Нарочская операция

Нарочская операция
Основной конфликт: Первая мировая война
Дата	5(18) — 17(30) марта 1916 года
Место	Северо-Запад Беларуси
Итог	Неудача российского наступления
Противники
Российская империя Германская империя
Командующие
А. Е. Эверт, В. В. Смирнов, Пауль фон Гинденбург, Г. Эйхгорн
Силы сторон
2-я армия (350 000 солдат) 10-я армия 81,975 солдат 720 орудий
Потери
78 000 убитыми и ранеными 40 тысяч убитыми и ранеными

На́рочская опера́ция — наступление российских войск на Восточном фронте Первой мировой войны в марте 1916 года на северо-западе Беларуси (ныне Минская область и Витебская область); названа по самому крупному озеру региона - Нарочь, хотя боевые действия велись и южнее, и севернее этого озера. В современной Беларуси чаще употребляется наименование Нарочанская операция, тогда как в 1916 г. операция называлась именно Нарочской.

Обстановка перед сражением

После начала немецкого наступления под Верденом главнокомандующий французской армией Жоффр обратился к русскому командованию с просьбой нанести по немцам отвлекающий удар. Также к русским союзникам обратился с письмом генерал Поль По, французский представитель при Царской Ставке. Российское командование, идя навстречу просьбе своего союзника, решила до начала общего наступления армий Антанты, намеченного на май 1916 г., провести в марте наступательную операцию на северном крыле Западного фронта. 24 февраля в Ставке состоялось совещание по оперативным вопросам. На нём Западному фронту (главнокомандующий - генерал от инфантерии Алексей Ермолаевич Эверт) поставили задачу нанести сильный удар по германским армиям, собрав для этого возможно большие силы. Возражения Эверта, указывавшего на трудность наступления во время весенней распутицы, не были приняты во внимание. При этом Западный фронт должен был действовать в плотном взаимодействии с Северным. В результате наступления предполагалось достичь линии Митава, Бауск, Вилькомир, Вильно. Ближайшими целями были Ново-Александровск, Свенцяны и Дукшты. Таким образом, противника предполагалось выбить из Белоруссии на территории современных Латвии и Литвы. Стратегической же целью операции была помощь попавшим в трудное положение защитникам французской крепости Верден.

Силы сторон

Общее руководство операцией с русской стороны осуществлял уроженец Витебска и воспитанник Полоцкого кадетского корпуса генерал от инфантерии Александр Францевич Рагоза, который разделил вверенные ему войска на три группы - Северную (генерал от инфантерии Михаил Михайлович Плешков; I и XXVII армейские корпуса, I Cибирский армейский и VII кавалерийский корпуса), Центральную (генерал от инфантерии Леонид-Отто Оттович Сирелиус; XXXIV армейский и IV Сибирский армейский корпуса) и Южную (генерал от инфантерии Петр Семенович Балуев; V и XXXVI армейские корпуса, III Сибирский армейский корпус, Уральская казачья дивизия). Основная тяжесть наступления ложилась на Южную группу, которой предстояло прорвать фронт противника между озерами Вишневское и Нарочь и развить дальнейшее наступление на Лынтупы. Общая численность - 355 989 штыков, 16 943 сабли, 282 тяжелых орудия, 605 легких орудий, 12 аэропланов.

Русским войскам противостояла германская 10-я армия (генерал пехоты Герман фон Эйхгорн; 31-я, 42-я и 115-я пехотные, 75-я резервная, 10-я ландверная дивизии, 3-я, 9-я и Баварская кавалерийские дивизии, 9-я ландверная бригада). Общая численность - 282 914 штыков, 8200 сабель, 144 тяжелых орудия, 576 легких орудий.

Cтоит учитывать, что подготовка к операции велась в сжатые сроки, что привело к катастрофической нехватке артиллерийских снарядов у русских: 107-миллиметровые пушки и 152-миллиметровые гаубицы имели по 50 выстрелов на день, 122-миллиметровые - по 100, 76,2-миллиметровые - по 200. К началу операции была доставлена лишь половина этих боекомплектов. Все подчиненные А. Ф. Рагозе корпуса, кроме XXXVI, имели некомплект оружия (винтовок не имели 23 807 солдат).

Ситуация осложнялась крайне тяжелыми погодными условиями: сильные оттепели чередовались с ночными морозами, мокрый снег - с дождем, что превращало озерный болотистый край, в котором предстояло действовать войскам, в практически непроходимую местность.

Ход сражения

16 марта Алексеев отдал директиву о переходе в наступление. После артиллерийской подготовки, продолжавшейся двое суток, русские войска перешли в наступление. 2-я армия южнее озера Нарочь вклинилась в оборону 10-й германской армии на 2—9 км.

Наступление русских войск происходило в неимоверно тяжелых условиях: цепи шли в атаку, проваливаясь по пояс в талую воду и рыхлый снег. Среди погибших было множество обмороженных. Тем не менее атаки русских отличались поразительным мужеством и презрением к смерти.

В ходе Нарочской операции совершила свой подвиг 17-летняя Евгения Воронцова, доброволец 3-го сибирского стрелкового полка. Воронцова своим примером воодушевила весь полк, повела его, заражая своим энтузиазмом, в атаку. Во время этой атаки она погибла.

Георгиевским крестом 4 ст. №559967 была награждена за участие в Нарочской операции Екатерина Федоровна Епачинцева . Из описания ее подвига: "26 Сибирский стр. полк, 1 рота, стрелок, доброволец. Награждена 28.03.1916 от Имени Государя Императора, Его Императорским Высочеством Великим Князем Георгием Михайловичем за то, что 13.03.1916, при наступлении на сопку «Фердинандов нос» у оз. Нарочь, занятую противником, несмотря на убийственный артиллерийский и ружейный огонь противника, самоотверженно бросилась на окопы, ободряя и увлекая за собой своих товарищей, причем в разгаре боя сбила стрелявшего неприятельского пулеметчика и тем прекратила губительный огонь пулемета, содействуя этим быстрому занятию важной позиции для дальнейшего наступления. Награждена под именем стрелка Бориса Федоровича Борисова".

Бесперспективность наступления стала понятна русскому командованию уже в первый день операции. Даже ценой огромных потерь преодолеть глубоко эшелонированную линию немецкой обороны не удавалось. Однако Нарочское наступление продолжалось 12 дней. Только 17 (30) марта А. Е. Эверт издал приказ, согласно которому "1-й и 2-й армиям прекратить наступление, прочно утвердиться в занимаемом положении... а на участке между озерами Нарочь и Вишневское продолжать начатую операцию". Однако продолжения так и не последовало: бои на Нарочи прекратились по всему фронту ввиду крайней истощенности войск, огромных потерь и тяжелейших погодных условий.

Потери

«Немецкие источники (Рейхсархив т. 10, стр. 428—432) скрывают свои потери. Расценивая, например, потери группы Плешкова в наступлении 18 марта в 4 000 человек, немцы свои потери определяют всего в 200 человек. Явная нелепица, потому что день 18 марта по потерям был самый значительный для обеих сторон. Если этот день по потерям немцев определить в 200 человек на их левом фланге и примерно такой же цифрой на правом, то, кругло считая, за всю операцию немцы должны были потерять (400—500 х 10) от 4 000 до 5 000 человек, между тем в их источниках указывается общая цифра потерь за всю операцию 20 000 человек.

Потери русских за всю операцию они исчисляют в 110 000, между тем точный подсчет их дает цифру 78 000. Анализ указанных двух цифр (20 000 и 110 000), одной заведомо преуменьшенной, а другой столь же преувеличенной, дает основание полагать, что потери немцев могли достигать цифры 30 000 — 40 000 человек, отсюда и такое стягивание на этот участок фронта немецких резервов», — отмечает Подорожный.

Наиболее точные цифры потерь русских — 1018 офицеров и 77 427 нижних чинов убитыми и ранеными (из них 12 тысяч обмороженных и замерзших). А. А. Керсновский оценивает русские потери Нарочи в 20 тысяч убитыми, 65 тысяч ранеными и 5 тысяч пропавшими без вести.

Потери в Нарочской операции по меркам Первой мировой войны были очень значительными. Так, за все Июньское наступление 1917 г. на всех фронтах русская армия потеряла 58 329 офицеров и солдат убитыми, ранеными и пленными, а за всю Кавказскую кампанию 1914-17 гг. — 22 тысячи убитыми и 71 тысячу ранеными.

Велики были и потери германской стороны. В начале ХХ в. для обороняющейся стороны нормой считались потери 1:4, то есть в теории немцы должны были потерять примерно 20 тысяч человек, в то время как в реальности их потери составили, по разным оценкам, от 30 до 40 тысяч.

Итоги

В 8 (21) марта освобожден город Поставы (вновь захвачен немцами 15 апреля 1916 г.).

Газета «Русское слово» (Суббота. — 12(25) марта 1916 года) сообщила про количество пленных и трофеи следующее:

«МЕЖДУ ОЗЕРАМИ НАРОЧЕМ И ВИШНЕВСКИМ БОЙ ПРОДОЛЖАЕТСЯ. НАШИ ВОЙСКА ВЫБИЛИ ПРОТИВНИКА ИЗ РОЩЬ В РАЙОНЕ БЛИЗНИКА И МОКРИЦЫ, СИЛЬНО УКРЕПЛЕННЫХ И ЗАТЯНУТЫХ ПРОВОЛОКОЙ.

ПО ДОПОЛНИТЕЛЬНЫМ СВЕДЕНИЯМ, В БОЯХ 5—8-го МАРТА НАШИМИ ВОЙСКАМИ ВЗЯТЫ В ПЛЕН: В РАЙОНЕ СЕВЕРО — ЗАПАДНЕЕ ПОСТАВОВ — 2 ОФИЦЕРА И 180 НИЖНИХ ЧИНОВ ГЕРМАНЦЕВ, В РАЙОНЕ ОЗЕРА НАРОЧА — 18 ОФИЦЕРОВ И 1,255 НИЖНИХ ЧИНОВ ГЕРМАНЦЕВ.

КРОМЕ ТОГО, НАМИ ЗАХВАЧЕНЫ 18 ПУЛЕМЕТОВ, 26 ПОЛЕВЫХ БОМБОМЕТОВ, 10 РУЧНЫХ БОМБОМЕТОВ, 2 МИНОМЕТА, 15-САНТИМЕТРОВАЯ МОРТИРА, 4 ПРОЖЕКТОРА, 637 ВИНТОВОК, 1 ЯЩИК С БОМБАМИ, 300 РУЧНЫХ ГРАНАТ И 12 ПОДВОД СО СНАРЯЖЕНИЕМ И БОЕВЫМИ ПРИПАСАМИ».

Наступление Западного фронта вынудило германское командование, решившего, что русские начали генеральное наступление и вот-вот прорвут немецкую оборону, на две недели прекратить атаки на Верден. «Немцы ошиблись в ожидаемом ими ослаблении боеспособности русской армии и не решились уменьшить свои войска на русском фронте, чтобы часть их перебросить на французский фронт. Напротив, немцы увидали всю рискованность своего положения на столь важном направлении, как ковенское, и вынуждены были в дальнейшем усилить здесь свои войска, перетянув сюда свои части с австро-венгерского фронта», — пишет Е. З. Барсуков в своем труде «Артиллерия русской армии (1900—1917)».

По сути эта операция была отвлекающей, летом немецкое командование ожидало основной удар на своем фронте, а русское провело т. н. Брусиловский прорыв на Австрийском фронте, что принесло колоссальный успех, и поставило Австро-Венгрию на грань военного поражения.

«Нужен был такой удар, какой русская армия получила у озера Нарочь, чтобы стряхнуть с себя беспечность и неповоротливость в руководстве войсками и к новой Брусиловской операции прорыва под Луцком подготовиться более осмотрительно, осторожно, а главное, вдумчиво, используя опыт предыдущих наступательных операций. И результат, как мы знаем, получился совершенно иной. Укрепленный фронт противника был прорван, и на долю войск Юго-западного фронта выпал большой и вполне заслуженный успех», — заключил Н. Е. Подорожный.

Нарочское сражение стало первой наступательной операцией русских войск после Великого отступления 1915 года. Его опыт был использован А. А. Брусиловым при планировании наступления Юго-Западного фронта 1916 г. Русские войска проявили массовый героизм, мужество и воинскую доблесть. Кроме того, была достигнута и стратегическая цель Нарочской операции — натиск германских войск на Верден существенно ослаб, а немцы перебросили на Нарочь четыре двизии (две из Восточной Пруссии и две из Бельгии), которые ранее предполагали задействовать против Вердена.

Вместе с тем нельзя не отметить многочисленные ошибки русского командования, допущенные им при планировании и осуществлении операции.

Память

21 января 1917 года на основе приказа начальника штаба ВГ №138 был сформирован новый полк русской императорской армии - 603-й пехотный Нарочский, который входил в состав 151-я пехотной дивизии четвертой очереди. Наименование «Нарочский» получил 14 марта 1917 года.

В настоящее время Нарочскому сражению посвящена экспозиция в Поставском историко-краеведческом музее. Местными энтузиастами восстановлено множество воинских захоронений времен Первой мировой войны.

В честь 100-летия Нарочского сражения в Минске, г.Поставах и к.п. Нарочь прошла международная научная конференция.

Литература

• Битва у Нарочи, 1916. Немецкие источники о русском весеннем наступлении. (Нарочская операция): мемориал/ [авт. текста, сост. В.А. Богданов]. - Брест: Полиграфика, 2016. - 376с. - ISBN 978-985-7099-21-4.
• Бондаренко В. В. Утерянные победы Российской империи / В. В. Бондаренко. — Минск: Харвест, 2010. — 448 с: 16 л. вкл. — ISBN 978-985-16-8695-3.
• Всемирная история войн / авт.-сост. Мерников А. Г., Спектор А. А. — Минск: Харвест, 2007. — 768 с.: ил. — ISBN 978-985-16-1322-5.
• Джунковский В.Ф. Воспоминания (1915-1917). Т. 3. - М.: Издательство им. Сабашниковых, 2015. - 728 с., ил. - ISBN: 978-5-8242-0143-7.
• СТРАТЕГИЧЕСКИЙ ОЧЕРК ВОЙНЫ 1914-1918 Г. Г. Часть V. Период с октября 1915г. по сентябрь 1916г. Позиционная война и прорыв австрийцев Юго-Западным фронтом/ составил В.Н. КЛЕМБОВСКИЙ. – М., 1920.
• Шамбаров В. Е. За Веру, Царя и Отечество / В. Е. Шамбаров. — М.: Алгоритм, 2003. — 655 с. — (История России. Современный взгляд). — ISBN 5-9265-0091-5.
• Наступление Юго-Западного фронта в мае-июне 1916г. Сборник документов. - М., 1940.

Ссылки

• [www.grwar.ru/library/Podorozhnyi-Naroch/index.html Подорожный Н. Е. Нарочская операция в марте 1916 г.]
• [militera.lib.ru/h/barsukov_ez2/index.html Барсуков Е. З. Артиллерия русской армии. Операция в районе озера Нароч]
• [www.gazetaby.com/cont/art.php?sn_nid=110095 Богданов В. «Бдительность часового была обманута крепкими немецкими ругательствами»// Салідарнасць. - 28 февраля 2016г.]
• [gazetaby.com/cont/art.php?sn_nid=110801 Богданов В. Пленные русские казаки в Кобыльнике// Салідарнасць. - 28 февраля 2016г.]
• [jivebelarus.net/history/gistografia/bloody-flood-on-narach-banks.html В. Преврацкий. "Кровавый потоп" на берегах Нарочи. (История боёв в Нарочанском регионе в 1916 году)]
• [www.rh.by/by/45/120/732/?tpl=11 Генадзь МАЛЫШАЎ. Нарачанскае рэха Вердэна]
• [www.rh.by/by/114/120/2926/ Генадзь МАЛЫШАЎ. Вайна на хвалях Нарачы. Новае пра Нарачанскую аперацыю]
• [narachanka.by/?p=38540 Барткова М. На Мядзельшчыне будаваў масты Янка Купала!// Нарачанская зара. - 29 красавіка 2016г.]
• [www.rh.by/by/376/70/14013/ Высоцкі А. Новыя кнігі ды факты і залпы ў памяць пра загінулых. Прайшла канферэнцыя да 100-годдзя Нарачанскай аперацыі// Рэгіянальная газета. Rg.by(Вілейка). - 19 сакавіка 2016 г.]
• [narachanka.by/?p=37689 Лісіцкая Н. Альбом Іосіфа Стаброўскага// Нарачанская зара. - 11 сакавіка 2016г.]
• [narachanka.by/?p=37682 Лісіцкая Н. Тры бітвы на Нарачы// Нарачанская зара. - 11 сакавіка 2016г.]
• [narachanka.by/?p=37965 Лубнеўскі І., Лісіцкая Н. Падзеям 100-гадовай даўнасці прысвячаецца// Нарачанская зара. - 24 сакавіка 2016г.]
• [vsr.mil.by/2016/04/02/istoriya-vo-imya-mira/ История во имя мира// Во славу Родины. Белорусская военная газета. - №59. - 2 апреля 2016г.]
• [vsr.mil.by/2016/04/07/o-geroyax-bylyx-vremyon/ О героях былых времен// Во славу Родины. Белорусская военная газета. - №62. - 7 апреля 2016г.]

Отрывок, характеризующий Нарочская операция

2 го октября казак Шаповалов, находясь в разъезде, убил из ружья одного и подстрелил другого зайца. Гоняясь за подстреленным зайцем, Шаповалов забрел далеко в лес и наткнулся на левый фланг армии Мюрата, стоящий без всяких предосторожностей. Казак, смеясь, рассказал товарищам, как он чуть не попался французам. Хорунжий, услыхав этот рассказ, сообщил его командиру.
Казака призвали, расспросили; казачьи командиры хотели воспользоваться этим случаем, чтобы отбить лошадей, но один из начальников, знакомый с высшими чинами армии, сообщил этот факт штабному генералу. В последнее время в штабе армии положение было в высшей степени натянутое. Ермолов, за несколько дней перед этим, придя к Бенигсену, умолял его употребить свое влияние на главнокомандующего, для того чтобы сделано было наступление.
– Ежели бы я не знал вас, я подумал бы, что вы не хотите того, о чем вы просите. Стоит мне посоветовать одно, чтобы светлейший наверное сделал противоположное, – отвечал Бенигсен.
Известие казаков, подтвержденное посланными разъездами, доказало окончательную зрелость события. Натянутая струна соскочила, и зашипели часы, и заиграли куранты. Несмотря на всю свою мнимую власть, на свой ум, опытность, знание людей, Кутузов, приняв во внимание записку Бенигсена, посылавшего лично донесения государю, выражаемое всеми генералами одно и то же желание, предполагаемое им желание государя и сведение казаков, уже не мог удержать неизбежного движения и отдал приказание на то, что он считал бесполезным и вредным, – благословил совершившийся факт.


Записка, поданная Бенигсеном о необходимости наступления, и сведения казаков о незакрытом левом фланге французов были только последние признаки необходимости отдать приказание о наступлении, и наступление было назначено на 5 е октября.
4 го октября утром Кутузов подписал диспозицию. Толь прочел ее Ермолову, предлагая ему заняться дальнейшими распоряжениями.
– Хорошо, хорошо, мне теперь некогда, – сказал Ермолов и вышел из избы. Диспозиция, составленная Толем, была очень хорошая. Так же, как и в аустерлицкой диспозиции, было написано, хотя и не по немецки:
«Die erste Colonne marschiert [Первая колонна идет (нем.) ] туда то и туда то, die zweite Colonne marschiert [вторая колонна идет (нем.) ] туда то и туда то» и т. д. И все эти колонны на бумаге приходили в назначенное время в свое место и уничтожали неприятеля. Все было, как и во всех диспозициях, прекрасно придумано, и, как и по всем диспозициям, ни одна колонна не пришла в свое время и на свое место.
Когда диспозиция была готова в должном количестве экземпляров, был призван офицер и послан к Ермолову, чтобы передать ему бумаги для исполнения. Молодой кавалергардский офицер, ординарец Кутузова, довольный важностью данного ему поручения, отправился на квартиру Ермолова.
– Уехали, – отвечал денщик Ермолова. Кавалергардский офицер пошел к генералу, у которого часто бывал Ермолов.
– Нет, и генерала нет.
Кавалергардский офицер, сев верхом, поехал к другому.
– Нет, уехали.
«Как бы мне не отвечать за промедление! Вот досада!» – думал офицер. Он объездил весь лагерь. Кто говорил, что видели, как Ермолов проехал с другими генералами куда то, кто говорил, что он, верно, опять дома. Офицер, не обедая, искал до шести часов вечера. Нигде Ермолова не было и никто не знал, где он был. Офицер наскоро перекусил у товарища и поехал опять в авангард к Милорадовичу. Милорадовича не было тоже дома, но тут ему сказали, что Милорадович на балу у генерала Кикина, что, должно быть, и Ермолов там.
– Да где же это?
– А вон, в Ечкине, – сказал казачий офицер, указывая на далекий помещичий дом.
– Да как же там, за цепью?
– Выслали два полка наших в цепь, там нынче такой кутеж идет, беда! Две музыки, три хора песенников.
Офицер поехал за цепь к Ечкину. Издалека еще, подъезжая к дому, он услыхал дружные, веселые звуки плясовой солдатской песни.
«Во олузя а ах… во олузях!..» – с присвистом и с торбаном слышалось ему, изредка заглушаемое криком голосов. Офицеру и весело стало на душе от этих звуков, но вместе с тем и страшно за то, что он виноват, так долго не передав важного, порученного ему приказания. Был уже девятый час. Он слез с лошади и вошел на крыльцо и в переднюю большого, сохранившегося в целости помещичьего дома, находившегося между русских и французов. В буфетной и в передней суетились лакеи с винами и яствами. Под окнами стояли песенники. Офицера ввели в дверь, и он увидал вдруг всех вместе важнейших генералов армии, в том числе и большую, заметную фигуру Ермолова. Все генералы были в расстегнутых сюртуках, с красными, оживленными лицами и громко смеялись, стоя полукругом. В середине залы красивый невысокий генерал с красным лицом бойко и ловко выделывал трепака.
– Ха, ха, ха! Ай да Николай Иванович! ха, ха, ха!..
Офицер чувствовал, что, входя в эту минуту с важным приказанием, он делается вдвойне виноват, и он хотел подождать; но один из генералов увидал его и, узнав, зачем он, сказал Ермолову. Ермолов с нахмуренным лицом вышел к офицеру и, выслушав, взял от него бумагу, ничего не сказав ему.
– Ты думаешь, это нечаянно он уехал? – сказал в этот вечер штабный товарищ кавалергардскому офицеру про Ермолова. – Это штуки, это все нарочно. Коновницына подкатить. Посмотри, завтра каша какая будет!


На другой день, рано утром, дряхлый Кутузов встал, помолился богу, оделся и с неприятным сознанием того, что он должен руководить сражением, которого он не одобрял, сел в коляску и выехал из Леташевки, в пяти верстах позади Тарутина, к тому месту, где должны были быть собраны наступающие колонны. Кутузов ехал, засыпая и просыпаясь и прислушиваясь, нет ли справа выстрелов, не начиналось ли дело? Но все еще было тихо. Только начинался рассвет сырого и пасмурного осеннего дня. Подъезжая к Тарутину, Кутузов заметил кавалеристов, ведших на водопой лошадей через дорогу, по которой ехала коляска. Кутузов присмотрелся к ним, остановил коляску и спросил, какого полка? Кавалеристы были из той колонны, которая должна была быть уже далеко впереди в засаде. «Ошибка, может быть», – подумал старый главнокомандующий. Но, проехав еще дальше, Кутузов увидал пехотные полки, ружья в козлах, солдат за кашей и с дровами, в подштанниках. Позвали офицера. Офицер доложил, что никакого приказания о выступлении не было.
– Как не бы… – начал Кутузов, но тотчас же замолчал и приказал позвать к себе старшего офицера. Вылезши из коляски, опустив голову и тяжело дыша, молча ожидая, ходил он взад и вперед. Когда явился потребованный офицер генерального штаба Эйхен, Кутузов побагровел не оттого, что этот офицер был виною ошибки, но оттого, что он был достойный предмет для выражения гнева. И, трясясь, задыхаясь, старый человек, придя в то состояние бешенства, в которое он в состоянии был приходить, когда валялся по земле от гнева, он напустился на Эйхена, угрожая руками, крича и ругаясь площадными словами. Другой подвернувшийся, капитан Брозин, ни в чем не виноватый, потерпел ту же участь.
– Это что за каналья еще? Расстрелять мерзавцев! – хрипло кричал он, махая руками и шатаясь. Он испытывал физическое страдание. Он, главнокомандующий, светлейший, которого все уверяют, что никто никогда не имел в России такой власти, как он, он поставлен в это положение – поднят на смех перед всей армией. «Напрасно так хлопотал молиться об нынешнем дне, напрасно не спал ночь и все обдумывал! – думал он о самом себе. – Когда был мальчишкой офицером, никто бы не смел так надсмеяться надо мной… А теперь!» Он испытывал физическое страдание, как от телесного наказания, и не мог не выражать его гневными и страдальческими криками; но скоро силы его ослабели, и он, оглядываясь, чувствуя, что он много наговорил нехорошего, сел в коляску и молча уехал назад.
Излившийся гнев уже не возвращался более, и Кутузов, слабо мигая глазами, выслушивал оправдания и слова защиты (Ермолов сам не являлся к нему до другого дня) и настояния Бенигсена, Коновницына и Толя о том, чтобы то же неудавшееся движение сделать на другой день. И Кутузов должен был опять согласиться.


На другой день войска с вечера собрались в назначенных местах и ночью выступили. Была осенняя ночь с черно лиловатыми тучами, но без дождя. Земля была влажна, но грязи не было, и войска шли без шума, только слабо слышно было изредка бренчанье артиллерии. Запретили разговаривать громко, курить трубки, высекать огонь; лошадей удерживали от ржания. Таинственность предприятия увеличивала его привлекательность. Люди шли весело. Некоторые колонны остановились, поставили ружья в козлы и улеглись на холодной земле, полагая, что они пришли туда, куда надо было; некоторые (большинство) колонны шли целую ночь и, очевидно, зашли не туда, куда им надо было.
Граф Орлов Денисов с казаками (самый незначительный отряд из всех других) один попал на свое место и в свое время. Отряд этот остановился у крайней опушки леса, на тропинке из деревни Стромиловой в Дмитровское.
Перед зарею задремавшего графа Орлова разбудили. Привели перебежчика из французского лагеря. Это был польский унтер офицер корпуса Понятовского. Унтер офицер этот по польски объяснил, что он перебежал потому, что его обидели по службе, что ему давно бы пора быть офицером, что он храбрее всех и потому бросил их и хочет их наказать. Он говорил, что Мюрат ночует в версте от них и что, ежели ему дадут сто человек конвою, он живьем возьмет его. Граф Орлов Денисов посоветовался с своими товарищами. Предложение было слишком лестно, чтобы отказаться. Все вызывались ехать, все советовали попытаться. После многих споров и соображений генерал майор Греков с двумя казачьими полками решился ехать с унтер офицером.
– Ну помни же, – сказал граф Орлов Денисов унтер офицеру, отпуская его, – в случае ты соврал, я тебя велю повесить, как собаку, а правда – сто червонцев.
Унтер офицер с решительным видом не отвечал на эти слова, сел верхом и поехал с быстро собравшимся Грековым. Они скрылись в лесу. Граф Орлов, пожимаясь от свежести начинавшего брезжить утра, взволнованный тем, что им затеяно на свою ответственность, проводив Грекова, вышел из леса и стал оглядывать неприятельский лагерь, видневшийся теперь обманчиво в свете начинавшегося утра и догоравших костров. Справа от графа Орлова Денисова, по открытому склону, должны были показаться наши колонны. Граф Орлов глядел туда; но несмотря на то, что издалека они были бы заметны, колонн этих не было видно. Во французском лагере, как показалось графу Орлову Денисову, и в особенности по словам его очень зоркого адъютанта, начинали шевелиться.
– Ах, право, поздно, – сказал граф Орлов, поглядев на лагерь. Ему вдруг, как это часто бывает, после того как человека, которому мы поверим, нет больше перед глазами, ему вдруг совершенно ясно и очевидно стало, что унтер офицер этот обманщик, что он наврал и только испортит все дело атаки отсутствием этих двух полков, которых он заведет бог знает куда. Можно ли из такой массы войск выхватить главнокомандующего?
– Право, он врет, этот шельма, – сказал граф.
– Можно воротить, – сказал один из свиты, который почувствовал так же, как и граф Орлов Денисов, недоверие к предприятию, когда посмотрел на лагерь.
– А? Право?.. как вы думаете, или оставить? Или нет?
– Прикажете воротить?
– Воротить, воротить! – вдруг решительно сказал граф Орлов, глядя на часы, – поздно будет, совсем светло.
И адъютант поскакал лесом за Грековым. Когда Греков вернулся, граф Орлов Денисов, взволнованный и этой отмененной попыткой, и тщетным ожиданием пехотных колонн, которые все не показывались, и близостью неприятеля (все люди его отряда испытывали то же), решил наступать.
Шепотом прокомандовал он: «Садись!» Распределились, перекрестились…
– С богом!
«Урааааа!» – зашумело по лесу, и, одна сотня за другой, как из мешка высыпаясь, полетели весело казаки с своими дротиками наперевес, через ручей к лагерю.
Один отчаянный, испуганный крик первого увидавшего казаков француза – и все, что было в лагере, неодетое, спросонков бросило пушки, ружья, лошадей и побежало куда попало.
Ежели бы казаки преследовали французов, не обращая внимания на то, что было позади и вокруг них, они взяли бы и Мюрата, и все, что тут было. Начальники и хотели этого. Но нельзя было сдвинуть с места казаков, когда они добрались до добычи и пленных. Команды никто не слушал. Взято было тут же тысяча пятьсот человек пленных, тридцать восемь орудий, знамена и, что важнее всего для казаков, лошади, седла, одеяла и различные предметы. Со всем этим надо было обойтись, прибрать к рукам пленных, пушки, поделить добычу, покричать, даже подраться между собой: всем этим занялись казаки.
Французы, не преследуемые более, стали понемногу опоминаться, собрались командами и принялись стрелять. Орлов Денисов ожидал все колонны и не наступал дальше.
Между тем по диспозиции: «die erste Colonne marschiert» [первая колонна идет (нем.) ] и т. д., пехотные войска опоздавших колонн, которыми командовал Бенигсен и управлял Толь, выступили как следует и, как всегда бывает, пришли куда то, но только не туда, куда им было назначено. Как и всегда бывает, люди, вышедшие весело, стали останавливаться; послышалось неудовольствие, сознание путаницы, двинулись куда то назад. Проскакавшие адъютанты и генералы кричали, сердились, ссорились, говорили, что совсем не туда и опоздали, кого то бранили и т. д., и наконец, все махнули рукой и пошли только с тем, чтобы идти куда нибудь. «Куда нибудь да придем!» И действительно, пришли, но не туда, а некоторые туда, но опоздали так, что пришли без всякой пользы, только для того, чтобы в них стреляли. Толь, который в этом сражении играл роль Вейротера в Аустерлицком, старательно скакал из места в место и везде находил все навыворот. Так он наскакал на корпус Багговута в лесу, когда уже было совсем светло, а корпус этот давно уже должен был быть там, с Орловым Денисовым. Взволнованный, огорченный неудачей и полагая, что кто нибудь виноват в этом, Толь подскакал к корпусному командиру и строго стал упрекать его, говоря, что за это расстрелять следует. Багговут, старый, боевой, спокойный генерал, тоже измученный всеми остановками, путаницами, противоречиями, к удивлению всех, совершенно противно своему характеру, пришел в бешенство и наговорил неприятных вещей Толю.
– Я уроков принимать ни от кого не хочу, а умирать с своими солдатами умею не хуже другого, – сказал он и с одной дивизией пошел вперед.