Наступление войск КНА и КНД
| Осенне-зимнее наступление войск КНА и КНД | |||
| Основной конфликт: Корейская война | |||
 ноябрь 1950 - январь 1951 | |||
| Дата |
25 октября 1950 — 8 января 1951 | ||
|---|---|---|---|
| Место | |||
| Итог |
победа войск КНА и КНД | ||
| Противники | |||
| |||
| Командующие | |||
| |||
| Силы сторон | |||
| |||
| Потери | |||
| |||
Наступление войск Корейской народной армии и Китайских народных добровольцев (25 октября 1950 — 8 января 1951) — эпизод Корейской войны. В результате этого наступления войска ООН и южнокорейские силы были выбиты с северной части Корейского полуострова.
Содержание
Предыстория
В октябре 1950 года для КНДР и её вооружённых сил — Корейской народной армии (КНА) — создалась исключительно тяжёлая обстановка. Войска ООН 23 октября захватили Пхеньян и Хамхын. Достигнув 40-й параллели, они в ряде пунктов вышли к границам образовавшейся год назад КНР, угрожая её основной промышленной базе — Северо-Восточному Китаю. В связи с создавшейся обстановкой китайское правительство приняло решение о вмешательстве в Корейскую войну.
С 19 октября началось выдвижение из Китая на территорию КНДР тридцати пехотных и четырёх артиллерийских дивизий. Для того, чтобы избежать открытой конфронтации между КНР и США, китайские войска выступали под названием «Китайские народные добровольцы» (КНД). В целях координации боевых действий войск КНД и КНА было создано Объединённое командование, в состав которого входили представители КНА и КНД.
25 октября передовые части китайских войск вступили в бой с американскими и южнокорейскими войсками на западном участке фронта, и активными действиями остановили наступление противника, однако на восточном побережье соединения 1-го южнокорейского корпуса теснили остатки частей 2-й армейской группы КНА на север.
Ход боевых действий
Контрудар 13-й армейской группы КНД
С целью приостановить дальнейшее продвижение американских и южнокорейских войск к границам КНР, Объединённое командование решило нанести контрудар по группировке противника, прорвавшейся в район Унзан, Санвонтон, Хичен. Согласно плану, войска должны были нанести удар из районов Течён и севернее Хичен в общем направлении на Нонбатон, разгромить противника в районе Унзан, Хичен, севернее Кудандон, и выйти на рубеж реки Чёнчёнган.
Утром 29 октября 39-й корпус КНД перешёл в наступление. Нанеся в районе Унзан значительные потери 1-й южнокорейской пехотной дивизии, он отбросил её части в южном направлении, овладел Унзаном, и лишь 3 ноября был остановлен переброшенной на это направление 1-й американской кавалерийской дивизией.
40-й корпус КНД, перешедший в наступление 30 октября в районе юго-восточнее Санвонтон, разгромил до двух пехотных полков 6-й южнокорейской пехотной дивизии и, развивая успешное наступление в направлении Нонбатон, 3 ноября овладел рубежом Санкудон, Тонсон. 118-я пехотная дивизия этого корпуса совместно с 148-й пехотной дивизией 50-го корпуса окружила и уничтожила в районе Кодан 7-й пехотный полк 6-й южнокорейской пехотной дивизии, отходившей из района Чёсан к югу.
38-й корпус, перейдя в наступление 29 октября, выбил противника из Хичен и, развивая успех в юго-западном направлении, 3 ноября овладел рубежом Чачак, Бавон. Продвинувшись до 60 км, войска корпуса вышли глубоко в тыл 1-му американскому армейскому корпусу. 125-я пехотная дивизия 42-го корпуса овладела городом Токчён.
На хамхынском направлении 124-я и 126-я пехотные дивизии 42-го корпуса, перейдя в наступление и тесня противника на юг, вели бои с частями 3-й южнокорейской пехотной дивизии и 1-й американской дивизии морской пехоты в районе Оричён.
На синычжуйском направлении ослабленные части 1-й армейской группы КНА не смогли оказать достаточного сопротивления 1-му американскому армейскому корпусу, и были вынуждены отходить в северо-западном направлении.
2 ноября американские войска достигли рубежа Тонним, гора Мунсусан, Ченнондон, Кусон, Синсандон, где были остановлены развернувшимися на этом рубеже войсками 66-го корпуса КНД. Оказавшись не в силах прорваться в район Синыйчжу, а также в связи с создавшейся угрозой окружения северо-западнее Бакчон, командование войск ООН было вынуждено 3 ноября начать отвод 1-го американского корпуса к реке Чёнчёнган. Войска 1-й армейской группы КНА и 66-го корпуса КНД начали преследование противника ограниченными силами. Воспользовавшись этим, части 1-го американского армейского корпуса, прикрываясь арьергардами, отошли в район Анчжу.
Войска 13-й армии КНД и 1-й армейской группы КНА, продолжая наступление в южном направлении, отбросили американские и южнокорейские войска за реку Чёнчёнган и 5 ноября овладели рубежом севернее Анчжу, севернее Кечён, Токчён, Нёнвон, где встретили организованное сопротивление противника. Объединённое командование решило прекратить дальнейшее наступление, чтобы закрепить достигнутый успех и подготовить войска к новым наступательным действиям.
Ноябрьское наступление войск ООН
Воспользовавшись прекращением наступления войск КНД и КНА, и недооценивая их боеспособность, американское командование вновь возобновило наступление по всему фронту. С утра 6 ноября, без перегруппировки и подготовки, войска 2-го южнокорейского корпуса перешли в наступление в направлении Токчён, Хичен, а 8 ноября на синыйчжуском направлении — соединения 1-го американского армейского корпуса.
Войска КНД и КНА в первые дни оказали войскам ООН упорное сопротивление, однако сдержать натиск противника им не удалось. На синыйчжуском направлении 1-му американскому армейскому корпусу удалось форсировать в районе Анчжу реку Чёнчёнган, и в ходе шестидневных упорных боёв с соединениями 1-й армейской группы КНА, 39-го и 40-го корпусов КНД продвинуться на 6-10 км. На хиченском направлении соединения 38-го и 42-го корпусов КНД также были вынуждены отходить на север. Объединённое командование КНА и КНД решило отвести главные силы, чтобы занять более выгодное фланговое положение, заставить противника растянуться по горным дорогам и затем, по окончании сосредоточения в районе Тонмунгори и южнее 9-го корпуса КНД, перейти в контрнаступление на пхеньянском и хамхынском направлениях.
В ночь на 14 ноября войска КНД и КНА под прикрытием арьергардов начали отход. Американское командование с целью выхода к северным границам КНДР 14 ноября возобновило наступление на всём фронте. Соединения 1-го американского и 2-го южнокорейского корпусов к 20 ноября продвинулись на 5-7 км но, встретив упорное сопротивление китайских добровольцев, приостановили наступление и приступили к перегруппировке сил. На хамхынском направлеии и восточном побережье войска ООН, введя в бой две свежие дивизии 10-го американского армейского корпуса, прорвали фронт и развернули наступление на север. К 20 ноября 1-я американская дивизия морской пехоты вышла в район севернее Хагарури. 7-я американская пехотная дивизия 24 ноября вышла к корейско-китайской государственной границе в районе Хесандин. 3-я южнокорейская пехотная дивизия подходила к Пэгам, а Столичная южнокорейская пехотная дивизия вела бой с частями 4-й армии КНА в районе Хемун.
Выход войск КНА и КНД к 38-й параллели
С целью разгрома американских и южнокорейских войск на пхеньянском и хамхынском направлениях Объединённое командование решило провести контрнаступление. Войска 13-го корпуса КНД и 1-й армии КНА должны были на пхеньянском направлении нанести несколько ударов в общем направлении на АНчжу с целью разгрома в районе Тончжу, Кудандон, Нёнвон, Понвонри войск 1-го и 9-го американских армейских и 2-го южнокорейского корпусов; в дальнейшем они должны были наступать в южном направлении и овладеть Пхеньяном. На хамхынском направлении 9-й корпус КНД должен был окружить и уничтожить 1-ю американскую дивизию морской пехоты в районе Хагарури, выйти в район Хамхын и отрезать пути отхода американским и южнокорейским войскам, действовавшим в районах Хесандин, Пэгам и Ченгчжин.
В ночь на 26 ноября 40-й, 38-й и 42-й корпуса КНД перешли в наступление на пхеньянском направлении. В двухдневных наступательных боях китайские добровольцы разгромили основные силы 2-го южнокорейского корпуса, нанесли тяжёлое поражение частям 2-й американской пехотной дивизии 9-го американского корпуса, и овладели городами Нёнвон, Токчён, Менсан. В связи с создавшейся угрозой обхода 2-го южнокорейского корпуса южнее Бавон командование вооружённых сил ООН, чтобы помочь этому корпусу, 27 ноября начало перегруппировку 1-й американской кавалерийской дивизии из Сунчхона в район юго-западнее Токчён; одновременно к линии фронта начали выдвигаться усиленная батальоном тяжёлых танков 29-я английская и отдельная турецкая пехотные бригады.
В ночь на 27 ноября перешли в наступление 50-й, 66-й и 39-й корпуса КНД. Войска 1-го и 9-го американских армейских корпусов, боясь окружения, под прикрытием арьергардов начали отступление к реке Чёнчёнган. В ночь на 28 ноября на хамхынском направлении перешли в наступление войска 9-го корпуса КНД. Воспользовавшись тем, что части 20-го корпуса не успели закрепиться на занятых рубежах, американские войска попытались деблокировать окружённые в районе Хагарури части, но в ночь на 29 ноября вся 1-я дивизия морской пехоты США и один полк 7-й американской пехотной дивизии оказались в кольце.
29 и 30 ноября китайские войска, преодолевая сопротивление арьергардов противника и не давая им возможности закрепиться на промежуточных рубежах, продолжали развивать успешное наступление на всём фронте. 50-й и 66-й корпуса вышли к реке Чёнчёнган и от её устья до Хатем; 39-й, 40-й и 42-й корпуса сломили сопротивление 25-й и 2-й пехотных и 1-й кавалерийской американских дивизий, нанесли тяжёлые потери турецкой пехотной бригаде и к исходу 30 ноября вышли на рубеж Кечён, восточнее Сунчхон, Сончхон. Прикрывшись частью сил, войска ООН сумели оторваться и отойти главными силами в район Пхеньяна. Остатки 2-го южнокорейского корпуса, потерявшего до 60 % личного состава и вооружения, были 30 ноября выведены из боя и отведены за 38-ю параллель для пополнения и восстановления. Неблагоприятно сложившаяся обстановка на пхеньянском направлении, а также разгром американских частей вынудил командование войск ООН 29 ноября прекратить наступление 1-го южнокорейского корпуса вдоль восточного побережья КНДР, а 1 декабря начать поспешный отвод войск этого корпуса в южном направлении.
В течение 1-5 декабря войска КНД пополнялись боеприпасами и продовольствием, готовились к наступлению. В это же время, используя не занятые противником участки фронта, в направлении Токчён, Яндок, Чорон в тыл американским и южнокорейским войскам выдвигались соединения 2-й и 5-й армий КНА, имевшие задачу развернуть партизанские действия в районах восточнее и юго-восточнее Пхеньяна. Выделенные для преследования отходившего противника две пехотные дивизии из состава 39-го и 42-го корпусов КНД 4 декабря достигли рубежа Сукчен, Намсан. Не встречая сопротивления противника, эти дивизии 6 декабря вступили в Пхеньян и Кандон, накануне оставленные войсками ООН. 9 декабря войскам ООН удалось пробить коридор к окружённым в районе Хагарури частям, и остаткам 1-й американской дивизии морской пехоты удалось вырваться из окружения и отойти в район Хамхына. С 10 декабря 10-й американский корпус начал эвакуацию морем из Хамхына и Хыннама на юг Кореи; эвакуация продолжалась до 24 декабря.
Ввиду того, что главные силы КНД не смогли в срок подготовиться к наступлению, командование продлило им время для подготовки до 15 декабря. Войска ООН, пользуясь тем, что на пхеньянском направлении войска КНД прекратили преследование, к 18 декабря беспрепятственно отошли за 38-ю параллель и приступили к созданию там обороны.
Взятие Сеула
Чтобы надёжно обеспечить рубеж 38-й параллели, Объединённое командование решило подготовить новую наступательную операцию. Во второй половине декабря 1950 года основные силы КНД и КНА перегруппировались, сосредоточив 53 % всех сил в районе 38-й параллели. Основные силы войск ООН были сосредоточены на сеульском направлении, при этом в первом эшелоне обороны находились преимущественно южнокорейские войска. Объединённое командование КНА и КНД решило ударами войск на ряде направлений расчленить группировку противника и уничтожить её по частям, в случае отхода противника войска должны были овладеть Сеулом, Капхёном и Чунченом.
В 17 часов 31 декабря войска 13-й армейской группы КНД, 1-й, 2-й и 5-й армий КНА перешли в наступление, которое застало противника врасплох. Американские и южнокорейские войска, боясь обходов и окружений, не оказывая сопротивления начали поспешно отходить по всему фронту. Учреждения войск ООН, расположенные в прифронтовой полосе, охватила паника; находившиеся в Сеуле правительственные учреждения и военные штабы 1 января приступили к срочной эвакуации на юг Кореи.
Объединённое командование, учитывая обстановку на фронте и поспешный отход противника на юг, 1 января поставило войскам новые, более глубокие задачи на наступление. Сбивая вражеские арьергарды, КНД и КНА успешно наступали на юг. Стремясь задержать их продвижение, 3 января войска ООН предприняли контратаку частями британских и южнокорейских войск, но она была отражена. 2-я и 5-я армии КНА к исходу 3 января вышли в район южнее и юго-западнее Хончен, и перерезали пути отхода 5-й, 7-й, 8-й и 3-й южнокорейским пехотным дивизиям, но слабое взаимодействие между северокорейскими армиями и наступавшими на Сеул 42-м и 66-м корпусами КНД позволило войскам ООН 4 января осуществить деблокирующий удар и отвести окружённые войска на юг. Преследуемые китайскими добровольцами, 4 января американские и южнокорейские войска оставили Сеул и, переправившись через реку Ханган, продолжали отходить на юг. В течение 5-7 января войскам ООН, используя автотранспорт для перевозки войск, удалось главными силами оторваться от преследователей, отойти и занять оборону на рубеже Пхентхэк, Ханним, Хынхоли, Чечхон, Нэволь, Чончхон, Сонгэли, Пальханни. Объединённое командование КНД и КНА, учитывая острую нужду войск в продовольствии и боеприпасах, решило прекратить дальнейшее наступление.
Итоги и последствия
Осенне-зимнее наступление войск КНА и КНД в 1950-1951 годах решительно изменило стратегическую и военно-политическую обстановку в Корее в их пользу. Однако войска ООН не были окончательно разгромлены, и обладали значительным количественным и качественным превосходством в боевой технике.
Напишите отзыв о статье "Наступление войск КНА и КНД"
Литература
- «Война в Корее. 1950—1953» — СПб: ООО «Издательство ПОЛИГОН», 2000. ISBN 5-89173-113-4
| ||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Наступление войск КНА и КНД
– Ну, что же, можно сложить что нибудь, – прибавил он тихим, таинственным голосом, как будто боясь, чтобы кто нибудь его не услышал.В девять часов проснулась графиня, и Матрена Тимофеевна, бывшая ее горничная, исполнявшая в отношении графини должность шефа жандармов, пришла доложить своей бывшей барышне, что Марья Карловна очень обижены и что барышниным летним платьям нельзя остаться здесь. На расспросы графини, почему m me Schoss обижена, открылось, что ее сундук сняли с подводы и все подводы развязывают – добро снимают и набирают с собой раненых, которых граф, по своей простоте, приказал забирать с собой. Графиня велела попросить к себе мужа.
– Что это, мой друг, я слышу, вещи опять снимают?
– Знаешь, ma chere, я вот что хотел тебе сказать… ma chere графинюшка… ко мне приходил офицер, просят, чтобы дать несколько подвод под раненых. Ведь это все дело наживное; а каково им оставаться, подумай!.. Право, у нас на дворе, сами мы их зазвали, офицеры тут есть. Знаешь, думаю, право, ma chere, вот, ma chere… пускай их свезут… куда же торопиться?.. – Граф робко сказал это, как он всегда говорил, когда дело шло о деньгах. Графиня же привыкла уж к этому тону, всегда предшествовавшему делу, разорявшему детей, как какая нибудь постройка галереи, оранжереи, устройство домашнего театра или музыки, – и привыкла, и долгом считала всегда противоборствовать тому, что выражалось этим робким тоном.
Она приняла свой покорно плачевный вид и сказала мужу:
– Послушай, граф, ты довел до того, что за дом ничего не дают, а теперь и все наше – детское состояние погубить хочешь. Ведь ты сам говоришь, что в доме на сто тысяч добра. Я, мой друг, не согласна и не согласна. Воля твоя! На раненых есть правительство. Они знают. Посмотри: вон напротив, у Лопухиных, еще третьего дня все дочиста вывезли. Вот как люди делают. Одни мы дураки. Пожалей хоть не меня, так детей.
Граф замахал руками и, ничего не сказав, вышел из комнаты.
– Папа! об чем вы это? – сказала ему Наташа, вслед за ним вошедшая в комнату матери.
– Ни о чем! Тебе что за дело! – сердито проговорил граф.
– Нет, я слышала, – сказала Наташа. – Отчего ж маменька не хочет?
– Тебе что за дело? – крикнул граф. Наташа отошла к окну и задумалась.
– Папенька, Берг к нам приехал, – сказала она, глядя в окно.
Берг, зять Ростовых, был уже полковник с Владимиром и Анной на шее и занимал все то же покойное и приятное место помощника начальника штаба, помощника первого отделения начальника штаба второго корпуса.
Он 1 сентября приехал из армии в Москву.
Ему в Москве нечего было делать; но он заметил, что все из армии просились в Москву и что то там делали. Он счел тоже нужным отпроситься для домашних и семейных дел.
Берг, в своих аккуратных дрожечках на паре сытых саврасеньких, точно таких, какие были у одного князя, подъехал к дому своего тестя. Он внимательно посмотрел во двор на подводы и, входя на крыльцо, вынул чистый носовой платок и завязал узел.
Из передней Берг плывущим, нетерпеливым шагом вбежал в гостиную и обнял графа, поцеловал ручки у Наташи и Сони и поспешно спросил о здоровье мамаши.
– Какое теперь здоровье? Ну, рассказывай же, – сказал граф, – что войска? Отступают или будет еще сраженье?
– Один предвечный бог, папаша, – сказал Берг, – может решить судьбы отечества. Армия горит духом геройства, и теперь вожди, так сказать, собрались на совещание. Что будет, неизвестно. Но я вам скажу вообще, папаша, такого геройского духа, истинно древнего мужества российских войск, которое они – оно, – поправился он, – показали или выказали в этой битве 26 числа, нет никаких слов достойных, чтоб их описать… Я вам скажу, папаша (он ударил себя в грудь так же, как ударял себя один рассказывавший при нем генерал, хотя несколько поздно, потому что ударить себя в грудь надо было при слове «российское войско»), – я вам скажу откровенно, что мы, начальники, не только не должны были подгонять солдат или что нибудь такое, но мы насилу могли удерживать эти, эти… да, мужественные и древние подвиги, – сказал он скороговоркой. – Генерал Барклай до Толли жертвовал жизнью своей везде впереди войска, я вам скажу. Наш же корпус был поставлен на скате горы. Можете себе представить! – И тут Берг рассказал все, что он запомнил, из разных слышанных за это время рассказов. Наташа, не спуская взгляда, который смущал Берга, как будто отыскивая на его лице решения какого то вопроса, смотрела на него.
– Такое геройство вообще, каковое выказали российские воины, нельзя представить и достойно восхвалить! – сказал Берг, оглядываясь на Наташу и как бы желая ее задобрить, улыбаясь ей в ответ на ее упорный взгляд… – «Россия не в Москве, она в сердцах се сынов!» Так, папаша? – сказал Берг.
В это время из диванной, с усталым и недовольным видом, вышла графиня. Берг поспешно вскочил, поцеловал ручку графини, осведомился о ее здоровье и, выражая свое сочувствие покачиваньем головы, остановился подле нее.
– Да, мамаша, я вам истинно скажу, тяжелые и грустные времена для всякого русского. Но зачем же так беспокоиться? Вы еще успеете уехать…
– Я не понимаю, что делают люди, – сказала графиня, обращаясь к мужу, – мне сейчас сказали, что еще ничего не готово. Ведь надо же кому нибудь распорядиться. Вот и пожалеешь о Митеньке. Это конца не будет?
Граф хотел что то сказать, но, видимо, воздержался. Он встал с своего стула и пошел к двери.
Берг в это время, как бы для того, чтобы высморкаться, достал платок и, глядя на узелок, задумался, грустно и значительно покачивая головой.
– А у меня к вам, папаша, большая просьба, – сказал он.
– Гм?.. – сказал граф, останавливаясь.
– Еду я сейчас мимо Юсупова дома, – смеясь, сказал Берг. – Управляющий мне знакомый, выбежал и просит, не купите ли что нибудь. Я зашел, знаете, из любопытства, и там одна шифоньерочка и туалет. Вы знаете, как Верушка этого желала и как мы спорили об этом. (Берг невольно перешел в тон радости о своей благоустроенности, когда он начал говорить про шифоньерку и туалет.) И такая прелесть! выдвигается и с аглицким секретом, знаете? А Верочке давно хотелось. Так мне хочется ей сюрприз сделать. Я видел у вас так много этих мужиков на дворе. Дайте мне одного, пожалуйста, я ему хорошенько заплачу и…
Граф сморщился и заперхал.
– У графини просите, а я не распоряжаюсь.
– Ежели затруднительно, пожалуйста, не надо, – сказал Берг. – Мне для Верушки только очень бы хотелось.
– Ах, убирайтесь вы все к черту, к черту, к черту и к черту!.. – закричал старый граф. – Голова кругом идет. – И он вышел из комнаты.
Графиня заплакала.
– Да, да, маменька, очень тяжелые времена! – сказал Берг.
Наташа вышла вместе с отцом и, как будто с трудом соображая что то, сначала пошла за ним, а потом побежала вниз.
На крыльце стоял Петя, занимавшийся вооружением людей, которые ехали из Москвы. На дворе все так же стояли заложенные подводы. Две из них были развязаны, и на одну из них влезал офицер, поддерживаемый денщиком.
– Ты знаешь за что? – спросил Петя Наташу (Наташа поняла, что Петя разумел: за что поссорились отец с матерью). Она не отвечала.
– За то, что папенька хотел отдать все подводы под ранепых, – сказал Петя. – Мне Васильич сказал. По моему…
– По моему, – вдруг закричала почти Наташа, обращая свое озлобленное лицо к Пете, – по моему, это такая гадость, такая мерзость, такая… я не знаю! Разве мы немцы какие нибудь?.. – Горло ее задрожало от судорожных рыданий, и она, боясь ослабеть и выпустить даром заряд своей злобы, повернулась и стремительно бросилась по лестнице. Берг сидел подле графини и родственно почтительно утешал ее. Граф с трубкой в руках ходил по комнате, когда Наташа, с изуродованным злобой лицом, как буря ворвалась в комнату и быстрыми шагами подошла к матери.
– Это гадость! Это мерзость! – закричала она. – Это не может быть, чтобы вы приказали.
Берг и графиня недоумевающе и испуганно смотрели на нее. Граф остановился у окна, прислушиваясь.
– Маменька, это нельзя; посмотрите, что на дворе! – закричала она. – Они остаются!..
– Что с тобой? Кто они? Что тебе надо?
– Раненые, вот кто! Это нельзя, маменька; это ни на что не похоже… Нет, маменька, голубушка, это не то, простите, пожалуйста, голубушка… Маменька, ну что нам то, что мы увезем, вы посмотрите только, что на дворе… Маменька!.. Это не может быть!..
Граф стоял у окна и, не поворачивая лица, слушал слова Наташи. Вдруг он засопел носом и приблизил свое лицо к окну.
Графиня взглянула на дочь, увидала ее пристыженное за мать лицо, увидала ее волнение, поняла, отчего муж теперь не оглядывался на нее, и с растерянным видом оглянулась вокруг себя.
– Ах, да делайте, как хотите! Разве я мешаю кому нибудь! – сказала она, еще не вдруг сдаваясь.
– Маменька, голубушка, простите меня!
Но графиня оттолкнула дочь и подошла к графу.
– Mon cher, ты распорядись, как надо… Я ведь не знаю этого, – сказала она, виновато опуская глаза.
– Яйца… яйца курицу учат… – сквозь счастливые слезы проговорил граф и обнял жену, которая рада была скрыть на его груди свое пристыженное лицо.
– Папенька, маменька! Можно распорядиться? Можно?.. – спрашивала Наташа. – Мы все таки возьмем все самое нужное… – говорила Наташа.
Граф утвердительно кивнул ей головой, и Наташа тем быстрым бегом, которым она бегивала в горелки, побежала по зале в переднюю и по лестнице на двор.
Люди собрались около Наташи и до тех пор не могли поверить тому странному приказанию, которое она передавала, пока сам граф именем своей жены не подтвердил приказания о том, чтобы отдавать все подводы под раненых, а сундуки сносить в кладовые. Поняв приказание, люди с радостью и хлопотливостью принялись за новое дело. Прислуге теперь это не только не казалось странным, но, напротив, казалось, что это не могло быть иначе, точно так же, как за четверть часа перед этим никому не только не казалось странным, что оставляют раненых, а берут вещи, но казалось, что не могло быть иначе.
Все домашние, как бы выплачивая за то, что они раньше не взялись за это, принялись с хлопотливостью за новое дело размещения раненых. Раненые повыползли из своих комнат и с радостными бледными лицами окружили подводы. В соседних домах тоже разнесся слух, что есть подводы, и на двор к Ростовым стали приходить раненые из других домов. Многие из раненых просили не снимать вещей и только посадить их сверху. Но раз начавшееся дело свалки вещей уже не могло остановиться. Было все равно, оставлять все или половину. На дворе лежали неубранные сундуки с посудой, с бронзой, с картинами, зеркалами, которые так старательно укладывали в прошлую ночь, и всё искали и находили возможность сложить то и то и отдать еще и еще подводы.
– Четверых еще можно взять, – говорил управляющий, – я свою повозку отдаю, а то куда же их?
– Да отдайте мою гардеробную, – говорила графиня. – Дуняша со мной сядет в карету.
Отдали еще и гардеробную повозку и отправили ее за ранеными через два дома. Все домашние и прислуга были весело оживлены. Наташа находилась в восторженно счастливом оживлении, которого она давно не испытывала.
– Куда же его привязать? – говорили люди, прилаживая сундук к узкой запятке кареты, – надо хоть одну подводу оставить.
– Да с чем он? – спрашивала Наташа.
– С книгами графскими.
– Оставьте. Васильич уберет. Это не нужно.
В бричке все было полно людей; сомневались о том, куда сядет Петр Ильич.
– Он на козлы. Ведь ты на козлы, Петя? – кричала Наташа.
Соня не переставая хлопотала тоже; но цель хлопот ее была противоположна цели Наташи. Она убирала те вещи, которые должны были остаться; записывала их, по желанию графини, и старалась захватить с собой как можно больше.
Во втором часу заложенные и уложенные четыре экипажа Ростовых стояли у подъезда. Подводы с ранеными одна за другой съезжали со двора.
Коляска, в которой везли князя Андрея, проезжая мимо крыльца, обратила на себя внимание Сони, устраивавшей вместе с девушкой сиденья для графини в ее огромной высокой карете, стоявшей у подъезда.
– Это чья же коляска? – спросила Соня, высунувшись в окно кареты.
– А вы разве не знали, барышня? – отвечала горничная. – Князь раненый: он у нас ночевал и тоже с нами едут.
– Да кто это? Как фамилия?
– Самый наш жених бывший, князь Болконский! – вздыхая, отвечала горничная. – Говорят, при смерти.
Соня выскочила из кареты и побежала к графине. Графиня, уже одетая по дорожному, в шали и шляпе, усталая, ходила по гостиной, ожидая домашних, с тем чтобы посидеть с закрытыми дверями и помолиться перед отъездом. Наташи не было в комнате.
– Maman, – сказала Соня, – князь Андрей здесь, раненый, при смерти. Он едет с нами.
Графиня испуганно открыла глаза и, схватив за руку Соню, оглянулась.
– Наташа? – проговорила она.
И для Сони и для графини известие это имело в первую минуту только одно значение. Они знали свою Наташу, и ужас о том, что будет с нею при этом известии, заглушал для них всякое сочувствие к человеку, которого они обе любили.
– Наташа не знает еще; но он едет с нами, – сказала Соня.
– Ты говоришь, при смерти?
Соня кивнула головой.
Графиня обняла Соню и заплакала.
«Пути господни неисповедимы!» – думала она, чувствуя, что во всем, что делалось теперь, начинала выступать скрывавшаяся прежде от взгляда людей всемогущая рука.
– Ну, мама, все готово. О чем вы?.. – спросила с оживленным лицом Наташа, вбегая в комнату.
– Ни о чем, – сказала графиня. – Готово, так поедем. – И графиня нагнулась к своему ридикюлю, чтобы скрыть расстроенное лицо. Соня обняла Наташу и поцеловала ее.
