Vz. 24. В 1926 году югославами было закуплено 42 тысячи таких винтовок.
• Оригинальная чешская винтовка Vz. 24, также состояла на вооружении партизан.
• M.24b — ещё одна модификация немецкой винтовки Mauser 98 с изменёнными стволом и мушкой. Производились на заводах FOMU и закупались из Чехословакии.
• M.29 — югославская версия польской винтовки Kbk wz.29. В начале 1930-х годов в обмен на пистолеты Steyr M1912 югославы закупили 3 тысячи таких винтовок.
• M.95M — модификация старой австрийской винтовки Steyr Mannlicher M1895 под патрон 7,92х57 мм.
• Оригинальная немецкая винтовка Mauser 98k, известная в Югославии под названием M24 CK, являвшаяся желанным трофеем для партизан.
• Carcano M1981 и Carcano M1891/38, итальянские винтовки калибра 6,5 мм. Партизаны добывали их в боях против итальянцев. Хотя серия Carcano уступала по дальности большинству винтовок того времени, партизаны использовали её активно в нападениях, особенно по ночам. Это было штатное оружие партизанских курьеров.
• Винтовка Мосина, известная советская винтовка. Летом 1944 года партия советского оружия была доставлена партизанам, во второй половине 1944 года 71 новообразованная бригада в Сербии и Македонии получила винтовку на вооружение.
• Lebel M1886, французская винтовка, которая закупалась ещё югославской королевской армией.
• Lee-Enfield, штатная британская винтовка. Около 2 тысяч таких винтовок были на вооружении 26-й далматинской дивизии, которая использовала почти везде британское оружие и форму. Свидетелями использования партизанами британских винтовок стали американские пилоты, которые видели сражения между четниками и партизанами.
• / Steyr Mannlicher M1895, австрийская винтовка. Часть винтовок были разобраны со складов, часть были добыты в боях.
• Karabinek wz. 1929, польская винтовка. Попадала в руки партизан как трофей.

Ручные и станковые пулемёты

• BREN, британско-чехословацкий пулемёт. Производился в Югославии под названием M37, использовался обширно партизанами. На острове Вис располагалась партизанская база, где хранилось огромное количество таких пулемётов. Около 300 пулемётов подобного типа были на вооружении 26-й далматинской дивизии, 17 пулемётов были у 13-й герцеговинской бригады.
• MG 34 и MG 42, немецкие пулемёты с ленточным питанием. Были желанным трофеем югославских партизан и активно ими использовались в бою. Значительное число югославских бригад и дивизий было вооружено подобным оружием, особенно 13-я герцеговинская бригада (31 штука).
• ZB vz. 26 и ZB vz. 30, чехословацкие пулемёты. Состояли на вооружении многих бригад, особенно у 13-й герцеговинской бригады (20 штук).
• ДШК, советский пулемёт. Поставлялся с 1944 года из СССР. Поставлено 512 штук.
• Breda 30 и Breda M37, итальянские пулемёты. Состояли на вооружении многих бригад, особенно у 13-й герцеговинской бригады (19 штук).
• FIAT-Revelli M1914, итальянский пулемёт. Трофейное оружие.
• Пулемёт Шоша, французский пулемёт. Состоял на вооружении Сербии ещё во время Первой мировой войны (закуплено 3838 штук); попадал в руки партизан со складов, не разграбленных немцами.
• Madsen, датский пулемёт. Попадал в руки партизан исключительно как трофей.

Пистолеты-пулемёты

• ППШ (с дисковым и обычным магазином), ППД и ППС, все три образца поставлялись из СССР с 1944 года. В частности, поставка ППД велась с 15 мая 1944, к 15 ноября было поставлено 5456 единиц этого оружия.
• Beretta MAB 38, итальянский пистолет-пулемёт с различными вариантами магазина. Значительная часть оружия досталась партизанам в Хорватии после капитуляция итальянцев, часто эти пистолеты-пулемёты можно было отбить у домобранцев и усташей.
• MP-38 и MP-40, немецкие пистолеты-пулемёты. Огромное количество подобных пистолетов-пулемётов были у четников и партизан. Состояли на вооружении многих бригад, особенно у 13-й герцеговинской бригады (11 штук).
• STEN, британский пистолет-пулемёт. Поставлялся югославам из Великобритании с начала войны. Им было вооружено множество подразделений, в том числе 26-я далматинская дивизия «британского» образца и 13-я герцеговинская бригада (10 штук).
• Пистолет-пулемёт Кирали (Danuvia M43), венгерский пистолет-пулемёт. Попадался югославам исключительно как трофей в боях с венграми.
• Пистолет-пулемёт Томпсона, американский пистолет-пулемёт. Поставлялся югославам из Великобритании с начала войны.
• Erma EMP, немецкий пистолет-пулемёт. Очень редкий экземпляр, но попадал в руки партизан как трофей.
• Suomi KP/-31, финский пистолет-пулемёт. Закупался Третьим рейхом и Независимым государством Хорватией, попадал в руки партизан как трофей.

Пистолеты и револьверы

• Beretta M1934 и Beretta M1935, итальянские штатные офицерские пистолеты. Попадались югославам в качестве трофеев.
• Револьвер Нагана, известный револьвер XX века. Доставался югославам путём ленд-лиза или как трофеи.
• Раст Гассер модель 1898, револьвер калибра 8 мм. Использовался югославской королевской армией и партизанами.
• Luger P08, известный как «Парабеллум», немецкий пистолет. Штатное оружие югославских офицеров.
• Browning Hi-Power, бельгийский пистолет, закупавшийся югославской королевской армией. Часть из них попала в руки вермахта после капитуляции страны, но «возвращалась» уже партизанам как трофей. Самый известный пистолет югославских офицеров.
• Browning Model 22, бельгийский пистолет, специально разработанный для югославской армии.
• Пистолеты типа Руби, серия испанских пистолетов, поставлявшихся во Францию. Часть оружия была закуплена югославами в 1930-е годы и получила индекс M33.

Артиллерия и прочее тяжёлое оружие

У югославов было тяжёлое противотанковое оружие:

• Boys, британское противотанковое ружьё
• PIAT, британский противотанковый гранатомёт
• Базука, американский противотанковый гранатомёт

Также на вооружении партизан были немецкие огнемёты Flammenwerfer 42, миномёты из Италии (Brixia Mod. 35), Германии (s.Gr.W.34) и Великобритании (British M.L. 3 in). Из ручных гранат выделялись сербская граната Васича обр. 1912 года, немецкие Stielhandgranate 1924 года и Eihandgranate 1939 года.

Присяга

Существовали различные варианты присяги партизанскому движению, однако официальные варианты партизанской клятвы утверждались сверху в 1941 и 1943 годах. Вариант в последней редакции звучит следующим образом:

Клянусь честью своего народа, что в рядах Народно-освободительной армии буду верно служить своему народу, бороться против оккупантов и местных предателей — врагов народной свободы и народных прав. Присягаю быть дисциплинированным, сознательно выполнять свои обязанности и выполнять приказы своих командиров. Клянусь не выпускать оружия из своих рук, пока наша земля не будет очищена от оккупантов и пока народ не защитит свои права и свободу. Готов принять любое наказание за нарушение этой моей присяги. Смерть фашизму — свобода народу!

Некоторые известные участники

• Янко Бобетко
• Милован Джилас
• Радивойе Йованович-Брадонья
• Эдвард Кардель
• Предраг Миличевич
• Моше Пьяде
• Александр Ранкович
• Франьо Туджман
• Степан Филипович
• Андрия Хебранг
• Мика Шпиляк

Послевоенная память

• 4 июля 1941 отмечался в СФРЮ как День Борца.

См. также

• Югославский фронт Второй мировой войны
• Независимое государство Хорватия
• Сербия (1941—1944)
• Независимое королевство Черногория
• Пиндско-Мегленское княжество
• Четники (Вторая мировая война)
• Словенское домобранство
• Орден Народного героя
• Блайбургская бойня

Литература

• Tito’s Partisans 1941-45. Osprey Publishing, 2003
• История Югославии, т. 2, М., 1963
• Стругар В. Югославия в огне войны: 1941—1945. — М., 1985.

Ссылки

• [www.britannica.com/EBchecked/topic/445176/Partisan Югославские партизаны в Британнике]
• [www.vojska.net/eng/world-war-2/yugoslavia/ Структура и организация НОАЮ (английский, сербскохорватский и хорватский языки)]

Отрывок, характеризующий Народно-освободительная армия Югославии

– Дурак! – закричала она на брата, подбежала к стулу, упала на него и зарыдала так, что долго потом не могла остановиться.
– Ничего, маменька, право ничего, так: Петя испугал меня, – говорила она, стараясь улыбаться, но слезы всё текли и всхлипывания сдавливали горло.
Наряженные дворовые, медведи, турки, трактирщики, барыни, страшные и смешные, принеся с собою холод и веселье, сначала робко жались в передней; потом, прячась один за другого, вытеснялись в залу; и сначала застенчиво, а потом всё веселее и дружнее начались песни, пляски, хоровые и святочные игры. Графиня, узнав лица и посмеявшись на наряженных, ушла в гостиную. Граф Илья Андреич с сияющей улыбкой сидел в зале, одобряя играющих. Молодежь исчезла куда то.
Через полчаса в зале между другими ряжеными появилась еще старая барыня в фижмах – это был Николай. Турчанка был Петя. Паяс – это был Диммлер, гусар – Наташа и черкес – Соня, с нарисованными пробочными усами и бровями.
После снисходительного удивления, неузнавания и похвал со стороны не наряженных, молодые люди нашли, что костюмы так хороши, что надо было их показать еще кому нибудь.
Николай, которому хотелось по отличной дороге прокатить всех на своей тройке, предложил, взяв с собой из дворовых человек десять наряженных, ехать к дядюшке.
– Нет, ну что вы его, старика, расстроите! – сказала графиня, – да и негде повернуться у него. Уж ехать, так к Мелюковым.
Мелюкова была вдова с детьми разнообразного возраста, также с гувернантками и гувернерами, жившая в четырех верстах от Ростовых.
– Вот, ma chere, умно, – подхватил расшевелившийся старый граф. – Давай сейчас наряжусь и поеду с вами. Уж я Пашету расшевелю.
Но графиня не согласилась отпустить графа: у него все эти дни болела нога. Решили, что Илье Андреевичу ехать нельзя, а что ежели Луиза Ивановна (m me Schoss) поедет, то барышням можно ехать к Мелюковой. Соня, всегда робкая и застенчивая, настоятельнее всех стала упрашивать Луизу Ивановну не отказать им.
Наряд Сони был лучше всех. Ее усы и брови необыкновенно шли к ней. Все говорили ей, что она очень хороша, и она находилась в несвойственном ей оживленно энергическом настроении. Какой то внутренний голос говорил ей, что нынче или никогда решится ее судьба, и она в своем мужском платье казалась совсем другим человеком. Луиза Ивановна согласилась, и через полчаса четыре тройки с колокольчиками и бубенчиками, визжа и свистя подрезами по морозному снегу, подъехали к крыльцу.
Наташа первая дала тон святочного веселья, и это веселье, отражаясь от одного к другому, всё более и более усиливалось и дошло до высшей степени в то время, когда все вышли на мороз, и переговариваясь, перекликаясь, смеясь и крича, расселись в сани.
Две тройки были разгонные, третья тройка старого графа с орловским рысаком в корню; четвертая собственная Николая с его низеньким, вороным, косматым коренником. Николай в своем старушечьем наряде, на который он надел гусарский, подпоясанный плащ, стоял в середине своих саней, подобрав вожжи.
Было так светло, что он видел отблескивающие на месячном свете бляхи и глаза лошадей, испуганно оглядывавшихся на седоков, шумевших под темным навесом подъезда.
В сани Николая сели Наташа, Соня, m me Schoss и две девушки. В сани старого графа сели Диммлер с женой и Петя; в остальные расселись наряженные дворовые.
– Пошел вперед, Захар! – крикнул Николай кучеру отца, чтобы иметь случай перегнать его на дороге.
Тройка старого графа, в которую сел Диммлер и другие ряженые, визжа полозьями, как будто примерзая к снегу, и побрякивая густым колокольцом, тронулась вперед. Пристяжные жались на оглобли и увязали, выворачивая как сахар крепкий и блестящий снег.
Николай тронулся за первой тройкой; сзади зашумели и завизжали остальные. Сначала ехали маленькой рысью по узкой дороге. Пока ехали мимо сада, тени от оголенных деревьев ложились часто поперек дороги и скрывали яркий свет луны, но как только выехали за ограду, алмазно блестящая, с сизым отблеском, снежная равнина, вся облитая месячным сиянием и неподвижная, открылась со всех сторон. Раз, раз, толконул ухаб в передних санях; точно так же толконуло следующие сани и следующие и, дерзко нарушая закованную тишину, одни за другими стали растягиваться сани.
– След заячий, много следов! – прозвучал в морозном скованном воздухе голос Наташи.
– Как видно, Nicolas! – сказал голос Сони. – Николай оглянулся на Соню и пригнулся, чтоб ближе рассмотреть ее лицо. Какое то совсем новое, милое, лицо, с черными бровями и усами, в лунном свете, близко и далеко, выглядывало из соболей.
«Это прежде была Соня», подумал Николай. Он ближе вгляделся в нее и улыбнулся.
– Вы что, Nicolas?
– Ничего, – сказал он и повернулся опять к лошадям.
Выехав на торную, большую дорогу, примасленную полозьями и всю иссеченную следами шипов, видными в свете месяца, лошади сами собой стали натягивать вожжи и прибавлять ходу. Левая пристяжная, загнув голову, прыжками подергивала свои постромки. Коренной раскачивался, поводя ушами, как будто спрашивая: «начинать или рано еще?» – Впереди, уже далеко отделившись и звеня удаляющимся густым колокольцом, ясно виднелась на белом снегу черная тройка Захара. Слышны были из его саней покрикиванье и хохот и голоса наряженных.
– Ну ли вы, разлюбезные, – крикнул Николай, с одной стороны подергивая вожжу и отводя с кнутом pуку. И только по усилившемуся как будто на встречу ветру, и по подергиванью натягивающих и всё прибавляющих скоку пристяжных, заметно было, как шибко полетела тройка. Николай оглянулся назад. С криком и визгом, махая кнутами и заставляя скакать коренных, поспевали другие тройки. Коренной стойко поколыхивался под дугой, не думая сбивать и обещая еще и еще наддать, когда понадобится.
Николай догнал первую тройку. Они съехали с какой то горы, выехали на широко разъезженную дорогу по лугу около реки.
«Где это мы едем?» подумал Николай. – «По косому лугу должно быть. Но нет, это что то новое, чего я никогда не видал. Это не косой луг и не Дёмкина гора, а это Бог знает что такое! Это что то новое и волшебное. Ну, что бы там ни было!» И он, крикнув на лошадей, стал объезжать первую тройку.
Захар сдержал лошадей и обернул свое уже объиндевевшее до бровей лицо.
Николай пустил своих лошадей; Захар, вытянув вперед руки, чмокнул и пустил своих.
– Ну держись, барин, – проговорил он. – Еще быстрее рядом полетели тройки, и быстро переменялись ноги скачущих лошадей. Николай стал забирать вперед. Захар, не переменяя положения вытянутых рук, приподнял одну руку с вожжами.
– Врешь, барин, – прокричал он Николаю. Николай в скок пустил всех лошадей и перегнал Захара. Лошади засыпали мелким, сухим снегом лица седоков, рядом с ними звучали частые переборы и путались быстро движущиеся ноги, и тени перегоняемой тройки. Свист полозьев по снегу и женские взвизги слышались с разных сторон.
Опять остановив лошадей, Николай оглянулся кругом себя. Кругом была всё та же пропитанная насквозь лунным светом волшебная равнина с рассыпанными по ней звездами.
«Захар кричит, чтобы я взял налево; а зачем налево? думал Николай. Разве мы к Мелюковым едем, разве это Мелюковка? Мы Бог знает где едем, и Бог знает, что с нами делается – и очень странно и хорошо то, что с нами делается». Он оглянулся в сани.
– Посмотри, у него и усы и ресницы, всё белое, – сказал один из сидевших странных, хорошеньких и чужих людей с тонкими усами и бровями.
«Этот, кажется, была Наташа, подумал Николай, а эта m me Schoss; а может быть и нет, а это черкес с усами не знаю кто, но я люблю ее».
– Не холодно ли вам? – спросил он. Они не отвечали и засмеялись. Диммлер из задних саней что то кричал, вероятно смешное, но нельзя было расслышать, что он кричал.
– Да, да, – смеясь отвечали голоса.
– Однако вот какой то волшебный лес с переливающимися черными тенями и блестками алмазов и с какой то анфиладой мраморных ступеней, и какие то серебряные крыши волшебных зданий, и пронзительный визг каких то зверей. «А ежели и в самом деле это Мелюковка, то еще страннее то, что мы ехали Бог знает где, и приехали в Мелюковку», думал Николай.
Действительно это была Мелюковка, и на подъезд выбежали девки и лакеи со свечами и радостными лицами.
– Кто такой? – спрашивали с подъезда.
– Графские наряженные, по лошадям вижу, – отвечали голоса.


Пелагея Даниловна Мелюкова, широкая, энергическая женщина, в очках и распашном капоте, сидела в гостиной, окруженная дочерьми, которым она старалась не дать скучать. Они тихо лили воск и смотрели на тени выходивших фигур, когда зашумели в передней шаги и голоса приезжих.
Гусары, барыни, ведьмы, паясы, медведи, прокашливаясь и обтирая заиндевевшие от мороза лица в передней, вошли в залу, где поспешно зажигали свечи. Паяц – Диммлер с барыней – Николаем открыли пляску. Окруженные кричавшими детьми, ряженые, закрывая лица и меняя голоса, раскланивались перед хозяйкой и расстанавливались по комнате.
– Ах, узнать нельзя! А Наташа то! Посмотрите, на кого она похожа! Право, напоминает кого то. Эдуард то Карлыч как хорош! Я не узнала. Да как танцует! Ах, батюшки, и черкес какой то; право, как идет Сонюшке. Это еще кто? Ну, утешили! Столы то примите, Никита, Ваня. А мы так тихо сидели!
– Ха ха ха!… Гусар то, гусар то! Точно мальчик, и ноги!… Я видеть не могу… – слышались голоса.
Наташа, любимица молодых Мелюковых, с ними вместе исчезла в задние комнаты, куда была потребована пробка и разные халаты и мужские платья, которые в растворенную дверь принимали от лакея оголенные девичьи руки. Через десять минут вся молодежь семейства Мелюковых присоединилась к ряженым.
Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.
– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.
После русских плясок и хороводов Пелагея Даниловна соединила всех дворовых и господ вместе, в один большой круг; принесли кольцо, веревочку и рублик, и устроились общие игры.
Через час все костюмы измялись и расстроились. Пробочные усы и брови размазались по вспотевшим, разгоревшимся и веселым лицам. Пелагея Даниловна стала узнавать ряженых, восхищалась тем, как хорошо были сделаны костюмы, как шли они особенно к барышням, и благодарила всех за то, что так повеселили ее. Гостей позвали ужинать в гостиную, а в зале распорядились угощением дворовых.
– Нет, в бане гадать, вот это страшно! – говорила за ужином старая девушка, жившая у Мелюковых.
– Отчего же? – спросила старшая дочь Мелюковых.
– Да не пойдете, тут надо храбрость…
– Я пойду, – сказала Соня.
– Расскажите, как это было с барышней? – сказала вторая Мелюкова.
– Да вот так то, пошла одна барышня, – сказала старая девушка, – взяла петуха, два прибора – как следует, села. Посидела, только слышит, вдруг едет… с колокольцами, с бубенцами подъехали сани; слышит, идет. Входит совсем в образе человеческом, как есть офицер, пришел и сел с ней за прибор.
– А! А!… – закричала Наташа, с ужасом выкатывая глаза.
– Да как же, он так и говорит?
– Да, как человек, всё как должно быть, и стал, и стал уговаривать, а ей бы надо занять его разговором до петухов; а она заробела; – только заробела и закрылась руками. Он ее и подхватил. Хорошо, что тут девушки прибежали…
– Ну, что пугать их! – сказала Пелагея Даниловна.
– Мамаша, ведь вы сами гадали… – сказала дочь.
– А как это в амбаре гадают? – спросила Соня.
– Да вот хоть бы теперь, пойдут к амбару, да и слушают. Что услышите: заколачивает, стучит – дурно, а пересыпает хлеб – это к добру; а то бывает…
– Мама расскажите, что с вами было в амбаре?
Пелагея Даниловна улыбнулась.
– Да что, я уж забыла… – сказала она. – Ведь вы никто не пойдете?
– Нет, я пойду; Пепагея Даниловна, пустите меня, я пойду, – сказала Соня.
– Ну что ж, коли не боишься.
– Луиза Ивановна, можно мне? – спросила Соня.
Играли ли в колечко, в веревочку или рублик, разговаривали ли, как теперь, Николай не отходил от Сони и совсем новыми глазами смотрел на нее. Ему казалось, что он нынче только в первый раз, благодаря этим пробочным усам, вполне узнал ее. Соня действительно этот вечер была весела, оживлена и хороша, какой никогда еще не видал ее Николай.
«Так вот она какая, а я то дурак!» думал он, глядя на ее блестящие глаза и счастливую, восторженную, из под усов делающую ямочки на щеках, улыбку, которой он не видал прежде.
– Я ничего не боюсь, – сказала Соня. – Можно сейчас? – Она встала. Соне рассказали, где амбар, как ей молча стоять и слушать, и подали ей шубку. Она накинула ее себе на голову и взглянула на Николая.
«Что за прелесть эта девочка!» подумал он. «И об чем я думал до сих пор!»
Соня вышла в коридор, чтобы итти в амбар. Николай поспешно пошел на парадное крыльцо, говоря, что ему жарко. Действительно в доме было душно от столпившегося народа.
На дворе был тот же неподвижный холод, тот же месяц, только было еще светлее. Свет был так силен и звезд на снеге было так много, что на небо не хотелось смотреть, и настоящих звезд было незаметно. На небе было черно и скучно, на земле было весело.
«Дурак я, дурак! Чего ждал до сих пор?» подумал Николай и, сбежав на крыльцо, он обошел угол дома по той тропинке, которая вела к заднему крыльцу. Он знал, что здесь пойдет Соня. На половине дороги стояли сложенные сажени дров, на них был снег, от них падала тень; через них и с боку их, переплетаясь, падали тени старых голых лип на снег и дорожку. Дорожка вела к амбару. Рубленная стена амбара и крыша, покрытая снегом, как высеченная из какого то драгоценного камня, блестели в месячном свете. В саду треснуло дерево, и опять всё совершенно затихло. Грудь, казалось, дышала не воздухом, а какой то вечно молодой силой и радостью.
С девичьего крыльца застучали ноги по ступенькам, скрыпнуло звонко на последней, на которую был нанесен снег, и голос старой девушки сказал:
– Прямо, прямо, вот по дорожке, барышня. Только не оглядываться.
– Я не боюсь, – отвечал голос Сони, и по дорожке, по направлению к Николаю, завизжали, засвистели в тоненьких башмачках ножки Сони.
Соня шла закутавшись в шубку. Она была уже в двух шагах, когда увидала его; она увидала его тоже не таким, каким она знала и какого всегда немножко боялась. Он был в женском платье со спутанными волосами и с счастливой и новой для Сони улыбкой. Соня быстро подбежала к нему.
«Совсем другая, и всё та же», думал Николай, глядя на ее лицо, всё освещенное лунным светом. Он продел руки под шубку, прикрывавшую ее голову, обнял, прижал к себе и поцеловал в губы, над которыми были усы и от которых пахло жженой пробкой. Соня в самую середину губ поцеловала его и, выпростав маленькие руки, с обеих сторон взяла его за щеки.
– Соня!… Nicolas!… – только сказали они. Они подбежали к амбару и вернулись назад каждый с своего крыльца.


Когда все поехали назад от Пелагеи Даниловны, Наташа, всегда всё видевшая и замечавшая, устроила так размещение, что Луиза Ивановна и она сели в сани с Диммлером, а Соня села с Николаем и девушками.
Николай, уже не перегоняясь, ровно ехал в обратный путь, и всё вглядываясь в этом странном, лунном свете в Соню, отыскивал при этом всё переменяющем свете, из под бровей и усов свою ту прежнюю и теперешнюю Соню, с которой он решил уже никогда не разлучаться. Он вглядывался, и когда узнавал всё ту же и другую и вспоминал, слышав этот запах пробки, смешанный с чувством поцелуя, он полной грудью вдыхал в себя морозный воздух и, глядя на уходящую землю и блестящее небо, он чувствовал себя опять в волшебном царстве.
– Соня, тебе хорошо? – изредка спрашивал он.
– Да, – отвечала Соня. – А тебе ?
На середине дороги Николай дал подержать лошадей кучеру, на минутку подбежал к саням Наташи и стал на отвод.
– Наташа, – сказал он ей шопотом по французски, – знаешь, я решился насчет Сони.
– Ты ей сказал? – спросила Наташа, вся вдруг просияв от радости.
– Ах, какая ты странная с этими усами и бровями, Наташа! Ты рада?
– Я так рада, так рада! Я уж сердилась на тебя. Я тебе не говорила, но ты дурно с ней поступал. Это такое сердце, Nicolas. Как я рада! Я бываю гадкая, но мне совестно было быть одной счастливой без Сони, – продолжала Наташа. – Теперь я так рада, ну, беги к ней.
– Нет, постой, ах какая ты смешная! – сказал Николай, всё всматриваясь в нее, и в сестре тоже находя что то новое, необыкновенное и обворожительно нежное, чего он прежде не видал в ней. – Наташа, что то волшебное. А?
– Да, – отвечала она, – ты прекрасно сделал.
«Если б я прежде видел ее такою, какою она теперь, – думал Николай, – я бы давно спросил, что сделать и сделал бы всё, что бы она ни велела, и всё бы было хорошо».
– Так ты рада, и я хорошо сделал?
– Ах, так хорошо! Я недавно с мамашей поссорилась за это. Мама сказала, что она тебя ловит. Как это можно говорить? Я с мама чуть не побранилась. И никому никогда не позволю ничего дурного про нее сказать и подумать, потому что в ней одно хорошее.
– Так хорошо? – сказал Николай, еще раз высматривая выражение лица сестры, чтобы узнать, правда ли это, и, скрыпя сапогами, он соскочил с отвода и побежал к своим саням. Всё тот же счастливый, улыбающийся черкес, с усиками и блестящими глазами, смотревший из под собольего капора, сидел там, и этот черкес был Соня, и эта Соня была наверное его будущая, счастливая и любящая жена.
Приехав домой и рассказав матери о том, как они провели время у Мелюковых, барышни ушли к себе. Раздевшись, но не стирая пробочных усов, они долго сидели, разговаривая о своем счастьи. Они говорили о том, как они будут жить замужем, как их мужья будут дружны и как они будут счастливы.
На Наташином столе стояли еще с вечера приготовленные Дуняшей зеркала. – Только когда всё это будет? Я боюсь, что никогда… Это было бы слишком хорошо! – сказала Наташа вставая и подходя к зеркалам.
– Садись, Наташа, может быть ты увидишь его, – сказала Соня. Наташа зажгла свечи и села. – Какого то с усами вижу, – сказала Наташа, видевшая свое лицо.
– Не надо смеяться, барышня, – сказала Дуняша.
Наташа нашла с помощью Сони и горничной положение зеркалу; лицо ее приняло серьезное выражение, и она замолкла. Долго она сидела, глядя на ряд уходящих свечей в зеркалах, предполагая (соображаясь с слышанными рассказами) то, что она увидит гроб, то, что увидит его, князя Андрея, в этом последнем, сливающемся, смутном квадрате. Но как ни готова она была принять малейшее пятно за образ человека или гроба, она ничего не видала. Она часто стала мигать и отошла от зеркала.
– Отчего другие видят, а я ничего не вижу? – сказала она. – Ну садись ты, Соня; нынче непременно тебе надо, – сказала она. – Только за меня… Мне так страшно нынче!
Соня села за зеркало, устроила положение, и стала смотреть.
– Вот Софья Александровна непременно увидят, – шопотом сказала Дуняша; – а вы всё смеетесь.
Соня слышала эти слова, и слышала, как Наташа шопотом сказала:
– И я знаю, что она увидит; она и прошлого года видела.
Минуты три все молчали. «Непременно!» прошептала Наташа и не докончила… Вдруг Соня отсторонила то зеркало, которое она держала, и закрыла глаза рукой.
– Ах, Наташа! – сказала она.
– Видела? Видела? Что видела? – вскрикнула Наташа, поддерживая зеркало.
Соня ничего не видала, она только что хотела замигать глазами и встать, когда услыхала голос Наташи, сказавшей «непременно»… Ей не хотелось обмануть ни Дуняшу, ни Наташу, и тяжело было сидеть. Она сама не знала, как и вследствие чего у нее вырвался крик, когда она закрыла глаза рукою.
– Его видела? – спросила Наташа, хватая ее за руку.
– Да. Постой… я… видела его, – невольно сказала Соня, еще не зная, кого разумела Наташа под словом его: его – Николая или его – Андрея.
«Но отчего же мне не сказать, что я видела? Ведь видят же другие! И кто же может уличить меня в том, что я видела или не видала?» мелькнуло в голове Сони.
– Да, я его видела, – сказала она.
– Как же? Как же? Стоит или лежит?
– Нет, я видела… То ничего не было, вдруг вижу, что он лежит.
– Андрей лежит? Он болен? – испуганно остановившимися глазами глядя на подругу, спрашивала Наташа.
– Нет, напротив, – напротив, веселое лицо, и он обернулся ко мне, – и в ту минуту как она говорила, ей самой казалось, что она видела то, что говорила.
– Ну а потом, Соня?…
– Тут я не рассмотрела, что то синее и красное…
– Соня! когда он вернется? Когда я увижу его! Боже мой, как я боюсь за него и за себя, и за всё мне страшно… – заговорила Наташа, и не отвечая ни слова на утешения Сони, легла в постель и долго после того, как потушили свечу, с открытыми глазами, неподвижно лежала на постели и смотрела на морозный, лунный свет сквозь замерзшие окна.


Вскоре после святок Николай объявил матери о своей любви к Соне и о твердом решении жениться на ней. Графиня, давно замечавшая то, что происходило между Соней и Николаем, и ожидавшая этого объяснения, молча выслушала его слова и сказала сыну, что он может жениться на ком хочет; но что ни она, ни отец не дадут ему благословения на такой брак. В первый раз Николай почувствовал, что мать недовольна им, что несмотря на всю свою любовь к нему, она не уступит ему. Она, холодно и не глядя на сына, послала за мужем; и, когда он пришел, графиня хотела коротко и холодно в присутствии Николая сообщить ему в чем дело, но не выдержала: заплакала слезами досады и вышла из комнаты. Старый граф стал нерешительно усовещивать Николая и просить его отказаться от своего намерения. Николай отвечал, что он не может изменить своему слову, и отец, вздохнув и очевидно смущенный, весьма скоро перервал свою речь и пошел к графине. При всех столкновениях с сыном, графа не оставляло сознание своей виноватости перед ним за расстройство дел, и потому он не мог сердиться на сына за отказ жениться на богатой невесте и за выбор бесприданной Сони, – он только при этом случае живее вспоминал то, что, ежели бы дела не были расстроены, нельзя было для Николая желать лучшей жены, чем Соня; и что виновен в расстройстве дел только один он с своим Митенькой и с своими непреодолимыми привычками.
Отец с матерью больше не говорили об этом деле с сыном; но несколько дней после этого, графиня позвала к себе Соню и с жестокостью, которой не ожидали ни та, ни другая, графиня упрекала племянницу в заманивании сына и в неблагодарности. Соня, молча с опущенными глазами, слушала жестокие слова графини и не понимала, чего от нее требуют. Она всем готова была пожертвовать для своих благодетелей. Мысль о самопожертвовании была любимой ее мыслью; но в этом случае она не могла понять, кому и чем ей надо жертвовать. Она не могла не любить графиню и всю семью Ростовых, но и не могла не любить Николая и не знать, что его счастие зависело от этой любви. Она была молчалива и грустна, и не отвечала. Николай не мог, как ему казалось, перенести долее этого положения и пошел объясниться с матерью. Николай то умолял мать простить его и Соню и согласиться на их брак, то угрожал матери тем, что, ежели Соню будут преследовать, то он сейчас же женится на ней тайно.
Графиня с холодностью, которой никогда не видал сын, отвечала ему, что он совершеннолетний, что князь Андрей женится без согласия отца, и что он может то же сделать, но что никогда она не признает эту интригантку своей дочерью.
Взорванный словом интригантка , Николай, возвысив голос, сказал матери, что он никогда не думал, чтобы она заставляла его продавать свои чувства, и что ежели это так, то он последний раз говорит… Но он не успел сказать того решительного слова, которого, судя по выражению его лица, с ужасом ждала мать и которое может быть навсегда бы осталось жестоким воспоминанием между ними. Он не успел договорить, потому что Наташа с бледным и серьезным лицом вошла в комнату от двери, у которой она подслушивала.
– Николинька, ты говоришь пустяки, замолчи, замолчи! Я тебе говорю, замолчи!.. – почти кричала она, чтобы заглушить его голос.
– Мама, голубчик, это совсем не оттого… душечка моя, бедная, – обращалась она к матери, которая, чувствуя себя на краю разрыва, с ужасом смотрела на сына, но, вследствие упрямства и увлечения борьбы, не хотела и не могла сдаться.
– Николинька, я тебе растолкую, ты уйди – вы послушайте, мама голубушка, – говорила она матери.
Слова ее были бессмысленны; но они достигли того результата, к которому она стремилась.
Графиня тяжело захлипав спрятала лицо на груди дочери, а Николай встал, схватился за голову и вышел из комнаты.
Наташа взялась за дело примирения и довела его до того, что Николай получил обещание от матери в том, что Соню не будут притеснять, и сам дал обещание, что он ничего не предпримет тайно от родителей.
С твердым намерением, устроив в полку свои дела, выйти в отставку, приехать и жениться на Соне, Николай, грустный и серьезный, в разладе с родными, но как ему казалось, страстно влюбленный, в начале января уехал в полк.
После отъезда Николая в доме Ростовых стало грустнее чем когда нибудь. Графиня от душевного расстройства сделалась больна.
Соня была печальна и от разлуки с Николаем и еще более от того враждебного тона, с которым не могла не обращаться с ней графиня. Граф более чем когда нибудь был озабочен дурным положением дел, требовавших каких нибудь решительных мер. Необходимо было продать московский дом и подмосковную, а для продажи дома нужно было ехать в Москву. Но здоровье графини заставляло со дня на день откладывать отъезд.
Наташа, легко и даже весело переносившая первое время разлуки с своим женихом, теперь с каждым днем становилась взволнованнее и нетерпеливее. Мысль о том, что так, даром, ни для кого пропадает ее лучшее время, которое бы она употребила на любовь к нему, неотступно мучила ее. Письма его большей частью сердили ее. Ей оскорбительно было думать, что тогда как она живет только мыслью о нем, он живет настоящею жизнью, видит новые места, новых людей, которые для него интересны. Чем занимательнее были его письма, тем ей было досаднее. Ее же письма к нему не только не доставляли ей утешения, но представлялись скучной и фальшивой обязанностью. Она не умела писать, потому что не могла постигнуть возможности выразить в письме правдиво хоть одну тысячную долю того, что она привыкла выражать голосом, улыбкой и взглядом. Она писала ему классически однообразные, сухие письма, которым сама не приписывала никакого значения и в которых, по брульонам, графиня поправляла ей орфографические ошибки.