Наследники П.П. Пашкова
Поделись знанием:
– Я знала, что вы позволите… так я так и скажу. – И Наташа, поцеловав мать, встала и пошла к двери.
В зале она встретила отца, с дурными известиями возвратившегося домой.
– Досиделись мы! – с невольной досадой сказал граф. – И клуб закрыт, и полиция выходит.
– Папа, ничего, что я раненых пригласила в дом? – сказала ему Наташа.
– Разумеется, ничего, – рассеянно сказал граф. – Не в том дело, а теперь прошу, чтобы пустяками не заниматься, а помогать укладывать и ехать, ехать, ехать завтра… – И граф передал дворецкому и людям то же приказание. За обедом вернувшийся Петя рассказывал свои новости.
Он говорил, что нынче народ разбирал оружие в Кремле, что в афише Растопчина хотя и сказано, что он клич кликнет дня за два, но что уж сделано распоряжение наверное о том, чтобы завтра весь народ шел на Три Горы с оружием, и что там будет большое сражение.
Графиня с робким ужасом посматривала на веселое, разгоряченное лицо своего сына в то время, как он говорил это. Она знала, что ежели она скажет слово о том, что она просит Петю не ходить на это сражение (она знала, что он радуется этому предстоящему сражению), то он скажет что нибудь о мужчинах, о чести, об отечестве, – что нибудь такое бессмысленное, мужское, упрямое, против чего нельзя возражать, и дело будет испорчено, и поэтому, надеясь устроить так, чтобы уехать до этого и взять с собой Петю, как защитника и покровителя, она ничего не сказала Пете, а после обеда призвала графа и со слезами умоляла его увезти ее скорее, в эту же ночь, если возможно. С женской, невольной хитростью любви, она, до сих пор выказывавшая совершенное бесстрашие, говорила, что она умрет от страха, ежели не уедут нынче ночью. Она, не притворяясь, боялась теперь всего.
M me Schoss, ходившая к своей дочери, еще болоо увеличила страх графини рассказами о том, что она видела на Мясницкой улице в питейной конторе. Возвращаясь по улице, она не могла пройти домой от пьяной толпы народа, бушевавшей у конторы. Она взяла извозчика и объехала переулком домой; и извозчик рассказывал ей, что народ разбивал бочки в питейной конторе, что так велено.
После обеда все домашние Ростовых с восторженной поспешностью принялись за дело укладки вещей и приготовлений к отъезду. Старый граф, вдруг принявшись за дело, всё после обеда не переставая ходил со двора в дом и обратно, бестолково крича на торопящихся людей и еще более торопя их. Петя распоряжался на дворе. Соня не знала, что делать под влиянием противоречивых приказаний графа, и совсем терялась. Люди, крича, споря и шумя, бегали по комнатам и двору. Наташа, с свойственной ей во всем страстностью, вдруг тоже принялась за дело. Сначала вмешательство ее в дело укладывания было встречено с недоверием. От нее всё ждали шутки и не хотели слушаться ее; но она с упорством и страстностью требовала себе покорности, сердилась, чуть не плакала, что ее не слушают, и, наконец, добилась того, что в нее поверили. Первый подвиг ее, стоивший ей огромных усилий и давший ей власть, была укладка ковров. У графа в доме были дорогие gobelins и персидские ковры. Когда Наташа взялась за дело, в зале стояли два ящика открытые: один почти доверху уложенный фарфором, другой с коврами. Фарфора было еще много наставлено на столах и еще всё несли из кладовой. Надо было начинать новый, третий ящик, и за ним пошли люди.
– Соня, постой, да мы всё так уложим, – сказала Наташа.
– Нельзя, барышня, уж пробовали, – сказал буфетчнк.
– Нет, постой, пожалуйста. – И Наташа начала доставать из ящика завернутые в бумаги блюда и тарелки.
– Блюда надо сюда, в ковры, – сказала она.
– Да еще и ковры то дай бог на три ящика разложить, – сказал буфетчик.
– Да постой, пожалуйста. – И Наташа быстро, ловко начала разбирать. – Это не надо, – говорила она про киевские тарелки, – это да, это в ковры, – говорила она про саксонские блюда.
– Да оставь, Наташа; ну полно, мы уложим, – с упреком говорила Соня.
– Эх, барышня! – говорил дворецкий. Но Наташа не сдалась, выкинула все вещи и быстро начала опять укладывать, решая, что плохие домашние ковры и лишнюю посуду не надо совсем брать. Когда всё было вынуто, начали опять укладывать. И действительно, выкинув почти все дешевое, то, что не стоило брать с собой, все ценное уложили в два ящика. Не закрывалась только крышка коверного ящика. Можно было вынуть немного вещей, но Наташа хотела настоять на своем. Она укладывала, перекладывала, нажимала, заставляла буфетчика и Петю, которого она увлекла за собой в дело укладыванья, нажимать крышку и сама делала отчаянные усилия.
– Да полно, Наташа, – говорила ей Соня. – Я вижу, ты права, да вынь один верхний.
– Не хочу, – кричала Наташа, одной рукой придерживая распустившиеся волосы по потному лицу, другой надавливая ковры. – Да жми же, Петька, жми! Васильич, нажимай! – кричала она. Ковры нажались, и крышка закрылась. Наташа, хлопая в ладоши, завизжала от радости, и слезы брызнули у ней из глаз. Но это продолжалось секунду. Тотчас же она принялась за другое дело, и уже ей вполне верили, и граф не сердился, когда ему говорили, что Наталья Ильинишна отменила его приказанье, и дворовые приходили к Наташе спрашивать: увязывать или нет подводу и довольно ли она наложена? Дело спорилось благодаря распоряжениям Наташи: оставлялись ненужные вещи и укладывались самым тесным образом самые дорогие.
Но как ни хлопотали все люди, к поздней ночи еще не все могло быть уложено. Графиня заснула, и граф, отложив отъезд до утра, пошел спать.
Соня, Наташа спали, не раздеваясь, в диванной. В эту ночь еще нового раненого провозили через Поварскую, и Мавра Кузминишна, стоявшая у ворот, заворотила его к Ростовым. Раненый этот, по соображениям Мавры Кузминишны, был очень значительный человек. Его везли в коляске, совершенно закрытой фартуком и с спущенным верхом. На козлах вместе с извозчиком сидел старик, почтенный камердинер. Сзади в повозке ехали доктор и два солдата.
Художественно-живописная, иконописная, иконостасная и художественно-декоративная мастерская наследников Павла Павловича Пашкова
Содержание
История
- Мастерская основана Павлом Пашковым в 1865 году в Москве, находилась в собственном доме, в Грузинах, в Большом Тишинском пер.
- Дело отца продолжили братья – Николай, Иван и Георгий.
Николай Павлович
- Окончил курс Императорского Строгановского училища со званием ученого рисовальщика. Губернский секретарь в отставке.
- Директор Иконописной палаты имени Н.Д. Селезнева при Донском монастыре. Преподаватель иконописания в Скорбященском женском монастыре.
- За работы на плавучей выставке в городе Ялте 1910 года награжден орденом Св. Станислава 3-й степени.
- «За художественную роспись в древне-русском стиле всей нижней церкви и стен молельни Ея Императорского Величества. Роспись стен особенно молельни крайне срочно и аккуратно" Феодоровского собора награжден в 1912 г. орденом Св. Анны 3-й степени.
Работы мастерской
Москва
- Храм Московской Духовной семинарии. Стенная живопись. 1896 г.
- Храм Ваганьковского кладбища. Стенная живопись и иконы. 1896 г.
- Храм вкмч. Георгия в Грузинах. Стенная живопись и иконы.
- Св. Ермолая на Садовой. Стенная живопись и иконы. 1896 г.
- Свв. Афанасия и Кирилла на Сивцевом Вражке. Стенная живопись и иконы. 1891 г.
- Никиты Мученика в Старой Басманной. Стенная живопись и иконы. 1896 г.
- Николая Чудотворца на Щепах. Стенная живопись и иконы. 1889 г.
- Храм Фирсановской богадельни в Электрическом переулке. Стенная живопись. 1896 г.
- Иоанна Предтечи на Пресне. Стенная живопись и иконы. 1880 г.
- Спаса на Песках. Стенная живопись и иконы. 1891 г.
- Иоанна Богослова на Тверском бульваре. Стенная живопись. 1894 г.
- Воздвижения на Воздвиженке. Стенная живопись. 1898 г.
- Храм Сретенского монастыря. Стенная живопись. 1894 г.
- Успения в Гончарах. Стенная живопись.
- Косьмы и Дамиана в Кожевниках. Стенная живопись.
- Благовещения Богородицы на Бережках, на Плющихе.
- Воскресения Христова при подворье Иерусалимского патриарха. Стенная живопись. 1902 г.
- Покрова Пресвятой Богородицы в Александро-Мариинском институте. Стенная живопись. 1902 г.
- Храм при больнице неизлечимых больных и богадельни имени И. и А. Медведниковых.[1].
- Храм Петра Латрского при богадельне П.М. Третьякова на Большой Серпуховской ул. Стены, каменный иконостас в духе новгородских церквей XIV века, 45 икон в иконостас и киоты. (арх. С.У. Соловьев).
- Петра и Павла на Яузском бульваре. Стены, реставрация икон и картин. 1905-1907 гг.
- Храм Живоначальной Троицы при приюте Бахрушиных в Сокольниках. Стенная роспись. 1911 г. [2].
Московская губерния
- Храм села Всехсвятского. Стенная живопись и иконы. 1884 г.
- Храм села Спас-Тушино. Стенная живопись и иконы. 1885 и 1898 гг.
- Храм села Павловского Звенигородского уезда. Стенная живопись. 1888 г.
- Собор и два храма в Верее. Стенная живопись.
- Храм с. Щапова. Стенная живопись и иконы.
- Храм с. Шарапова. Стенная живопись и иконы. 1889 г.
Тульская губерния
- Храм с. Бобрики, Каширского у.. Стенная живопись.
- Храм с. Борисова, Каширского у. Стенная живопись. 1896 г.
- Храм с. Захарьина, Каширского у. Стенная живопись и иконы. 1897 г.
Иные губернии и города
- Храм с. Макашевка Новохоперского уезда Воронежской губ. Стенная живопись. 1901 г.
- Храм с. Карабаново Владимирской губ., при фабрике Бр. Барановых. Стенная живопись. 1902 г.
- Храм в с. Ханине Лихвинского у. Калужской губ, при заводе Бр. Киселевых. Стенная живопись. 1902 г.
- Собор г. Моршанска Тамбовской губ. Стенная живопись. 1903 г.
- Храм с. Желаньи, Юхновского уезда Смоленской губ., в имении С.Н. Котельницкой. Стены, реставрация иконостаса и икон. 1905-1907 гг.
- Храм Христа Спасителя в Пензе. Стены в русско-византийском стиле. Реставрация икон в трёх иконостасах. 1905-1907 гг.
- Храм Рождества Пресвятой Богородицы в Орехово-Зуево Покровского уезда Владимирской губ. Стенная живопись. 1895 г.
- Храм Апостолов Петра и Павла на Шлиссельбургских пороховых заводах. 87 икон иконостаса «новгородского письма». 1907 г.
- Собор Михаила Архангела в Сердобске. Стенная роспись. 1909 г.
- Нижегородское отделение Государственного банка. Своды и стены. По эскизам И.Я. Билибина. 1913 г.
- Храм-памятник во имя Свт. Алексия в Лейпциге. 1913 г. Картоны исполнены Н.П. Пашковым для мозаик, набранных в мастерской В.А. Фролова.
Царское Село
- Феодоровский собор. Нижняя церковь и молельня Императрицы. 1912 г.
- Ратная палата. Своды и стены. 1915 г.
- Трапезная палата Феодоровского городка. 1916 г. Своды и стены.
- Царский вокзал (Павильон Императорской железнодорожной ветки). Своды и стены. 1912 г.
- Скорбященская церковь при общине Красного Креста. Стенная роспись. 1915 г.
Источники
Архивные источники
РГИА, ф. 489, оп. 1, д. 5, лл. 134 и об. - 136 и об.
Литературные источники
- Доклад прокурора Синодальной конторы Ф.П.Степанова об учреждении иконописной палаты при Донском монастыре имени Селезнева, в день освящения палаты 22 ноября 1908 г.: краткий очерк возникновения иконопис. палаты. СПб.: Синодальная типография. 1908 г.
- www.burganova-text.com/wp-content/uploads/2014/12/4.2014_web.pdf Научно-аналитический журнал "Дом Бурганова. Пространство культуры". 4. 2014. Л. В. Гаврилова. "Росписи Ратной палаты в Царском Селе в контексте художественного наследия братьев Пашковых ".
Напишите отзыв о статье "Наследники П.П. Пашкова"
Ссылки
К:Википедия:Изолированные статьи (тип: не указан)Отрывок, характеризующий Наследники П.П. Пашкова
Наташа засмеялась, графиня тоже слабо улыбалась.– Я знала, что вы позволите… так я так и скажу. – И Наташа, поцеловав мать, встала и пошла к двери.
В зале она встретила отца, с дурными известиями возвратившегося домой.
– Досиделись мы! – с невольной досадой сказал граф. – И клуб закрыт, и полиция выходит.
– Папа, ничего, что я раненых пригласила в дом? – сказала ему Наташа.
– Разумеется, ничего, – рассеянно сказал граф. – Не в том дело, а теперь прошу, чтобы пустяками не заниматься, а помогать укладывать и ехать, ехать, ехать завтра… – И граф передал дворецкому и людям то же приказание. За обедом вернувшийся Петя рассказывал свои новости.
Он говорил, что нынче народ разбирал оружие в Кремле, что в афише Растопчина хотя и сказано, что он клич кликнет дня за два, но что уж сделано распоряжение наверное о том, чтобы завтра весь народ шел на Три Горы с оружием, и что там будет большое сражение.
Графиня с робким ужасом посматривала на веселое, разгоряченное лицо своего сына в то время, как он говорил это. Она знала, что ежели она скажет слово о том, что она просит Петю не ходить на это сражение (она знала, что он радуется этому предстоящему сражению), то он скажет что нибудь о мужчинах, о чести, об отечестве, – что нибудь такое бессмысленное, мужское, упрямое, против чего нельзя возражать, и дело будет испорчено, и поэтому, надеясь устроить так, чтобы уехать до этого и взять с собой Петю, как защитника и покровителя, она ничего не сказала Пете, а после обеда призвала графа и со слезами умоляла его увезти ее скорее, в эту же ночь, если возможно. С женской, невольной хитростью любви, она, до сих пор выказывавшая совершенное бесстрашие, говорила, что она умрет от страха, ежели не уедут нынче ночью. Она, не притворяясь, боялась теперь всего.
M me Schoss, ходившая к своей дочери, еще болоо увеличила страх графини рассказами о том, что она видела на Мясницкой улице в питейной конторе. Возвращаясь по улице, она не могла пройти домой от пьяной толпы народа, бушевавшей у конторы. Она взяла извозчика и объехала переулком домой; и извозчик рассказывал ей, что народ разбивал бочки в питейной конторе, что так велено.
После обеда все домашние Ростовых с восторженной поспешностью принялись за дело укладки вещей и приготовлений к отъезду. Старый граф, вдруг принявшись за дело, всё после обеда не переставая ходил со двора в дом и обратно, бестолково крича на торопящихся людей и еще более торопя их. Петя распоряжался на дворе. Соня не знала, что делать под влиянием противоречивых приказаний графа, и совсем терялась. Люди, крича, споря и шумя, бегали по комнатам и двору. Наташа, с свойственной ей во всем страстностью, вдруг тоже принялась за дело. Сначала вмешательство ее в дело укладывания было встречено с недоверием. От нее всё ждали шутки и не хотели слушаться ее; но она с упорством и страстностью требовала себе покорности, сердилась, чуть не плакала, что ее не слушают, и, наконец, добилась того, что в нее поверили. Первый подвиг ее, стоивший ей огромных усилий и давший ей власть, была укладка ковров. У графа в доме были дорогие gobelins и персидские ковры. Когда Наташа взялась за дело, в зале стояли два ящика открытые: один почти доверху уложенный фарфором, другой с коврами. Фарфора было еще много наставлено на столах и еще всё несли из кладовой. Надо было начинать новый, третий ящик, и за ним пошли люди.
– Соня, постой, да мы всё так уложим, – сказала Наташа.
– Нельзя, барышня, уж пробовали, – сказал буфетчнк.
– Нет, постой, пожалуйста. – И Наташа начала доставать из ящика завернутые в бумаги блюда и тарелки.
– Блюда надо сюда, в ковры, – сказала она.
– Да еще и ковры то дай бог на три ящика разложить, – сказал буфетчик.
– Да постой, пожалуйста. – И Наташа быстро, ловко начала разбирать. – Это не надо, – говорила она про киевские тарелки, – это да, это в ковры, – говорила она про саксонские блюда.
– Да оставь, Наташа; ну полно, мы уложим, – с упреком говорила Соня.
– Эх, барышня! – говорил дворецкий. Но Наташа не сдалась, выкинула все вещи и быстро начала опять укладывать, решая, что плохие домашние ковры и лишнюю посуду не надо совсем брать. Когда всё было вынуто, начали опять укладывать. И действительно, выкинув почти все дешевое, то, что не стоило брать с собой, все ценное уложили в два ящика. Не закрывалась только крышка коверного ящика. Можно было вынуть немного вещей, но Наташа хотела настоять на своем. Она укладывала, перекладывала, нажимала, заставляла буфетчика и Петю, которого она увлекла за собой в дело укладыванья, нажимать крышку и сама делала отчаянные усилия.
– Да полно, Наташа, – говорила ей Соня. – Я вижу, ты права, да вынь один верхний.
– Не хочу, – кричала Наташа, одной рукой придерживая распустившиеся волосы по потному лицу, другой надавливая ковры. – Да жми же, Петька, жми! Васильич, нажимай! – кричала она. Ковры нажались, и крышка закрылась. Наташа, хлопая в ладоши, завизжала от радости, и слезы брызнули у ней из глаз. Но это продолжалось секунду. Тотчас же она принялась за другое дело, и уже ей вполне верили, и граф не сердился, когда ему говорили, что Наталья Ильинишна отменила его приказанье, и дворовые приходили к Наташе спрашивать: увязывать или нет подводу и довольно ли она наложена? Дело спорилось благодаря распоряжениям Наташи: оставлялись ненужные вещи и укладывались самым тесным образом самые дорогие.
Но как ни хлопотали все люди, к поздней ночи еще не все могло быть уложено. Графиня заснула, и граф, отложив отъезд до утра, пошел спать.
Соня, Наташа спали, не раздеваясь, в диванной. В эту ночь еще нового раненого провозили через Поварскую, и Мавра Кузминишна, стоявшая у ворот, заворотила его к Ростовым. Раненый этот, по соображениям Мавры Кузминишны, был очень значительный человек. Его везли в коляске, совершенно закрытой фартуком и с спущенным верхом. На козлах вместе с извозчиком сидел старик, почтенный камердинер. Сзади в повозке ехали доктор и два солдата.
