Насвитис, Альгимантас

Альгимантас Насвитис
Algimantas Nasvytis
Зал заседаний Сейма
Основные сведения
Работы и достижения
Работал в городах	Вильнюс
Важнейшие постройки	кафе и гостиница «Неринга» Здание Верховного Совета Литовской ССР Здание Сейма
Нереализованные проекты	Национальный стадион
Награды
Премии	Государственная премия Литовской ССР (1965, 1971)
Звания	Народный архитектор Литовской ССР (1982)

Альги́мантас Насви́тис (лит. Algimantas Nasvytis; род. 8 апреля 1928, Каунас) — литовский архитектор, автор статей по архитектуре и городскому строительству; заслуженный строитель Литовской ССР (1965), народный архитектор Литовской ССР (1982), профессор. Брат Витаутаса Насвитиса, в соавторстве с которым создал ряд значительных проектов.

Лауреат Государственной премии Литовской ССР (1965, 1971), Государственной премии СССР (1983).

Биография

Окончил Художественный институт Литовской ССР (1952). Работал в должности архитектора в Республиканских архитектурных мастерских (1952—1953), главного художника павильона Литвы на Всесоюзной сельскохозяйственной выставке в Москве (1953—1956), архитектора Республиканских научно-реставрационных мастерских (1957—1959). С 1960 (по другим сведениям с 1961) года работал в Институте проектирования городского строительства в Вильнюсе.

С 1980 года преподавал в Вильнюсском инженерно-строительном институте; доцент (1983), профессор (1993).

Участвовал в Саюдисе. В 1990—1992 годах был министром строительства и урбанистики Литвы, в 1993—1996 — председателем Союза архитекторов Литвы.

Творчество

Совместно с братом Витаутасом Насвитисом оформлял интерьеры, выставки, разрабатывал проекты оформления республиканских праздников песен (1965, 1970, 1975, 1980, 1985; главный художник, совместно с братом), создавал архитектурные части скульптурных памятников Пушкину в Вильнюсе (совместно с В. Насвитисом; скульптор Б. Вишняускас; 1955), Дарюса и Гиренаса в Каунасе (совместно с В. Насвитисом; скульптор В. Мачюйка; 1963), Юлии Жемайте в Вильнюсе (совместно с В. Насвитисом; скульптор П. Александравичюс; 1971), Йонасу Яблонскису в Мариямполе (совместно с В. Насвитисом и Й. Пилкаускасом; скульптор П. Александравичюс; 1992).

Проектировал также комплект универсальной мебели для малогабаритных квартир (1961; совместно с В. Насвитисом; золотая медаль Международной выставки декоративно-прикладного искусства в Москве). Соавтор памятника — увеличенного варианта скульптуры «Первые ласточки» Юозаса Микенаса, отлитого из бронзы и установленного на правом берегу реки Нерис рядом с Национальной галереей в Вильнюсе (скульпторы Довидас Зунделовичюс, Константинас Богданас, архитекторы Альгимантас и Витаутас Насвитисы, Гядиминас Баравикас; 1987), а также памятника королю Миндаугасу в Вильнюсе (совместно с Р. Криштопавичюсом, И. Алистровайте; скульптор Р. Мидвикис; 2003).

По проектам Альгимантса и Витаутаса Насвитисов построены или реконструированы:

• кафе «Неринга» (1959) и гостиница «Неринга» (капитальная реконструкция, 1960) в Вильнюсе на пр. Гедиминаса;
• почтамт в Вильнюсе на пр. Гедиминаса (капитальная реконструкция, 1969);
• Драматический театр Литовской ССР в Вильнюсе (ныне Литовский национальный драматический театр; капитальная реконструкция, 1974—1981; Государственная премия СССР, 1983);
• здание Верховного Совета Литовской ССР в Вильнюсе (1976—1981; при участии Робертаса Стасенаса), ныне здание Сейма Литовской Республики;
• гостиница «Летува» в Вильнюсе (1976—1983; ныне „Reval Hotel Lietuva“);
• реконструкция второго здания Сейма Литовской Республики с новым залом пленарных заседаний (2007; при участии Юраса Балькявичюса) на ул. Гоштауто.

По проекту Альгимантаса Насвитиса и А. Самукене построен Дом быта в Вильнюсе (1975; премия Совета Министров СССР, 1977). Также, соавтор проектов Национального стадиона в Шяшкине (совместно с Р. Стасенасом, Р. Криштопавичюсом и др., 1984; строительство было начато в 1989 году, но заморожено), Белого моста в Вильнюсе (совместно с Йокубасом Фишерисом; 1995), реконструкция интерьера банка „Vilniaus bankas“ в Вильнюсе (совместно с А. Бучасом; 1996).

Принимал участвовал в разработках масштабных проектах, созданных авторскими коллективами, детальной планировки и застройки в Вильнюсе — общественного и торгового центра (ЦУМ) на правом берегу реки Нерис (1964; начало строительства 1967), центра города (1974), зоны с площадью Тарибу (ныне Неприклаусомибес) на левом берегу реки Нерис (1980) и других. Автор проекта реконструкции бывшей гостиницы «Вильнюс» (до первой половины XX века — гостиница «Жорж») на пр. Гедиминаса, 20 (2004).

Награды и звания

• Заслуженный строитель Литовской ССР (1965)
• Народный архитектор Литовской ССР (1982)
• Профессор (1993)
• Государственная премия Литовской ССР (1965, 1971)
• Премия Совета Министров СССР (1977)
• Государственная премия СССР (1983; совместно с В. Насвитисом, Я. Марозене, А. Вапшисом) за архитектуру Драматического театра Литовской ССР.
• Приз президента МОК А. Самаранча (1991)
• Орден Великого князя Литовского Гядиминаса 4-й степени (1998)
• Орден Рыцаря архитектуры (1998)
• Медаль Независимости Литвы (2000)
• Премия Правительства Литовской Республики (2003)
• Премия Святого Христофора (2007)

Литература

• Насвитис Альгимантас // Литва. Краткая энциклопедия. — Вильнюс: Главная редакция энциклопедий, 1989. — С. 430. — 672 с.
• Nasvytis Algimantas // Lietuvos architektai / Sudarytojas Algimantas Mačiulis. — Vilnius: Vilniaus dailės akademijos leidykla, 2002. — С. 442—443. — 648 с. — 1500 экз. — ISBN 9986-571-83-9. (лит.).
• Mačiulis, Algimantas. Nasvytis Algimantas // Visuotinė lietuvių enciklopedija. — Vilnius: Mokslo ir enciklopedijų leidybos institutas, 2009. — Т. XVI: Naha—Omuta. — С. 82. — 800 с. — 13 000 экз. — ISBN 978-5-420-01660-2. (лит.)

Ссылки

• [www.architektusajunga.lt/LT.php?Id=26&content=publications Algimantas ir Vytautas Nasvyčiai: dvi asmenybės, viena Architektūra] (лит.)(недоступная ссылка — история). Lietuvos architektų sąjunga (2007). Проверено 2 сентября 2008. [web.archive.org/20070711073628/www.architektusajunga.lt/LT.php?Id=26&content=publications Архивировано из первоисточника 11 июля 2007].

Отрывок, характеризующий Насвитис, Альгимантас

Слуга принес назад свой пустой, перевернутый стакан с недокусанным кусочком сахара и спросил, не нужно ли чего.
– Ничего. Подай книгу, – сказал проезжающий. Слуга подал книгу, которая показалась Пьеру духовною, и проезжающий углубился в чтение. Пьер смотрел на него. Вдруг проезжающий отложил книгу, заложив закрыл ее и, опять закрыв глаза и облокотившись на спинку, сел в свое прежнее положение. Пьер смотрел на него и не успел отвернуться, как старик открыл глаза и уставил свой твердый и строгий взгляд прямо в лицо Пьеру.
Пьер чувствовал себя смущенным и хотел отклониться от этого взгляда, но блестящие, старческие глаза неотразимо притягивали его к себе.


– Имею удовольствие говорить с графом Безухим, ежели я не ошибаюсь, – сказал проезжающий неторопливо и громко. Пьер молча, вопросительно смотрел через очки на своего собеседника.
– Я слышал про вас, – продолжал проезжающий, – и про постигшее вас, государь мой, несчастье. – Он как бы подчеркнул последнее слово, как будто он сказал: «да, несчастье, как вы ни называйте, я знаю, что то, что случилось с вами в Москве, было несчастье». – Весьма сожалею о том, государь мой.
Пьер покраснел и, поспешно спустив ноги с постели, нагнулся к старику, неестественно и робко улыбаясь.
– Я не из любопытства упомянул вам об этом, государь мой, но по более важным причинам. – Он помолчал, не выпуская Пьера из своего взгляда, и подвинулся на диване, приглашая этим жестом Пьера сесть подле себя. Пьеру неприятно было вступать в разговор с этим стариком, но он, невольно покоряясь ему, подошел и сел подле него.
– Вы несчастливы, государь мой, – продолжал он. – Вы молоды, я стар. Я бы желал по мере моих сил помочь вам.
– Ах, да, – с неестественной улыбкой сказал Пьер. – Очень вам благодарен… Вы откуда изволите проезжать? – Лицо проезжающего было не ласково, даже холодно и строго, но несмотря на то, и речь и лицо нового знакомца неотразимо привлекательно действовали на Пьера.
– Но если по каким либо причинам вам неприятен разговор со мною, – сказал старик, – то вы так и скажите, государь мой. – И он вдруг улыбнулся неожиданно, отечески нежной улыбкой.
– Ах нет, совсем нет, напротив, я очень рад познакомиться с вами, – сказал Пьер, и, взглянув еще раз на руки нового знакомца, ближе рассмотрел перстень. Он увидал на нем Адамову голову, знак масонства.
– Позвольте мне спросить, – сказал он. – Вы масон?
– Да, я принадлежу к братству свободных каменьщиков, сказал проезжий, все глубже и глубже вглядываясь в глаза Пьеру. – И от себя и от их имени протягиваю вам братскую руку.
– Я боюсь, – сказал Пьер, улыбаясь и колеблясь между доверием, внушаемым ему личностью масона, и привычкой насмешки над верованиями масонов, – я боюсь, что я очень далек от пониманья, как это сказать, я боюсь, что мой образ мыслей насчет всего мироздания так противоположен вашему, что мы не поймем друг друга.
– Мне известен ваш образ мыслей, – сказал масон, – и тот ваш образ мыслей, о котором вы говорите, и который вам кажется произведением вашего мысленного труда, есть образ мыслей большинства людей, есть однообразный плод гордости, лени и невежества. Извините меня, государь мой, ежели бы я не знал его, я бы не заговорил с вами. Ваш образ мыслей есть печальное заблуждение.
– Точно так же, как я могу предполагать, что и вы находитесь в заблуждении, – сказал Пьер, слабо улыбаясь.
– Я никогда не посмею сказать, что я знаю истину, – сказал масон, всё более и более поражая Пьера своею определенностью и твердостью речи. – Никто один не может достигнуть до истины; только камень за камнем, с участием всех, миллионами поколений, от праотца Адама и до нашего времени, воздвигается тот храм, который должен быть достойным жилищем Великого Бога, – сказал масон и закрыл глаза.
– Я должен вам сказать, я не верю, не… верю в Бога, – с сожалением и усилием сказал Пьер, чувствуя необходимость высказать всю правду.
Масон внимательно посмотрел на Пьера и улыбнулся, как улыбнулся бы богач, державший в руках миллионы, бедняку, который бы сказал ему, что нет у него, у бедняка, пяти рублей, могущих сделать его счастие.
– Да, вы не знаете Его, государь мой, – сказал масон. – Вы не можете знать Его. Вы не знаете Его, оттого вы и несчастны.
– Да, да, я несчастен, подтвердил Пьер; – но что ж мне делать?
– Вы не знаете Его, государь мой, и оттого вы очень несчастны. Вы не знаете Его, а Он здесь, Он во мне. Он в моих словах, Он в тебе, и даже в тех кощунствующих речах, которые ты произнес сейчас! – строгим дрожащим голосом сказал масон.
Он помолчал и вздохнул, видимо стараясь успокоиться.
– Ежели бы Его не было, – сказал он тихо, – мы бы с вами не говорили о Нем, государь мой. О чем, о ком мы говорили? Кого ты отрицал? – вдруг сказал он с восторженной строгостью и властью в голосе. – Кто Его выдумал, ежели Его нет? Почему явилось в тебе предположение, что есть такое непонятное существо? Почему ты и весь мир предположили существование такого непостижимого существа, существа всемогущего, вечного и бесконечного во всех своих свойствах?… – Он остановился и долго молчал.
Пьер не мог и не хотел прерывать этого молчания.
– Он есть, но понять Его трудно, – заговорил опять масон, глядя не на лицо Пьера, а перед собою, своими старческими руками, которые от внутреннего волнения не могли оставаться спокойными, перебирая листы книги. – Ежели бы это был человек, в существовании которого ты бы сомневался, я бы привел к тебе этого человека, взял бы его за руку и показал тебе. Но как я, ничтожный смертный, покажу всё всемогущество, всю вечность, всю благость Его тому, кто слеп, или тому, кто закрывает глаза, чтобы не видать, не понимать Его, и не увидать, и не понять всю свою мерзость и порочность? – Он помолчал. – Кто ты? Что ты? Ты мечтаешь о себе, что ты мудрец, потому что ты мог произнести эти кощунственные слова, – сказал он с мрачной и презрительной усмешкой, – а ты глупее и безумнее малого ребенка, который бы, играя частями искусно сделанных часов, осмелился бы говорить, что, потому что он не понимает назначения этих часов, он и не верит в мастера, который их сделал. Познать Его трудно… Мы веками, от праотца Адама и до наших дней, работаем для этого познания и на бесконечность далеки от достижения нашей цели; но в непонимании Его мы видим только нашу слабость и Его величие… – Пьер, с замиранием сердца, блестящими глазами глядя в лицо масона, слушал его, не перебивал, не спрашивал его, а всей душой верил тому, что говорил ему этот чужой человек. Верил ли он тем разумным доводам, которые были в речи масона, или верил, как верят дети интонациям, убежденности и сердечности, которые были в речи масона, дрожанию голоса, которое иногда почти прерывало масона, или этим блестящим, старческим глазам, состарившимся на том же убеждении, или тому спокойствию, твердости и знанию своего назначения, которые светились из всего существа масона, и которые особенно сильно поражали его в сравнении с своей опущенностью и безнадежностью; – но он всей душой желал верить, и верил, и испытывал радостное чувство успокоения, обновления и возвращения к жизни.
– Он не постигается умом, а постигается жизнью, – сказал масон.
– Я не понимаю, – сказал Пьер, со страхом чувствуя поднимающееся в себе сомнение. Он боялся неясности и слабости доводов своего собеседника, он боялся не верить ему. – Я не понимаю, – сказал он, – каким образом ум человеческий не может постигнуть того знания, о котором вы говорите.