Население Выборга

Выборг — второй (после Гатчины) по численности населению город в Ленинградской области и 14-й по населению в Северо-Западном федеральном округе, ранее второй по населению город Финляндии.

Численность населения 1812 1841 1850 1870 1897 1900 1924 1939 1940 1944 1945 1946 1950 2893 ↗4737 ↗8618 ↗13 466 ↗23 500 ↗36 800 ↗51 480 ↗74 403 ↘38 000 ↘30 000 ↘2500 ↗16 414 ↗35 000 1959 1962 1967 1970 1973 1976 1979 1982 1986 1987 1989 1992 1996 ↗51 088 ↗57 000 ↗65 000 ↗65 188 ↗68 000 ↗71 000 ↗75 573 ↗78 000 ↗81 000 →81 000 ↘80 924 ↘80 900 ↗81 200 2000 2001 2002 2003 2005 2006 2008 2009 2010 2011 2012 2013 2014 ↘79 800 ↘79 300 ↘79 224 ↘79 200 ↘78 500 ↘77 900 ↘77 595 ↘77 569 ↗79 962 ↗80 075 ↗80 653 ↗80 896 ↘80 265 2015 2016 ↘79 897 ↘79 350 10 000 20 000 30 000 40 000 50 000 60 000 70 000 80 000 90 000 1812 1900 1945 1967 1982 1996 2005 2011 2016

На 1 января 2016 года по численности населения город находился на 209 месте из 1112 городов Российской Федерации

История

После присвоения в 1403 году статуса города Выборг развивается как крупный торговый центр. В городе прибавляется число богатых переселенцев из Любека, Гамбурга, Бремена и других ганзейских городов. Под влиянием этого факта с XVI века в быту горожан стали преобладать немецкие обычаи. Сохранились они и после перехода Выборга в состав России, когда более века Выборг находился под управлением русскоязычных и немецкоязычных чиновников, все школы и другие институты были немецкоязычными. Большей частью немцы-чиновники прибывали из Петербурга и прибалтийских провинций Российской империи, они не могли освоить традиционные языки, шведский и финский, магазины принадлежали, в основном, их родственникам, и ориентировались на торговлю с Европой. Эта ситуация не была пропорциональна этническому составу населения, ведь в 1812 году в Выборге проживало 2893 человека, немцев было 362, в основном купцов, шведов — 412, русских — 846, финнов — 1273. Единственная в 1832 году газета была немецкой. В 1841 в городе насчитывалось 4737 жителей, к 1850-м — 8618, в 1870 уже 12374 жителя и 1092 солдата. Со времён взятия Выборга русскими войсками значительную часть населения города составлял военный гарнизон. В 1870 году по-фински говорило 55,12 % жителей города, по-русски — 19,44 % (включая военных), по-шведски — 18,12 %, по-немецки — 4,81 %, на других языках — 2,51 %. В 1900 жителей 36808, финнов — 27000, шведов — 3200, русских и немцев — 6500, военных − 2424. В городе наблюдалась наибольшая концентрация русских в дореволюционной Финляндии.

В 1939 году Выборг являлся вторым по населению городом в Финляндии (74,4 тысячи жителей). Во время Советско-финской войны в 1939-40 годах население города в полном составе эвакуировалось в центральные районы Финляндии, восточная часть финской Карелии вместе с Выборгом перешла к СССР, и была заселена переселенцами из РСФСР, БССР и УССР. В 1941 году, в ходе наступления финской армии, Выборг вновь оказался под юрисдикцией Финляндии, а советские переселенцы, эвакуированные из оставленного города в Ленинград, впоследствии оказались вместе с ленинградцами в блокаде. В Выборг возвращается часть эвакуированных финских жителей, однако их планы по восстановлению города в составе Финляндии так и остаются неосуществлёнными. В 1944 году, после наступательной операции на Карельском перешейке, Выборг вновь заняли советские войска, и началось его новое заселение.

Современность

Демографическая ситуация характеризуется естественной убылью населения. В 2009 году родилось 766 человек, а умерло — 1166. Однако в то же время имеет место миграционный прирост: прибыло в город 1210 человек, покинули город 588 человек.

Возрастная структура населения (2008):

• дети до 18 лет — 17,4 %;
• экономически активное население — 54,4 %;
• неработающее население — 1,2 %;
• пенсионеры — 27,0 %.

Половой состав населения (2002):

• мужчины — 46,1 %;
• женщины — 53,9 %.

По национальному составу большинство населения города — русские.

Экономически активное население составляет 42 600 человек. Уровень безработицы составляет 0,45 %. Имеет место превышение числа вакансий над числом безработных.

Отрывок, характеризующий Население Выборга

Приехав в Петербург, Пьер никого не известил о своем приезде, никуда не выезжал, и стал целые дни проводить за чтением Фомы Кемпийского, книги, которая неизвестно кем была доставлена ему. Одно и всё одно понимал Пьер, читая эту книгу; он понимал неизведанное еще им наслаждение верить в возможность достижения совершенства и в возможность братской и деятельной любви между людьми, открытую ему Осипом Алексеевичем. Через неделю после его приезда молодой польский граф Вилларский, которого Пьер поверхностно знал по петербургскому свету, вошел вечером в его комнату с тем официальным и торжественным видом, с которым входил к нему секундант Долохова и, затворив за собой дверь и убедившись, что в комнате никого кроме Пьера не было, обратился к нему:
– Я приехал к вам с поручением и предложением, граф, – сказал он ему, не садясь. – Особа, очень высоко поставленная в нашем братстве, ходатайствовала о том, чтобы вы были приняты в братство ранее срока, и предложила мне быть вашим поручителем. Я за священный долг почитаю исполнение воли этого лица. Желаете ли вы вступить за моим поручительством в братство свободных каменьщиков?
Холодный и строгий тон человека, которого Пьер видел почти всегда на балах с любезною улыбкою, в обществе самых блестящих женщин, поразил Пьера.
– Да, я желаю, – сказал Пьер.
Вилларский наклонил голову. – Еще один вопрос, граф, сказал он, на который я вас не как будущего масона, но как честного человека (galant homme) прошу со всею искренностью отвечать мне: отреклись ли вы от своих прежних убеждений, верите ли вы в Бога?
Пьер задумался. – Да… да, я верю в Бога, – сказал он.
– В таком случае… – начал Вилларский, но Пьер перебил его. – Да, я верю в Бога, – сказал он еще раз.
– В таком случае мы можем ехать, – сказал Вилларский. – Карета моя к вашим услугам.
Всю дорогу Вилларский молчал. На вопросы Пьера, что ему нужно делать и как отвечать, Вилларский сказал только, что братья, более его достойные, испытают его, и что Пьеру больше ничего не нужно, как говорить правду.
Въехав в ворота большого дома, где было помещение ложи, и пройдя по темной лестнице, они вошли в освещенную, небольшую прихожую, где без помощи прислуги, сняли шубы. Из передней они прошли в другую комнату. Какой то человек в странном одеянии показался у двери. Вилларский, выйдя к нему навстречу, что то тихо сказал ему по французски и подошел к небольшому шкафу, в котором Пьер заметил невиданные им одеяния. Взяв из шкафа платок, Вилларский наложил его на глаза Пьеру и завязал узлом сзади, больно захватив в узел его волоса. Потом он пригнул его к себе, поцеловал и, взяв за руку, повел куда то. Пьеру было больно от притянутых узлом волос, он морщился от боли и улыбался от стыда чего то. Огромная фигура его с опущенными руками, с сморщенной и улыбающейся физиономией, неверными робкими шагами подвигалась за Вилларским.
Проведя его шагов десять, Вилларский остановился.
– Что бы ни случилось с вами, – сказал он, – вы должны с мужеством переносить всё, ежели вы твердо решились вступить в наше братство. (Пьер утвердительно отвечал наклонением головы.) Когда вы услышите стук в двери, вы развяжете себе глаза, – прибавил Вилларский; – желаю вам мужества и успеха. И, пожав руку Пьеру, Вилларский вышел.
Оставшись один, Пьер продолжал всё так же улыбаться. Раза два он пожимал плечами, подносил руку к платку, как бы желая снять его, и опять опускал ее. Пять минут, которые он пробыл с связанными глазами, показались ему часом. Руки его отекли, ноги подкашивались; ему казалось, что он устал. Он испытывал самые сложные и разнообразные чувства. Ему было и страшно того, что с ним случится, и еще более страшно того, как бы ему не выказать страха. Ему было любопытно узнать, что будет с ним, что откроется ему; но более всего ему было радостно, что наступила минута, когда он наконец вступит на тот путь обновления и деятельно добродетельной жизни, о котором он мечтал со времени своей встречи с Осипом Алексеевичем. В дверь послышались сильные удары. Пьер снял повязку и оглянулся вокруг себя. В комнате было черно – темно: только в одном месте горела лампада, в чем то белом. Пьер подошел ближе и увидал, что лампада стояла на черном столе, на котором лежала одна раскрытая книга. Книга была Евангелие; то белое, в чем горела лампада, был человечий череп с своими дырами и зубами. Прочтя первые слова Евангелия: «Вначале бе слово и слово бе к Богу», Пьер обошел стол и увидал большой, наполненный чем то и открытый ящик. Это был гроб с костями. Его нисколько не удивило то, что он увидал. Надеясь вступить в совершенно новую жизнь, совершенно отличную от прежней, он ожидал всего необыкновенного, еще более необыкновенного чем то, что он видел. Череп, гроб, Евангелие – ему казалось, что он ожидал всего этого, ожидал еще большего. Стараясь вызвать в себе чувство умиленья, он смотрел вокруг себя. – «Бог, смерть, любовь, братство людей», – говорил он себе, связывая с этими словами смутные, но радостные представления чего то. Дверь отворилась, и кто то вошел.