Народный танец

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Народный танец — фольклорный танец, который исполняется в своей естественной среде и имеет определённые традиционные для данной местности движения, ритмы, костюмы и тому подобное. Фольклорный танец — это стихийное проявление чувств, настроения, эмоций, выполняется в первую очередь для себя, а потом — для зрителя (общества, группы).





Терминология

Термин «народный танец» иногда применяется к танцам, имеющим историческое значение в европейской культуре и истории. Для других культур термины «этнический танец» или «традиционный танец» иногда используются, хотя («традиционный танец») может включать в себя условия церемониального танца (англ.).

Есть целый ряд современных танцев, таких как хип-хоп, которые развиваются спонтанно, но термин «народный танец», как правило, не применяется к ним, вместо него используется термин «уличные танцы». Термин «народный танец» предназначен для танцев, которые в значительной степени связаны с традицией и зародились в те времена, когда существовали различия между танцами «простого народа» и танцами «высшего общества».

Термины «этнический танец» и «традиционный танец» используются, чтобы подчеркнуть культурные корни танца. В этом смысле почти все народные танцы являются этническими.

Не все этнические танцы являются народными, например, ритуальные танцы или танцы ритуального происхождения, не считаются народными танцами. Ритуальные танцы, как правило, называют «Религиозные танцы» из-за их назначения.

История

Характерные особенности общеславянской культуры начали формироваться в далёком прошлом, это касается песен, танцев, одежды и даже причёски. Первые танцы возникли как проявление эмоциональных впечатлений от окружающего мира. Танцевальные движения развивались также и вследствие имитации движений животных, птиц, а позднее — жестов, отражавшие определённые трудовые процессы (например, некоторые хороводы). Первоначальный танец, как и песня, выполнял магическую роль, поэтому среди календарно-обрядовых танцев сохранилось больше всего архаичных черт.

Танцы народов мира

Русский танец

Русские танцы являются неотъемлемой частью русской национальной культуры.

Известный иссле­дователь фольклора народов Рос­сии Якоб Штелин в XVIII веке писал[1]:

Во всем государстве сре­ди простого народа издавна существует обычай петь на полях и под пение девушек и женщин танцевать русские танцы. ... Во всем танцевальном искусстве Европы не сыскать такого танца, который мог бы превзойти русскую деревенскую пля­ску, если она исполняется красивой девушкой-подростком или молодой женщиной, и никакой другой национальный та­нец в мире не сравнится по привлекательности с этой пля­ской.

Движения в некоторых танцах имитировали движения животных и птиц, в других — отражали трудовые процессы (поев, жатва, ткачество). Первоначальный танец, как и песня, выполнял магическую роль, поэтому в календарно-обрядовых танцах сохранилось много архаичных черт.

Связь русского народного танца с обрядами была характерна для многих хороводов и некоторых видов пляски. Одиночная пляска, перепляс и кадриль не были связанны с обрядами.

Русский народный танец в зависимости от местностях исполняется по-своему. На Севере — степенно, величаво. В Центральной части — то спокойно и лирично, то живо и весело. На Юге — задорно, с удалью. Вместе с тем существуют и общие черты русского народного танца, обусловленные в не­малой степени национальным характером народа. Мужской танец отличают необыкновенная жизнерадостность, юмор, размах, уважительное отношение к партнерам. Для женского танца характерны плавность, задушевность, женст­венность, благородство, несмотря на то, что иногда он испол­няется живо и задорно[2].

Украинский танец

Специфика жизни древних восточнославянских племён — древлян, дреговичей, вятичей, северян, волынян, белых хорватов, бужан и других — служили за основу самобытного, оригинального, хореографического искусства украинского народа. Все обряды, магические обращения, заклинания и т. п. напрямую зависели и были органически связаны с земледелием и анималистическим культом.

Танцевальные движения характерны для «Гопака», «Казачка», «Метелицы», составляют основу танцев Центральной Украины, определяют главные национальные черты украинской народной хореографии, если посмотреть украинские хороводы и сюжетные танцы, легко заметить, что среди этих произведений являются одноимённые произведения. Все украинские народные танцы, которые сохранились в художественном быту народа, выполняют под музыкальное сопровождение. Украинский народ создал своё самобытное, оригинальное хореографическое искусство, которое занимает одно из ведущих мест в мировой духовной культуре.

Белорусский танец

На протяжении длительного времени белорусский танец был малоизвестен даже на родине и редко выходил за пределы деревни[3]. В появлении и популяризации белорусских народных танцев на сценических площадках не только Белоруссии, но и за её пределами большая заслуга труппы Игната Буйницкого — талантливого самородка, создавшего в 1907 г. белорусский народный театр, в котором сам Буйницкий принимал участие как режиссёр, актер и танцор[3]. В концертах исполнялись народные песни, произведения белорусских поэтов и танцы под аккомпанемент традиционной «траiстай» музыки — скрипки, цимбал и дуды[3]. В сценической интерпретации народных танцев И. Буйницкий почти не отходил от фольклорной основы[3].

Белорусская национальная хореография сохранила богатое творческое наследие прошлого. Наиболее популярны белорусские народные танцы — «Лявониха», «Крыжачок», «Юрачка», «Полька-Янка», «Чарот», «Таукачыкi», «Чобаты», «Лянок», «Кола», «Бульба», «Ручнiкi», «Млынок», «Касцы», «Козачка», «Мяцелiца», «Мiкiта», «Дударыкi», «Бычок», «Казыры»[4].

Особенность белорусского танца динамичность и жизнерадостность, эмоциональность и коллективный характер исполнения[4]. В настоящее время белорусский народный танец представлен профессиональными танцевальными коллективами, самые известные из которых — Государственный ансамбль танца Беларуси, ансамбль «Хорошки», «Лявониха».

См. также

Напишите отзыв о статье "Народный танец"

Примечания

  1. Штелин Я. Музыка и балет в России XVIII века / Под ред. Б. И. Загурского. — Л.: Муз. издат., 1935. — 175 с. — С.55, 150
  2. Бакланова, Стрельцова, 2000, с. 339–359.
  3. 1 2 3 4 Алексютович Л. Белорусские народные танцы, хороводы, игры. — Мн., 1978, с. 6.
  4. 1 2 Алексютович Л.К. Белорусские народные танцы, хороводы, игры. — Мн., 1978, с. 26.

Литература

  • Алексютович Л. К. [prolisok.org/uploads/aleksyutovich_l_k_belorusskie_narodnye_tancy_horovody_igry.pdf Белорусские народные танцы, хороводы, игры] / Под ред. М. Я. Гринблата. — Мн.: Вышейшая школа, 1978. — 528 с.
  • Василенко К. Лексика украинского народно-сценического танца. — К.: Искусство — 1985 г.
  • Верховинец В. Теория украинского народного танца. Пятый вид., Допов. — К.: Муз. Украина, 1990
  • Горленко В. Ф. Первая этнографическая программа на Украине. // «Народное творчество и этнография», 1957. — № 4.
  • Гуменюк А. Народное хореографическое искусство Украины. Академия наук Украины. — Киев, 1969
  • Майорова О. Украинские танцы // «Искусство и образование», № 4, 2000. с.26-37
  • Народный танец. Русские народные танцы // [zadocs.ru/cultura/18193/index.html?page=18#614833 Народная художественная культура. Учебник] / под ред. Т. И. Баклановой, Е. Ю. Стрельцовой. — М.: МГУКИ, 2000. — 344с с.
  • Украинская тройная музыка. — М.: Мелодия, 1984 .- 4 ГРП.: 33 об/мин., Стерео.

Ссылки

  • [proridne.com/%D0%A2%D0%90%D0%9D%D0%A6%D0%AE%D0%92%D0%90%D0%9B%D0%AC%D0%9D%D0%86.html Украинские народные танцевальные песни — слова, ноты]
  • [narodni.com.ua/ Украинские народные танцы] — описания, иллюстрации и инструкции полностью всех украинских народных танцев.
  • [www.folklorefestivals.com/eng/default.aspx Народные фестивали]

Отрывок, характеризующий Народный танец

– Я не спорю, но нельзя отрицать, что придворное преимущество достигло той же цели, – сказал князь Андрей: – всякий придворный считает себя обязанным достойно нести свое положение.
– Но вы им не хотели воспользоваться, князь, – сказал Сперанский, улыбкой показывая, что он, неловкий для своего собеседника спор, желает прекратить любезностью. – Ежели вы мне сделаете честь пожаловать ко мне в среду, – прибавил он, – то я, переговорив с Магницким, сообщу вам то, что может вас интересовать, и кроме того буду иметь удовольствие подробнее побеседовать с вами. – Он, закрыв глаза, поклонился, и a la francaise, [на французский манер,] не прощаясь, стараясь быть незамеченным, вышел из залы.


Первое время своего пребыванья в Петербурге, князь Андрей почувствовал весь свой склад мыслей, выработавшийся в его уединенной жизни, совершенно затемненным теми мелкими заботами, которые охватили его в Петербурге.
С вечера, возвращаясь домой, он в памятной книжке записывал 4 или 5 необходимых визитов или rendez vous [свиданий] в назначенные часы. Механизм жизни, распоряжение дня такое, чтобы везде поспеть во время, отнимали большую долю самой энергии жизни. Он ничего не делал, ни о чем даже не думал и не успевал думать, а только говорил и с успехом говорил то, что он успел прежде обдумать в деревне.
Он иногда замечал с неудовольствием, что ему случалось в один и тот же день, в разных обществах, повторять одно и то же. Но он был так занят целые дни, что не успевал подумать о том, что он ничего не думал.
Сперанский, как в первое свидание с ним у Кочубея, так и потом в середу дома, где Сперанский с глазу на глаз, приняв Болконского, долго и доверчиво говорил с ним, сделал сильное впечатление на князя Андрея.
Князь Андрей такое огромное количество людей считал презренными и ничтожными существами, так ему хотелось найти в другом живой идеал того совершенства, к которому он стремился, что он легко поверил, что в Сперанском он нашел этот идеал вполне разумного и добродетельного человека. Ежели бы Сперанский был из того же общества, из которого был князь Андрей, того же воспитания и нравственных привычек, то Болконский скоро бы нашел его слабые, человеческие, не геройские стороны, но теперь этот странный для него логический склад ума тем более внушал ему уважения, что он не вполне понимал его. Кроме того, Сперанский, потому ли что он оценил способности князя Андрея, или потому что нашел нужным приобресть его себе, Сперанский кокетничал перед князем Андреем своим беспристрастным, спокойным разумом и льстил князю Андрею той тонкой лестью, соединенной с самонадеянностью, которая состоит в молчаливом признавании своего собеседника с собою вместе единственным человеком, способным понимать всю глупость всех остальных, и разумность и глубину своих мыслей.
Во время длинного их разговора в середу вечером, Сперанский не раз говорил: «У нас смотрят на всё, что выходит из общего уровня закоренелой привычки…» или с улыбкой: «Но мы хотим, чтоб и волки были сыты и овцы целы…» или: «Они этого не могут понять…» и всё с таким выраженьем, которое говорило: «Мы: вы да я, мы понимаем, что они и кто мы ».
Этот первый, длинный разговор с Сперанским только усилил в князе Андрее то чувство, с которым он в первый раз увидал Сперанского. Он видел в нем разумного, строго мыслящего, огромного ума человека, энергией и упорством достигшего власти и употребляющего ее только для блага России. Сперанский в глазах князя Андрея был именно тот человек, разумно объясняющий все явления жизни, признающий действительным только то, что разумно, и ко всему умеющий прилагать мерило разумности, которым он сам так хотел быть. Всё представлялось так просто, ясно в изложении Сперанского, что князь Андрей невольно соглашался с ним во всем. Ежели он возражал и спорил, то только потому, что хотел нарочно быть самостоятельным и не совсем подчиняться мнениям Сперанского. Всё было так, всё было хорошо, но одно смущало князя Андрея: это был холодный, зеркальный, не пропускающий к себе в душу взгляд Сперанского, и его белая, нежная рука, на которую невольно смотрел князь Андрей, как смотрят обыкновенно на руки людей, имеющих власть. Зеркальный взгляд и нежная рука эта почему то раздражали князя Андрея. Неприятно поражало князя Андрея еще слишком большое презрение к людям, которое он замечал в Сперанском, и разнообразность приемов в доказательствах, которые он приводил в подтверждение своих мнений. Он употреблял все возможные орудия мысли, исключая сравнения, и слишком смело, как казалось князю Андрею, переходил от одного к другому. То он становился на почву практического деятеля и осуждал мечтателей, то на почву сатирика и иронически подсмеивался над противниками, то становился строго логичным, то вдруг поднимался в область метафизики. (Это последнее орудие доказательств он особенно часто употреблял.) Он переносил вопрос на метафизические высоты, переходил в определения пространства, времени, мысли и, вынося оттуда опровержения, опять спускался на почву спора.
Вообще главная черта ума Сперанского, поразившая князя Андрея, была несомненная, непоколебимая вера в силу и законность ума. Видно было, что никогда Сперанскому не могла притти в голову та обыкновенная для князя Андрея мысль, что нельзя всё таки выразить всего того, что думаешь, и никогда не приходило сомнение в том, что не вздор ли всё то, что я думаю и всё то, во что я верю? И этот то особенный склад ума Сперанского более всего привлекал к себе князя Андрея.
Первое время своего знакомства с Сперанским князь Андрей питал к нему страстное чувство восхищения, похожее на то, которое он когда то испытывал к Бонапарте. То обстоятельство, что Сперанский был сын священника, которого можно было глупым людям, как это и делали многие, пошло презирать в качестве кутейника и поповича, заставляло князя Андрея особенно бережно обходиться с своим чувством к Сперанскому, и бессознательно усиливать его в самом себе.
В тот первый вечер, который Болконский провел у него, разговорившись о комиссии составления законов, Сперанский с иронией рассказывал князю Андрею о том, что комиссия законов существует 150 лет, стоит миллионы и ничего не сделала, что Розенкампф наклеил ярлычки на все статьи сравнительного законодательства. – И вот и всё, за что государство заплатило миллионы! – сказал он.
– Мы хотим дать новую судебную власть Сенату, а у нас нет законов. Поэтому то таким людям, как вы, князь, грех не служить теперь.
Князь Андрей сказал, что для этого нужно юридическое образование, которого он не имеет.
– Да его никто не имеет, так что же вы хотите? Это circulus viciosus, [заколдованный круг,] из которого надо выйти усилием.

Через неделю князь Андрей был членом комиссии составления воинского устава, и, чего он никак не ожидал, начальником отделения комиссии составления вагонов. По просьбе Сперанского он взял первую часть составляемого гражданского уложения и, с помощью Code Napoleon и Justiniani, [Кодекса Наполеона и Юстиниана,] работал над составлением отдела: Права лиц.


Года два тому назад, в 1808 году, вернувшись в Петербург из своей поездки по имениям, Пьер невольно стал во главе петербургского масонства. Он устроивал столовые и надгробные ложи, вербовал новых членов, заботился о соединении различных лож и о приобретении подлинных актов. Он давал свои деньги на устройство храмин и пополнял, на сколько мог, сборы милостыни, на которые большинство членов были скупы и неаккуратны. Он почти один на свои средства поддерживал дом бедных, устроенный орденом в Петербурге. Жизнь его между тем шла по прежнему, с теми же увлечениями и распущенностью. Он любил хорошо пообедать и выпить, и, хотя и считал это безнравственным и унизительным, не мог воздержаться от увеселений холостых обществ, в которых он участвовал.
В чаду своих занятий и увлечений Пьер однако, по прошествии года, начал чувствовать, как та почва масонства, на которой он стоял, тем более уходила из под его ног, чем тверже он старался стать на ней. Вместе с тем он чувствовал, что чем глубже уходила под его ногами почва, на которой он стоял, тем невольнее он был связан с ней. Когда он приступил к масонству, он испытывал чувство человека, доверчиво становящего ногу на ровную поверхность болота. Поставив ногу, он провалился. Чтобы вполне увериться в твердости почвы, на которой он стоял, он поставил другую ногу и провалился еще больше, завяз и уже невольно ходил по колено в болоте.
Иосифа Алексеевича не было в Петербурге. (Он в последнее время отстранился от дел петербургских лож и безвыездно жил в Москве.) Все братья, члены лож, были Пьеру знакомые в жизни люди и ему трудно было видеть в них только братьев по каменьщичеству, а не князя Б., не Ивана Васильевича Д., которых он знал в жизни большею частию как слабых и ничтожных людей. Из под масонских фартуков и знаков он видел на них мундиры и кресты, которых они добивались в жизни. Часто, собирая милостыню и сочтя 20–30 рублей, записанных на приход, и большею частию в долг с десяти членов, из которых половина были так же богаты, как и он, Пьер вспоминал масонскую клятву о том, что каждый брат обещает отдать всё свое имущество для ближнего; и в душе его поднимались сомнения, на которых он старался не останавливаться.