Насонов, Всеволод Николаевич

Всеволод Николаевич Насонов
Род деятельности:	инженер-конструктор
Дата рождения:	17 (30) июля 1900(1900-07-30)
Место рождения:	Варшава, Царство Польское, Российская империя
Гражданство:	СССР СССР
Дата смерти:	25 июля 1987(1987-07-25) (86 лет)
Место смерти:	Москва, СССР
Награды и премии:

Все́волод Никола́евич Насо́нов (1900—1987) — советский учёный в области строительных конструкций. Главный редактор журнала «Строительная механика и расчёт сооружений», член Президиума академии строительства и архитектуры СССР, директор ЦНИИСК им. В. А. Кучеренко, представитель СССР в комиссии ООН по строительству.

Биография

В. Н. Насонов родился 17 июля (30 июля) 1900 года в Варшаве (Польша) в семье ученого-зоолога профессора Варшавского университета Николая Викторовича Насонова и Екатерины Александровны ур. Корниловой (внучки героя Севастопольской обороны вице-адмирала В. А. Корнилова).

В 1906 году отец В. Н. Насонова избирается ординарным академиком Петербургской АН и вся семья переезжает в Санкт-Петербург. После революции 1917 года В. Н. Насонов поступает в институт инженеров путей сообщения и оканчивает его в 1923 году (факультет мосты и тоннели).

В 1923—1924 годах В. Н. Насонов работает на Ленинградской станции исследования мостов, где участвует в испытании значительного количества пролётных строений и в обработке результатов этих испытаний.

В 1924—1926 годах В. Н. Насонов работает на строительстве зерновых элеваторов в Актюбинске, Оренбурге и Уфе, а с 1926 году В. Н. Насонов переходит на проектную работу в Управление Пермской железной дороги в Свердловске по восстановлению и переустройству мостов, разрушенных в Гражданскую войну. Уже здесь начинает проявляться его стремление не идти на шаблонные решения, а искать новые более рациональные. Он разрабатывает ряд проектов восстановления железнодорожных мостов путём усиления и частичной замены элементов пролётных строений и создания новых устоев и быков; разрабатывает серию сборных железобетонных пролётных строений для железнодорожных мостов малых пролётов, проектирует косой железнодорожный городской железобетонный путепровод в Перми и железобетонный мост через реку Исеть на Сибирском тракте близ Свердловска.

1928—1929 годах В. Н. Насонов работает в Уралгипромезе по проектированию промышленных зданий и сооружений, в 1929 году переходит на работу в Московский Промстройпроект в качестве руководителя проектированием промышленных объектов. Им лично и под его руководством разрабатываются проекты копрового цеха Магнитогорского металлургического комбината, паровозосборочного цеха Луганского паровозостроительного завода тяжёлого машиностроения и многие другие здания и сооружения.

В 1933 году В. Н. Насонов получает предложение перейти на проектирование грандиозного здания Дворца Советов в качестве руководителя отдела металлокаркаса, что является логическим завершением всей предыдущей инженерной деятельности В. Н. Насонова и признанием его как инженера высшей квалификации.

Работа над проектом Дворца Советов продолжается до 1947 года за исключением периода 1941—1943 годов, когда В. Н. Насонов, находясь в эвакуации, руководит группой реконструкции и расширения Уральского алюминиевого завода в Каменск-Уральском. В 1947—1951 годах Насонов руководит проектированием МГУ имени М. В. Ломоносова на Ленинских горах; в 1951—1954 годах — проектированием высотного здания Дворца Культуры и Науки в Варшаве; в 1954—1955 годах — проектированием комплекса спортивных сооружений Большой спортивной арены в Лужниках.

Разработка каждого такого проекта сопровождается решением значительного количества новых вопросов — созданием новых материалов, новых конструкций, новых схем, новых устройств, новых методов расчёта. И все эти новые разработки могли дать результат только при их взаимной увязке, при учёте их взаимного влияния друг на друга. Необходимо было также выполнение многих научных исследований для проверки новых методов расчёта, новых видов конструкций и материалов.

В 1956 — 1963 годах В. Н. Насонов — член Президиума академии строительства и архитектуры СССР и директор Центрального научно-исследовательского института строительных конструкций (ЦНИИСК АС и А) В 1963 — 1981 годах — директор ЦНИИСК Госстроя СССР. Одновременно В. Н. Насонов является главным редактором журнала «Строительная механика», активным членом Правления общества Германо-советской дружбы и культурных связей, представителем СССР в комиссии ООН по строительству.

Умер 25 июля 1987 года. Похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище.

Награды и премии

• Ленинская премия (1959) — за решение крупной градостроительной задачи скоростной реконструкции и благоустройства района Лужников города Москвы и создание комплекса спортивных сооружений Центрального стадиона имени В. И. Ленина
• Сталинская премия второй степени (1949) — за разработку конструкции 32-, 26- и 20-этажных зданий, строящихся в Москве
• орден Красной звезды
• два ордена Трудового Красного Знамени
• медали.
• орден Возрождения Польши (польск. оrder Odrodzenia Polski) за строительство Дворца Культуры и Науки в Варшаве (1955).

Семья

• отец — Насонов, Николай Викторович, (1855—1939) — зоолог, профессор Варшавского университета по кафедре зоологии. В 1906 года избран ординарным академиком (член-корреспондент c 1897). Был директором зоологического музея Императорской Академии Наук (1906—1921), лаборатории экспериментальной зоологии АН СССР (1921—1931) и лаборатории Института цитологии, гистологии и эмбриологии АН СССР (1934—1939).

• мать — Екатерина Александровна Насонова (урожд. Корнилова), (1870—1954).

• жена — Насонова Зоя Сергеевна (урожд. Тетерина) (1911—1985), инженер, сестра известного футболиста и тренера Виктора Тетерина.

• сестра — Нина (Антонина) Николаевна Сеземан-Клепинина (урожд. Насонова) (1894—1941) — искусствовед, выпускница Смольного, внучатая племянница вице-адмирала героя Севастопольской обороны В. А. Корнилова. В 20-х годах жила в Париже, где её семья дружила с семьёй Эфронов-Цветаевых, с которой они месте в 1937 году бежали в СССР. В ночь с 6 на 7 ноября 1939 года Нина Николаевна была арестована НКВД в Москве, на Пятницкой, д.12, в доме своего отца, куда она приехала с дочерью Софьей. В ту же ночь, в Москве, на Садово-Триумфальной, был арестован старший сын Нины Николаевны от первого брака — Алексей Васильевич Сеземан. 28 июля 1941 года в пересыльной орловской тюрьме как французских шпионов «расстреляли групповым расстрелом» супругов Нину Николаевну и Николая Андреевича Клепининых, С. Я. Эфрона и Эмилию Литауэр.

• брат — Дмитрий Николаевич Насонов (1895—1957), — русский советский цитофизиолог. Член-корреспондент АН СССР (1943). Академик АМН СССР (1945). Лауреат Сталинской премии второй степени (1943).

• брат — Арсений Николаевич Насонов (1898—1965), — русский советский историк, археограф, источниковед, историко-географ. Доктор исторических наук (1944).

• племянница: Софья Николаевна Клепинина (1927—2000) — журналистка, научный сотрудник Музея-квартиры М. Цветаевой в Болшеве.

Ссылки

• [archive.is/20130407012056/moscow-tombs.narod.ru/1987/nasonov_vn.htm Надгробие на могиле В. Н. Насонова на Новодевичьем кладбище в Москве]

Отрывок, характеризующий Насонов, Всеволод Николаевич

Нынче был для него торжественный день – годовщина его коронования. Перед утром он задремал на несколько часов и здоровый, веселый, свежий, в том счастливом расположении духа, в котором всё кажется возможным и всё удается, сел на лошадь и выехал в поле. Он стоял неподвижно, глядя на виднеющиеся из за тумана высоты, и на холодном лице его был тот особый оттенок самоуверенного, заслуженного счастья, который бывает на лице влюбленного и счастливого мальчика. Маршалы стояли позади его и не смели развлекать его внимание. Он смотрел то на Праценские высоты, то на выплывавшее из тумана солнце.
Когда солнце совершенно вышло из тумана и ослепляющим блеском брызнуло по полям и туману (как будто он только ждал этого для начала дела), он снял перчатку с красивой, белой руки, сделал ею знак маршалам и отдал приказание начинать дело. Маршалы, сопутствуемые адъютантами, поскакали в разные стороны, и через несколько минут быстро двинулись главные силы французской армии к тем Праценским высотам, которые всё более и более очищались русскими войсками, спускавшимися налево в лощину.


В 8 часов Кутузов выехал верхом к Працу, впереди 4 й Милорадовичевской колонны, той, которая должна была занять места колонн Пржебышевского и Ланжерона, спустившихся уже вниз. Он поздоровался с людьми переднего полка и отдал приказание к движению, показывая тем, что он сам намерен был вести эту колонну. Выехав к деревне Прац, он остановился. Князь Андрей, в числе огромного количества лиц, составлявших свиту главнокомандующего, стоял позади его. Князь Андрей чувствовал себя взволнованным, раздраженным и вместе с тем сдержанно спокойным, каким бывает человек при наступлении давно желанной минуты. Он твердо был уверен, что нынче был день его Тулона или его Аркольского моста. Как это случится, он не знал, но он твердо был уверен, что это будет. Местность и положение наших войск были ему известны, насколько они могли быть известны кому нибудь из нашей армии. Его собственный стратегический план, который, очевидно, теперь и думать нечего было привести в исполнение, был им забыт. Теперь, уже входя в план Вейротера, князь Андрей обдумывал могущие произойти случайности и делал новые соображения, такие, в которых могли бы потребоваться его быстрота соображения и решительность.
Налево внизу, в тумане, слышалась перестрелка между невидными войсками. Там, казалось князю Андрею, сосредоточится сражение, там встретится препятствие, и «туда то я буду послан, – думал он, – с бригадой или дивизией, и там то с знаменем в руке я пойду вперед и сломлю всё, что будет предо мной».
Князь Андрей не мог равнодушно смотреть на знамена проходивших батальонов. Глядя на знамя, ему всё думалось: может быть, это то самое знамя, с которым мне придется итти впереди войск.
Ночной туман к утру оставил на высотах только иней, переходивший в росу, в лощинах же туман расстилался еще молочно белым морем. Ничего не было видно в той лощине налево, куда спустились наши войска и откуда долетали звуки стрельбы. Над высотами было темное, ясное небо, и направо огромный шар солнца. Впереди, далеко, на том берегу туманного моря, виднелись выступающие лесистые холмы, на которых должна была быть неприятельская армия, и виднелось что то. Вправо вступала в область тумана гвардия, звучавшая топотом и колесами и изредка блестевшая штыками; налево, за деревней, такие же массы кавалерии подходили и скрывались в море тумана. Спереди и сзади двигалась пехота. Главнокомандующий стоял на выезде деревни, пропуская мимо себя войска. Кутузов в это утро казался изнуренным и раздражительным. Шедшая мимо его пехота остановилась без приказания, очевидно, потому, что впереди что нибудь задержало ее.
– Да скажите же, наконец, чтобы строились в батальонные колонны и шли в обход деревни, – сердито сказал Кутузов подъехавшему генералу. – Как же вы не поймете, ваше превосходительство, милостивый государь, что растянуться по этому дефилею улицы деревни нельзя, когда мы идем против неприятеля.
– Я предполагал построиться за деревней, ваше высокопревосходительство, – отвечал генерал.
Кутузов желчно засмеялся.
– Хороши вы будете, развертывая фронт в виду неприятеля, очень хороши.
– Неприятель еще далеко, ваше высокопревосходительство. По диспозиции…
– Диспозиция! – желчно вскрикнул Кутузов, – а это вам кто сказал?… Извольте делать, что вам приказывают.
– Слушаю с.
– Mon cher, – сказал шопотом князю Андрею Несвицкий, – le vieux est d'une humeur de chien. [Мой милый, наш старик сильно не в духе.]
К Кутузову подскакал австрийский офицер с зеленым плюмажем на шляпе, в белом мундире, и спросил от имени императора: выступила ли в дело четвертая колонна?
Кутузов, не отвечая ему, отвернулся, и взгляд его нечаянно попал на князя Андрея, стоявшего подле него. Увидав Болконского, Кутузов смягчил злое и едкое выражение взгляда, как бы сознавая, что его адъютант не был виноват в том, что делалось. И, не отвечая австрийскому адъютанту, он обратился к Болконскому:
– Allez voir, mon cher, si la troisieme division a depasse le village. Dites lui de s'arreter et d'attendre mes ordres. [Ступайте, мой милый, посмотрите, прошла ли через деревню третья дивизия. Велите ей остановиться и ждать моего приказа.]
Только что князь Андрей отъехал, он остановил его.
– Et demandez lui, si les tirailleurs sont postes, – прибавил он. – Ce qu'ils font, ce qu'ils font! [И спросите, размещены ли стрелки. – Что они делают, что они делают!] – проговорил он про себя, все не отвечая австрийцу.
Князь Андрей поскакал исполнять поручение.
Обогнав всё шедшие впереди батальоны, он остановил 3 ю дивизию и убедился, что, действительно, впереди наших колонн не было стрелковой цепи. Полковой командир бывшего впереди полка был очень удивлен переданным ему от главнокомандующего приказанием рассыпать стрелков. Полковой командир стоял тут в полной уверенности, что впереди его есть еще войска, и что неприятель не может быть ближе 10 ти верст. Действительно, впереди ничего не было видно, кроме пустынной местности, склоняющейся вперед и застланной густым туманом. Приказав от имени главнокомандующего исполнить упущенное, князь Андрей поскакал назад. Кутузов стоял всё на том же месте и, старчески опустившись на седле своим тучным телом, тяжело зевал, закрывши глаза. Войска уже не двигались, а стояли ружья к ноге.
– Хорошо, хорошо, – сказал он князю Андрею и обратился к генералу, который с часами в руках говорил, что пора бы двигаться, так как все колонны с левого фланга уже спустились.
– Еще успеем, ваше превосходительство, – сквозь зевоту проговорил Кутузов. – Успеем! – повторил он.
В это время позади Кутузова послышались вдали звуки здоровающихся полков, и голоса эти стали быстро приближаться по всему протяжению растянувшейся линии наступавших русских колонн. Видно было, что тот, с кем здоровались, ехал скоро. Когда закричали солдаты того полка, перед которым стоял Кутузов, он отъехал несколько в сторону и сморщившись оглянулся. По дороге из Працена скакал как бы эскадрон разноцветных всадников. Два из них крупным галопом скакали рядом впереди остальных. Один был в черном мундире с белым султаном на рыжей энглизированной лошади, другой в белом мундире на вороной лошади. Это были два императора со свитой. Кутузов, с аффектацией служаки, находящегося во фронте, скомандовал «смирно» стоявшим войскам и, салютуя, подъехал к императору. Вся его фигура и манера вдруг изменились. Он принял вид подначальственного, нерассуждающего человека. Он с аффектацией почтительности, которая, очевидно, неприятно поразила императора Александра, подъехал и салютовал ему.
Неприятное впечатление, только как остатки тумана на ясном небе, пробежало по молодому и счастливому лицу императора и исчезло. Он был, после нездоровья, несколько худее в этот день, чем на ольмюцком поле, где его в первый раз за границей видел Болконский; но то же обворожительное соединение величавости и кротости было в его прекрасных, серых глазах, и на тонких губах та же возможность разнообразных выражений и преобладающее выражение благодушной, невинной молодости.
На ольмюцком смотру он был величавее, здесь он был веселее и энергичнее. Он несколько разрумянился, прогалопировав эти три версты, и, остановив лошадь, отдохновенно вздохнул и оглянулся на такие же молодые, такие же оживленные, как и его, лица своей свиты. Чарторижский и Новосильцев, и князь Болконский, и Строганов, и другие, все богато одетые, веселые, молодые люди, на прекрасных, выхоленных, свежих, только что слегка вспотевших лошадях, переговариваясь и улыбаясь, остановились позади государя. Император Франц, румяный длиннолицый молодой человек, чрезвычайно прямо сидел на красивом вороном жеребце и озабоченно и неторопливо оглядывался вокруг себя. Он подозвал одного из своих белых адъютантов и спросил что то. «Верно, в котором часу они выехали», подумал князь Андрей, наблюдая своего старого знакомого, с улыбкой, которую он не мог удержать, вспоминая свою аудиенцию. В свите императоров были отобранные молодцы ординарцы, русские и австрийские, гвардейских и армейских полков. Между ними велись берейторами в расшитых попонах красивые запасные царские лошади.
Как будто через растворенное окно вдруг пахнуло свежим полевым воздухом в душную комнату, так пахнуло на невеселый Кутузовский штаб молодостью, энергией и уверенностью в успехе от этой прискакавшей блестящей молодежи.