Народно-революционная армия (Гренада)
| Народно-революционная армия англ. People's Revolutionary Army | |
| Годы существования | |
|---|---|
| Страна | |
| Подчинение | |
| Тип | |
| Численность |
около 1,2 тысячи (1983) |
| Цвета |
красный, белый |
| Снаряжение |
стрелковое оружие, артиллерия, бронетехника |
| Участие в | |
| Командиры | |
| Известные командиры | |
Народно-революционная армия (англ. People's Revolutionary Army) — регулярные вооружённые силы Гренады в 1979-1983 годах. Являлась силовой опорой правящей партии Новое движение ДЖУЭЛ. Принимала участие в перевороте октября 1983 года. Расформирована после американской интервенции.
Содержание
Создание и командование
До 1979 года Гренада не имела армии. Оборону острова гарантировала Великобритания, поддержание правопорядка осуществляла полиция. В период диктатуры Эрика Гейри была также создана парамилитарная Банда мангустов, расправлявшаяся с политическими оппозиционерами.
Государственный переворот марта 1979 радикально изменил социально-политическую систему Гренады. К власти пришла марксистская партия Новое движение ДЖУЭЛ во главе Морисом Бишопом. Установилась режим по типу «реального социализма». Началось создание вооружённых сил, гарантирующих устойчивость режима и участие в военно-политических проектах «мировой социалистической системы».
Кадровый костяк составили партийные боевики, прошедшие военное обучение в Гайане. Эта группа получила название Национально-освободительная армия или «12 апостолов»[1] (хотя количественно была несколько больше):
- Лестер Редхед
- Кристофер Страуд
- Джон Венту
- Бэйзил Гахагэн
- Криспин Иполит
- Рита Джозеф
- Эйнштейн Луисон
- Рудольф Огилви
- Стрэчан Филип
- Ян Сент-Бернард
Главнокомандующим гренадской Народно-революционной армии (PRA) был назначен Хадсон Остин, возведённый в генеральское звание. Он занимал также правительственные посты министра обороны и министра строительства. Штаб-квартира PRA располагалась в Форт Руперте.
К осени 1980 года численность гренадской армии составляла около 500 человек, из которых более 300 состояли на гарнизонной службе, почти 150 — в охранном подразделении, остальные проходили обучение. Рядовой состав первоначально комплектовался из гренадских растаманов.
Структура и командование
PRA выполняла функцию обеспечения внешней и внутренней безопасности режима. Наряду с военными округами, армия структурировалась по функциональным управлениям, среди которых важное место занимала спецслужба Управление специальных расследований (OSI), инструмент политических репрессий[2]. OSI действовало в тесном контакте с полицией, МВД и Министерством внутренней безопасности.
Наряду с PRA, Народно-Революционное Правительство Гренады (PRG) правительство сформировало партийное ополчение — Народно-революционную милицию (PRM). Сохранялись отдельные полицейские силы, называвшиеся Народно-революционной полицией (PRP, создана на базе прежней полицейской службы). Структурное объединение PRA, PRM, PRP и Народно-революционной береговой охраны (PRCG) являлось Народно-революционными вооружёнными силами (PRAF)[3].
Главнокомандующим PRAF — армии, полиции, береговой охраны и милиционного ополчения — был премьер-министр Морис Бишоп[4]. Он же неоднократно возглавлял министерство обороны. Командующим PRA был генерал Хадсон Остин. Заместителями Бишопа по военному ведомству являлись подполковники Эварт Лэйн и Лиэм Джеймс. Генеральный штаб в разное время возглавляли подполковник Эварт Лэйн и майор Эйнштейн Луисон. Армейское политуправление курировал майор Леон Корнуолл. Службу политических репрессий OSI возглавлял старший следователь майор Виктор Хазбендс.
Численность и вооружение
К 1983 году численность PRAF, по разным оценкам, составляла 2—3 тысячи человек, Из них около 1,2 тысячи принадлежали к PRA. Это превосходило вооружённые формирования всех остальных восточнокарибских государств вместе взятых[5]. По всему острову были размещены около пятнадцати армейских тренировочных лагерей. Некоторые из них имели в своём расположении места содержания под стражей. Некоторые офицеры проходили обучение на Кубе и в СССР. В военной организации применялся также опыт КНДР[6].
В структуру PRA входили сухопутный батальон, зенитный взвод, служба безопасности, подразделение кубинских военных строителей. На вооружении PRA состояло стрелковое оружие, артиллерия, бронетехника. Бронемашины БТР-60, БРДМ-2, дивизионные пушки, зенитные установки ЗУ-23-2 поступали из СССР. Бойцы оснащались советскими АКМ, ПМ, ТТ, Ф-1, РПГ-2, РПГ-7, СПГ-9, пулемётами ПК и ДШК, миномётами БМ-37, чехословацкими пистолетами Cz52 и пистолет-пулемётами Sa vz. 23. Это оружие поступало обычно с кубинских складов. Кроме того, на вооружении состояли американские винтовки М16, английские пулемёты Bren, израильские автоматы Uzi[7], сохранившиеся со времён Гейри или приобретённые на международных рынках.
Идеология и символика
PRA рассматривалась как «щит революции» в тесном взаимодействии с Революционными вооружёнными силами Кубы и Сандинистской народной армией. Документация, получившая огласку в 1984 году свидетельствует о наличии договорённостей PRG с СССР о поставках PRA 39 военно-транспортных самолётов Ан-26, 60 бронетранспортёров и патрульных машин 4 катеров береговой охраны, 10000 винтовок, 450 пулемётов, 11500000 патронов калибра 7.62, 294 ракетных установок с 16000 ракет, 4800 миномётов, большого количества артиллерийских орудий. Такие объёмы многократно превосходили потребности небольшой гренадской армии. Подполковник Лиэм Джеймс, занимавший в PRA одну из высших командных должностей, отмечал в своих записях, что «контрреволюция подавляется интернациональными усилиями» и что строящийся на Гренаде аэропорт будет использоваться в военных целях Кубы и СССР[8].
О возросших надеждах СССР в Центральной Америке доверительно говорил маршал Н. Огарков начальнику штаба гренадской армии Луизону: «Более 20 лет тому назад в Латинской Америке была только одна Куба. Сегодня — Никарагуа, Гренада и серьёзная битва идет в Сан-Сальвадоре... Советский Союз будет способствовать повышению боеготовности и боеспособности вооруженных сил Гренады».
Михаил Геллер, Александр Некрич, «Утопия у власти»[9]
Военнослужащие PRA приносили присягу, в которой содержалась клятва верности правящей партии, правительству и идеологии социализма[10]. В командовании PRA особенно сильными позициями располагала внутрипартийная группа OREL — проводники наиболее жёсткого сталинистского курса.
Символика PRA — красный круг на белом фоне — напоминала флаг Японии, но не имела к нему никакого отношения. Она спонтанно возникла в марте 1979, поскольку легко изготовлялась и позволяла отличить участников переворота.
Переворот 1983
К осени 1983 года на Гренаде усугубился социально-экономический кризис и обострились политические противоречия в правящей партии. Морис Бишоп начал зондировать возможности нормализации отношений с американской администрацией Рональда Рейгана. Это категорически не устраивало коммунистических радикалов во главе с заместителем премьер-министра Бернардом Кордом.
В этом конфликте командование PRA приняло сторону Корда. 13 октября смещённый со всех потов Бишоп был взят под арест. В тот же день была распространена резолюция Отдела PRAF Нового движения ДЖУЭЛ, в которой (со ссылкой на заветы Ленина) выражалась полная поддержка ЦК партии — то есть группе Корда—Остина, осуждался «беспринципный эгоизм одного человека»[11] (по смыслу — Мориса Бишопа)
19 октября вооружённые сторонники Бишопа освободили его, заняли Форт Руперт и начали раздачу оружия. Против них была применена вооружённая сила PRA. Форт Руперт был взят штурмом, погибли десятки людей (по некоторым оценкам, более ста). Морис Бишоп и семь его ближайших сторонников были расстреляны без суда армейским подразделением лейтенанта Каллистуса Бернарда. В тот же день генерал Остин объявил о создании нового правительства — Революционного военного совета под своим председательством. Подразделения PRA произвели многочисленные аресты и контролировали соблюдение комендантского часа.
Таким образом, гренадская армия послужила орудием очередного государственного переворота. Особенность состояла в том, что переворот совершался радикальными коммунистами (группа OREL) против коммунистов более умеренных. В свержении Бишопа и расправе с его сторонниками непосредственно участвовали семеро «апостолов»: Хадсон Остин (вторая фигура переворота после Бернарда Корда), Эварт Лэйн (отдал приказ о штурме Форт Руперта), Леон Корнуолл (автор политического обоснования), Лиэм Джеймс, Лестер Редхед, Кристофер Страуд, Джон Венту. Командовал штурмом и расстрелом Бишопа и его сподвижников армейский офицер — лейтенант Каллистус Бернард.
Расформирование
Кровопролитие и убийство премьера Бишопа стало поводом для американского вторжения, начавшегося 25 октября 1983. Попытки сопротивления со стороны PRA были быстро подавлены, режим Нового движения ДЖУЭЛ свергнут[12]. К 27 октября большинство гренадских военных постарались смешаться с гражданским населением или сдались в плен (некоторым удалось бежать на Кубу).
Организаторы переворота и убийства в Форт Руперте, в том числе «семь апостолов», были взяты в плен американцами и переданы гренадским властям. Все они предстали перед судом и были приговорены к смертной казни с заменой на длительные сроки заключения.
Новые власти Гренады расформировали PRA и PRAF. Вооружённые силы Гренады после 1983 года состоят из военизированной полиции.
Напишите отзыв о статье "Народно-революционная армия (Гренада)"
Примечания
- ↑ [www.thegrenadarevolutiononline.com/page2c.html What Was the PRA, PRAF and PRM?]
- ↑ [www.thegrenadarevolutiononline.com/aboutdetainees.html About the Detainees]
- ↑ [www.fireandfury.com/orbats/modgrenadapraf.pdf People’s Revolutionary Armed Forces of Grenada 1983]
- ↑ Tony Martin,Dessima Williams. In Nobody’s Backyard — The Grenada Revolution in Its Own Words Vol. II: Facing the World. 1985.
- ↑ Russell Lee and M. Albert Mendez, "The 'New Jewel' Movement, " in Grenada 1983. Men at Arms Series, 159 (London: Osprey Publishing, 1985).
- ↑ Ivelaw L. Griffith. The Quest for Security in the Caribbean: Problems and Promises in Subordinate States. 1993.
- ↑ Stephen W. Sylvia & Michael J. O’Donnell (1984), Guns of Grenada. Moss Publications, Orange, Virginia, USA.
- ↑ [www.heritage.org/research/reports/1984/11/behind-the-scenes-in-marxist-grenada Behind the Scenes in Marxist Grenada]
- ↑ [www.fanread.net/book/7353258/?page=181 Утопия у власти. Книга 2, глава 12]
- ↑ [www.thegrenadarevolutiononline.com/oathpraf.html Oath of a Recruit. People’s Revolutionary Armed Forces]
- ↑ [www.thegrenadarevolutiononline.com/praresolution.html Resolution of the People's Revolutionary Armed Forces Branch of the New Jewel Movement]
- ↑ [www.dtic.mil/doctrine/doctrine/history/urgfury.pdf Ronald H. Cole. OPERATION URGENT FURY. Combat Operations, 25 October — 2 November 1983]
Отрывок, характеризующий Народно-революционная армия (Гренада)
– Претензия? – нахмурившись слегка, спросил Кутузов.– Это Долохов, – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Кутузов. – Надеюсь, что этот урок тебя исправит, служи хорошенько. Государь милостив. И я не забуду тебя, ежели ты заслужишь.
Голубые ясные глаза смотрели на главнокомандующего так же дерзко, как и на полкового командира, как будто своим выражением разрывая завесу условности, отделявшую так далеко главнокомандующего от солдата.
– Об одном прошу, ваше высокопревосходительство, – сказал он своим звучным, твердым, неспешащим голосом. – Прошу дать мне случай загладить мою вину и доказать мою преданность государю императору и России.
Кутузов отвернулся. На лице его промелькнула та же улыбка глаз, как и в то время, когда он отвернулся от капитана Тимохина. Он отвернулся и поморщился, как будто хотел выразить этим, что всё, что ему сказал Долохов, и всё, что он мог сказать ему, он давно, давно знает, что всё это уже прискучило ему и что всё это совсем не то, что нужно. Он отвернулся и направился к коляске.
Полк разобрался ротами и направился к назначенным квартирам невдалеке от Браунау, где надеялся обуться, одеться и отдохнуть после трудных переходов.
– Вы на меня не претендуете, Прохор Игнатьич? – сказал полковой командир, объезжая двигавшуюся к месту 3 ю роту и подъезжая к шедшему впереди ее капитану Тимохину. Лицо полкового командира выражало после счастливо отбытого смотра неудержимую радость. – Служба царская… нельзя… другой раз во фронте оборвешь… Сам извинюсь первый, вы меня знаете… Очень благодарил! – И он протянул руку ротному.
– Помилуйте, генерал, да смею ли я! – отвечал капитан, краснея носом, улыбаясь и раскрывая улыбкой недостаток двух передних зубов, выбитых прикладом под Измаилом.
– Да господину Долохову передайте, что я его не забуду, чтоб он был спокоен. Да скажите, пожалуйста, я всё хотел спросить, что он, как себя ведет? И всё…
– По службе очень исправен, ваше превосходительство… но карахтер… – сказал Тимохин.
– А что, что характер? – спросил полковой командир.
– Находит, ваше превосходительство, днями, – говорил капитан, – то и умен, и учен, и добр. А то зверь. В Польше убил было жида, изволите знать…
– Ну да, ну да, – сказал полковой командир, – всё надо пожалеть молодого человека в несчастии. Ведь большие связи… Так вы того…
– Слушаю, ваше превосходительство, – сказал Тимохин, улыбкой давая чувствовать, что он понимает желания начальника.
– Ну да, ну да.
Полковой командир отыскал в рядах Долохова и придержал лошадь.
– До первого дела – эполеты, – сказал он ему.
Долохов оглянулся, ничего не сказал и не изменил выражения своего насмешливо улыбающегося рта.
– Ну, вот и хорошо, – продолжал полковой командир. – Людям по чарке водки от меня, – прибавил он, чтобы солдаты слышали. – Благодарю всех! Слава Богу! – И он, обогнав роту, подъехал к другой.
– Что ж, он, право, хороший человек; с ним служить можно, – сказал Тимохин субалтерн офицеру, шедшему подле него.
– Одно слово, червонный!… (полкового командира прозвали червонным королем) – смеясь, сказал субалтерн офицер.
Счастливое расположение духа начальства после смотра перешло и к солдатам. Рота шла весело. Со всех сторон переговаривались солдатские голоса.
– Как же сказывали, Кутузов кривой, об одном глазу?
– А то нет! Вовсе кривой.
– Не… брат, глазастее тебя. Сапоги и подвертки – всё оглядел…
– Как он, братец ты мой, глянет на ноги мне… ну! думаю…
– А другой то австрияк, с ним был, словно мелом вымазан. Как мука, белый. Я чай, как амуницию чистят!
– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.
Гусарский корнет Жерков одно время в Петербурге принадлежал к тому буйному обществу, которым руководил Долохов. За границей Жерков встретил Долохова солдатом, но не счел нужным узнать его. Теперь, после разговора Кутузова с разжалованным, он с радостью старого друга обратился к нему:
– Друг сердечный, ты как? – сказал он при звуках песни, ровняя шаг своей лошади с шагом роты.
– Я как? – отвечал холодно Долохов, – как видишь.
Бойкая песня придавала особенное значение тону развязной веселости, с которой говорил Жерков, и умышленной холодности ответов Долохова.
– Ну, как ладишь с начальством? – спросил Жерков.
– Ничего, хорошие люди. Ты как в штаб затесался?
– Прикомандирован, дежурю.
Они помолчали.
«Выпускала сокола да из правого рукава», говорила песня, невольно возбуждая бодрое, веселое чувство. Разговор их, вероятно, был бы другой, ежели бы они говорили не при звуках песни.
– Что правда, австрийцев побили? – спросил Долохов.
– А чорт их знает, говорят.
– Я рад, – отвечал Долохов коротко и ясно, как того требовала песня.
– Что ж, приходи к нам когда вечерком, фараон заложишь, – сказал Жерков.
– Или у вас денег много завелось?
– Приходи.
– Нельзя. Зарок дал. Не пью и не играю, пока не произведут.
– Да что ж, до первого дела…
– Там видно будет.
Опять они помолчали.
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.
Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.
Кутузов поклонился, не изменяя улыбки.
– А я так убежден и, основываясь на последнем письме, которым почтил меня его высочество эрцгерцог Фердинанд, предполагаю, что австрийские войска, под начальством столь искусного помощника, каков генерал Мак, теперь уже одержали решительную победу и не нуждаются более в нашей помощи, – сказал Кутузов.
Генерал нахмурился. Хотя и не было положительных известий о поражении австрийцев, но было слишком много обстоятельств, подтверждавших общие невыгодные слухи; и потому предположение Кутузова о победе австрийцев было весьма похоже на насмешку. Но Кутузов кротко улыбался, всё с тем же выражением, которое говорило, что он имеет право предполагать это. Действительно, последнее письмо, полученное им из армии Мака, извещало его о победе и о самом выгодном стратегическом положении армии.
