Нарышкин, Лев Кириллович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Лев Кириллович Нарышкин<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Глава Посольского приказа
1697 — 1702
Монарх: Пётр I
Предшественник: Емельян Игнатьевич Украинцев
Преемник: Фёдор Алексеевич Головин
 
Рождение: 1664(1664)
Смерть: 28 января 1705(1705-01-28)
Москва
Отец: Кирилл Полуектович Нарышкин
Мать: Анна Леонтьевна Леонтьева
Дети: Александр Нарышкин

Лев Кири́ллович Нары́шкин (1664 — 28 января 1705 года, Москва) — боярин, глава Посольского приказа, родной брат царицы Натальи Кирилловны, родной дядя царя Петра Великого.





Биография

Родился в 1664 году и в 1682 году был уже стольником, когда вспыхнул известный стрелецкий бунт. Зверское убийство братьев и вообще ненависть стрельцов к роду Нарышкиных грозили гибелью и для Льва Кирилловича, так как выдачи его и многих других Нарышкиных требовали стрельцы. Спасенный от смерти, он, однако, по настоянию бунтовщиков принужден был отправиться в ссылку. Вернувшись в Москву, Нарышкин стал играть видную роль, благодаря влиянию, которым он пользовался у своей сестры — царицы. Он и князь Борис Голицын были самыми приближенными к ней людьми.

Около этого времени Лев Кириллович был пожалован в бояре. Честолюбивые замыслы Софьи привели в 1689 году к новому стрелецкому заговору, направленному главным образом против царицы Натальи Кирилловны и близких к ней лиц, особенно же против её брата Льва Кирилловича. Заговор был раскрыт и Нарышкин спасся от грозившей ему опасности. Входя все больше в силу, он поссорился с Борисом Голицыным и вооружил против него Наталью Кирилловну, благодаря чему Голицын вскоре окончательно утратил всякое значение, и Лев Кириллович занял одно из первых мест среди лиц, стоявших во главе управления государством.

Служба в Посольском приказе

В 1690 году назначен начальником Посольского приказа, которым управлял до 1702 года. В 1697 году, когда Петр уехал в первое своё заграничное путешествие, был учрежден для управления государством Совет из четырёх бояр, причем первым членом его, после кн. Ф. Ю. Ромодановского, был назначен Лев Кириллович. Столкновение из-за власти с Лопухиными, родственниками молодой царицы, кончилось для Нарышкина вполне благоприятно, так как Лопухины были совсем устранены от дел. В 1699 году при назначении боярина Федора Алексеевича Головина генерал-адмиралом, к нему же отошли в заведование и иностранные дела, и Лев Кириллович потерял первенствующее значение в государственном управлении. Во время отсутствия Головина он управлял Посольским Приказом, но не пользовался уже влиянием.

Смерть и наследие

Скончался 28 января 1705 года в Москве, погребен в Высоко-Петровском монастыре.

В своих записках князь Б. И. Куракин характеризует Нарышкина следующим образом: «был человек гораздо посредняго ума и невоздержной к питью, также человек гордой, и хотя не злодей, токмо не склончивой и добро многим делал без резону, но по бизарии (от фр. bizarrerie — причуда) своего гумору. (от фр. humeur — настроение)»

Кроме громадного количества земель и, между прочим, владения на Мясницкой, а также знаменитого Кунцево с соседними Фили, Мазилово, Ипское, Гусарово и Троице-Лыково[1], Л. К. Нарышкину принадлежали Тульские железные заводы, где приготовлялись железные части для судов Азовского флота, а также пушечные ядра, бомбы и т. п.

Семья

Лев Кириллович был единственным из братьев царицы Натальи Кирилловны, оставившим потомство, которое существовало до начала XX века. Был женат дважды и имел 9 детей:

  1. жена с 3 сентября 1684 года Прасковья Феодоровна NN (ум. 02.08.1701), погребена в церкви Боголюбской Богородицы Высокопетровского монастыря в Москве.
    • Аграфена Львовна (168. —1709), была первой женой канцлера князя А. М. Черкасского (1680—1741).
    • Прасковья Львовна (ум. 1718), девица.
    • Александра Львовна (169. —1730), была замужем за кабинет-министром А. П. Волынским, казненным в 1740 году.
    • Евграф Львович (169. —30.10.1705)
    • Александр Львович (1694—1746), действительный тайный советник.
    • Федора Львовна (17.05.1697—1705)
    • Иван Львович (1700—1734), флота капитан, был женат с 1727 года на Дарье Кирилловне Нарышкиной (1709—1730), их дочь фрейлина и статс-дама Екатерина Разумовская (1729—1771).
  2. жена с 1702 года Анна Петровна Салтыкова (9.09.1677—22.06.1728), дочь Петра Петровича Салтыкова и княжны Марфы Ивановны Прозоровской, дочери боярина И. С. Прозоровского, убитого при обороне Астрахани. Овдовев, Анна Петровна в 1713 году вступила во второй брак с графом Б. П. Шереметевым.
    • Мария Львовна (1703—1727), с 1725 года была первой женой князя Ф. И. Голицына (1700—1769).
    • Анна Львовна (1704—1775), статс-дама императрицы Елизаветы Петровны, была замужем за князем А. Ю. Трубецким.

Напишите отзыв о статье "Нарышкин, Лев Кириллович"

Примечания

  1. Во владении Л. К. Нарышкина были также подмосковные вотчины Чашниково, Черкизово, Медведково, Петровское.

Литература

Отрывок, характеризующий Нарышкин, Лев Кириллович

– Ну, для чего вы идете на войну? – спросил Пьер.
– Для чего? я не знаю. Так надо. Кроме того я иду… – Oн остановился. – Я иду потому, что эта жизнь, которую я веду здесь, эта жизнь – не по мне!


В соседней комнате зашумело женское платье. Как будто очнувшись, князь Андрей встряхнулся, и лицо его приняло то же выражение, какое оно имело в гостиной Анны Павловны. Пьер спустил ноги с дивана. Вошла княгиня. Она была уже в другом, домашнем, но столь же элегантном и свежем платье. Князь Андрей встал, учтиво подвигая ей кресло.
– Отчего, я часто думаю, – заговорила она, как всегда, по французски, поспешно и хлопотливо усаживаясь в кресло, – отчего Анет не вышла замуж? Как вы все глупы, messurs, что на ней не женились. Вы меня извините, но вы ничего не понимаете в женщинах толку. Какой вы спорщик, мсье Пьер.
– Я и с мужем вашим всё спорю; не понимаю, зачем он хочет итти на войну, – сказал Пьер, без всякого стеснения (столь обыкновенного в отношениях молодого мужчины к молодой женщине) обращаясь к княгине.
Княгиня встрепенулась. Видимо, слова Пьера затронули ее за живое.
– Ах, вот я то же говорю! – сказала она. – Я не понимаю, решительно не понимаю, отчего мужчины не могут жить без войны? Отчего мы, женщины, ничего не хотим, ничего нам не нужно? Ну, вот вы будьте судьею. Я ему всё говорю: здесь он адъютант у дяди, самое блестящее положение. Все его так знают, так ценят. На днях у Апраксиных я слышала, как одна дама спрашивает: «c'est ca le fameux prince Andre?» Ma parole d'honneur! [Это знаменитый князь Андрей? Честное слово!] – Она засмеялась. – Он так везде принят. Он очень легко может быть и флигель адъютантом. Вы знаете, государь очень милостиво говорил с ним. Мы с Анет говорили, это очень легко было бы устроить. Как вы думаете?
Пьер посмотрел на князя Андрея и, заметив, что разговор этот не нравился его другу, ничего не отвечал.
– Когда вы едете? – спросил он.
– Ah! ne me parlez pas de ce depart, ne m'en parlez pas. Je ne veux pas en entendre parler, [Ах, не говорите мне про этот отъезд! Я не хочу про него слышать,] – заговорила княгиня таким капризно игривым тоном, каким она говорила с Ипполитом в гостиной, и который так, очевидно, не шел к семейному кружку, где Пьер был как бы членом. – Сегодня, когда я подумала, что надо прервать все эти дорогие отношения… И потом, ты знаешь, Andre? – Она значительно мигнула мужу. – J'ai peur, j'ai peur! [Мне страшно, мне страшно!] – прошептала она, содрогаясь спиною.
Муж посмотрел на нее с таким видом, как будто он был удивлен, заметив, что кто то еще, кроме его и Пьера, находился в комнате; и он с холодною учтивостью вопросительно обратился к жене:
– Чего ты боишься, Лиза? Я не могу понять, – сказал он.
– Вот как все мужчины эгоисты; все, все эгоисты! Сам из за своих прихотей, Бог знает зачем, бросает меня, запирает в деревню одну.
– С отцом и сестрой, не забудь, – тихо сказал князь Андрей.
– Всё равно одна, без моих друзей… И хочет, чтобы я не боялась.
Тон ее уже был ворчливый, губка поднялась, придавая лицу не радостное, а зверское, беличье выраженье. Она замолчала, как будто находя неприличным говорить при Пьере про свою беременность, тогда как в этом и состояла сущность дела.
– Всё таки я не понял, de quoi vous avez peur, [Чего ты боишься,] – медлительно проговорил князь Андрей, не спуская глаз с жены.
Княгиня покраснела и отчаянно взмахнула руками.
– Non, Andre, je dis que vous avez tellement, tellement change… [Нет, Андрей, я говорю: ты так, так переменился…]
– Твой доктор велит тебе раньше ложиться, – сказал князь Андрей. – Ты бы шла спать.
Княгиня ничего не сказала, и вдруг короткая с усиками губка задрожала; князь Андрей, встав и пожав плечами, прошел по комнате.
Пьер удивленно и наивно смотрел через очки то на него, то на княгиню и зашевелился, как будто он тоже хотел встать, но опять раздумывал.
– Что мне за дело, что тут мсье Пьер, – вдруг сказала маленькая княгиня, и хорошенькое лицо ее вдруг распустилось в слезливую гримасу. – Я тебе давно хотела сказать, Andre: за что ты ко мне так переменился? Что я тебе сделала? Ты едешь в армию, ты меня не жалеешь. За что?
– Lise! – только сказал князь Андрей; но в этом слове были и просьба, и угроза, и, главное, уверение в том, что она сама раскается в своих словах; но она торопливо продолжала:
– Ты обращаешься со мной, как с больною или с ребенком. Я всё вижу. Разве ты такой был полгода назад?
– Lise, я прошу вас перестать, – сказал князь Андрей еще выразительнее.
Пьер, всё более и более приходивший в волнение во время этого разговора, встал и подошел к княгине. Он, казалось, не мог переносить вида слез и сам готов был заплакать.
– Успокойтесь, княгиня. Вам это так кажется, потому что я вас уверяю, я сам испытал… отчего… потому что… Нет, извините, чужой тут лишний… Нет, успокойтесь… Прощайте…
Князь Андрей остановил его за руку.
– Нет, постой, Пьер. Княгиня так добра, что не захочет лишить меня удовольствия провести с тобою вечер.
– Нет, он только о себе думает, – проговорила княгиня, не удерживая сердитых слез.
– Lise, – сказал сухо князь Андрей, поднимая тон на ту степень, которая показывает, что терпение истощено.
Вдруг сердитое беличье выражение красивого личика княгини заменилось привлекательным и возбуждающим сострадание выражением страха; она исподлобья взглянула своими прекрасными глазками на мужа, и на лице ее показалось то робкое и признающееся выражение, какое бывает у собаки, быстро, но слабо помахивающей опущенным хвостом.
– Mon Dieu, mon Dieu! [Боже мой, Боже мой!] – проговорила княгиня и, подобрав одною рукой складку платья, подошла к мужу и поцеловала его в лоб.
– Bonsoir, Lise, [Доброй ночи, Лиза,] – сказал князь Андрей, вставая и учтиво, как у посторонней, целуя руку.