Нарышкина, Зинаида Михайловна
Поделись знанием:
– C'est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.
Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.
– О чем же вы плачете, maman? – сказала Вера. – По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.
Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.
– Что за штиль, как он описывает мило! – говорила она, читая описательную часть письма. – И что за душа! Об себе ничего… ничего! О каком то Денисове, а сам, верно, храбрее их всех. Ничего не пишет о своих страданиях. Что за сердце! Как я узнаю его! И как вспомнил всех! Никого не забыл. Я всегда, всегда говорила, еще когда он вот какой был, я всегда говорила…
Более недели готовились, писались брульоны и переписывались набело письма к Николушке от всего дома; под наблюдением графини и заботливостью графа собирались нужные вещицы и деньги для обмундирования и обзаведения вновь произведенного офицера. Анна Михайловна, практическая женщина, сумела устроить себе и своему сыну протекцию в армии даже и для переписки. Она имела случай посылать свои письма к великому князю Константину Павловичу, который командовал гвардией. Ростовы предполагали, что русская гвардия за границей , есть совершенно определительный адрес, и что ежели письмо дойдет до великого князя, командовавшего гвардией, то нет причины, чтобы оно не дошло до Павлоградского полка, который должен быть там же поблизости; и потому решено было отослать письма и деньги через курьера великого князя к Борису, и Борис уже должен был доставить их к Николушке. Письма были от старого графа, от графини, от Пети, от Веры, от Наташи, от Сони и, наконец, 6 000 денег на обмундировку и различные вещи, которые граф посылал сыну.
12 го ноября кутузовская боевая армия, стоявшая лагерем около Ольмюца, готовилась к следующему дню на смотр двух императоров – русского и австрийского. Гвардия, только что подошедшая из России, ночевала в 15 ти верстах от Ольмюца и на другой день прямо на смотр, к 10 ти часам утра, вступала на ольмюцкое поле.
Николай Ростов в этот день получил от Бориса записку, извещавшую его, что Измайловский полк ночует в 15 ти верстах не доходя Ольмюца, и что он ждет его, чтобы передать письмо и деньги. Деньги были особенно нужны Ростову теперь, когда, вернувшись из похода, войска остановились под Ольмюцом, и хорошо снабженные маркитанты и австрийские жиды, предлагая всякого рода соблазны, наполняли лагерь. У павлоградцев шли пиры за пирами, празднования полученных за поход наград и поездки в Ольмюц к вновь прибывшей туда Каролине Венгерке, открывшей там трактир с женской прислугой. Ростов недавно отпраздновал свое вышедшее производство в корнеты, купил Бедуина, лошадь Денисова, и был кругом должен товарищам и маркитантам. Получив записку Бориса, Ростов с товарищем поехал до Ольмюца, там пообедал, выпил бутылку вина и один поехал в гвардейский лагерь отыскивать своего товарища детства. Ростов еще не успел обмундироваться. На нем была затасканная юнкерская куртка с солдатским крестом, такие же, подбитые затертой кожей, рейтузы и офицерская с темляком сабля; лошадь, на которой он ехал, была донская, купленная походом у казака; гусарская измятая шапочка была ухарски надета назад и набок. Подъезжая к лагерю Измайловского полка, он думал о том, как он поразит Бориса и всех его товарищей гвардейцев своим обстреленным боевым гусарским видом.
Гвардия весь поход прошла, как на гуляньи, щеголяя своей чистотой и дисциплиной. Переходы были малые, ранцы везли на подводах, офицерам австрийское начальство готовило на всех переходах прекрасные обеды. Полки вступали и выступали из городов с музыкой, и весь поход (чем гордились гвардейцы), по приказанию великого князя, люди шли в ногу, а офицеры пешком на своих местах. Борис всё время похода шел и стоял с Бергом, теперь уже ротным командиром. Берг, во время похода получив роту, успел своей исполнительностью и аккуратностью заслужить доверие начальства и устроил весьма выгодно свои экономические дела; Борис во время похода сделал много знакомств с людьми, которые могли быть ему полезными, и через рекомендательное письмо, привезенное им от Пьера, познакомился с князем Андреем Болконским, через которого он надеялся получить место в штабе главнокомандующего. Берг и Борис, чисто и аккуратно одетые, отдохнув после последнего дневного перехода, сидели в чистой отведенной им квартире перед круглым столом и играли в шахматы. Берг держал между колен курящуюся трубочку. Борис, с свойственной ему аккуратностью, белыми тонкими руками пирамидкой уставлял шашки, ожидая хода Берга, и глядел на лицо своего партнера, видимо думая об игре, как он и всегда думал только о том, чем он был занят.
– Ну ка, как вы из этого выйдете? – сказал он.
– Будем стараться, – отвечал Берг, дотрогиваясь до пешки и опять опуская руку.
В это время дверь отворилась.
– Вот он, наконец, – закричал Ростов. – И Берг тут! Ах ты, петизанфан, але куше дормир , [Дети, идите ложиться спать,] – закричал он, повторяя слова няньки, над которыми они смеивались когда то вместе с Борисом.
– Батюшки! как ты переменился! – Борис встал навстречу Ростову, но, вставая, не забыл поддержать и поставить на место падавшие шахматы и хотел обнять своего друга, но Николай отсторонился от него. С тем особенным чувством молодости, которая боится битых дорог, хочет, не подражая другим, по новому, по своему выражать свои чувства, только бы не так, как выражают это, часто притворно, старшие, Николай хотел что нибудь особенное сделать при свидании с другом: он хотел как нибудь ущипнуть, толкнуть Бориса, но только никак не поцеловаться, как это делали все. Борис же, напротив, спокойно и дружелюбно обнял и три раза поцеловал Ростова.
Они полгода не видались почти; и в том возрасте, когда молодые люди делают первые шаги на пути жизни, оба нашли друг в друге огромные перемены, совершенно новые отражения тех обществ, в которых они сделали свои первые шаги жизни. Оба много переменились с своего последнего свидания и оба хотели поскорее выказать друг другу происшедшие в них перемены.
– Ах вы, полотеры проклятые! Чистенькие, свеженькие, точно с гулянья, не то, что мы грешные, армейщина, – говорил Ростов с новыми для Бориса баритонными звуками в голосе и армейскими ухватками, указывая на свои забрызганные грязью рейтузы.
Хозяйка немка высунулась из двери на громкий голос Ростова.
– Что, хорошенькая? – сказал он, подмигнув.
– Что ты так кричишь! Ты их напугаешь, – сказал Борис. – А я тебя не ждал нынче, – прибавил он. – Я вчера, только отдал тебе записку через одного знакомого адъютанта Кутузовского – Болконского. Я не думал, что он так скоро тебе доставит… Ну, что ты, как? Уже обстрелен? – спросил Борис.
Ростов, не отвечая, тряхнул по солдатскому Георгиевскому кресту, висевшему на снурках мундира, и, указывая на свою подвязанную руку, улыбаясь, взглянул на Берга.
– Как видишь, – сказал он.
– Вот как, да, да! – улыбаясь, сказал Борис, – а мы тоже славный поход сделали. Ведь ты знаешь, его высочество постоянно ехал при нашем полку, так что у нас были все удобства и все выгоды. В Польше что за приемы были, что за обеды, балы – я не могу тебе рассказать. И цесаревич очень милостив был ко всем нашим офицерам.
И оба приятеля рассказывали друг другу – один о своих гусарских кутежах и боевой жизни, другой о приятности и выгодах службы под командою высокопоставленных лиц и т. п.
– О гвардия! – сказал Ростов. – А вот что, пошли ка за вином.
Борис поморщился.
– Ежели непременно хочешь, – сказал он.
И, подойдя к кровати, из под чистых подушек достал кошелек и велел принести вина.
– Да, и тебе отдать деньги и письмо, – прибавил он.
Ростов взял письмо и, бросив на диван деньги, облокотился обеими руками на стол и стал читать. Он прочел несколько строк и злобно взглянул на Берга. Встретив его взгляд, Ростов закрыл лицо письмом.
– Однако денег вам порядочно прислали, – сказал Берг, глядя на тяжелый, вдавившийся в диван кошелек. – Вот мы так и жалованьем, граф, пробиваемся. Я вам скажу про себя…
– Вот что, Берг милый мой, – сказал Ростов, – когда вы получите из дома письмо и встретитесь с своим человеком, у которого вам захочется расспросить про всё, и я буду тут, я сейчас уйду, чтоб не мешать вам. Послушайте, уйдите, пожалуйста, куда нибудь, куда нибудь… к чорту! – крикнул он и тотчас же, схватив его за плечо и ласково глядя в его лицо, видимо, стараясь смягчить грубость своих слов, прибавил: – вы знаете, не сердитесь; милый, голубчик, я от души говорю, как нашему старому знакомому.
– Ах, помилуйте, граф, я очень понимаю, – сказал Берг, вставая и говоря в себя горловым голосом.
– Вы к хозяевам пойдите: они вас звали, – прибавил Борис.
Берг надел чистейший, без пятнушка и соринки, сюртучок, взбил перед зеркалом височки кверху, как носил Александр Павлович, и, убедившись по взгляду Ростова, что его сюртучок был замечен, с приятной улыбкой вышел из комнаты.
– Ах, какая я скотина, однако! – проговорил Ростов, читая письмо.
– А что?
– Ах, какая я свинья, однако, что я ни разу не писал и так напугал их. Ах, какая я свинья, – повторил он, вдруг покраснев. – Что же, пошли за вином Гаврилу! Ну, ладно, хватим! – сказал он…
 |
Стиль этой статьи неэнциклопедичен или нарушает нормы русского языка. Статью следует исправить согласно стилистическим правилам Википедии.
|
| Зинаида Нарышкина | |
 | |
| Имя при рождении: |
Зинаида Михайловна Нарышкина |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: |
5 сентября 1993 (81 год) |
| Место смерти: | |
| Гражданство: | |
| Профессия: | |
| Карьера: | |
| Направление: |
озвучивание и комедии |
| Аниматор.ру: |
[www.animator.ru/db/?p=show_person&pid=4075 ID 4075] |
Зинаи́да Миха́йловна Нары́шкина (17 октября 1911, Российская империя — 5 сентября 1993, Россия) — советская и российская актриса театра и кино.
Содержание
Биография
Зинаида Михайловна Нарышкина родилась в семье, принадлежащей к старинному дворянскому роду Нарышкиных, состоящих в родстве с Романовыми. Мать Петра Великого — Наталья Кирилловна Нарышкина, также принадлежала к этому роду. Хотя сама Зинаида Михайловна скрывала своё происхождение, и о её предках знали только близкие люди.
С самого детства особым объектом мечтаний Зинаиды Нарышкиной был театр. Закончив школу, она поступает в Московский театр «ГИТИС», где за её обучение берётся советский актёр и режиссёр театра Судаков, Илья Яковлевич. После окончания обучения в театре «ГИТИС» Зинаида Нарышкина устраивается в Театр рабочей молодёжи, где быстро становится ведущей актрисой труппы.
В театре она познакомилась с актёром Николаем Рытьковым (1913—1973[1]) и вышла за него замуж. Молодого актёра, увлеченного языком эсперанто, считали одним из ведущих эсперантистов страны[2]. Но в 1938 году решением ОСО при НКВД СССР от 2 июля 1938 г. «за контрреволюционную деятельность» («участие в фашистской шпионской организации эсперантистов и клеветнические измышления о положении в СССР») он был осужден на 8 лет ИТЛ (исправительно-трудовых лагерей)[3]. После ареста мужа Зинаида Михайловна была выслана в Ташкент, где поступила на службу в Ташкентский театр Красной Армии Среднеазиатского Военного округа. Она была занята во всех спектаклях.
В 1946 году З. Нарышкина вернулась в Москву и стала актрисой Мосэстрады, занималась чтением со сцены рассказов и стихов. Много сочиняла сама, но только для себя. Иногда, чтобы занять себя чем-либо, могла шить платья для ансамблей.
В 1955 году Николай Рытьков был реабилитирован. Он вернулся в Москву, в Театр имени Ленинского комсомола. В середине 1960-х годов, отправившись в загранкомандировку в Вену на Международную конференцию по эсперанто в качестве главы советской делегации, он отказался возвращаться в СССР, тем самым, став «невозвращенцем». Вскоре он переехал жить в Великобританию, где работал диктором на Би-би-си (умер в 1973 году[1]).
После эмиграции Н. Рытькова Зинаида Нарышкина вновь оказывается «под колпаком» у спецслужб СССР. Её почтовая корреспонденция проверяется, ценные посылки, которые муж регулярно шлет ей из-за границы, часто не доходят. Она даже подавала жалобы во Всемирный почтовый союз. После жалоб посылки приходили не вскрытые. Многое из вещей, присылаемых мужем (шикарные платья и костюмы), Зинаида Михайловна раздавала знакомым коллегам по работе.
В конце 1950-х—1960-х годах актриса иногда снимается в эпизодических ролях в кино, но работу удаётся получить часто только по знакомству. Одну из крупных (фактически главную роль) она сыграла только однажды — в фильме «Снежная сказка». Её героиню звали Бумажная Душа — хитрая сказочная женщина помогала Старому Году сделать всё, чтобы остановилось время и Новый год не наступил.
С 1970-х годов Зинаида Нарышкина стала «звездой» киностудии «Союзмультфильм», добившись успеха в озвучивании многих мультфильмов, при этом имея свой бабушкин смешливый и звонкий голос. В сказке «Дед Мороз и лето» она озвучивает Ворону (в частности, произносит знаменитую фразу «Ку-ку, ку-ку… Ну, что раскуковался-то? Домой пора, а ты всё кукуешь!»). Успех Зинаиды Михайловны закрепила ярко «сыгранная» роль Совы в мультфильме Фёдора Хитрука «Винни-Пух и день забот» (1972). Ещё бо́льшую популярность Зинаида Нарышкина завоевала на радио, где создала блистательные образы Совы и Мартышки в многолетнем, легендарном сериале «КОАПП» («Комитет охраны авторских прав природы»).[4]
В последние годы жизни она очень плохо себя чувствовала, была морально подавлена, раздражительна. Основным объектом её раздражений было низкое качество пошлых кинофильмов, для участия в которых её «вдруг» стали приглашать. Её раздражало огромное количество бесчувственных и бессмысленных телепередач о преступности.
5 сентября 1993 года Зинаида Михайловна Нарышкина скончалась.
Творчество
Актёрские работы
- 1956 год — Безумный день — старшая машинистка
- 1959 год — Снежная сказка — женщина «Бумажная душа»
- 1962 год — Я купил папу
- 1965 год — Путешественник с багажом
- 1970 год — Приключения жёлтого чемоданчика — кассирша
- 1977 год — Марка страны Гонделупы — работница почты
- 1983 год — Карантин — «Шапокляк»
- 1984 год — Лев Толстой
- 1988 год — Гулящие люди — старуха-приживалка
- 1988 год — Фантазёр
- 1991 год — Шальная баба — незнакомка
- 1993 год — Альфонс — старуха у подъезда
Озвучивание в кино
- 1970 — По щучьему велению — щука / лиса / зайчик / мамка
- 1982 год — Чародеи — Скатерть-самобранка
Озвучивание в мультфильмах
- Дед Мороз и лето (1969) — ворона / болтливая горожанка
- Кот в сапогах (Япония) (1969) — мышь
- Пластилиновый ёжик (1969) — ворона
- Маленькие недоразумения (1970) — ворона / мама Котика-Мотика
- Самый главный (1970) — Баба-Яга
- Бобры идут по следу (1970) — змея
- Дядя Миша (1970) — лиса
- Соломенный бычок (1971) — старуха
- Царевна-лягушка (1971) — Василиса / Баба-Яга
- Коротышки из Цветочного города (1971) — Торопыжка
- Домик на колёсах (1971) — ёж / лиса
- Винни-Пух и день забот (1972) — сова
- Воздушное путешествие (1972) — Торопыжка
- Как Знайка придумал воздушный шар (1972) — Торопыжка
- Незнайка в Зелёном городе (1972) — Галочка
- Незнайка встречается с друзьями (1972) — Торопыжка
- Незнайка за рулём (1972) — Торопыжка
- Незнайка-художник (1972) — Торопыжка
- Медвежонок Римцимци (1972) — лиса
- Симулянт (1972) — лиса
- Бегемот и солнце (1972) — сова
- Бурёнка из Маслёнкино (1973) — лиса / корова Ночка / ворона
- Волшебник изумрудного города (1973) — жевун
- Автомобиль с хвостиком (1973) — муравьишка
- Айболит и Бармалей (1973) — сова
- Знаменитый Утёнок Тим (1973) — обезьянка Бимбо
- Персей (1973) — девушка
- Утренняя музыка (1974) — муравьишка
- Алёнушка и солдат (1974) — старуха
- Волшебник изумрудного города (1974) — Кагги-Карр
- Здравствуйте, тётя лиса! (1974) — сорока
- Фантик (Первобытная история) (1975) — мартышка
- Басни Михалкова. Кабан и хомут (1975) — сорока / лиса
- Уступите мне дорогу (1975) — птичка
- Тимка и Димка (1975) — корова
- Птичка Тари (1976) — обезьяна
- Незнайка в Солнечном городе. Встреча с Волшебником (1976) — Торопыжка
- Жихарка (1977) — лиса
- Пятачок (1977) — лисёнок / росомаха / утка
- Марусина карусель (1977) — Маруся
- Квартет «Ква-ква» (1977) — жаба / лягушонок
- Когда прилетают аисты (1978) — ворона
- Когда растаял снег (1978) — читает текст
- Кто ж такие птички (1978) — мышь-малютка
- Дюймовочка (Япония) (1978) — мышь
- Муми-тролль и комета (1978) — фрекен Снорк
- Трое из Простоквашино (1978) — галчонок
- Маша больше не лентяйка (1978) — Маша; бабушка Маши
- Чудеса среди бела дня (1978) — Прасковья Дмитриевна
- Муми-тролль и другие (1978) — фрекен Снорк
- Сказка о потерянном времени (1978) — Мария Ивановна
- Недодел и Передел (1979) — текст от автора
- Олимпийский характер (1979) — белочка; зайчик; медвежонок Миша
- Переменка № 2 (1979) — ворона
- Почему ослик заупрямился (1979) — старушка
- Хитрая ворона (1980) — хозяйка
- Муми-дол. Всё дело в шляпе (1980) — кукушка
- Сказка про Комара Комаровича (1980) — жаба
- Каникулы в Простоквашино (1980) — галчонок
- Белая бабочка (1981) — сова
- Как здоровье, братец Лис? (1981) — черепаха
- Зимовье зверей (1981) — свинья
- Кот Котофеевич (1981) — старуха
- Так сойдёт (1981) — Сорока
- Халиф-Аист (1981) — колдунья / рыбка
- Лень (1981) — лень
- Муми-дол. Лето в Муми-доле (1981) — кукушка
- В тусклом царстве, в сером государстве (1981) — фиолетовый карандаш
- Мама для мамонтёнка (1981) — обезьяна
- Верное средство (1982) — куропатка / бобёр
- Маленький рыжик. Фильм 2 (1982) — курица
- Лиса Патрикеевна (1982) — курица
- Осенние корабли (1982) — белка / ворона
- Тайна жёлтого куста (1982) — сова-учительница
- Росомаха и лисица (1983) — росомаха
- Пингвинёнок (1983) — птица Киви
- Волчище — серый хвостище (1983) — старуха
- Слоненок и письмо (1983) — сорока
- Следствие ведут колобки. Фильм 1. (1983) — первая старушка / жалующаяся жительница города
- Бюро находок (фильм 3) (1983) — сорока
- Добрый лес (1983) — лисёнок / бельчонок / сорока
- Ловись, рыбка! (1983) — баба
- Лосёнок (1984)
- Возвращение блудного попугая (выпуск 1) (1984) — ворона
- Зима в Простоквашино (1984) — галчонок Хватайка
- Бюро находок (Фильм 4) (1984) — сорока
- По дороге с облаками (1984) — обезьянка
- Подарок для слона (1984) — обезьянка / черепаха
- Мечта маленького ослика (1984) — старая гусеница
- Клад (1985) — обезьянка / Дюдюка
- Про зайку Ой и зайку Ай (1985) — лиса
- Петушишка (1985) — петушок
- Ценная бандероль (1986) — лиса
- Бабушкин урок (1986) — бабушка
- Филя (1986) — Филя
- Лесные сказки (1987) — лисёнок
- Кувшинка (1987) — заяц
- Музыкальный магазинчик (1989) — черепаха
- Копилка (1989)
- Яблоня (1989)
- Ежик должен быть колючим? (1990) — ворона
- Свободный тиран (1990)
- Спутник икры (1990)
- На чёрный день (1991) — ворона
- Обезьяна и черепаха (1992) — черепаха
- Муравьиный ёжик (1993) — ворона
Напишите отзыв о статье "Нарышкина, Зинаида Михайловна"
Примечания
- ↑ 1 2 [www.peacefromharmony.org/?cat=en_c&key=159 Tetrasociology and Esperanto. Anne Butkevich, Boris Kondratiev & Valeria Cvetkova, Russia] (англ.)
- ↑ [www.kino-x.ru/index.asp?comm=5&kw=19836 Николай Рытьков в Энциклопедии кино.]
- ↑ [historio.ru/rytjkov.php История эсперанто в России и Советском Союзе. Биографии репрессированных эсперантистов, архивные материалы.]
- ↑ Капков С. [www.kinozapiski.ru/ru/article/sendvalues/874/ Мастера дураковаляния. Фрагменты ненаписанной книги] [www.kinozapiski.ru/ru/no/sendvalues/43/ Киноведческие записки № 80, 2006]
Ссылки
- [www.ogoniok.com/archive/1997/4516/33-34-36/ Мадлен Константиновский. Она была актрисой-невидимкой. И осталась ею до конца // Огонёк, 1997]
- Нарышкина, Зинаида Михайловна (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [www.animator.ru/db/?p=show_person&pid=4075 Нарышкина, Зинаида Михайловна] в базе данных Аниматор.ру
Отрывок, характеризующий Нарышкина, Зинаида Михайловна
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.– C'est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.
Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.
– О чем же вы плачете, maman? – сказала Вера. – По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.
Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.
– Что за штиль, как он описывает мило! – говорила она, читая описательную часть письма. – И что за душа! Об себе ничего… ничего! О каком то Денисове, а сам, верно, храбрее их всех. Ничего не пишет о своих страданиях. Что за сердце! Как я узнаю его! И как вспомнил всех! Никого не забыл. Я всегда, всегда говорила, еще когда он вот какой был, я всегда говорила…
Более недели готовились, писались брульоны и переписывались набело письма к Николушке от всего дома; под наблюдением графини и заботливостью графа собирались нужные вещицы и деньги для обмундирования и обзаведения вновь произведенного офицера. Анна Михайловна, практическая женщина, сумела устроить себе и своему сыну протекцию в армии даже и для переписки. Она имела случай посылать свои письма к великому князю Константину Павловичу, который командовал гвардией. Ростовы предполагали, что русская гвардия за границей , есть совершенно определительный адрес, и что ежели письмо дойдет до великого князя, командовавшего гвардией, то нет причины, чтобы оно не дошло до Павлоградского полка, который должен быть там же поблизости; и потому решено было отослать письма и деньги через курьера великого князя к Борису, и Борис уже должен был доставить их к Николушке. Письма были от старого графа, от графини, от Пети, от Веры, от Наташи, от Сони и, наконец, 6 000 денег на обмундировку и различные вещи, которые граф посылал сыну.
12 го ноября кутузовская боевая армия, стоявшая лагерем около Ольмюца, готовилась к следующему дню на смотр двух императоров – русского и австрийского. Гвардия, только что подошедшая из России, ночевала в 15 ти верстах от Ольмюца и на другой день прямо на смотр, к 10 ти часам утра, вступала на ольмюцкое поле.
Николай Ростов в этот день получил от Бориса записку, извещавшую его, что Измайловский полк ночует в 15 ти верстах не доходя Ольмюца, и что он ждет его, чтобы передать письмо и деньги. Деньги были особенно нужны Ростову теперь, когда, вернувшись из похода, войска остановились под Ольмюцом, и хорошо снабженные маркитанты и австрийские жиды, предлагая всякого рода соблазны, наполняли лагерь. У павлоградцев шли пиры за пирами, празднования полученных за поход наград и поездки в Ольмюц к вновь прибывшей туда Каролине Венгерке, открывшей там трактир с женской прислугой. Ростов недавно отпраздновал свое вышедшее производство в корнеты, купил Бедуина, лошадь Денисова, и был кругом должен товарищам и маркитантам. Получив записку Бориса, Ростов с товарищем поехал до Ольмюца, там пообедал, выпил бутылку вина и один поехал в гвардейский лагерь отыскивать своего товарища детства. Ростов еще не успел обмундироваться. На нем была затасканная юнкерская куртка с солдатским крестом, такие же, подбитые затертой кожей, рейтузы и офицерская с темляком сабля; лошадь, на которой он ехал, была донская, купленная походом у казака; гусарская измятая шапочка была ухарски надета назад и набок. Подъезжая к лагерю Измайловского полка, он думал о том, как он поразит Бориса и всех его товарищей гвардейцев своим обстреленным боевым гусарским видом.
Гвардия весь поход прошла, как на гуляньи, щеголяя своей чистотой и дисциплиной. Переходы были малые, ранцы везли на подводах, офицерам австрийское начальство готовило на всех переходах прекрасные обеды. Полки вступали и выступали из городов с музыкой, и весь поход (чем гордились гвардейцы), по приказанию великого князя, люди шли в ногу, а офицеры пешком на своих местах. Борис всё время похода шел и стоял с Бергом, теперь уже ротным командиром. Берг, во время похода получив роту, успел своей исполнительностью и аккуратностью заслужить доверие начальства и устроил весьма выгодно свои экономические дела; Борис во время похода сделал много знакомств с людьми, которые могли быть ему полезными, и через рекомендательное письмо, привезенное им от Пьера, познакомился с князем Андреем Болконским, через которого он надеялся получить место в штабе главнокомандующего. Берг и Борис, чисто и аккуратно одетые, отдохнув после последнего дневного перехода, сидели в чистой отведенной им квартире перед круглым столом и играли в шахматы. Берг держал между колен курящуюся трубочку. Борис, с свойственной ему аккуратностью, белыми тонкими руками пирамидкой уставлял шашки, ожидая хода Берга, и глядел на лицо своего партнера, видимо думая об игре, как он и всегда думал только о том, чем он был занят.
– Ну ка, как вы из этого выйдете? – сказал он.
– Будем стараться, – отвечал Берг, дотрогиваясь до пешки и опять опуская руку.
В это время дверь отворилась.
– Вот он, наконец, – закричал Ростов. – И Берг тут! Ах ты, петизанфан, але куше дормир , [Дети, идите ложиться спать,] – закричал он, повторяя слова няньки, над которыми они смеивались когда то вместе с Борисом.
– Батюшки! как ты переменился! – Борис встал навстречу Ростову, но, вставая, не забыл поддержать и поставить на место падавшие шахматы и хотел обнять своего друга, но Николай отсторонился от него. С тем особенным чувством молодости, которая боится битых дорог, хочет, не подражая другим, по новому, по своему выражать свои чувства, только бы не так, как выражают это, часто притворно, старшие, Николай хотел что нибудь особенное сделать при свидании с другом: он хотел как нибудь ущипнуть, толкнуть Бориса, но только никак не поцеловаться, как это делали все. Борис же, напротив, спокойно и дружелюбно обнял и три раза поцеловал Ростова.
Они полгода не видались почти; и в том возрасте, когда молодые люди делают первые шаги на пути жизни, оба нашли друг в друге огромные перемены, совершенно новые отражения тех обществ, в которых они сделали свои первые шаги жизни. Оба много переменились с своего последнего свидания и оба хотели поскорее выказать друг другу происшедшие в них перемены.
– Ах вы, полотеры проклятые! Чистенькие, свеженькие, точно с гулянья, не то, что мы грешные, армейщина, – говорил Ростов с новыми для Бориса баритонными звуками в голосе и армейскими ухватками, указывая на свои забрызганные грязью рейтузы.
Хозяйка немка высунулась из двери на громкий голос Ростова.
– Что, хорошенькая? – сказал он, подмигнув.
– Что ты так кричишь! Ты их напугаешь, – сказал Борис. – А я тебя не ждал нынче, – прибавил он. – Я вчера, только отдал тебе записку через одного знакомого адъютанта Кутузовского – Болконского. Я не думал, что он так скоро тебе доставит… Ну, что ты, как? Уже обстрелен? – спросил Борис.
Ростов, не отвечая, тряхнул по солдатскому Георгиевскому кресту, висевшему на снурках мундира, и, указывая на свою подвязанную руку, улыбаясь, взглянул на Берга.
– Как видишь, – сказал он.
– Вот как, да, да! – улыбаясь, сказал Борис, – а мы тоже славный поход сделали. Ведь ты знаешь, его высочество постоянно ехал при нашем полку, так что у нас были все удобства и все выгоды. В Польше что за приемы были, что за обеды, балы – я не могу тебе рассказать. И цесаревич очень милостив был ко всем нашим офицерам.
И оба приятеля рассказывали друг другу – один о своих гусарских кутежах и боевой жизни, другой о приятности и выгодах службы под командою высокопоставленных лиц и т. п.
– О гвардия! – сказал Ростов. – А вот что, пошли ка за вином.
Борис поморщился.
– Ежели непременно хочешь, – сказал он.
И, подойдя к кровати, из под чистых подушек достал кошелек и велел принести вина.
– Да, и тебе отдать деньги и письмо, – прибавил он.
Ростов взял письмо и, бросив на диван деньги, облокотился обеими руками на стол и стал читать. Он прочел несколько строк и злобно взглянул на Берга. Встретив его взгляд, Ростов закрыл лицо письмом.
– Однако денег вам порядочно прислали, – сказал Берг, глядя на тяжелый, вдавившийся в диван кошелек. – Вот мы так и жалованьем, граф, пробиваемся. Я вам скажу про себя…
– Вот что, Берг милый мой, – сказал Ростов, – когда вы получите из дома письмо и встретитесь с своим человеком, у которого вам захочется расспросить про всё, и я буду тут, я сейчас уйду, чтоб не мешать вам. Послушайте, уйдите, пожалуйста, куда нибудь, куда нибудь… к чорту! – крикнул он и тотчас же, схватив его за плечо и ласково глядя в его лицо, видимо, стараясь смягчить грубость своих слов, прибавил: – вы знаете, не сердитесь; милый, голубчик, я от души говорю, как нашему старому знакомому.
– Ах, помилуйте, граф, я очень понимаю, – сказал Берг, вставая и говоря в себя горловым голосом.
– Вы к хозяевам пойдите: они вас звали, – прибавил Борис.
Берг надел чистейший, без пятнушка и соринки, сюртучок, взбил перед зеркалом височки кверху, как носил Александр Павлович, и, убедившись по взгляду Ростова, что его сюртучок был замечен, с приятной улыбкой вышел из комнаты.
– Ах, какая я скотина, однако! – проговорил Ростов, читая письмо.
– А что?
– Ах, какая я свинья, однако, что я ни разу не писал и так напугал их. Ах, какая я свинья, – повторил он, вдруг покраснев. – Что же, пошли за вином Гаврилу! Ну, ладно, хватим! – сказал он…
