Ниуэ

Ниуэ
англ. Niue
ниуэ Niuē-fekai

Флаг Герб
Гимн: «Ko e Iki he Lagi (Господь Бог на небесах)»
Дата независимости	19 октября 1974 (свободная ассоциация с Новой Зеландией)
Официальные языки	ниуэ, английский
Столица	Алофи
Крупнейший город	Алофи
Форма правления	Конституционная монархия
Глава государства Премьер-министр	Елизавета II Токе Талаги
Территория • Всего • % водной поверхн.	261,46 км² 0
Население • Оценка (2011) • Плотность	1611 чел. (243-е) 6,16 чел./км²
ВВП   • Итого (2005)   • На душу населения	7,6 млн долл. (230-й) 5800 долл.
Валюта	Новозеландский доллар
Интернет-домены	.nu
Телефонный код	+683
Часовые пояса	-11

Ниу́э (англ. Niue [ˈnjuːeɪ], ниуэ Niuē-fekai) (старое название Са́видж (англ. Savage), «дикарский») — остров и одноимённое самоуправляемое государственное образование в свободной ассоциации с Новой Зеландией в южной части Тихого океана, в Полинезии, к востоку от островов Тонга. Входит в состав Королевства Новой Зеландии. Граничит с территориальными водами Американского Самоа, Островов Кука и Тонга. Площадь суши — 261,46 км². Численность населения — 1611 человек (2011). Столица — посёлок Алофи (или Алофис).

Остров был открыт для европейцев в 1774 году британским мореплавателем Джеймсом Куком, который назвал его Савидж, или «Остров Дикарей». В 1900 году Ниуэ стал протекторатом Британской империи, а в 1901 году был аннексирован Новой Зеландией. В 1974 году Ниуэ отказался от независимости и стал самоуправляемым государственным образованием в содружестве с Новой Зеландией, однако, самостоятельно участвуя в региональных международных отношениях. Ниуэ — член Южнотихоокеанской комиссии и Форума тихоокеанских островов.

Название

Полное современное название острова — Ниуэ-фекаи (ниуэ Niuē-fekai), которое используется только в официальных случаях, песнях. Оно состоит из двух составных частей: слово niue образовалось от существительного niu (в переводе «кокосовая пальма») и переводится как «вот кокосовая пальма»; fekai переводится как «каннибал», хотя каннибализма на острове не существовало.

Однако самое древнее название Ниуэ — Нуку-ту-таха (ниуэ Nuku-tu-taha), которое было дано, согласно местным легендам, первооткрывателем острова по имени Хуанаки (ниуэ Huanaki) и которое можно перевести с языка ниуэ как «одиноко стоящий остров». Другие исторические названия — Моту-те-фуа (ниуэ Motu-te-fua, которое переводится как «остров без фруктов»), Факахоа-моту (ниуэ Fakahoa-motu), Нуку-тулуэа (ниуэ Nuku-tuluea). Все эти названия вышли из употребления, и их можно встретить только в ниуэанских легендах, песнях.

Другое историческое название Ниуэ, Савидж (англ. Savage Island), связано с именем известного английского мореплавателя Джеймса Кука, ставшего первым европейским первооткрывателем острова. В переводе с английского языка это название переводится как «Остров Дикарей». Связано это с тем, что английского путешественника враждебно встретили местные туземцы.

География

Общая география

Государственное образование Ниуэ состоит из одноимённого поднятого кораллового атолла и трёх подводных рифов, расположенных в Тихом океане в Полинезии между экватором и Тропиком Козерога. Остров Ниуэ расположен примерно в 480 км к востоку от островов Тонга, в 930 км к западу от острова Раротонга, главного острова Островов Кука и примерно в 2400 км к северо-востоку от Окленда, крупнейшего города Новой Зеландии. Ближайшие архипелаги — острова Тонга (Дружбы), принадлежащие одноимённому государству и расположенные к западу от острова Ниуэ, и архипелаг Самоа, лежащий к северо-западу и принадлежащий Самоа и Американскому (Восточному) Самоа.

Общая площадь Ниуэ составляет 261,465 км², что делает его крупнейшим одиночным поднятым атоллом в мире. Высшая точка острова, безымянная возвышенность недалеко от населённого пункта Муталау, достигает 68 м.

Рифы Ниуэ

Название	Координаты	Описание
Беверидж (англ. Beveridge Reef)	20°00′ ю. ш. 167°47′ з. д.20.000° ю. ш. 167.783° з. д. / -20.000; -167.783	Представляет собой подводную гору, увенчанную коралловым атоллом, обнажающимся во время отливов. Длина с севера на юг — 9,5 км, ширина с запада на восток — 7,5 км. Общая площадь — 56 км². Глубина лагуны — 11 м.
Антиоп (англ. Antiope Reef)	18°14′ ю. ш. 168°20′ з. д.18.233° ю. ш. 168.333° з. д. / -18.233; -168.333	Представляет собой овальное плато диаметром в 400 м. Минимальная глубина — 9,5 м. Впервые замечен в 1886 году британским судном «Antiope».
Хэренс (англ. Harans Reef)	21°32′ ю. ш. 168°54′ з. д.21.533° ю. ш. 168.900° з. д. / -21.533; -168.900	Впервые замечен в 1848 году Хэренсом с корабля «Thomas Dickenson».

Геология

Ниуэ расположен на Тихоокеанской литосферной плите, находящейся в постоянном движении в сторону северо-запада (примерно 1 см в год). Когда остров был ещё активным вулканом, примерно 2—3 млн лет назад, Ниуэ располагался примерно в 20 км к юго-востоку от современного месторасположения. Находясь недалеко от жёлоба Кермадек и жёлоба Тонга, остров постоянно движется в сторону последнего, и спустя несколько миллионов лет Ниуэ будет полностью им поглощён.

Остров имеет очень богатую геологическую историю. В далёком прошлом Ниуэ представлял собой действующий вулкан, который примерно 3 млн лет назад потух, а его верхняя часть, находившаяся выше уровня океана, была подвергнута сильной эрозии вследствие природных факторов (дождей, океанических волн). В течение этого длительного периода произошло формирование кораллового рифа, Муталау, названного в честь высшей точки острова, а конус вулкана до наступления ледникового периода в плейстоцене уменьшался в объёме в результате эрозии, а также остывания и сжатия глубинных пород. Примерно 1,6 млн лет назад на Земле было отмечено снижение уровня океана из-за наступившего ледникового периода, в это время сформировалась значительная часть коралловых образований Ниуэ, высохла лагуна в центре острова.

Остров Ниуэ состоит из поднятого известнякового плато, расположенного на вершине погружённого под воду вулкана. Это плато имеет холмистый рельеф и слегка чашеобразную форму: его края находится на высоте 68 м, а центральная часть — 30 м. Это свидетельствует о том, что в далёком прошлом в этой части острова находилась лагуна, которая впоследствии исчезла в результате поднятия острова. Центральное плато окружено узкой террасой шириной в 100—200 м (высота — около 28 м). Откосы террас довольно резкие с обнажением коралловых пород, покрытых большими трещинами, образовавшимися в результате водной эрозии. Побережье Ниуэ очень скалисто, с отвесными скалами и пещерами. Существование откосов говорит о том, что поднятие острова происходило в два этапа. Остров окаймлён рифом.

Наличие значительных запасов полезных ископаемых в исключительной прибрежной экономической зоне Ниуэ маловероятно, так как процесс седиментации в этом районе происходит очень медленно. Однако на самом острове возможно существование месторождений радиоактивных элементов. Тем не менее никаких разработок в данный момент не ведётся.

Климат

Климат Ниуэ жаркий и умеренно влажный. Из-за отсутствия гор и небольшой площади климатические условия на всём острове практически одинаковые. Чётко выделяются два ярко выраженных сезона: жаркий влажный сезон с ноября по март, характеризующийся высокими температурами и влажностью и совпадающий с сезоном циклонов, и более прохладный сухой сезон с апреля по октябрь с тёплыми солнечными днями, прохладными ночами и сильными бризами.

Среднегодовая температура на Ниуэ колеблется незначительно. Максимальная дневная температура в январе—феврале составляет 30 °C, в июле-августе — 26 °C. Среднегодовое количество осадков составляет около 2180 мм, хотя в сезон дождей иногда может достигать показателя в 3300 мм, а в засушливые месяцы 80—140 мм. Основная доля осадков выпадает в январе—марте. Засухи разной длительности случаются в любое время года, но большинство из них приходится на засушливый сезон. Преобладающие ветра дуют с востока на юг и находятся под влиянием зоны юго-восточных пассатов, которая находится на окраине пояса тропических циклонов.

Остров Ниуэ расположен в южной части пояса тропических циклонов и в зоне юго-восточных пассатов, вследствие чего с апреля по октябрь на острове наблюдаются сильные штормы. Каждые десять лет на Ниуэ обрушиваются разрушительные циклоны.

Климат Алофи
Показатель	Янв.	Фев.	Март	Апр.	Май	Июнь	Июль	Авг.	Сен.	Окт.	Нояб.	Дек.	Год
Абсолютный максимум, °C	38,5	40,0	37,0	39,0	33,0	33,5	35,0	37,0	36,0	38,0	38,0	39,0	40,0
Средний максимум, °C	29,2	29,8	29,7	28,7	27,6	26,7	26,2	26,2	26,7	27,3	28,1	28,9	27,9
Средняя температура, °C	26,4	26,9	26,6	25,7	24,7	23,7	23,1	23,2	23,7	24,2	25,2	25,9	25,0
Средний минимум, °C	23,9	24,4	24,0	23,1	22,1	21,1	20,4	20,6	21,1	21,7	22,7	23,4	22,4
Абсолютный минимум, °C	11,0	19,0	17,0	10,0	11,0	9,0	11,0	10,0	10,0	14,0	11,0	15,0	9,0
Норма осадков, мм	181,9	140,2	183,9	179,8	116,5	106,9	70,7	72,2	85,5	121,4	149,5	135,0	1543,5
Источник: [climatebase.ru/station/91822/ Архив климатических данных]

Почвы и гидрология

Почвы острова Ниуэ не отличаются плодородием, что в основном объясняется неглубоким залеганием подстилающей породы, выходом на поверхность известняка и большим количеством валунов. Другими отличительными чертами островных почв являются высокая пористость, высокий уровень pH, высокое содержание фосфора, кальция и магния и низкое содержание цинка. В целом почвы сформированы из осадочных пород и состоят из вулканического материала с небольшим присутствием абиссальной глины и глубоководных отложений. Выделяют следующие четыре типа почв на Ниуэ:

• почвы Хикутаваке — чернозёмы, образованные в основном из известняковых пород;
• почвы Хакупу — коричневые и зернистые подпочвы;
• почвы Фонуакула — коричнево-красные подпочвы;
• почвы Палаи — краснозёмы.

Малоплодородие почв накладывает значительные ограничения на развитие сельского хозяйства. Присутствие в некоторых местах почв с высоким содержанием таких радиоактивных элементов, как уран и торий, свидетельствует о том, что в прошлом эти почвы в течение некоторого времени находились в контакте с морской водой.

На острове Ниуэ отсутствуют какие-либо крупные потоки воды или ручьи, что вызвано высокой пористостью почв, в результате которой дождевая вода просачивается сквозь грунт. Данные геологического исследования острова показали, что на Ниуэ также отсутствует классическая линза воды. Вместо неё в центре острова есть пласт пресной воды толщиной в 40—80 м и пласт воды под краем бывшего атолла толщиной в 50—170 м, которые имеют тороидальную форму. Так как рек или озёр на Ниуэ нет, вся пресная вода, идущая на бытовые нужды, поступает из нескольких скважин.

Флора и фауна

На острове Ниуэ произрастает 629 видов сосудистых растений, 175 из которых являются эндемиками. В целом на острове можно выделить две большие зоны определённой растительности: тропические леса внутренних районов Ниуэ и прибрежная флора. Значительная часть острова покрыта кустарниками, лишь несколько гектаров земли покрыты девственными лесами.

Растительный покров Ниуэ был подвергнут значительному антропогенному воздействию. Девственные леса сохранились лишь в центральной части острова, на востоке и юго-востоке. В них в основном произрастают высокие деревья, с незначительным количеством кустарников и травяным покровом в нижнем ярусе леса. Крупнейший лес острова носит название хувалу, любая человеческая деятельность в нём строго запрещена. Значительное пространство Ниуэ покрыто вторичным лесом, в котором произрастает большее количество представителей флоры, чем в девственных лесах. В местах, где ведётся сельскохозяйственная деятельность, образуются небольшие чащи.

Во внутренних лесах самыми распространёнными видами деревьев являются Syzgium inophylloides и Syzgium richii. Среди других растений повсеместно встречаются Dysoxylum forsteri, Planchonella torricellensis, Pomentia pinnata, Macaranga seemanii и Fiscus prolixa. В нижнем ярусе растительности преобладают Polyscias multijuga, Streblus anthropophagorum, Merremia peltate и различные виды папоротников.

В прибрежной зоне в основном произрастают те же растения, что и во внутреннем районе Ниуэ. Однако их отличительной особенностью является задержка в росте. На берегу встречаются многочисленные кустарники, включая Barringtonia asiatica, Capparis cordifolia, Timonius polygamu, Ochrosia oppositifolia, Pandanus tectorius, Scaeveola taccada и Messerchmidia argentea.

Наземные млекопитающие представлены преимущественно интродуцированными видами: собаками, свиньями и кошками. Единственным местным наземным млекопитающим на Ниуэ является тонганская летучая лисица (Pteropus tonganus), играющая важную роль в экосистеме острова: она опыляет значительную долю местных растений. Однако вырубка лесов, несанкционированная охота ведут к уменьшению численности этого животного.

На острове обитает 31 вид птиц, ни один из которых не является эндемиком, однако подвиды пятнистого личинкоеда-свистуна (Lalage maculosa) и полинезийского скворца (Aplonis tabuensis) являются эндемичными — Lalage maculosa whitmeei и Aplonis tabuensis brunnescens.

В прибрежный водах Ниуэ обитает также эндемичная ядовитая плоскохвостная змея — Laticauda schystorhyncha (местное название — катуали).

Правительство Ниуэ уделяет значительное внимание защите окружающей среды, и на территории острова расположено несколько заповедников. Наиболее крупный из них — природоохранная зона леса Хувалу, расположенная в восточной части острова между деревнями Лику и Хакупу и на территории которого проживает около 188 тысяч животных. Площадь заповедника — 54 км². К югу от деревни Хакупу расположен объект наследия и культурный парк Хакупу (англ. Hakupu Heritage and Cultural Park), на территории которого расположен ряд захоронений и жилищ древних ниуэанцев, а также охранная зона летучих лисиц «Тауга-Пека» (ниуэ Tauga Peka). К югу от мыса Макапу расположен морской заповедник Аноно (ранее известный как Намоуи). Площадь заповедника — 27,67 га.

История

Согласно мнению историков, остров Ниуэ был заселён в последние столетия первого тысячелетия до нашей эры полинезийцами с островов Тонга, островов Самоа и Пукапука (остров в Северной группе архипелага Кука). При этом, существование на острове в далёком прошлом двух враждебных племён, скорее всего, свидетельствует о том, что заселение Ниуэ происходило в два этапа. Люди племени моту были первопоселенцами Ниуэ и возможно приплыли с островов Самоа. Люди племени тафити, скорее всего, поселились на Ниуэ позже. Тем не менее начало документированной истории Ниуэ относится только в середине XVIII века.

Европейским первооткрывателем острова стал английский мореплаватель Джеймс Кук, открывший остров в 1774 году. Из-за враждебной встречи туземцами путешественник назвал остров островом Савидж (в переводе с английского языка «Остров Дикарей»).

В течение достаточно долгого периода времени Ниуэ оставался вне поле зрения европейцев. Только в 1830 году на острове высадился член Лондонского миссионерского общества Джон Уильямс. Начался миссионерский период в истории Ниуэ. Значительную роль в христианизации местных жителей сыграл миссионер Пениамина, прошедший подготовку на Самоа. Уже примерно к середине XIX века ниуэанцы были обращены в христианство.

21 апреля 1900 года над островом был установлен британский протекторат. Однако уже в 1901 году Ниуэ был аннексирован Новой Зеландией, и остров стал административно подчиняться Островам Кука. До 1974 года островом управлял уполномоченный новозеландский представитель.

19 октября 1974 года была принята Конституция, установившая новую форму взаимоотношений с Новой Зеландией, и Ниуэ, отказавшись от независимости в пользу свободной ассоциации, стал самоуправляемым государственным образованием. Согласно Конституции, Ниуэ самостоятелен в решении внутренних вопросов, ряда международных отношений (например, в области культуры) и региональной внешней политики, а законодательная власть находится в руках Законодательной ассамблеи Ниуэ (ниуэ Fono Ekepule). Одновременно за жителями Ниуэ сохранялось новозеландское гражданство.

Политический строй

Государственный строй

Текст действующей Конституции на английском и ниуэанском языках, вступившей в силу 19 октября 1974 года, содержится в законе «О Конституции Ниуэ» 1974 года, в приложениях № 1 и 2. Согласно статье 23 (4), тексты документа на обоих языках имеют одинаковую юридическую силу. Закон «О Конституции Ниуэ», в котором содержится текст Конституции, является законом как для Новой Зеландии, так и Ниуэ. При этом для Ниуэ Конституция является нормативно-правовым актом высшей юридической силы, а для Новой Зеландии — статутом. Конституция устанавливает монархическую форму правления с Вестминстерской системой парламентаризма, схожей с той, которая действует в Новой Зеландии Ниуэ — самоуправляющееся государственное образование в свободной ассоциации с Новой Зеландией. Это подразумевает самостоятельность Ниуэ в решении внутренних вопросов территории, нахождение в составе Королевства Новой Зеландии, возглавляемого монархом Новой Зеландии королевой Елизаветой II, и предоставление жителям Ниуэ новозеландского гражданства. Новая Зеландия, в свою очередь, отвечает за оборону и внешнюю политику острова, а также оказывает административную и экономическую поддержку Ниуэ.

Конституция Ниуэ состоит из 8 разделов и 82 статей и относится к числу «жёстких» конституций, то есть для её изменения требуется соблюдение ряда условий. Для внесения изменений в текст Конституции и закона «О Конституции Ниуэ» 1974 года требуется принятие закона, одобренного во втором и третьем чтении двумя третями от общего числа членов Законодательной Ассамблеи Ниуэ. Окончательное чтение закона должно проходить не менее, чем через 13 недель после предшествующего чтения. После принятия закона Законодательной Ассамблеей он должен получить одобрение на всенародном референдуме и получить в поддержку, в большинстве случаев, две трети от общего числа действительных голосов избирателей. Для изменения отдельных разделов Конституции требуется одобрение в форме простого большинства голосов. Ввиду того, что Конституция является «жёсткой», поправки в неё вносились только однажды — в 1992 году. После одобрения Законодательной Ассамблеей в мае 1992 года законопроекта о внесении изменений в Конституцию, он был вынесен на референдум. В ходе голосования, прошедшего в июне, приняло участие 86 % избирателей острова, из которых 67 % поддержали изменение Конституции. Конституционные изменения вступили в силу в июле 1992 года.

В результате изменения Конституции появились Высший суд Ниуэ и Апелляционный суд Ниуэ, которые заменили соответствующие новозеландские судебные инстанции. Распускался Земельный суд и Апелляционный суд по земельным вопросам; вместо них появился Земельный отдел в составе Высшего суда. Изменения также коснулись избирательного права: для участия в выборах в качестве кандидата вводилось требование о новозеландском гражданстве. Кроме того, отменялась статья 31, согласно которой для принятия любого законопроекта, касавшегося уголовного права и статуса человека, требовалась письменное заверение верховного судьи (необходимо отметить, что в составе Конституции Ниуэ отсутствует перечень основных прав и свобод человека, а также его обязанностей).

Законодательная власть

Высший орган законодательной власти — однопалатная Законодательная Ассамблея Ниуэ, состоящая из 20 депутатов. Четырнадцать членов ассамблеи представляют 14 избирательных округов Ниуэ (по одному депутату от каждого округа). Шесть членов ассамблеи избираются по общему списку. Срок полномочий ассамблеи — три года. На первом заседании парламента депутаты избирают спикера ассамблеи. Клерк Ассамблеи является представителем правительственной службы Ниуэ. Если на пост спикера Ассамблеи отсутствует подходящее лицо, то все функции, необходимые для проведения заседания Ассамблеи, выполняет клерк.

Согласно Конституции Ниуэ, Законодательная Ассамблея занимается принятием законодательных актов. Для того чтобы законопроект стал законом, необходимо его одобрение членами Ассамблеи в трёх чтениях, при этом в ходе чтений на заседании парламента должно присутствовать по меньшей мере десять парламентариев. Все законопроекты, обсуждаемые в Ассамблее, и все законы, принимаемые ею, публикуются на английском и ниуэанском языке. Любой законопроект по налоговой и финансовой части требует одобрения премьера.

Привилегии и иммунитеты членов Ассамблеи также регламентируются Конституцией Ниуэ. Согласно ей, ни спикер, ни члены парламента в отношении своих полномочий в Ассамблее не подпадают под юрисдикцию ни одного суда Ниуэ. Кроме того, они не подлежат судебному преследованию за свои высказывания в Ассамблее или в одном из её комитетов.

Исполнительная власть

Согласно Конституции Ниуэ, главой государства является Её Величество Королева Великобритании Елизавета II, представителем которой на острове является генерал-губернатор Новой Зеландии. Однако в реальности исполнительная власть на Ниуэ осуществляется Кабинетом министров, который состоит из премьера и трёх министров.

Главой правительства является премьер, избираемый членами Законодательной Ассамблеи из своего состава на первом после парламентских выборов заседании или в любое другое время, когда должность премьера вакантна. Избранным считается кандидат, набравший абсолютное большинство голосов присутствовавших на голосовании парламентариев. Должность премьера считается вакантной, если премьер теряет свой мандат в Законодательной Ассамблее, уходит в отставку по собственному желанию или вынужден уйти в отставку, исходя из соответствующих положений Конституции. В случае необходимости любой другой министр может быть назначен спикером Законодательной Ассамблеи на пост исполняющего обязанности премьера. Срок полномочий премьера — три года.

Кандидатуры министров из числа членов Законодательной ассамблеи Ниуэ предлагаются премьером страны спикеру парламента, который назначает министров. Кабинет министров является исполнительным органом, ответственным перед парламентом.

Судебная власть

Судебная система Ниуэ представлена тремя судами — Высшим судом (англ. High Court), Апелляционным судом и мировыми судами.

Высший суд Ниуэ является судом общей юрисдикции, то есть занимается рассмотрением уголовных и гражданских дел. Он состоит из одного или нескольких судей. Если в нём представлен только один судья, то он называется председателем Высшего суда. Председатель и другие судьи Высшего суда назначаются генерал-губернатором по предложению Кабинета министров. Судья Высшего суда может быть смещён с должности генерал-губернатором по совету Кабинета министра в соответствии с решением Ассамблеи. Высший суд делится на отдел по гражданским делам, отдел по уголовным делам, отдел по земельным вопросам. Кабинет министров может назначить комиссара Высшего суда, который выполняет те функции судьи Высшего суда (или судебные, или административные), которые обозначены в специальном акте о его назначении.

Низшими судебными органами в Ниуэ являются мировые суды. Мировые судьи назначаются Кабинетом министром, который также определяет срок их полномочий. Два мировых судьи наделены теми же полномочиями, что и комиссар Высшего суда.

Апелляционный суд Ниуэ, являющийся высшим судом письменного производства, состоит из председателя и других судей Высшего суда. Кроме того, в его состав могут входить другие лица, назначаемые генерал-губернатором по совету Кабинета министров. Апелляционный суд занимается рассмотрением апелляций на решения Высшего суда.

Избирательные округа

На Ниуэ 14 избирательных округов. Избирательными правами обладают все граждане Ниуэ, достигшие 18 лет.

Местное самоуправление

Система местного самоуправления на острове Ниуэ представлена деревенскими советами, деятельность которых регулируется законом «О деревенских советах» 1967 года. Правом создания деревенских советов обладает Кабинет министров. Он же может изменить их границы в соответствии с любыми изменениями, касающимися границ избирательных округов, его названием или состав. Члены деревенских советов избираются в ходе тайного голосования. Срок полномочий его членов составляет три года.

В компетенцию деревенских советов входят снабжение, строительство, обслуживание, управление и регулирование сельских дорог (за исключением шоссе) и их очистка; парков, садов, зон отдыха и других общественных мест; здравоохранения; зданий; рынков и коммерческих предприятий; водоснабжения и других вопросов местного значения.

Политические партии

В течение двух десятилетий после получения самоуправления в 1974 году на Ниуэ отсутствовали какие-либо политические партии. Только в 1990 году появилась первая партия, которая просуществовала очень короткое время из-за начавшихся разногласий по поводу кандидатуры премьера страны и состава Кабинета министров. Однако уже в 1996 году на парламентских выборах впервые приняла участие «Народная партия Ниуэ» (англ. Niue People's Party), которая уже в 1999 году одержала победу. По состоянию на 2005 год это единственная партия страны.

Вооружённые силы

Согласно Конституции Ниуэ за оборону страны ответственна Новая Зеландия. Однако на практике осуществление этой функции производится только по требованию правительства Ниуэ.

Внешняя политика и международные отношения

См. также: Список дипломатических миссий Ниуэ

Вопросы внешней политики Ниуэ находятся в ведении Новой Зеландии. Однако с предоставлением внутреннего самоуправления внешнеполитическая деятельность самоуправляющейся территории приобретает всё более самостоятельный характер. Правительство Ниуэ независимо от Новой Зеландии подписывает различные международные конвенции и вступает в международные организации. Тем не менее, Ниуэ не является членом Организации Объединённых Наций.

Ниуэ поддерживает тесное сотрудничество со многими странами Тихого океана, в том числе, является членом ряда региональных организаций, например, Форума тихоокеанских островов.

Дипломатические отношения

Ниуэ поддерживает дипломатические отношения с 11 государствами, ЕС и Островами Кука, постепенно расширяя сеть своих дипломатических миссий и представительств. Ниуэ — ассоциированный член Содружества наций, член Всемирной организации здравоохранения, Продовольственной и сельскохозяйственной организации ООН, ЮНЕСКО. Входит в международную организацию Страны Африки, Карибского бассейна и Тихоокеанского региона.

Административное деление

Остров Ниуэ разделён на 14 округов, центрами которых являются 13 деревень, названия которых носят сами округа.

№	Название округа (русск.)	Название округа (анг.)	Население, чел. (2011)	Площадь, км²	Плотность, чел./км²
Моту (исторический северный регион)
1	Лакепа	Lakepa	51	21,58	2,36
2	Лику	Liku	70	41,64	1,68
3	Макефу	Makefu	69	17,13	4,03
4	Муталау	Mutalau	94	26,31	3,57
5	Намукулу	Namukulu	14	1,48	9,46
6	Тои	Toi	23	4,77	4,82
7	Туапа	Tuapa	97	12,54	7,74
8	Хикутаваке	Hikutavake	40	10,17	3,93
Тафити (исторический южный регион)
9	Авателе	Avatele	139	13,99	9,94
10	Алофи (южная часть)	Alofi South	424	46,48	13,75
11	Алофи (северная часть)	Alofi North	215
12	Ваиеа	Vaiea	89	5,40	16,48
13	Тамакаутога	Tamakautoga	157	11,93	13,16
14	Хакупу	Hakupu	129	48,04	2,69
	Всего		1611	261,46	6,16

Население

Численность и размещение

Население Ниуэ
Структура населения
Численность населения	1611 (2011, перепись)
Плотность населения	6,16 чел./км² (2011, перепись)
Средний возраст	общий: 30,7 (2006)
Возрастная структура	0-14: 24,9 % (2006) 15-64: 63,2 % (2006) старше 64: 11,9 % (2006)
Доля городского населения	39 % (2008)
Рождаемость
Общий коэффициент фертильности	2,606 ‰ (2006)
Общий коэффициент рождаемости	18,46 ‰ (2001)
Смертность
Младенческая смертность на 1000 рождённых (возраст до 1 года)	29,4 ‰ (2001)
Детская смертность (от 1 до 4 лет)	н/и (2001)

Главным фактором, определяющим демографическую ситуацию на Ниуэ, является процесс миграции местного населения. Из-за усиленного оттока населения в другие страны (преимущественно в Новую Зеландию) прирост населения на острове имеет отрицательный показатель. До 1930 года на Ниуэ отмечался значительный прирост населения, а в 1966 году был достигнут исторический максимум численности населения — 5194 человека. Однако, начиная с этого года последовало падение численности населения. В 1994 году впервые за тридцать лет был отмечен прирост населения, после которого снова последовала депопуляция.

Процесс миграции с острова Ниуэ имеет долгую историю. Ещё начиная с середины XIX века, ниуэанцы вывозились европейцами на различные плантации: островитяне работали на хлопковых плантациях в Самоа, добывали фосфориты в Восточной Полинезии. Но только после окончания Второй мировой войны процесс эмиграции с острова Ниуэ приобрёл современные очертания. Новая Зеландия, Австралия и США, нуждавшиеся в то время в рабочей силе в связи со значительным экономическим ростом, без всяких проблем принимали ниуэнцев. Открытие же в 1971 году на Ниуэ международного аэропорта, а также предоставление острову в 1974 году статуса самоуправляющегося государственного образования в свободной ассоциации с Новой Зеландией (это означало и предоставление островитянам новозеландского гражданства) значительно облегчило процесс эмиграции коренного населения Ниуэ. Основными же факторами оттока населения стали: экономический (более высокий уровень жизни в Новой Зеландии, высокая занятость, зарплата, более высокий уровень образования), географический (Ниуэ — небольшой остров, расположенный вдали от континентов и крупных архипелагов; нехватка земли и других важных ресурсов; частые разрушительные тропические циклоны, наносящие непоправимый ущерб местной инфраструктуре и сельскому хозяйству), политический (в прошлом тесные колониальные отношения с Новой Зеландией; недовольство населения политической ситуацией на острове).

Согласно переписи 2006 года (данные Департамента статистики Ниуэ), численность населения страны составляла 1625 человек (вёлся учёт всего населения, пребывавшего во время переписи на острове, включая резидентов и нерезидентов; если резиденты находились за рубежом, то они не учитывались в переписи). К 2009 году, по оценке ЦРУ, эта цифра уменьшилась до 1398 человек. Темпы падения населения в Ниуэ являются высокими на фоне других стран Океании: 0,032 % по оценке 2009 года. Перепись же 2006 года показала снижение численности населения на 9 % по сравнению с данными переписи 2001 года, то есть на 163 человека.

В статистических целях учёт населения ведётся по населённым пунктам. В 2006 году крупнейшим по численности населения поселением был посёлок Алофи, объединяющий две деревни: Южный Алофи (434 человека) и Северный Алофи (147 человек). Второе по численности населения поселение — деревня Авателе (164 человека). Намукулу — самая маленькая деревня острова (всего 14 человек). Только в трёх населённых пунктах был зарегистрирован прирост населения по отношению к 2001 году: в Авателе (рост на 31 %), в Южном Алофи (рост на 21 %) и Тамакаутога (рост на 12 %). В других же населённых пунктах была отмечена убыль населения. Крупнейшая убыль была в Северном Алофи (на 43 %), Муталау (на 36 %) и Макефу с Накупу (по 29 % соответственно). Основной причиной депопуляции, как и раньше, остаётся эмиграция в Новую Зеландию, хотя численность населения Северного Алофи была вызвана изменением границ посёлка.

Крупная диаспора выходцев из Ниуэ существует в Новой Зеландии. В 2001 году в этой стране было зарегистрировано 20 100 ниуэанцев (около 9 % от численности народов Океании, проживающих на территории Новой Зеландии). Большинство из них (78 %) проживало в городе Окленд, 5 % — в Веллингтоне.

В 2006 году мужчины составляли 46,5 % (756 человека), женщины — 53,5 % (782 человека). Доля детей до 14 лет в 2006 году составила 24,9 %, взрослого населения от 15 до 64 лет — 63,2 %, старше 64 лет — 11,9 %. Средняя продолжительность жизни населения в 1997 году составляла 69,5 лет.

Этнический состав

Население Ниуэ гомогенное: согласно переписи 2006 года, 81 % жителей-резидентов (или 1538 человек) были ниуэанцами (представители коренного полинезийского народа, предки которого, как считается, приплыли на остров из Тонга, Самоа и острова Пукапука), 11 % (172 человека) — выходцами с других островов Океании (преимущественно тонганцы, тувалу, самоанцы и фиджийцы), 3 % — европейцами, 2,6 % — азиатами, 2,6 % — выходцы из других стран и регионов.

Согласно же переписи 2001 года доля ниуэнцев составляла 80,6 %, выходцев с других островов Океании — 10,5 %, европеоидов — 4,7 %, монголоидов — 0,2 % Количество людей от браков ниуэнцев и жителей других островов Тихого океана — 2,4 %, а от ниуэанцев и европеоидов — 1,6 %.

Языки

Ниуэанский язык
Русский	Ниуэанский
Привет!	Fakaalofa atu! (одному человеку)
Пока!	E, koe! (одному человеку)
Меня зовут Тина.	Ko Tina e higoa haaku.
Который час?	Kua ta e matahola fiha he mogo nei?
Сейчас полдевятого.	Kua hafa he mole e matahola hiva.
Иди сюда.	Omai taha ki fale.

Помимо английского языка официальным языком страны является ниуэанский, один из многочисленных языков полинезийской группы австронезийских языков, наряду с гавайским, маори, самоанским, таитянским и другими. Вместе с тонганским языком ниуэ составляет тонганскую подгруппу полинезийской группы языков. Письменность языка была создана в первой половине XIX века христианскими миссионерами родом из Самоа. Общая численность носителей тонганского языка в 1998 году составляла 7990 человек.

Язык ниуэ использует модифицированный латинский алфавит, состоящий всего из 17 букв: 5 гласных и 12 согласных. Большую роль играет долгота гласных звуков, от которой может зависеть значение слова. На письме долгота обозначается макроном. Ниуэанский язык представлен двумя диалектами: моту (диалект северной части острова) и тафити (в южной части острова). Разница между ними в основном состоит в способах словообразования и лексике (например, kautoga на моту и lala на тафити значат «гуава»).

Согласно переписи населения 2006 года, подавляющее большинство жителей острова (72 %) утверждает, что они регулярно общаются на ниуэанском. 18 % респондентов указали, что пользуются им часто, и только 3 % — не говорят на нём вообще. При этом для двух третей жителей ниуэанский язык является их первым языком, который они знают с детства, 12 % островитян с детства знают и ниуэанский, и английский, и только для 9 % ниуэанцев английский язык является их первым языком. В большинстве домашних хозяйств (43 %) жители общаются как на ниуэанском, так и на английском.

Религия

Господствующей религией на острове Ниуэ является христианство. Первым христианским миссионером на Ниуэ, который высадился на нём в 1830 году, стал член Лондонского миссионерского общества Джон Уильямс. Хотя он и не остался на острове, он взял с собой для обучения в миссионерской школе двух ниуэанцев, которые после возвращения на Ниуэ занялись просветительской деятельностью. В целом же, процесс христианизации населения шёл достаточно медленно и сопровождался недовольством населения ввиду того, что миссионеры завезли на остров ряд ранее не встречавшихся заболеваний, из-за которых погибло большое количество островитян.

Согласно переписи 2006 года, 62 % островитян (или 956 человек) являются последователями протестантской Конгрегационалистской христианской церкви Ниуэ (англ. Congregational Christian Church of Niue), 9 % (138 человек) — католиками, 8 % (127 человек) — мормоны, 2 % (28 человек) — Свидетели Иеговы. Среди других вероучений (это около 9 % населения) встречаются методисты, адвентисты седьмого дня, бахаи, сикхи, индусы, а также последователи других христианских учений. В ходе переписи 3 % жителей указали, что они атеисты, и 7 % не указали своей религии.

Конгрегационалистская христианская церковь Ниуэ (англ. Congregational Christian Church of Niue) — крупнейшая христианская церковь Ниуэ, которая является местным отделением Лондонского миссионерского общества и ставшая автономной в 1970 году. В 1996 году она открыла своё представительство в новозеландском городе Окленд, где проживает крупная диаспора ниуэанцев.

Экономика

Общая характеристика

Экономика Ниуэ
Валюта	1 Новозеландский доллар (NZD) = 100 центов
Бюджетный год	Календарный год
Торговые Организации	SPARTECA, Форум тихоокеанских островов
Статистика
Положение в мире (судя по ППС)	230-я (2005)
ВВП (ППС)	$7,6 млн (2006)
Рост ВВП	—
ВВП на душу населения (ППС)	NZD$ 10 048 (2003)
Инфляция	—
Рабочая сила	747 чел. (2001)
Безработица	2,8 % (2001)
Главные отрасли народного хозяйства	сельское хозяйство
Торговые партнёры
Экспорт	NZD$ 182 997 (2003)
Главные партнёры (экс.)	Новая Зеландия
Импорт	NZD$ 3,66 млн (2003)
Главные партнёры (имп.)	Новая Зеландия 97,6 %, Австралия 0,28 %
Гос. Финансы
Доходы бюджета	NZD$ 24,01 млн (2005)
Расходы бюджета	NZD$ 24,35 млн (2005)

Новозеландское правительство продолжает оказывать значительную финансовую помощь Ниуэ, и во многом благодаря ему на острове достаточно высокий уровень жизни по сравнению с другими странами Океании. Периодически на Ниуэ отмечается рост товарного производства, преимущественно в сельскохозяйственном секторе. Тем не менее это не имеет долгосрочного эффекта. Промышленное производство на Ниуэ практически полностью отсутствует. Связано это с тем, что издержки на транспорт слишком высокие, а сам остров расположен слишком далеко от основных рынков сбыта.

Экономика Ниуэ в основном базируется на доходах государственного сектора, который преимущественно субсидируется правительством Новой Зеландии.

В последние годы отмечено изменение в структуре экономики Ниуэ: доля государственного сектора понемногу сокращается (хотя в 2005 году в нём работало около 59 % трудоспособного населения острова), начинает развиваться туризм, растёт экспорт сельскохозяйственной продукции (в основном таро). Основным направлением деятельности правительства в сфере экономики в последние десятилетия является увеличение доли частного сектора и развитие экотуризма. Достижение этих целей осуществляется посредством увеличения рабочих мест и других возможностей для трудоустройства, а также посредством развития сельского хозяйства в качестве механизма по снижению зависимости страны от иностранной финансовой помощи.

Частые разрушительные тропические циклоны и засухи негативно влияют на экономику Ниуэ. Например, в 2005 году остров значительно пострадал от циклона «Гета», который практически полностью разрушил инфраструктуру Ниуэ.

Сельское хозяйство

Особенности геологического строения Ниуэ, низкое плодородие почв, отсутствие рек накладывают большие ограничения на развитие сельского хозяйства на острове. Но несмотря на это, значительная часть Ниуэ всегда подвергалась интенсивному земледелию.

От 30 до 40 % процентов всей суши острова непригодна для сельского хозяйства, а те земли, на которых что-то культивируется, дают незначительный урожай, который практически полностью идёт на удовлетворение внутренних потребностей страны. Главным сельскохозяйственным растением Ниуэ является таро, часть которого экспортируется в Новую Зеландию. Среди сельскохозяйственных культур можно выделить маниок, батат и ямс. Для внутреннего рынка разводятся в небольших количествах бананы, фрукты, лаймы, кокосовые пальмы и овощные культуры. В последние годы предпринимаются попытки по выращиванию на Ниуэ ванили. На острове также разводятся куры, свиньи, небольшое количество скота.

Рыболовство

Рыболовство на Ниуэ развито не очень сильно в связи с ограниченными рыбными ресурсами у берегов острова. Другими препятствиями для рыболовства являются слишком затруднённый доступ к океану из-за очень крутых склонов на берегу, отсутствие естественных бухт и лагун.

Транспорт

Плохое транспортное сообщение накладывает значительные ограничения на развитие торговых отношений со странами Океании и всего мира, а также туризма.

Вдоль побережья острова тянется 64-километровая дорога, проходящая через 13 деревень Ниуэ. Через центр острова также проходят две главные дороги (общая длина составляет около 230 км). Большинство дорог имеют твёрдое покрытие и поддерживаются дорожными службами на очень высоком уровне.

На острове отсутствуют естественные бухты. Тем не менее у посёлка Алофи есть причал, к которому могут подходить только небольшие суда.

В 1970 году на Ниуэ был построен Международный аэропорт Ханнан, который впоследствии был расширен в 1994 году для возможности посадки на полосу самолётов Боинг-737. Регулярное авиасообщение с островом обеспечивается новозеландской авиакомпанией «Air New Zealand».

На острове отсутствует общественный транспорт, большинство жителей перемещается по острову на собственных машинах.

Связь

Все почтовые и телекоммуникационные услуги предоставляет Почтовый и телекоммуникационный департамент («Телеком Ниуэ»). Услуги по предоставлению доступа к Интернет впервые появились на Ниуэ в 1997 году. Сейчас они предоставляются компанией «Niue Internet User Society». На острове действует интернет-кафе, в ключевых местах бесплатно предоставляются услуги WiFi.

Интернет-домен Ниуэ, .nu, очень популярен среди пользователей из Швеции, Дании и Нидерландов, в которых слово «nu» переводится как «сейчас».

На Ниуэ действует всего лишь одна телерадиовещательная компания. До 1992 года правительство Ниуэ выпускало газету «Tohi Tala Niue». Частная газета, «Niue Star», появилась в печати в середине 1993 года и с тех пор выходит раз в две недели.

С 2010 года на острове развёрнута система OpenBTS — первое свободное программное обеспечение, позволяющее осуществлять работу с промышленным стандартом стека протоколов GSM. Себестоимость и структура OpenBTS явились для Ниуэ оптимальными, так как на острове было срочно необходимо развернуть обслуживание мобильных телефонов, но объём потенциальных клиентов был недостаточен, чтобы оправдать покупку и поддержку системы обычных ретрансляционных базовых станций стандарта GSM.

Туризм

Хотя туристический сектор на Ниуэ находится в зачаточном положении, развитие туризма на острове является одним из приоритетных направлений деятельности правительства страны. Основными ограничениями для развития туризма являются очень плохое авиасообщение с другими странами мира, практически полное отсутствие развитой туристической инфраструктуры.

В 2002 году на Ниуэ побывало 3155 человек. Остров преимущественно посещают граждане Новой Зеландии, Австралии, стран Европы, США и Канады.

Внешние экономические связи

Отдалённость от основных рынков сбыта продукции, отсутствие крупных запасов полезных ископаемых накладывает значительное ограничение на производство в промышленных масштабах. Главной особенностью внешней торговли Ниуэ являются очень низкие показатели экспорта и очень высокие показатели импорта. Импортируются продовольствие, промышленные товары, машины, топливо, медицинское оборудование и лекарства. Экспортируется сельскохозяйственная продукция. Основным партнёром международной торговли является Новая Зеландия.

В период с 1996 по 2004 года объёмы импорта варьировались от NZD$3,7 млн до NZD$11,9 млн. При этом средний показатель импорта из Новой Зеландии в период с 1996 по 2001 год составлял NZD$4,5 млн. Экспорт в последние годы сокращается: в 2004 году объём составил NZD$264 240 (в 1996 году — NZD$316 536).

Денежная система и финансы

Денежная единица Ниуэ — новозеландский доллар. В коллекционных целях также выпускается доллар Ниуэ.

По бюджету на 2005 год расходы составляли NZ$21,9 млн, а доходы — NZ$21,5 млн.. Среди доходов наибольшее значение имеют поступления от налогов и пошлин, финансовая помощь Новой Зеландии. Важным источником пополнения бюджета страны являются также почтовые марки и коллекционные монеты.

Культура

Доколониальная организация жителей Ниуэ

Маорийские префиксы к названиям племён Нгати-, Нгаи- и Ати-, которые переводятся как «потомки кого-то», не использовались на Ниуэ. Вместо Нгати- на острове использовались слова Тама (ниуэ Tama) или фагаи (ниуэ fagai). Например, объединения близких родственников носили название Тама-хамуа (ниуэ Tama-hamua), Тама-каутонг (ниуэ Tama-kautonga), Тама-хато-кула (ниуэ Tama-hato-kula). Фагаи также представляло собой объединение людей, но главным фактором было не кровное родство, а совместное проживание в целях «прокормления».

В далёком прошлом на Ниуэ была представлена особая система управления, отличавшаяся от моделей, представленных на других островах Океании. Одной из отличительных черт была выборность верховного вождя, или короля, титул которого не был наследуемым. Институт короля на Ниуэ, или пату-ики (ниуэ patu-iki, в переводе «вождь вождей»), скорее всего, был привнесён с островов Тонга или Самоа (до его появления на острове существовали только главы семей). Первоначально король избирался из членов ведущей семьи острова. Впоследствии назначение короля стало прерогативой жителей деревни-победительницы (однако избранный король всё равно должен был получить одобрение других деревень).

О функциях пату-ики известно мало. При нём всегда существовал совет, или фоно (ниуэ fono), представители которого постоянно общались с местными жителями. В каждой деревне Ниуэ также находился агент короля, которого звали алага-вака (ниуэ Alaga-vaka)). Существовал также главный алага-вака, или алага-вака-не-муа (ниуэ Alaga-vaka ne-mua) (наподобие современного премьер-министра), который очень часто захватывал верховную власть на Ниуэ и правил самостоятельно (при нём же находился помощник, которого звали ниуэ хагаи).

На острове также существовали другие вожди, которых звали ики (ниуэ iki) и пату (ниуэ patu). Ики, предположительно, прежде чем стать вождями, были воинами. Пату были по сути главами семей и возглавляли фагаи. Вместе с ики они выполняли функции судей, или факафили (ниуэ fakafili), полиции, или леолео (ниуэ leoleo), дьяконов. Из них же формировались фоно, советы каждой островной деревни. В далёком прошлом пату также возглавляли войско во время войн, могли быть воинами.

Музыка и танцы

Как и во всей Полинезии музыка и танцы занимают очень важное место в жизни ниуэанцев. Тем не менее одной из особенностей традиционных ниуэанских песен является то, что в большинстве своём у них нет музыкального сопровождения. Единственный инструмент, который используются во время танцев, является деревянный барабан, известный на Ниуэ как палау (ниуэ palau) или нафа (ниуэ nafa).

Главным танцем острова, который исполняют в день свадьбы, рождения, является таме (ниуэ tame). Во время танца женщины в основном сидят, а мужчины танцуют вокруг.

Спорт

На Ниуэ есть своя национальная сборная по футболу, а сама страна является ассоциированным членом Конфедерации футбола Океании, но не является членом ФИФА, из-за чего ниуэанская сборная не может принимать участие в чемпионате мира ФИФА и Кубке наций ОФК. Первый международный матч с участием ниуэанской сборной по футболу (всего их было два) состоялся 1 сентября 1983 года, в котором Ниуэ проиграла сборной острова Таити со счётом 0:14. Крупнейшее поражение сборная потерпела уже на следующий день, от сборной Папуа — Новой Гвинеи: 0:19.

Однако самой популярной игрой на острове является регби. По этому виду спорта у Ниуэ также есть своя национальная сборная. Первый международный матч с участием ниуэанской сборной по регби состоялся 11 сентября 1983 года, в котором Ниуэ проиграла сборной Фиджи со счётом 4:124.

Ниуэ ни разу не принимала участие в Олимпийских играх. В 2002 году остров впервые принял участие в Играх Содружества.

Праздники

Дата	Название	Английское название
1 января	Новый год	New Year’s Day
2 января	Традиционный день Такаи	Takai Commission Holiday
6 февраля	День Вайтанги	Waitangi Day
пятница перед Пасхой	Великая пятница	Good Friday
следующий день после Пасхи	Светлый понедельник	Easter Monday
25 апреля	День АНЗАК	ANZAC Day
первый понедельник июня	День рождения королевы	Queen’s Birthday
16 октября	День Конституции	Constitution Day
27 октября	День Пениамины	Peniamina Gospel Day
25 декабря	Рождество	Christmas Day
26 декабря	День подарков	Boxing Day

Социальная сфера

Здравоохранение

В связи с изолированностью Ниуэ от остального мира на острове отсутствуют ВИЧ, малярия. Изредка происходят случаи заболевания гепатитом, туберкулёзом и тропической лихорадкой. Медицинское обслуживание на острове бесплатное для всех резидентов Ниуэ (для иностранцев — платное). В 2002 году в центральной больнице Ниуэ была проведена реконструкция.

В 2001 году соотношение врачей и жителей Ниуэ составляло 1 : 434, медсестёр — 1 : 145.

Образование

Система образования Ниуэ основана на новозеландской модели и в основном имеет тот же учебный план. Образование является обязательным для детей в возрасте от 5 до 14 лет. Уровень грамотности в стране очень высокий: согласно данным правительства Ниуэ он достигает 99 %. Начиная с 1989 года все начальные школы стали сосредотачиваться в Алофи, что связано с убылью населения. В стране действует только одна средняя школа, которая расположена на окраине Алофи.

На Ниуэ также действует филиал Южнотихоокеанского университета, который является единственным учреждением страны, где можно продолжить своё образование после средней школы. Значительная часть ниуэнцев получает образование за рубежом: в Новой Зеландии, Австралии, Фиджи.

Интересные факты

• Ниуэ — самый большой по площади и самый высокий в мире поднятый атолл.
• В 1996 году на Ниуэ проживало 2089 ниуэанцев, а в Новой Зеландии — 18 474 ниуэанца.
• Интернет-домен Ниуэ, .nu, был зарегистрирован американским бизнесменом Уильямом Семичем, который ещё в 1997 году обратился в ICANN и получил права его администрирования и продажи имён, обеспечив взамен жителей Ниуэ бесплатным Wi-Fi доступом к Интернету по всей территории острова. Годовой оборот компании Семича NU Domain составляет около $4 млн.
• Согласно журналу «Компьютерра», интернет-домен Ниуэ, .nu, приглянулся эксплуататорам эксплойтов и привлекает жуликов анонимной регистрацией.
• 21 августа 2008 года каждый школьник младших и старших классов Ниуэ получил лэптоп XO, распространяемый в рамках инициативы One Laptop Per Child. Островному государству администрация OLPC пожертвовала 500 ноутбуков.
• 3 августа 2011 года над островом на высоте 20 км взорвался метеороид.

Ссылки

В Инкубаторе Викимедиа есть пробный раздел Википедии на ниуэанском языке

• [www.gov.nu/ Сайт правительства Ниуэ]  (англ.)
• [www.niueisland.com/ Официальный туристический сайт Ниуэ]  (англ.)
• [www.spc.int/prism/nutest/ Официальная статистика Ниуэ]  (англ.)
• [www.seafriends.org.nz/niue/ Seafriends — сайт о Ниуэ]  (англ.)
• [www.niuean.com/ Новости Ниуэ]  (англ.)
• [www.oceaniasport.com/niue/index.cgi Национальный олимпийский комитет Ниуэ]  (англ.)
• [www.paclii.org/nu/legis/num_act/ca1974188/index.html Конституция Ниуэ]  (англ.)
• [www.fao.org/ag/agp/agpc/doc/Counprof/southpacific/niue.htm Развитие сельского хозяйства на Ниуэ]  (англ.)
• [web.archive.org/web/20070614153031/www.rsnz.org/publish/nzjgg/1993/24.pdf Данные исследований почв острова Ниуэ]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Ниуэ

Далеко не самые слова, не самый приказ передавались в последней цепи этой связи. Даже ничего не было похожего в тех рассказах, которые передавали друг другу на разных концах армии, на то, что сказал Кутузов; но смысл его слов сообщился повсюду, потому что то, что сказал Кутузов, вытекало не из хитрых соображений, а из чувства, которое лежало в душе главнокомандующего, так же как и в душе каждого русского человека.
И узнав то, что назавтра мы атакуем неприятеля, из высших сфер армии услыхав подтверждение того, чему они хотели верить, измученные, колеблющиеся люди утешались и ободрялись.


Полк князя Андрея был в резервах, которые до второго часа стояли позади Семеновского в бездействии, под сильным огнем артиллерии. Во втором часу полк, потерявший уже более двухсот человек, был двинут вперед на стоптанное овсяное поле, на тот промежуток между Семеновским и курганной батареей, на котором в этот день были побиты тысячи людей и на который во втором часу дня был направлен усиленно сосредоточенный огонь из нескольких сот неприятельских орудий.
Не сходя с этого места и не выпустив ни одного заряда, полк потерял здесь еще третью часть своих людей. Спереди и в особенности с правой стороны, в нерасходившемся дыму, бубухали пушки и из таинственной области дыма, застилавшей всю местность впереди, не переставая, с шипящим быстрым свистом, вылетали ядра и медлительно свистевшие гранаты. Иногда, как бы давая отдых, проходило четверть часа, во время которых все ядра и гранаты перелетали, но иногда в продолжение минуты несколько человек вырывало из полка, и беспрестанно оттаскивали убитых и уносили раненых.
С каждым новым ударом все меньше и меньше случайностей жизни оставалось для тех, которые еще не были убиты. Полк стоял в батальонных колоннах на расстоянии трехсот шагов, но, несмотря на то, все люди полка находились под влиянием одного и того же настроения. Все люди полка одинаково были молчаливы и мрачны. Редко слышался между рядами говор, но говор этот замолкал всякий раз, как слышался попавший удар и крик: «Носилки!» Большую часть времени люди полка по приказанию начальства сидели на земле. Кто, сняв кивер, старательно распускал и опять собирал сборки; кто сухой глиной, распорошив ее в ладонях, начищал штык; кто разминал ремень и перетягивал пряжку перевязи; кто старательно расправлял и перегибал по новому подвертки и переобувался. Некоторые строили домики из калмыжек пашни или плели плетеночки из соломы жнивья. Все казались вполне погружены в эти занятия. Когда ранило и убивало людей, когда тянулись носилки, когда наши возвращались назад, когда виднелись сквозь дым большие массы неприятелей, никто не обращал никакого внимания на эти обстоятельства. Когда же вперед проезжала артиллерия, кавалерия, виднелись движения нашей пехоты, одобрительные замечания слышались со всех сторон. Но самое большое внимание заслуживали события совершенно посторонние, не имевшие никакого отношения к сражению. Как будто внимание этих нравственно измученных людей отдыхало на этих обычных, житейских событиях. Батарея артиллерии прошла пред фронтом полка. В одном из артиллерийских ящиков пристяжная заступила постромку. «Эй, пристяжную то!.. Выправь! Упадет… Эх, не видят!.. – по всему полку одинаково кричали из рядов. В другой раз общее внимание обратила небольшая коричневая собачонка с твердо поднятым хвостом, которая, бог знает откуда взявшись, озабоченной рысцой выбежала перед ряды и вдруг от близко ударившего ядра взвизгнула и, поджав хвост, бросилась в сторону. По всему полку раздалось гоготанье и взвизги. Но развлечения такого рода продолжались минуты, а люди уже более восьми часов стояли без еды и без дела под непроходящим ужасом смерти, и бледные и нахмуренные лица все более бледнели и хмурились.
Князь Андрей, точно так же как и все люди полка, нахмуренный и бледный, ходил взад и вперед по лугу подле овсяного поля от одной межи до другой, заложив назад руки и опустив голову. Делать и приказывать ему нечего было. Все делалось само собою. Убитых оттаскивали за фронт, раненых относили, ряды смыкались. Ежели отбегали солдаты, то они тотчас же поспешно возвращались. Сначала князь Андрей, считая своею обязанностью возбуждать мужество солдат и показывать им пример, прохаживался по рядам; но потом он убедился, что ему нечему и нечем учить их. Все силы его души, точно так же как и каждого солдата, были бессознательно направлены на то, чтобы удержаться только от созерцания ужаса того положения, в котором они были. Он ходил по лугу, волоча ноги, шаршавя траву и наблюдая пыль, которая покрывала его сапоги; то он шагал большими шагами, стараясь попадать в следы, оставленные косцами по лугу, то он, считая свои шаги, делал расчеты, сколько раз он должен пройти от межи до межи, чтобы сделать версту, то ошмурыгывал цветки полыни, растущие на меже, и растирал эти цветки в ладонях и принюхивался к душисто горькому, крепкому запаху. Изо всей вчерашней работы мысли не оставалось ничего. Он ни о чем не думал. Он прислушивался усталым слухом все к тем же звукам, различая свистенье полетов от гула выстрелов, посматривал на приглядевшиеся лица людей 1 го батальона и ждал. «Вот она… эта опять к нам! – думал он, прислушиваясь к приближавшемуся свисту чего то из закрытой области дыма. – Одна, другая! Еще! Попало… Он остановился и поглядел на ряды. „Нет, перенесло. А вот это попало“. И он опять принимался ходить, стараясь делать большие шаги, чтобы в шестнадцать шагов дойти до межи.
Свист и удар! В пяти шагах от него взрыло сухую землю и скрылось ядро. Невольный холод пробежал по его спине. Он опять поглядел на ряды. Вероятно, вырвало многих; большая толпа собралась у 2 го батальона.
– Господин адъютант, – прокричал он, – прикажите, чтобы не толпились. – Адъютант, исполнив приказание, подходил к князю Андрею. С другой стороны подъехал верхом командир батальона.
– Берегись! – послышался испуганный крик солдата, и, как свистящая на быстром полете, приседающая на землю птичка, в двух шагах от князя Андрея, подле лошади батальонного командира, негромко шлепнулась граната. Лошадь первая, не спрашивая того, хорошо или дурно было высказывать страх, фыркнула, взвилась, чуть не сронив майора, и отскакала в сторону. Ужас лошади сообщился людям.
– Ложись! – крикнул голос адъютанта, прилегшего к земле. Князь Андрей стоял в нерешительности. Граната, как волчок, дымясь, вертелась между ним и лежащим адъютантом, на краю пашни и луга, подле куста полыни.
«Неужели это смерть? – думал князь Андрей, совершенно новым, завистливым взглядом глядя на траву, на полынь и на струйку дыма, вьющуюся от вертящегося черного мячика. – Я не могу, я не хочу умереть, я люблю жизнь, люблю эту траву, землю, воздух… – Он думал это и вместе с тем помнил о том, что на него смотрят.
– Стыдно, господин офицер! – сказал он адъютанту. – Какой… – он не договорил. В одно и то же время послышался взрыв, свист осколков как бы разбитой рамы, душный запах пороха – и князь Андрей рванулся в сторону и, подняв кверху руку, упал на грудь.
Несколько офицеров подбежало к нему. С правой стороны живота расходилось по траве большое пятно крови.
Вызванные ополченцы с носилками остановились позади офицеров. Князь Андрей лежал на груди, опустившись лицом до травы, и, тяжело, всхрапывая, дышал.
– Ну что стали, подходи!
Мужики подошли и взяли его за плечи и ноги, но он жалобно застонал, и мужики, переглянувшись, опять отпустили его.
– Берись, клади, всё одно! – крикнул чей то голос. Его другой раз взяли за плечи и положили на носилки.
– Ах боже мой! Боже мой! Что ж это?.. Живот! Это конец! Ах боже мой! – слышались голоса между офицерами. – На волосок мимо уха прожужжала, – говорил адъютант. Мужики, приладивши носилки на плечах, поспешно тронулись по протоптанной ими дорожке к перевязочному пункту.
– В ногу идите… Э!.. мужичье! – крикнул офицер, за плечи останавливая неровно шедших и трясущих носилки мужиков.
– Подлаживай, что ль, Хведор, а Хведор, – говорил передний мужик.
– Вот так, важно, – радостно сказал задний, попав в ногу.
– Ваше сиятельство? А? Князь? – дрожащим голосом сказал подбежавший Тимохин, заглядывая в носилки.
Князь Андрей открыл глаза и посмотрел из за носилок, в которые глубоко ушла его голова, на того, кто говорил, и опять опустил веки.
Ополченцы принесли князя Андрея к лесу, где стояли фуры и где был перевязочный пункт. Перевязочный пункт состоял из трех раскинутых, с завороченными полами, палаток на краю березника. В березнике стояла фуры и лошади. Лошади в хребтугах ели овес, и воробьи слетали к ним и подбирали просыпанные зерна. Воронья, чуя кровь, нетерпеливо каркая, перелетали на березах. Вокруг палаток, больше чем на две десятины места, лежали, сидели, стояли окровавленные люди в различных одеждах. Вокруг раненых, с унылыми и внимательными лицами, стояли толпы солдат носильщиков, которых тщетно отгоняли от этого места распоряжавшиеся порядком офицеры. Не слушая офицеров, солдаты стояли, опираясь на носилки, и пристально, как будто пытаясь понять трудное значение зрелища, смотрели на то, что делалось перед ними. Из палаток слышались то громкие, злые вопли, то жалобные стенания. Изредка выбегали оттуда фельдшера за водой и указывали на тех, который надо было вносить. Раненые, ожидая у палатки своей очереди, хрипели, стонали, плакали, кричали, ругались, просили водки. Некоторые бредили. Князя Андрея, как полкового командира, шагая через неперевязанных раненых, пронесли ближе к одной из палаток и остановились, ожидая приказания. Князь Андрей открыл глаза и долго не мог понять того, что делалось вокруг него. Луг, полынь, пашня, черный крутящийся мячик и его страстный порыв любви к жизни вспомнились ему. В двух шагах от него, громко говоря и обращая на себя общее внимание, стоял, опершись на сук и с обвязанной головой, высокий, красивый, черноволосый унтер офицер. Он был ранен в голову и ногу пулями. Вокруг него, жадно слушая его речь, собралась толпа раненых и носильщиков.
– Мы его оттеда как долбанули, так все побросал, самого короля забрали! – блестя черными разгоряченными глазами и оглядываясь вокруг себя, кричал солдат. – Подойди только в тот самый раз лезервы, его б, братец ты мой, звания не осталось, потому верно тебе говорю…
Князь Андрей, так же как и все окружавшие рассказчика, блестящим взглядом смотрел на него и испытывал утешительное чувство. «Но разве не все равно теперь, – подумал он. – А что будет там и что такое было здесь? Отчего мне так жалко было расставаться с жизнью? Что то было в этой жизни, чего я не понимал и не понимаю».


Один из докторов, в окровавленном фартуке и с окровавленными небольшими руками, в одной из которых он между мизинцем и большим пальцем (чтобы не запачкать ее) держал сигару, вышел из палатки. Доктор этот поднял голову и стал смотреть по сторонам, но выше раненых. Он, очевидно, хотел отдохнуть немного. Поводив несколько времени головой вправо и влево, он вздохнул и опустил глаза.
– Ну, сейчас, – сказал он на слова фельдшера, указывавшего ему на князя Андрея, и велел нести его в палатку.
В толпе ожидавших раненых поднялся ропот.
– Видно, и на том свете господам одним жить, – проговорил один.
Князя Андрея внесли и положили на только что очистившийся стол, с которого фельдшер споласкивал что то. Князь Андрей не мог разобрать в отдельности того, что было в палатке. Жалобные стоны с разных сторон, мучительная боль бедра, живота и спины развлекали его. Все, что он видел вокруг себя, слилось для него в одно общее впечатление обнаженного, окровавленного человеческого тела, которое, казалось, наполняло всю низкую палатку, как несколько недель тому назад в этот жаркий, августовский день это же тело наполняло грязный пруд по Смоленской дороге. Да, это было то самое тело, та самая chair a canon [мясо для пушек], вид которой еще тогда, как бы предсказывая теперешнее, возбудил в нем ужас.
В палатке было три стола. Два были заняты, на третий положили князя Андрея. Несколько времени его оставили одного, и он невольно увидал то, что делалось на других двух столах. На ближнем столе сидел татарин, вероятно, казак – по мундиру, брошенному подле. Четверо солдат держали его. Доктор в очках что то резал в его коричневой, мускулистой спине.
– Ух, ух, ух!.. – как будто хрюкал татарин, и вдруг, подняв кверху свое скуластое черное курносое лицо, оскалив белые зубы, начинал рваться, дергаться и визжат ь пронзительно звенящим, протяжным визгом. На другом столе, около которого толпилось много народа, на спине лежал большой, полный человек с закинутой назад головой (вьющиеся волоса, их цвет и форма головы показались странно знакомы князю Андрею). Несколько человек фельдшеров навалились на грудь этому человеку и держали его. Белая большая полная нога быстро и часто, не переставая, дергалась лихорадочными трепетаниями. Человек этот судорожно рыдал и захлебывался. Два доктора молча – один был бледен и дрожал – что то делали над другой, красной ногой этого человека. Управившись с татарином, на которого накинули шинель, доктор в очках, обтирая руки, подошел к князю Андрею. Он взглянул в лицо князя Андрея и поспешно отвернулся.
– Раздеть! Что стоите? – крикнул он сердито на фельдшеров.
Самое первое далекое детство вспомнилось князю Андрею, когда фельдшер торопившимися засученными руками расстегивал ему пуговицы и снимал с него платье. Доктор низко нагнулся над раной, ощупал ее и тяжело вздохнул. Потом он сделал знак кому то. И мучительная боль внутри живота заставила князя Андрея потерять сознание. Когда он очнулся, разбитые кости бедра были вынуты, клоки мяса отрезаны, и рана перевязана. Ему прыскали в лицо водою. Как только князь Андрей открыл глаза, доктор нагнулся над ним, молча поцеловал его в губы и поспешно отошел.
После перенесенного страдания князь Андрей чувствовал блаженство, давно не испытанное им. Все лучшие, счастливейшие минуты в его жизни, в особенности самое дальнее детство, когда его раздевали и клали в кроватку, когда няня, убаюкивая, пела над ним, когда, зарывшись головой в подушки, он чувствовал себя счастливым одним сознанием жизни, – представлялись его воображению даже не как прошедшее, а как действительность.
Около того раненого, очертания головы которого казались знакомыми князю Андрею, суетились доктора; его поднимали и успокоивали.
– Покажите мне… Ооооо! о! ооооо! – слышался его прерываемый рыданиями, испуганный и покорившийся страданию стон. Слушая эти стоны, князь Андрей хотел плакать. Оттого ли, что он без славы умирал, оттого ли, что жалко ему было расставаться с жизнью, от этих ли невозвратимых детских воспоминаний, оттого ли, что он страдал, что другие страдали и так жалостно перед ним стонал этот человек, но ему хотелось плакать детскими, добрыми, почти радостными слезами.
Раненому показали в сапоге с запекшейся кровью отрезанную ногу.
– О! Ооооо! – зарыдал он, как женщина. Доктор, стоявший перед раненым, загораживая его лицо, отошел.
– Боже мой! Что это? Зачем он здесь? – сказал себе князь Андрей.
В несчастном, рыдающем, обессилевшем человеке, которому только что отняли ногу, он узнал Анатоля Курагина. Анатоля держали на руках и предлагали ему воду в стакане, края которого он не мог поймать дрожащими, распухшими губами. Анатоль тяжело всхлипывал. «Да, это он; да, этот человек чем то близко и тяжело связан со мною, – думал князь Андрей, не понимая еще ясно того, что было перед ним. – В чем состоит связь этого человека с моим детством, с моею жизнью? – спрашивал он себя, не находя ответа. И вдруг новое, неожиданное воспоминание из мира детского, чистого и любовного, представилось князю Андрею. Он вспомнил Наташу такою, какою он видел ее в первый раз на бале 1810 года, с тонкой шеей и тонкими рукамис готовым на восторг, испуганным, счастливым лицом, и любовь и нежность к ней, еще живее и сильнее, чем когда либо, проснулись в его душе. Он вспомнил теперь ту связь, которая существовала между им и этим человеком, сквозь слезы, наполнявшие распухшие глаза, мутно смотревшим на него. Князь Андрей вспомнил все, и восторженная жалость и любовь к этому человеку наполнили его счастливое сердце.
Князь Андрей не мог удерживаться более и заплакал нежными, любовными слезами над людьми, над собой и над их и своими заблуждениями.
«Сострадание, любовь к братьям, к любящим, любовь к ненавидящим нас, любовь к врагам – да, та любовь, которую проповедовал бог на земле, которой меня учила княжна Марья и которой я не понимал; вот отчего мне жалко было жизни, вот оно то, что еще оставалось мне, ежели бы я был жив. Но теперь уже поздно. Я знаю это!»


Страшный вид поля сражения, покрытого трупами и ранеными, в соединении с тяжестью головы и с известиями об убитых и раненых двадцати знакомых генералах и с сознанием бессильности своей прежде сильной руки произвели неожиданное впечатление на Наполеона, который обыкновенно любил рассматривать убитых и раненых, испытывая тем свою душевную силу (как он думал). В этот день ужасный вид поля сражения победил ту душевную силу, в которой он полагал свою заслугу и величие. Он поспешно уехал с поля сражения и возвратился к Шевардинскому кургану. Желтый, опухлый, тяжелый, с мутными глазами, красным носом и охриплым голосом, он сидел на складном стуле, невольно прислушиваясь к звукам пальбы и не поднимая глаз. Он с болезненной тоской ожидал конца того дела, которого он считал себя причиной, но которого он не мог остановить. Личное человеческое чувство на короткое мгновение взяло верх над тем искусственным призраком жизни, которому он служил так долго. Он на себя переносил те страдания и ту смерть, которые он видел на поле сражения. Тяжесть головы и груди напоминала ему о возможности и для себя страданий и смерти. Он в эту минуту не хотел для себя ни Москвы, ни победы, ни славы. (Какой нужно было ему еще славы?) Одно, чего он желал теперь, – отдыха, спокойствия и свободы. Но когда он был на Семеновской высоте, начальник артиллерии предложил ему выставить несколько батарей на эти высоты, для того чтобы усилить огонь по столпившимся перед Князьковым русским войскам. Наполеон согласился и приказал привезти ему известие о том, какое действие произведут эти батареи.
Адъютант приехал сказать, что по приказанию императора двести орудий направлены на русских, но что русские все так же стоят.
– Наш огонь рядами вырывает их, а они стоят, – сказал адъютант.
– Ils en veulent encore!.. [Им еще хочется!..] – сказал Наполеон охриплым голосом.
– Sire? [Государь?] – повторил не расслушавший адъютант.
– Ils en veulent encore, – нахмурившись, прохрипел Наполеон осиплым голосом, – donnez leur en. [Еще хочется, ну и задайте им.]
И без его приказания делалось то, чего он хотел, и он распорядился только потому, что думал, что от него ждали приказания. И он опять перенесся в свой прежний искусственный мир призраков какого то величия, и опять (как та лошадь, ходящая на покатом колесе привода, воображает себе, что она что то делает для себя) он покорно стал исполнять ту жестокую, печальную и тяжелую, нечеловеческую роль, которая ему была предназначена.
И не на один только этот час и день были помрачены ум и совесть этого человека, тяжеле всех других участников этого дела носившего на себе всю тяжесть совершавшегося; но и никогда, до конца жизни, не мог понимать он ни добра, ни красоты, ни истины, ни значения своих поступков, которые были слишком противоположны добру и правде, слишком далеки от всего человеческого, для того чтобы он мог понимать их значение. Он не мог отречься от своих поступков, восхваляемых половиной света, и потому должен был отречься от правды и добра и всего человеческого.
Не в один только этот день, объезжая поле сражения, уложенное мертвыми и изувеченными людьми (как он думал, по его воле), он, глядя на этих людей, считал, сколько приходится русских на одного француза, и, обманывая себя, находил причины радоваться, что на одного француза приходилось пять русских. Не в один только этот день он писал в письме в Париж, что le champ de bataille a ete superbe [поле сражения было великолепно], потому что на нем было пятьдесят тысяч трупов; но и на острове Св. Елены, в тиши уединения, где он говорил, что он намерен был посвятить свои досуги изложению великих дел, которые он сделал, он писал:
«La guerre de Russie eut du etre la plus populaire des temps modernes: c'etait celle du bon sens et des vrais interets, celle du repos et de la securite de tous; elle etait purement pacifique et conservatrice.
C'etait pour la grande cause, la fin des hasards elle commencement de la securite. Un nouvel horizon, de nouveaux travaux allaient se derouler, tout plein du bien etre et de la prosperite de tous. Le systeme europeen se trouvait fonde; il n'etait plus question que de l'organiser.
Satisfait sur ces grands points et tranquille partout, j'aurais eu aussi mon congres et ma sainte alliance. Ce sont des idees qu'on m'a volees. Dans cette reunion de grands souverains, nous eussions traites de nos interets en famille et compte de clerc a maitre avec les peuples.
L'Europe n'eut bientot fait de la sorte veritablement qu'un meme peuple, et chacun, en voyageant partout, se fut trouve toujours dans la patrie commune. Il eut demande toutes les rivieres navigables pour tous, la communaute des mers, et que les grandes armees permanentes fussent reduites desormais a la seule garde des souverains.
De retour en France, au sein de la patrie, grande, forte, magnifique, tranquille, glorieuse, j'eusse proclame ses limites immuables; toute guerre future, purement defensive; tout agrandissement nouveau antinational. J'eusse associe mon fils a l'Empire; ma dictature eut fini, et son regne constitutionnel eut commence…
Paris eut ete la capitale du monde, et les Francais l'envie des nations!..
Mes loisirs ensuite et mes vieux jours eussent ete consacres, en compagnie de l'imperatrice et durant l'apprentissage royal de mon fils, a visiter lentement et en vrai couple campagnard, avec nos propres chevaux, tous les recoins de l'Empire, recevant les plaintes, redressant les torts, semant de toutes parts et partout les monuments et les bienfaits.
Русская война должна бы была быть самая популярная в новейшие времена: это была война здравого смысла и настоящих выгод, война спокойствия и безопасности всех; она была чисто миролюбивая и консервативная.
Это было для великой цели, для конца случайностей и для начала спокойствия. Новый горизонт, новые труды открывались бы, полные благосостояния и благоденствия всех. Система европейская была бы основана, вопрос заключался бы уже только в ее учреждении.
Удовлетворенный в этих великих вопросах и везде спокойный, я бы тоже имел свой конгресс и свой священный союз. Это мысли, которые у меня украли. В этом собрании великих государей мы обсуживали бы наши интересы семейно и считались бы с народами, как писец с хозяином.
Европа действительно скоро составила бы таким образом один и тот же народ, и всякий, путешествуя где бы то ни было, находился бы всегда в общей родине.
Я бы выговорил, чтобы все реки были судоходны для всех, чтобы море было общее, чтобы постоянные, большие армии были уменьшены единственно до гвардии государей и т.д.
Возвратясь во Францию, на родину, великую, сильную, великолепную, спокойную, славную, я провозгласил бы границы ее неизменными; всякую будущую войну защитительной; всякое новое распространение – антинациональным; я присоединил бы своего сына к правлению империей; мое диктаторство кончилось бы, в началось бы его конституционное правление…
Париж был бы столицей мира и французы предметом зависти всех наций!..
Потом мои досуги и последние дни были бы посвящены, с помощью императрицы и во время царственного воспитывания моего сына, на то, чтобы мало помалу посещать, как настоящая деревенская чета, на собственных лошадях, все уголки государства, принимая жалобы, устраняя несправедливости, рассевая во все стороны и везде здания и благодеяния.]
Он, предназначенный провидением на печальную, несвободную роль палача народов, уверял себя, что цель его поступков была благо народов и что он мог руководить судьбами миллионов и путем власти делать благодеяния!
«Des 400000 hommes qui passerent la Vistule, – писал он дальше о русской войне, – la moitie etait Autrichiens, Prussiens, Saxons, Polonais, Bavarois, Wurtembergeois, Mecklembourgeois, Espagnols, Italiens, Napolitains. L'armee imperiale, proprement dite, etait pour un tiers composee de Hollandais, Belges, habitants des bords du Rhin, Piemontais, Suisses, Genevois, Toscans, Romains, habitants de la 32 e division militaire, Breme, Hambourg, etc.; elle comptait a peine 140000 hommes parlant francais. L'expedition do Russie couta moins de 50000 hommes a la France actuelle; l'armee russe dans la retraite de Wilna a Moscou, dans les differentes batailles, a perdu quatre fois plus que l'armee francaise; l'incendie de Moscou a coute la vie a 100000 Russes, morts de froid et de misere dans les bois; enfin dans sa marche de Moscou a l'Oder, l'armee russe fut aussi atteinte par, l'intemperie de la saison; elle ne comptait a son arrivee a Wilna que 50000 hommes, et a Kalisch moins de 18000».
[Из 400000 человек, которые перешли Вислу, половина была австрийцы, пруссаки, саксонцы, поляки, баварцы, виртембергцы, мекленбургцы, испанцы, итальянцы и неаполитанцы. Императорская армия, собственно сказать, была на треть составлена из голландцев, бельгийцев, жителей берегов Рейна, пьемонтцев, швейцарцев, женевцев, тосканцев, римлян, жителей 32 й военной дивизии, Бремена, Гамбурга и т.д.; в ней едва ли было 140000 человек, говорящих по французски. Русская экспедиция стоила собственно Франции менее 50000 человек; русская армия в отступлении из Вильны в Москву в различных сражениях потеряла в четыре раза более, чем французская армия; пожар Москвы стоил жизни 100000 русских, умерших от холода и нищеты в лесах; наконец во время своего перехода от Москвы к Одеру русская армия тоже пострадала от суровости времени года; по приходе в Вильну она состояла только из 50000 людей, а в Калише менее 18000.]
Он воображал себе, что по его воле произошла война с Россией, и ужас совершившегося не поражал его душу. Он смело принимал на себя всю ответственность события, и его помраченный ум видел оправдание в том, что в числе сотен тысяч погибших людей было меньше французов, чем гессенцев и баварцев.


Несколько десятков тысяч человек лежало мертвыми в разных положениях и мундирах на полях и лугах, принадлежавших господам Давыдовым и казенным крестьянам, на тех полях и лугах, на которых сотни лет одновременно сбирали урожаи и пасли скот крестьяне деревень Бородина, Горок, Шевардина и Семеновского. На перевязочных пунктах на десятину места трава и земля были пропитаны кровью. Толпы раненых и нераненых разных команд людей, с испуганными лицами, с одной стороны брели назад к Можайску, с другой стороны – назад к Валуеву. Другие толпы, измученные и голодные, ведомые начальниками, шли вперед. Третьи стояли на местах и продолжали стрелять.
Над всем полем, прежде столь весело красивым, с его блестками штыков и дымами в утреннем солнце, стояла теперь мгла сырости и дыма и пахло странной кислотой селитры и крови. Собрались тучки, и стал накрапывать дождик на убитых, на раненых, на испуганных, и на изнуренных, и на сомневающихся людей. Как будто он говорил: «Довольно, довольно, люди. Перестаньте… Опомнитесь. Что вы делаете?»
Измученным, без пищи и без отдыха, людям той и другой стороны начинало одинаково приходить сомнение о том, следует ли им еще истреблять друг друга, и на всех лицах было заметно колебанье, и в каждой душе одинаково поднимался вопрос: «Зачем, для кого мне убивать и быть убитому? Убивайте, кого хотите, делайте, что хотите, а я не хочу больше!» Мысль эта к вечеру одинаково созрела в душе каждого. Всякую минуту могли все эти люди ужаснуться того, что они делали, бросить всо и побежать куда попало.
Но хотя уже к концу сражения люди чувствовали весь ужас своего поступка, хотя они и рады бы были перестать, какая то непонятная, таинственная сила еще продолжала руководить ими, и, запотелые, в порохе и крови, оставшиеся по одному на три, артиллеристы, хотя и спотыкаясь и задыхаясь от усталости, приносили заряды, заряжали, наводили, прикладывали фитили; и ядра так же быстро и жестоко перелетали с обеих сторон и расплюскивали человеческое тело, и продолжало совершаться то страшное дело, которое совершается не по воле людей, а по воле того, кто руководит людьми и мирами.
Тот, кто посмотрел бы на расстроенные зады русской армии, сказал бы, что французам стоит сделать еще одно маленькое усилие, и русская армия исчезнет; и тот, кто посмотрел бы на зады французов, сказал бы, что русским стоит сделать еще одно маленькое усилие, и французы погибнут. Но ни французы, ни русские не делали этого усилия, и пламя сражения медленно догорало.
Русские не делали этого усилия, потому что не они атаковали французов. В начале сражения они только стояли по дороге в Москву, загораживая ее, и точно так же они продолжали стоять при конце сражения, как они стояли при начале его. Но ежели бы даже цель русских состояла бы в том, чтобы сбить французов, они не могли сделать это последнее усилие, потому что все войска русских были разбиты, не было ни одной части войск, не пострадавшей в сражении, и русские, оставаясь на своих местах, потеряли половину своего войска.
Французам, с воспоминанием всех прежних пятнадцатилетних побед, с уверенностью в непобедимости Наполеона, с сознанием того, что они завладели частью поля сраженья, что они потеряли только одну четверть людей и что у них еще есть двадцатитысячная нетронутая гвардия, легко было сделать это усилие. Французам, атаковавшим русскую армию с целью сбить ее с позиции, должно было сделать это усилие, потому что до тех пор, пока русские, точно так же как и до сражения, загораживали дорогу в Москву, цель французов не была достигнута и все их усилия и потери пропали даром. Но французы не сделали этого усилия. Некоторые историки говорят, что Наполеону стоило дать свою нетронутую старую гвардию для того, чтобы сражение было выиграно. Говорить о том, что бы было, если бы Наполеон дал свою гвардию, все равно что говорить о том, что бы было, если б осенью сделалась весна. Этого не могло быть. Не Наполеон не дал своей гвардии, потому что он не захотел этого, но этого нельзя было сделать. Все генералы, офицеры, солдаты французской армии знали, что этого нельзя было сделать, потому что упадший дух войска не позволял этого.
Не один Наполеон испытывал то похожее на сновиденье чувство, что страшный размах руки падает бессильно, но все генералы, все участвовавшие и не участвовавшие солдаты французской армии, после всех опытов прежних сражений (где после вдесятеро меньших усилий неприятель бежал), испытывали одинаковое чувство ужаса перед тем врагом, который, потеряв половину войска, стоял так же грозно в конце, как и в начале сражения. Нравственная сила французской, атакующей армии была истощена. Не та победа, которая определяется подхваченными кусками материи на палках, называемых знаменами, и тем пространством, на котором стояли и стоят войска, – а победа нравственная, та, которая убеждает противника в нравственном превосходстве своего врага и в своем бессилии, была одержана русскими под Бородиным. Французское нашествие, как разъяренный зверь, получивший в своем разбеге смертельную рану, чувствовало свою погибель; но оно не могло остановиться, так же как и не могло не отклониться вдвое слабейшее русское войско. После данного толчка французское войско еще могло докатиться до Москвы; но там, без новых усилий со стороны русского войска, оно должно было погибнуть, истекая кровью от смертельной, нанесенной при Бородине, раны. Прямым следствием Бородинского сражения было беспричинное бегство Наполеона из Москвы, возвращение по старой Смоленской дороге, погибель пятисоттысячного нашествия и погибель наполеоновской Франции, на которую в первый раз под Бородиным была наложена рука сильнейшего духом противника.



Для человеческого ума непонятна абсолютная непрерывность движения. Человеку становятся понятны законы какого бы то ни было движения только тогда, когда он рассматривает произвольно взятые единицы этого движения. Но вместе с тем из этого то произвольного деления непрерывного движения на прерывные единицы проистекает большая часть человеческих заблуждений.
Известен так называемый софизм древних, состоящий в том, что Ахиллес никогда не догонит впереди идущую черепаху, несмотря на то, что Ахиллес идет в десять раз скорее черепахи: как только Ахиллес пройдет пространство, отделяющее его от черепахи, черепаха пройдет впереди его одну десятую этого пространства; Ахиллес пройдет эту десятую, черепаха пройдет одну сотую и т. д. до бесконечности. Задача эта представлялась древним неразрешимою. Бессмысленность решения (что Ахиллес никогда не догонит черепаху) вытекала из того только, что произвольно были допущены прерывные единицы движения, тогда как движение и Ахиллеса и черепахи совершалось непрерывно.
Принимая все более и более мелкие единицы движения, мы только приближаемся к решению вопроса, но никогда не достигаем его. Только допустив бесконечно малую величину и восходящую от нее прогрессию до одной десятой и взяв сумму этой геометрической прогрессии, мы достигаем решения вопроса. Новая отрасль математики, достигнув искусства обращаться с бесконечно малыми величинами, и в других более сложных вопросах движения дает теперь ответы на вопросы, казавшиеся неразрешимыми.
Эта новая, неизвестная древним, отрасль математики, при рассмотрении вопросов движения, допуская бесконечно малые величины, то есть такие, при которых восстановляется главное условие движения (абсолютная непрерывность), тем самым исправляет ту неизбежную ошибку, которую ум человеческий не может не делать, рассматривая вместо непрерывного движения отдельные единицы движения.
В отыскании законов исторического движения происходит совершенно то же.
Движение человечества, вытекая из бесчисленного количества людских произволов, совершается непрерывно.
Постижение законов этого движения есть цель истории. Но для того, чтобы постигнуть законы непрерывного движения суммы всех произволов людей, ум человеческий допускает произвольные, прерывные единицы. Первый прием истории состоит в том, чтобы, взяв произвольный ряд непрерывных событий, рассматривать его отдельно от других, тогда как нет и не может быть начала никакого события, а всегда одно событие непрерывно вытекает из другого. Второй прием состоит в том, чтобы рассматривать действие одного человека, царя, полководца, как сумму произволов людей, тогда как сумма произволов людских никогда не выражается в деятельности одного исторического лица.
Историческая наука в движении своем постоянно принимает все меньшие и меньшие единицы для рассмотрения и этим путем стремится приблизиться к истине. Но как ни мелки единицы, которые принимает история, мы чувствуем, что допущение единицы, отделенной от другой, допущение начала какого нибудь явления и допущение того, что произволы всех людей выражаются в действиях одного исторического лица, ложны сами в себе.
Всякий вывод истории, без малейшего усилия со стороны критики, распадается, как прах, ничего не оставляя за собой, только вследствие того, что критика избирает за предмет наблюдения большую или меньшую прерывную единицу; на что она всегда имеет право, так как взятая историческая единица всегда произвольна.
Только допустив бесконечно малую единицу для наблюдения – дифференциал истории, то есть однородные влечения людей, и достигнув искусства интегрировать (брать суммы этих бесконечно малых), мы можем надеяться на постигновение законов истории.
Первые пятнадцать лет XIX столетия в Европе представляют необыкновенное движение миллионов людей. Люди оставляют свои обычные занятия, стремятся с одной стороны Европы в другую, грабят, убивают один другого, торжествуют и отчаиваются, и весь ход жизни на несколько лет изменяется и представляет усиленное движение, которое сначала идет возрастая, потом ослабевая. Какая причина этого движения или по каким законам происходило оно? – спрашивает ум человеческий.
Историки, отвечая на этот вопрос, излагают нам деяния и речи нескольких десятков людей в одном из зданий города Парижа, называя эти деяния и речи словом революция; потом дают подробную биографию Наполеона и некоторых сочувственных и враждебных ему лиц, рассказывают о влиянии одних из этих лиц на другие и говорят: вот отчего произошло это движение, и вот законы его.
Но ум человеческий не только отказывается верить в это объяснение, но прямо говорит, что прием объяснения не верен, потому что при этом объяснении слабейшее явление принимается за причину сильнейшего. Сумма людских произволов сделала и революцию и Наполеона, и только сумма этих произволов терпела их и уничтожила.
«Но всякий раз, когда были завоевания, были завоеватели; всякий раз, когда делались перевороты в государстве, были великие люди», – говорит история. Действительно, всякий раз, когда являлись завоеватели, были и войны, отвечает ум человеческий, но это не доказывает, чтобы завоеватели были причинами войн и чтобы возможно было найти законы войны в личной деятельности одного человека. Всякий раз, когда я, глядя на свои часы, вижу, что стрелка подошла к десяти, я слышу, что в соседней церкви начинается благовест, но из того, что всякий раз, что стрелка приходит на десять часов тогда, как начинается благовест, я не имею права заключить, что положение стрелки есть причина движения колоколов.
Всякий раз, как я вижу движение паровоза, я слышу звук свиста, вижу открытие клапана и движение колес; но из этого я не имею права заключить, что свист и движение колес суть причины движения паровоза.
Крестьяне говорят, что поздней весной дует холодный ветер, потому что почка дуба развертывается, и действительно, всякую весну дует холодный ветер, когда развертывается дуб. Но хотя причина дующего при развертыванье дуба холодного ветра мне неизвестна, я не могу согласиться с крестьянами в том, что причина холодного ветра есть раэвертыванье почки дуба, потому только, что сила ветра находится вне влияний почки. Я вижу только совпадение тех условий, которые бывают во всяком жизненном явлении, и вижу, что, сколько бы и как бы подробно я ни наблюдал стрелку часов, клапан и колеса паровоза и почку дуба, я не узнаю причину благовеста, движения паровоза и весеннего ветра. Для этого я должен изменить совершенно свою точку наблюдения и изучать законы движения пара, колокола и ветра. То же должна сделать история. И попытки этого уже были сделаны.
Для изучения законов истории мы должны изменить совершенно предмет наблюдения, оставить в покое царей, министров и генералов, а изучать однородные, бесконечно малые элементы, которые руководят массами. Никто не может сказать, насколько дано человеку достигнуть этим путем понимания законов истории; но очевидно, что на этом пути только лежит возможность уловления исторических законов и что на этом пути не положено еще умом человеческим одной миллионной доли тех усилий, которые положены историками на описание деяний различных царей, полководцев и министров и на изложение своих соображений по случаю этих деяний.


Силы двунадесяти языков Европы ворвались в Россию. Русское войско и население отступают, избегая столкновения, до Смоленска и от Смоленска до Бородина. Французское войско с постоянно увеличивающеюся силой стремительности несется к Москве, к цели своего движения. Сила стремительности его, приближаясь к цели, увеличивается подобно увеличению быстроты падающего тела по мере приближения его к земле. Назади тысяча верст голодной, враждебной страны; впереди десятки верст, отделяющие от цели. Это чувствует всякий солдат наполеоновской армии, и нашествие надвигается само собой, по одной силе стремительности.
В русском войске по мере отступления все более и более разгорается дух озлобления против врага: отступая назад, оно сосредоточивается и нарастает. Под Бородиным происходит столкновение. Ни то, ни другое войско не распадаются, но русское войско непосредственно после столкновения отступает так же необходимо, как необходимо откатывается шар, столкнувшись с другим, с большей стремительностью несущимся на него шаром; и так же необходимо (хотя и потерявший всю свою силу в столкновении) стремительно разбежавшийся шар нашествия прокатывается еще некоторое пространство.
Русские отступают за сто двадцать верст – за Москву, французы доходят до Москвы и там останавливаются. В продолжение пяти недель после этого нет ни одного сражения. Французы не двигаются. Подобно смертельно раненному зверю, который, истекая кровью, зализывает свои раны, они пять недель остаются в Москве, ничего не предпринимая, и вдруг, без всякой новой причины, бегут назад: бросаются на Калужскую дорогу (и после победы, так как опять поле сражения осталось за ними под Малоярославцем), не вступая ни в одно серьезное сражение, бегут еще быстрее назад в Смоленск, за Смоленск, за Вильну, за Березину и далее.
В вечер 26 го августа и Кутузов, и вся русская армия были уверены, что Бородинское сражение выиграно. Кутузов так и писал государю. Кутузов приказал готовиться на новый бой, чтобы добить неприятеля не потому, чтобы он хотел кого нибудь обманывать, но потому, что он знал, что враг побежден, так же как знал это каждый из участников сражения.
Но в тот же вечер и на другой день стали, одно за другим, приходить известия о потерях неслыханных, о потере половины армии, и новое сражение оказалось физически невозможным.
Нельзя было давать сражения, когда еще не собраны были сведения, не убраны раненые, не пополнены снаряды, не сочтены убитые, не назначены новые начальники на места убитых, не наелись и не выспались люди.
А вместе с тем сейчас же после сражения, на другое утро, французское войско (по той стремительной силе движения, увеличенного теперь как бы в обратном отношении квадратов расстояний) уже надвигалось само собой на русское войско. Кутузов хотел атаковать на другой день, и вся армия хотела этого. Но для того чтобы атаковать, недостаточно желания сделать это; нужно, чтоб была возможность это сделать, а возможности этой не было. Нельзя было не отступить на один переход, потом точно так же нельзя было не отступить на другой и на третий переход, и наконец 1 го сентября, – когда армия подошла к Москве, – несмотря на всю силу поднявшегося чувства в рядах войск, сила вещей требовала того, чтобы войска эти шли за Москву. И войска отступили ещо на один, на последний переход и отдали Москву неприятелю.
Для тех людей, которые привыкли думать, что планы войн и сражений составляются полководцами таким же образом, как каждый из нас, сидя в своем кабинете над картой, делает соображения о том, как и как бы он распорядился в таком то и таком то сражении, представляются вопросы, почему Кутузов при отступлении не поступил так то и так то, почему он не занял позиции прежде Филей, почему он не отступил сразу на Калужскую дорогу, оставил Москву, и т. д. Люди, привыкшие так думать, забывают или не знают тех неизбежных условий, в которых всегда происходит деятельность всякого главнокомандующего. Деятельность полководца не имеет ни малейшего подобия с тою деятельностью, которую мы воображаем себе, сидя свободно в кабинете, разбирая какую нибудь кампанию на карте с известным количеством войска, с той и с другой стороны, и в известной местности, и начиная наши соображения с какого нибудь известного момента. Главнокомандующий никогда не бывает в тех условиях начала какого нибудь события, в которых мы всегда рассматриваем событие. Главнокомандующий всегда находится в средине движущегося ряда событий, и так, что никогда, ни в какую минуту, он не бывает в состоянии обдумать все значение совершающегося события. Событие незаметно, мгновение за мгновением, вырезается в свое значение, и в каждый момент этого последовательного, непрерывного вырезывания события главнокомандующий находится в центре сложнейшей игры, интриг, забот, зависимости, власти, проектов, советов, угроз, обманов, находится постоянно в необходимости отвечать на бесчисленное количество предлагаемых ему, всегда противоречащих один другому, вопросов.
Нам пресерьезно говорят ученые военные, что Кутузов еще гораздо прежде Филей должен был двинуть войска на Калужскую дорогу, что даже кто то предлагал таковой проект. Но перед главнокомандующим, особенно в трудную минуту, бывает не один проект, а всегда десятки одновременно. И каждый из этих проектов, основанных на стратегии и тактике, противоречит один другому. Дело главнокомандующего, казалось бы, состоит только в том, чтобы выбрать один из этих проектов. Но и этого он не может сделать. События и время не ждут. Ему предлагают, положим, 28 го числа перейти на Калужскую дорогу, но в это время прискакивает адъютант от Милорадовича и спрашивает, завязывать ли сейчас дело с французами или отступить. Ему надо сейчас, сию минуту, отдать приказанье. А приказанье отступить сбивает нас с поворота на Калужскую дорогу. И вслед за адъютантом интендант спрашивает, куда везти провиант, а начальник госпиталей – куда везти раненых; а курьер из Петербурга привозит письмо государя, не допускающее возможности оставить Москву, а соперник главнокомандующего, тот, кто подкапывается под него (такие всегда есть, и не один, а несколько), предлагает новый проект, диаметрально противоположный плану выхода на Калужскую дорогу; а силы самого главнокомандующего требуют сна и подкрепления; а обойденный наградой почтенный генерал приходит жаловаться, а жители умоляют о защите; посланный офицер для осмотра местности приезжает и доносит совершенно противоположное тому, что говорил перед ним посланный офицер; а лазутчик, пленный и делавший рекогносцировку генерал – все описывают различно положение неприятельской армии. Люди, привыкшие не понимать или забывать эти необходимые условия деятельности всякого главнокомандующего, представляют нам, например, положение войск в Филях и при этом предполагают, что главнокомандующий мог 1 го сентября совершенно свободно разрешать вопрос об оставлении или защите Москвы, тогда как при положении русской армии в пяти верстах от Москвы вопроса этого не могло быть. Когда же решился этот вопрос? И под Дриссой, и под Смоленском, и ощутительнее всего 24 го под Шевардиным, и 26 го под Бородиным, и в каждый день, и час, и минуту отступления от Бородина до Филей.


Русские войска, отступив от Бородина, стояли у Филей. Ермолов, ездивший для осмотра позиции, подъехал к фельдмаршалу.
– Драться на этой позиции нет возможности, – сказал он. Кутузов удивленно посмотрел на него и заставил его повторить сказанные слова. Когда он проговорил, Кутузов протянул ему руку.
– Дай ка руку, – сказал он, и, повернув ее так, чтобы ощупать его пульс, он сказал: – Ты нездоров, голубчик. Подумай, что ты говоришь.
Кутузов на Поклонной горе, в шести верстах от Дорогомиловской заставы, вышел из экипажа и сел на лавку на краю дороги. Огромная толпа генералов собралась вокруг него. Граф Растопчин, приехав из Москвы, присоединился к ним. Все это блестящее общество, разбившись на несколько кружков, говорило между собой о выгодах и невыгодах позиции, о положении войск, о предполагаемых планах, о состоянии Москвы, вообще о вопросах военных. Все чувствовали, что хотя и не были призваны на то, что хотя это не было так названо, но что это был военный совет. Разговоры все держались в области общих вопросов. Ежели кто и сообщал или узнавал личные новости, то про это говорилось шепотом, и тотчас переходили опять к общим вопросам: ни шуток, ни смеха, ни улыбок даже не было заметно между всеми этими людьми. Все, очевидно, с усилием, старались держаться на высота положения. И все группы, разговаривая между собой, старались держаться в близости главнокомандующего (лавка которого составляла центр в этих кружках) и говорили так, чтобы он мог их слышать. Главнокомандующий слушал и иногда переспрашивал то, что говорили вокруг него, но сам не вступал в разговор и не выражал никакого мнения. Большей частью, послушав разговор какого нибудь кружка, он с видом разочарования, – как будто совсем не о том они говорили, что он желал знать, – отворачивался. Одни говорили о выбранной позиции, критикуя не столько самую позицию, сколько умственные способности тех, которые ее выбрали; другие доказывали, что ошибка была сделана прежде, что надо было принять сраженье еще третьего дня; третьи говорили о битве при Саламанке, про которую рассказывал только что приехавший француз Кросар в испанском мундире. (Француз этот вместе с одним из немецких принцев, служивших в русской армии, разбирал осаду Сарагоссы, предвидя возможность так же защищать Москву.) В четвертом кружке граф Растопчин говорил о том, что он с московской дружиной готов погибнуть под стенами столицы, но что все таки он не может не сожалеть о той неизвестности, в которой он был оставлен, и что, ежели бы он это знал прежде, было бы другое… Пятые, выказывая глубину своих стратегических соображений, говорили о том направлении, которое должны будут принять войска. Шестые говорили совершенную бессмыслицу. Лицо Кутузова становилось все озабоченнее и печальнее. Из всех разговоров этих Кутузов видел одно: защищать Москву не было никакой физической возможности в полном значении этих слов, то есть до такой степени не было возможности, что ежели бы какой нибудь безумный главнокомандующий отдал приказ о даче сражения, то произошла бы путаница и сражения все таки бы не было; не было бы потому, что все высшие начальники не только признавали эту позицию невозможной, но в разговорах своих обсуждали только то, что произойдет после несомненного оставления этой позиции. Как же могли начальники вести свои войска на поле сражения, которое они считали невозможным? Низшие начальники, даже солдаты (которые тоже рассуждают), также признавали позицию невозможной и потому не могли идти драться с уверенностью поражения. Ежели Бенигсен настаивал на защите этой позиции и другие еще обсуждали ее, то вопрос этот уже не имел значения сам по себе, а имел значение только как предлог для спора и интриги. Это понимал Кутузов.
Бенигсен, выбрав позицию, горячо выставляя свой русский патриотизм (которого не мог, не морщась, выслушивать Кутузов), настаивал на защите Москвы. Кутузов ясно как день видел цель Бенигсена: в случае неудачи защиты – свалить вину на Кутузова, доведшего войска без сражения до Воробьевых гор, а в случае успеха – себе приписать его; в случае же отказа – очистить себя в преступлении оставления Москвы. Но этот вопрос интриги не занимал теперь старого человека. Один страшный вопрос занимал его. И на вопрос этот он ни от кого не слышал ответа. Вопрос состоял для него теперь только в том: «Неужели это я допустил до Москвы Наполеона, и когда же я это сделал? Когда это решилось? Неужели вчера, когда я послал к Платову приказ отступить, или третьего дня вечером, когда я задремал и приказал Бенигсену распорядиться? Или еще прежде?.. но когда, когда же решилось это страшное дело? Москва должна быть оставлена. Войска должны отступить, и надо отдать это приказание». Отдать это страшное приказание казалось ему одно и то же, что отказаться от командования армией. А мало того, что он любил власть, привык к ней (почет, отдаваемый князю Прозоровскому, при котором он состоял в Турции, дразнил его), он был убежден, что ему было предназначено спасение России и что потому только, против воли государя и по воле народа, он был избрал главнокомандующим. Он был убежден, что он один и этих трудных условиях мог держаться во главе армии, что он один во всем мире был в состоянии без ужаса знать своим противником непобедимого Наполеона; и он ужасался мысли о том приказании, которое он должен был отдать. Но надо было решить что нибудь, надо было прекратить эти разговоры вокруг него, которые начинали принимать слишком свободный характер.
Он подозвал к себе старших генералов.
– Ma tete fut elle bonne ou mauvaise, n'a qu'a s'aider d'elle meme, [Хороша ли, плоха ли моя голова, а положиться больше не на кого,] – сказал он, вставая с лавки, и поехал в Фили, где стояли его экипажи.


В просторной, лучшей избе мужика Андрея Савостьянова в два часа собрался совет. Мужики, бабы и дети мужицкой большой семьи теснились в черной избе через сени. Одна только внучка Андрея, Малаша, шестилетняя девочка, которой светлейший, приласкав ее, дал за чаем кусок сахара, оставалась на печи в большой избе. Малаша робко и радостно смотрела с печи на лица, мундиры и кресты генералов, одного за другим входивших в избу и рассаживавшихся в красном углу, на широких лавках под образами. Сам дедушка, как внутренне называла Maлаша Кутузова, сидел от них особо, в темном углу за печкой. Он сидел, глубоко опустившись в складное кресло, и беспрестанно покряхтывал и расправлял воротник сюртука, который, хотя и расстегнутый, все как будто жал его шею. Входившие один за другим подходили к фельдмаршалу; некоторым он пожимал руку, некоторым кивал головой. Адъютант Кайсаров хотел было отдернуть занавеску в окне против Кутузова, но Кутузов сердито замахал ему рукой, и Кайсаров понял, что светлейший не хочет, чтобы видели его лицо.
Вокруг мужицкого елового стола, на котором лежали карты, планы, карандаши, бумаги, собралось так много народа, что денщики принесли еще лавку и поставили у стола. На лавку эту сели пришедшие: Ермолов, Кайсаров и Толь. Под самыми образами, на первом месте, сидел с Георгием на шее, с бледным болезненным лицом и с своим высоким лбом, сливающимся с голой головой, Барклай де Толли. Второй уже день он мучился лихорадкой, и в это самое время его знобило и ломало. Рядом с ним сидел Уваров и негромким голосом (как и все говорили) что то, быстро делая жесты, сообщал Барклаю. Маленький, кругленький Дохтуров, приподняв брови и сложив руки на животе, внимательно прислушивался. С другой стороны сидел, облокотивши на руку свою широкую, с смелыми чертами и блестящими глазами голову, граф Остерман Толстой и казался погруженным в свои мысли. Раевский с выражением нетерпения, привычным жестом наперед курчавя свои черные волосы на висках, поглядывал то на Кутузова, то на входную дверь. Твердое, красивое и доброе лицо Коновницына светилось нежной и хитрой улыбкой. Он встретил взгляд Малаши и глазами делал ей знаки, которые заставляли девочку улыбаться.
Все ждали Бенигсена, который доканчивал свой вкусный обед под предлогом нового осмотра позиции. Его ждали от четырех до шести часов, и во все это время не приступали к совещанию и тихими голосами вели посторонние разговоры.
Только когда в избу вошел Бенигсен, Кутузов выдвинулся из своего угла и подвинулся к столу, но настолько, что лицо его не было освещено поданными на стол свечами.
Бенигсен открыл совет вопросом: «Оставить ли без боя священную и древнюю столицу России или защищать ее?» Последовало долгое и общее молчание. Все лица нахмурились, и в тишине слышалось сердитое кряхтенье и покашливанье Кутузова. Все глаза смотрели на него. Малаша тоже смотрела на дедушку. Она ближе всех была к нему и видела, как лицо его сморщилось: он точно собрался плакать. Но это продолжалось недолго.
– Священную древнюю столицу России! – вдруг заговорил он, сердитым голосом повторяя слова Бенигсена и этим указывая на фальшивую ноту этих слов. – Позвольте вам сказать, ваше сиятельство, что вопрос этот не имеет смысла для русского человека. (Он перевалился вперед своим тяжелым телом.) Такой вопрос нельзя ставить, и такой вопрос не имеет смысла. Вопрос, для которого я просил собраться этих господ, это вопрос военный. Вопрос следующий: «Спасенье России в армии. Выгоднее ли рисковать потерею армии и Москвы, приняв сраженье, или отдать Москву без сражения? Вот на какой вопрос я желаю знать ваше мнение». (Он откачнулся назад на спинку кресла.)
Начались прения. Бенигсен не считал еще игру проигранною. Допуская мнение Барклая и других о невозможности принять оборонительное сражение под Филями, он, проникнувшись русским патриотизмом и любовью к Москве, предлагал перевести войска в ночи с правого на левый фланг и ударить на другой день на правое крыло французов. Мнения разделились, были споры в пользу и против этого мнения. Ермолов, Дохтуров и Раевский согласились с мнением Бенигсена. Руководимые ли чувством потребности жертвы пред оставлением столицы или другими личными соображениями, но эти генералы как бы не понимали того, что настоящий совет не мог изменить неизбежного хода дел и что Москва уже теперь оставлена. Остальные генералы понимали это и, оставляя в стороне вопрос о Москве, говорили о том направлении, которое в своем отступлении должно было принять войско. Малаша, которая, не спуская глаз, смотрела на то, что делалось перед ней, иначе понимала значение этого совета. Ей казалось, что дело было только в личной борьбе между «дедушкой» и «длиннополым», как она называла Бенигсена. Она видела, что они злились, когда говорили друг с другом, и в душе своей она держала сторону дедушки. В средине разговора она заметила быстрый лукавый взгляд, брошенный дедушкой на Бенигсена, и вслед за тем, к радости своей, заметила, что дедушка, сказав что то длиннополому, осадил его: Бенигсен вдруг покраснел и сердито прошелся по избе. Слова, так подействовавшие на Бенигсена, были спокойным и тихим голосом выраженное Кутузовым мнение о выгоде и невыгоде предложения Бенигсена: о переводе в ночи войск с правого на левый фланг для атаки правого крыла французов.
– Я, господа, – сказал Кутузов, – не могу одобрить плана графа. Передвижения войск в близком расстоянии от неприятеля всегда бывают опасны, и военная история подтверждает это соображение. Так, например… (Кутузов как будто задумался, приискивая пример и светлым, наивным взглядом глядя на Бенигсена.) Да вот хоть бы Фридландское сражение, которое, как я думаю, граф хорошо помнит, было… не вполне удачно только оттого, что войска наши перестроивались в слишком близком расстоянии от неприятеля… – Последовало, показавшееся всем очень продолжительным, минутное молчание.
Прения опять возобновились, но часто наступали перерывы, и чувствовалось, что говорить больше не о чем.
Во время одного из таких перерывов Кутузов тяжело вздохнул, как бы сбираясь говорить. Все оглянулись на него.
– Eh bien, messieurs! Je vois que c'est moi qui payerai les pots casses, [Итак, господа, стало быть, мне платить за перебитые горшки,] – сказал он. И, медленно приподнявшись, он подошел к столу. – Господа, я слышал ваши мнения. Некоторые будут несогласны со мной. Но я (он остановился) властью, врученной мне моим государем и отечеством, я – приказываю отступление.
Вслед за этим генералы стали расходиться с той же торжественной и молчаливой осторожностью, с которой расходятся после похорон.
Некоторые из генералов негромким голосом, совсем в другом диапазоне, чем когда они говорили на совете, передали кое что главнокомандующему.
Малаша, которую уже давно ждали ужинать, осторожно спустилась задом с полатей, цепляясь босыми ножонками за уступы печки, и, замешавшись между ног генералов, шмыгнула в дверь.
Отпустив генералов, Кутузов долго сидел, облокотившись на стол, и думал все о том же страшном вопросе: «Когда же, когда же наконец решилось то, что оставлена Москва? Когда было сделано то, что решило вопрос, и кто виноват в этом?»
– Этого, этого я не ждал, – сказал он вошедшему к нему, уже поздно ночью, адъютанту Шнейдеру, – этого я не ждал! Этого я не думал!
– Вам надо отдохнуть, ваша светлость, – сказал Шнейдер.
– Да нет же! Будут же они лошадиное мясо жрать, как турки, – не отвечая, прокричал Кутузов, ударяя пухлым кулаком по столу, – будут и они, только бы…


В противоположность Кутузову, в то же время, в событии еще более важнейшем, чем отступление армии без боя, в оставлении Москвы и сожжении ее, Растопчин, представляющийся нам руководителем этого события, действовал совершенно иначе.
Событие это – оставление Москвы и сожжение ее – было так же неизбежно, как и отступление войск без боя за Москву после Бородинского сражения.
Каждый русский человек, не на основании умозаключений, а на основании того чувства, которое лежит в нас и лежало в наших отцах, мог бы предсказать то, что совершилось.
Начиная от Смоленска, во всех городах и деревнях русской земли, без участия графа Растопчина и его афиш, происходило то же самое, что произошло в Москве. Народ с беспечностью ждал неприятеля, не бунтовал, не волновался, никого не раздирал на куски, а спокойно ждал своей судьбы, чувствуя в себе силы в самую трудную минуту найти то, что должно было сделать. И как только неприятель подходил, богатейшие элементы населения уходили, оставляя свое имущество; беднейшие оставались и зажигали и истребляли то, что осталось.
Сознание того, что это так будет, и всегда так будет, лежало и лежит в душе русского человека. И сознание это и, более того, предчувствие того, что Москва будет взята, лежало в русском московском обществе 12 го года. Те, которые стали выезжать из Москвы еще в июле и начале августа, показали, что они ждали этого. Те, которые выезжали с тем, что они могли захватить, оставляя дома и половину имущества, действовали так вследствие того скрытого (latent) патриотизма, который выражается не фразами, не убийством детей для спасения отечества и т. п. неестественными действиями, а который выражается незаметно, просто, органически и потому производит всегда самые сильные результаты.
«Стыдно бежать от опасности; только трусы бегут из Москвы», – говорили им. Растопчин в своих афишках внушал им, что уезжать из Москвы было позорно. Им совестно было получать наименование трусов, совестно было ехать, но они все таки ехали, зная, что так надо было. Зачем они ехали? Нельзя предположить, чтобы Растопчин напугал их ужасами, которые производил Наполеон в покоренных землях. Уезжали, и первые уехали богатые, образованные люди, знавшие очень хорошо, что Вена и Берлин остались целы и что там, во время занятия их Наполеоном, жители весело проводили время с обворожительными французами, которых так любили тогда русские мужчины и в особенности дамы.
Они ехали потому, что для русских людей не могло быть вопроса: хорошо ли или дурно будет под управлением французов в Москве. Под управлением французов нельзя было быть: это было хуже всего. Они уезжали и до Бородинского сражения, и еще быстрее после Бородинского сражения, невзирая на воззвания к защите, несмотря на заявления главнокомандующего Москвы о намерении его поднять Иверскую и идти драться, и на воздушные шары, которые должны были погубить французов, и несмотря на весь тот вздор, о котором нисал Растопчин в своих афишах. Они знали, что войско должно драться, и что ежели оно не может, то с барышнями и дворовыми людьми нельзя идти на Три Горы воевать с Наполеоном, а что надо уезжать, как ни жалко оставлять на погибель свое имущество. Они уезжали и не думали о величественном значении этой громадной, богатой столицы, оставленной жителями и, очевидно, сожженной (большой покинутый деревянный город необходимо должен был сгореть); они уезжали каждый для себя, а вместе с тем только вследствие того, что они уехали, и совершилось то величественное событие, которое навсегда останется лучшей славой русского народа. Та барыня, которая еще в июне месяце с своими арапами и шутихами поднималась из Москвы в саратовскую деревню, с смутным сознанием того, что она Бонапарту не слуга, и со страхом, чтобы ее не остановили по приказанию графа Растопчина, делала просто и истинно то великое дело, которое спасло Россию. Граф же Растопчин, который то стыдил тех, которые уезжали, то вывозил присутственные места, то выдавал никуда не годное оружие пьяному сброду, то поднимал образа, то запрещал Августину вывозить мощи и иконы, то захватывал все частные подводы, бывшие в Москве, то на ста тридцати шести подводах увозил делаемый Леппихом воздушный шар, то намекал на то, что он сожжет Москву, то рассказывал, как он сжег свой дом и написал прокламацию французам, где торжественно упрекал их, что они разорили его детский приют; то принимал славу сожжения Москвы, то отрекался от нее, то приказывал народу ловить всех шпионов и приводить к нему, то упрекал за это народ, то высылал всех французов из Москвы, то оставлял в городе г жу Обер Шальме, составлявшую центр всего французского московского населения, а без особой вины приказывал схватить и увезти в ссылку старого почтенного почт директора Ключарева; то сбирал народ на Три Горы, чтобы драться с французами, то, чтобы отделаться от этого народа, отдавал ему на убийство человека и сам уезжал в задние ворота; то говорил, что он не переживет несчастия Москвы, то писал в альбомы по французски стихи о своем участии в этом деле, – этот человек не понимал значения совершающегося события, а хотел только что то сделать сам, удивить кого то, что то совершить патриотически геройское и, как мальчик, резвился над величавым и неизбежным событием оставления и сожжения Москвы и старался своей маленькой рукой то поощрять, то задерживать течение громадного, уносившего его вместе с собой, народного потока.


Элен, возвратившись вместе с двором из Вильны в Петербург, находилась в затруднительном положении.
В Петербурге Элен пользовалась особым покровительством вельможи, занимавшего одну из высших должностей в государстве. В Вильне же она сблизилась с молодым иностранным принцем. Когда она возвратилась в Петербург, принц и вельможа были оба в Петербурге, оба заявляли свои права, и для Элен представилась новая еще в ее карьере задача: сохранить свою близость отношений с обоими, не оскорбив ни одного.
То, что показалось бы трудным и даже невозможным для другой женщины, ни разу не заставило задуматься графиню Безухову, недаром, видно, пользовавшуюся репутацией умнейшей женщины. Ежели бы она стала скрывать свои поступки, выпутываться хитростью из неловкого положения, она бы этим самым испортила свое дело, сознав себя виноватою; но Элен, напротив, сразу, как истинно великий человек, который может все то, что хочет, поставила себя в положение правоты, в которую она искренно верила, а всех других в положение виноватости.
В первый раз, как молодое иностранное лицо позволило себе делать ей упреки, она, гордо подняв свою красивую голову и вполуоборот повернувшись к нему, твердо сказала:
– Voila l'egoisme et la cruaute des hommes! Je ne m'attendais pas a autre chose. Za femme se sacrifie pour vous, elle souffre, et voila sa recompense. Quel droit avez vous, Monseigneur, de me demander compte de mes amities, de mes affections? C'est un homme qui a ete plus qu'un pere pour moi. [Вот эгоизм и жестокость мужчин! Я ничего лучшего и не ожидала. Женщина приносит себя в жертву вам; она страдает, и вот ей награда. Ваше высочество, какое имеете вы право требовать от меня отчета в моих привязанностях и дружеских чувствах? Это человек, бывший для меня больше чем отцом.]
Лицо хотело что то сказать. Элен перебила его.
– Eh bien, oui, – сказала она, – peut etre qu'il a pour moi d'autres sentiments que ceux d'un pere, mais ce n'est; pas une raison pour que je lui ferme ma porte. Je ne suis pas un homme pour etre ingrate. Sachez, Monseigneur, pour tout ce qui a rapport a mes sentiments intimes, je ne rends compte qu'a Dieu et a ma conscience, [Ну да, может быть, чувства, которые он питает ко мне, не совсем отеческие; но ведь из за этого не следует же мне отказывать ему от моего дома. Я не мужчина, чтобы платить неблагодарностью. Да будет известно вашему высочеству, что в моих задушевных чувствах я отдаю отчет только богу и моей совести.] – кончила она, дотрогиваясь рукой до высоко поднявшейся красивой груди и взглядывая на небо.
– Mais ecoutez moi, au nom de Dieu. [Но выслушайте меня, ради бога.]
– Epousez moi, et je serai votre esclave. [Женитесь на мне, и я буду вашею рабою.]
– Mais c'est impossible. [Но это невозможно.]
– Vous ne daignez pas descende jusqu'a moi, vous… [Вы не удостаиваете снизойти до брака со мною, вы…] – заплакав, сказала Элен.
Лицо стало утешать ее; Элен же сквозь слезы говорила (как бы забывшись), что ничто не может мешать ей выйти замуж, что есть примеры (тогда еще мало было примеров, но она назвала Наполеона и других высоких особ), что она никогда не была женою своего мужа, что она была принесена в жертву.
– Но законы, религия… – уже сдаваясь, говорило лицо.
– Законы, религия… На что бы они были выдуманы, ежели бы они не могли сделать этого! – сказала Элен.
Важное лицо было удивлено тем, что такое простое рассуждение могло не приходить ему в голову, и обратилось за советом к святым братьям Общества Иисусова, с которыми оно находилось в близких отношениях.
Через несколько дней после этого, на одном из обворожительных праздников, который давала Элен на своей даче на Каменном острову, ей был представлен немолодой, с белыми как снег волосами и черными блестящими глазами, обворожительный m r de Jobert, un jesuite a robe courte, [г н Жобер, иезуит в коротком платье,] который долго в саду, при свете иллюминации и при звуках музыки, беседовал с Элен о любви к богу, к Христу, к сердцу божьей матери и об утешениях, доставляемых в этой и в будущей жизни единою истинною католическою религией. Элен была тронута, и несколько раз у нее и у m r Jobert в глазах стояли слезы и дрожал голос. Танец, на который кавалер пришел звать Элен, расстроил ее беседу с ее будущим directeur de conscience [блюстителем совести]; но на другой день m r de Jobert пришел один вечером к Элен и с того времени часто стал бывать у нее.