Нарчатка

Нарчатка (мокш. Нарчат) (? — † 1242?) — по преданиям, буртасская (по другим источникам — мокшанская) царица. В письменных источниках её имя отсутствует. Согласно легендам, она дочь и наследница мокшанского царя Пуреша, сестра Атямаса, которая во главе собранной ей армии опустошает тылы монголов осенью 1242 года. Следующим этапом противостояния, согласно этим легендам, стало Золотарёвское побоище. Близ села Наровчат (Пензенская обл.) установлен памятник Нарчатке.

Образ Нарчатки в эпосе

В эпосе «Масторава» женщина-богатырь (так хан Батый назвал царицу Нарчатку) противостоит превосходящим силам противника и предпочитает плену смерть, стремясь переплыть реку вместе со своим боевым конём.

Альтернативные гипотезы

По предположению Лебедева В.И. Нарчатка могла быть буртасской царицей . По мнению старшего научного сотрудника отдела истории ЧГИГН Мадурова Д.Ф.

она могла быть только мокшанкой. Во-первых, она являлась дочерью мокшанского царя Пуреша; во-вторых, военные действия происходили на мокшанской земле, в третьих, у других народов женщина могла руководить государством, но не могла быть предводителем войска.

Этнограф В. А. Ауновский писал, что монеты с изображением Нарчатки встречаются в украшениях головных уборов мокшанок.

См. также

• Мокшане
• Атямас
• Битва при Легнице
• Золотарёвское побоище

Литература

• Лебедев В. И. Легенды о буртасской царице Нарчатке //Вопросы этнической истории Волго-Донья в эпоху средневековья и проблема буртасов. П., 1990.
• Первушкин В. И., Пуреш / Пензенская энциклопедия. М.: Научное издательство «Большая Российская энциклопедия», 2001, с. 509.
• Алихова А. Е., М. Ф. Жиганов, П. Д. Степанов. Из древней и средневековой истории мордовского народа. Саранск, 1959.
• Пудалов Б. М., Начальный период истории древнейших городов Среднего Поволжья. (XII ѕ первая треть XIII в.) Нижний Новгород, 2003
• Фомин В. В., Пургасова Русь. Институт Российской истории РАН, 2007.

Ссылки

• [www.balto-slavica.com/forum/index.php?showtopic=3159 Мадуров Д. Ф. События XIII века в истории эрзи и мокши]
• [tv-express.ru/news_info/19186/ К юбилею Наровчата на берегу Мокши установили скульптуру легендарной царицы]

Отрывок, характеризующий Нарчатка

Анатоль и Долохов тоже любили Балагу за его мастерство езды и за то, что он любил то же, что и они. С другими Балага рядился, брал по двадцати пяти рублей за двухчасовое катанье и с другими только изредка ездил сам, а больше посылал своих молодцов. Но с своими господами, как он называл их, он всегда ехал сам и никогда ничего не требовал за свою работу. Только узнав через камердинеров время, когда были деньги, он раз в несколько месяцев приходил поутру, трезвый и, низко кланяясь, просил выручить его. Его всегда сажали господа.
– Уж вы меня вызвольте, батюшка Федор Иваныч или ваше сиятельство, – говорил он. – Обезлошадничал вовсе, на ярманку ехать уж ссудите, что можете.
И Анатоль и Долохов, когда бывали в деньгах, давали ему по тысяче и по две рублей.
Балага был русый, с красным лицом и в особенности красной, толстой шеей, приземистый, курносый мужик, лет двадцати семи, с блестящими маленькими глазами и маленькой бородкой. Он был одет в тонком синем кафтане на шелковой подкладке, надетом на полушубке.
Он перекрестился на передний угол и подошел к Долохову, протягивая черную, небольшую руку.
– Федору Ивановичу! – сказал он, кланяясь.
– Здорово, брат. – Ну вот и он.
– Здравствуй, ваше сиятельство, – сказал он входившему Анатолю и тоже протянул руку.
– Я тебе говорю, Балага, – сказал Анатоль, кладя ему руки на плечи, – любишь ты меня или нет? А? Теперь службу сослужи… На каких приехал? А?
– Как посол приказал, на ваших на зверьях, – сказал Балага.
– Ну, слышишь, Балага! Зарежь всю тройку, а чтобы в три часа приехать. А?
– Как зарежешь, на чем поедем? – сказал Балага, подмигивая.
– Ну, я тебе морду разобью, ты не шути! – вдруг, выкатив глаза, крикнул Анатоль.
– Что ж шутить, – посмеиваясь сказал ямщик. – Разве я для своих господ пожалею? Что мочи скакать будет лошадям, то и ехать будем.
– А! – сказал Анатоль. – Ну садись.
– Что ж, садись! – сказал Долохов.
– Постою, Федор Иванович.
– Садись, врешь, пей, – сказал Анатоль и налил ему большой стакан мадеры. Глаза ямщика засветились на вино. Отказываясь для приличия, он выпил и отерся шелковым красным платком, который лежал у него в шапке.
– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.