Наси, Гульельмо

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Гульельмо Чиро Наси
итал. Guglielmo Ciro Nasi
Дата рождения	21 февраля 1879(1879-02-21)
Место рождения	Чивитавеккья, Итальянское королевство
Дата смерти	21 сентября 1971(1971-09-21) (92 года)
Место смерти	Модена, Италия
Принадлежность	Королевская итальянская армия
Годы службы	1924-1945
Звание	генерал
Сражения/войны	Вторая итало-эфиопская война Восточноафриканская кампания
Награды и премии

Гульельмо Чиро Наси (итал. Guglielmo Ciro Nasi; 21 февраля 1879, Чивитавеккья — 21 сентября 1971) — итальянский генерал времён Второй мировой войны.

Биография

Наси родился в 1879 году в Чивитавеккье. В 1924 году он стал командиром 3-го артиллерийского полка, с 1925 по 1928 был итальянским военным представителем в Париже. В 1928 году был отправлен в колонии в качестве главнокомандующего колониальными войсками. В 1934—1935 годах он был вице-губернатором Киренаики, в 1936—1939 — губернатором Харэра, в 1939—1940 — губернатором Шоа.

В апреле 1936 года во время второй итало-эфиопской войны Гульельмо Наси командовал левой колонной Южного фронта (командующий фронтом — Родольфо Грациани). После начала Второй мировой войны Наси возглавил в 1940 году итальянское завоевание Британского Сомалиленда, вынудив британские силы эвакуироваться морем в Аден. В 1941 году в результате британского контрнаступления Наси был вынужден отступить в укреплённый Гондэр. После того, как 6 июля капитулировали Амадей Савойский и Пьетро Гадзера, гарнизон под командованием Наси остался последней итальянской частью в Восточной Африке, продолжающей боевые действия, а он сам — вице-королём и генерал-губернатором Итальянской Восточной Африки. Гульельмо Наси сдался в Гондэре лишь 28 ноября 1941 года, и был отправлен в лагерь для военнопленных в Кению.

В 1945 году Гульельмо Наси вернулся в Италию. В 1949 году он был назначен специальным комиссаром в Итальянское Сомали, в том же году превратившееся в подопечную территорию ООН.

Гульельмо Наси скончался в 1971 году.

Отрывок, характеризующий Наси, Гульельмо

Но Пьер, не отвечая, продолжал свою речь.
– Нет, – говорил он, все более и более одушевляясь, – Наполеон велик, потому что он стал выше революции, подавил ее злоупотребления, удержав всё хорошее – и равенство граждан, и свободу слова и печати – и только потому приобрел власть.
– Да, ежели бы он, взяв власть, не пользуясь ею для убийства, отдал бы ее законному королю, – сказал виконт, – тогда бы я назвал его великим человеком.
– Он бы не мог этого сделать. Народ отдал ему власть только затем, чтоб он избавил его от Бурбонов, и потому, что народ видел в нем великого человека. Революция была великое дело, – продолжал мсье Пьер, выказывая этим отчаянным и вызывающим вводным предложением свою великую молодость и желание всё полнее высказать.
– Революция и цареубийство великое дело?…После этого… да не хотите ли перейти к тому столу? – повторила Анна Павловна.
– Contrat social, [Общественный договор,] – с кроткой улыбкой сказал виконт.
– Я не говорю про цареубийство. Я говорю про идеи.
– Да, идеи грабежа, убийства и цареубийства, – опять перебил иронический голос.
– Это были крайности, разумеется, но не в них всё значение, а значение в правах человека, в эманципации от предрассудков, в равенстве граждан; и все эти идеи Наполеон удержал во всей их силе.
– Свобода и равенство, – презрительно сказал виконт, как будто решившийся, наконец, серьезно доказать этому юноше всю глупость его речей, – всё громкие слова, которые уже давно компрометировались. Кто же не любит свободы и равенства? Еще Спаситель наш проповедывал свободу и равенство. Разве после революции люди стали счастливее? Напротив. Mы хотели свободы, а Бонапарте уничтожил ее.
Князь Андрей с улыбкой посматривал то на Пьера, то на виконта, то на хозяйку. В первую минуту выходки Пьера Анна Павловна ужаснулась, несмотря на свою привычку к свету; но когда она увидела, что, несмотря на произнесенные Пьером святотатственные речи, виконт не выходил из себя, и когда она убедилась, что замять этих речей уже нельзя, она собралась с силами и, присоединившись к виконту, напала на оратора.
– Mais, mon cher m r Pierre, [Но, мой милый Пьер,] – сказала Анна Павловна, – как же вы объясняете великого человека, который мог казнить герцога, наконец, просто человека, без суда и без вины?
– Я бы спросил, – сказал виконт, – как monsieur объясняет 18 брюмера. Разве это не обман? C'est un escamotage, qui ne ressemble nullement a la maniere d'agir d'un grand homme. [Это шулерство, вовсе не похожее на образ действий великого человека.]
– А пленные в Африке, которых он убил? – сказала маленькая княгиня. – Это ужасно! – И она пожала плечами.
– C'est un roturier, vous aurez beau dire, [Это проходимец, что бы вы ни говорили,] – сказал князь Ипполит.
Мсье Пьер не знал, кому отвечать, оглянул всех и улыбнулся. Улыбка у него была не такая, какая у других людей, сливающаяся с неулыбкой. У него, напротив, когда приходила улыбка, то вдруг, мгновенно исчезало серьезное и даже несколько угрюмое лицо и являлось другое – детское, доброе, даже глуповатое и как бы просящее прощения.
Виконту, который видел его в первый раз, стало ясно, что этот якобинец совсем не так страшен, как его слова. Все замолчали.