Нати (тяжёлый крейсер)
«Нати» (яп. 那智?, по названию горы в префектуре Вакаяма) — японский тяжёлый крейсер[прим. 1], второй заложенный и первый вступивший в строй представитель типа «Мёко».
Построен в Курэ в 1924—1928 годах. Активно использовался в межвоенный период, в 1934—1935 и 1939—1940 годах прошёл две крупные модернизации.
В ходе боевых действий на Тихоокеанском театре Второй мировой войны в первой половине 1942 года в составе 5-й дивизии крейсеров участвовал в захвате Филиппин и Нидерландской Ост-Индии. В сражении в Яванском море 27 февраля 1942 был флагманом адмирала Такаги, потопил торпедами голландский крейсер «Ява». Участвовал и во Втором сражении в Яванском море 1 марта. С весны 1942 года — флагман Пятого флота, в этом качестве он участвовал в Алеутской операции, проводке конвоев до Атту и Кыски, сражениях у Командорских островов и в заливе Лейте. 5 ноября 1944 года «Нати» был потоплен в Манильском заливе палубной авиацией с американских авианосцев «Лексингтон» и «Тикондерога».
Содержание
Строительство
Заказ на строительство первой пары 10 000–тонных крейсеров стоимостью по 21,9 млн иен был выдан весной 1923 года[3]. 11 декабря 1923 года крейсеру № 6 (второму в паре) было присвоено название «Нати», в честь горы на юго-востоке префектуры Вакаяма. Это имя в ЯИФ использовались впервые, хотя ранее и было в числе зарезервированных для именования 8000-тонных кораблей программы «8-8»[4].
26 ноября 1924 года его корпус заложили на стапеле № 3 Морского арсенала в Курэ[5]. «Нати» строился быстрее головного «Мёко». Его спуск на воду уже был намечен на 15 октября 1926 года, однако из–за обрушения 24 декабря 1925 года двух перегруженных портальных кранов носовая часть корпуса крейсера была серьёзно повреждена, что отложило его сход со стапеля на восемь месяцев[6].
На воду «Нати» был спущен 15 июня 1927 года в присутствии принца Моримаса Насимото и 35 000 зрителей[6]. Было принято политическое решение максимально быстро ввести его в строй, чтобы успеть к намеченному на 4 декабря 1928 года морскому смотру, приуроченному к коронации императора Хирохито. На ходовых испытаниях 22 октября 1928 года у острова Угурудзима при водоизмещении 12 200 тонн и мощности машин 131 481 л.с. он развил 35,531 узла, что несколько превысило контрактные 35,5[7]. 20 ноября того же года «Нати» был принят флотом, не имея, однако, части приборов управления огнём, катапульты и щитов 120–мм орудий[8].
История службы
Довоенная
После вступления в строй «Нати» участвовал в морском параде в честь коронации императора Хирохито 4 декабря 1928 года. Затем он был возвращён на верфь для доукомплектования, где находился до апреля 1929 года[8].
28-29 мая 1929 года Хирохито на борту «Нати» совершил инспекционную поездку по предприятиям в городах региона Кансай[9]. В ноябре все четыре корабля типа «Мёко» были зачислены в состав 4-й дивизии крейсеров Второго флота[10].
С 17 мая по 19 июня 1930 года «Нати» вместе с остальными входящими в соединение единицами совершил плавание в южные моря для проверки работы систем в тропическом климате. 26 ноября все они приняли участие в морском смотре в Йокосуке. В конце года на крейсере первую дымовую трубу удлинили на 2 м для уменьшения загазованности мостика, также на обе трубы были установлены дождезащитные колпаки[10].
С 29 марта до конца апреля 1931 года 4-я дивизия вместе с «Фурутакой» и «Аобой» действовала в районе Циндао, в августе и сентябре она участвовала в учениях. С ноябре на крейсере начались работы по замене орудий ГК на новые тип 3 № 2, переделке погребов и подъёмников под более тяжёлые боеприпасы, а также улучшению вентиляции. 4 августа 1932 года в ходе ежегодных маневров флота «Нати» вместе с «Мёко» участвовал в стрельбах новыми бронебойными снарядами тип 91 по кораблю-цели «Хайкан № 4» (бывший минный заградитель «Асо», до 1905 года—русский броненосный крейсер «Баян»), потопленному затем торпедами подводных лодок[10].
16–21 августа 1933 года «Нати» вместе с однотипными кораблями (входящими теперь в состав 5-й дивизии крейсеров) совершил очередное плавание в южные моря, а 21–го участвовал в Иокогаме. 11 декабря в преддверии начала первой крупной модернизации его вместе с «Мёко» передали в дивизию охраны района Курэ, а 1 февраля 1934—в аналогичное соединение, прикрывавшее район Сасэбо[11].
Первый этап работ на «Нати» был выполнен с февраля по июнь 1935 года, в ходе него демонтировались старые зенитные орудия, неподвижные торпедные аппараты и катапульта с ангаром самолётов (вместо них устанавливались новые: соответственно 4 × 2 127–мм/40 тип 89, 2 × 4 ТА тип 92 модель 1, 2 × тип № 2 модель 3), первый ярус надстройки был удлинён до 4–й башни ГК (образовав новую палубу—зенитную), старые противоторпедные були заменили на увеличенные, вместо ненадёжных электродвигателей крейсерского хода поставили индукционные турбины, на средней палубе разместили дополнительные помещения для возросшего экипажа[12]. После выхода из ремонта и до 10 июля крейсер исполнял роль учебного артиллерийского корабля. Затем, с середины июля и до 2 октября, участвовал в ежегодных маневрах, пройдя 26 сентября вместе с другими единицами Четвёртого флота сквозь центр тайфуна[13]. В октябре «Нати» вместе с остальными однотипными кораблями прошёл второй этап модернизационных работ, получив новые прожектора и два счетверённых 13,2–мм пулемёта, также при этом перемещались СУАЗО тип 91 и пулемёты Льюиса[14]. Третий этап был проведён там же в январе-марте 1936 года по итогам расследований инцидентов с Четвёртым флотом и взрывом в башне крейсера «Асигара»: слабые места корпуса усилили 25–мм плитами, улучшили систему продувки стволов орудий ГК после выстрела[15]. В апреле 5–я дивизия проводила учения со стрельбами в Жёлтом море[16]. Наконец, с 25 мая по 29 июня «Нати» вместе с «Мёко» и «Хагуро» прошёл в Сасэбо четвёртый этап работ, при котором установили более мощный привод грузовой стрелы на грот-мачте, а её опоры усилили. В августе-сентябре крейсер участвовал в ежегодных маневрах флота, совершив поход в район Тайваня[17].
27 марта–6 апреля 1937 года «Нати» вместе с «Мёко» и «Хагуро» совершил короткий поход в район Циндао и обратно. После начала Второй японо–китайской войны все четыре крейсера типа «Мёко», «Мая» и 2–я эскадра эсминцев участвовали в переброске в Шанхай 3–й пехотной дивизии ЯИА 20–23 августа[18]. Сам «Нати» при этом 20–21 августа перевёз штабы 3-й пехотной дивизии и входившего в её состав 6-го пехотного полка из Ацуты до островов Маан[9]. В сентябре и ноябре вместе с «Хагуро» он совершил ещё несколько походов к побережью Северного Китая и после этого 1 декабря был выведен в резерв[19].
Вторую крупную модернизацию крейсер прошёл в период с января 1939 по март 1940 года в Сасэбо[19]. Она состояла в установке второй пары торпедных аппаратов, четырех спаренных зенитных автоматов тип 96 и двух спаренных пулемётов тип 93 (счетверённые сняли), катапульты заменялись на новые тип № 2 модель 5, були были заменены на улучшенные, приборы управления огнём поставили такие же, как ранее на «Асигару». Также оборудовались центральный пост связи, шифровальная комната и централизованный пост управления затоплением и осушением отсеков[20].
17 февраля–12 марта 1941 года «Нати» вместе с «Хагуро» совершили поход из Сасэбо к побережью Южного Китая и обратно. Пройдя докование 13–20 марта, он 29 марта–8 апреля перешёл на острова Палау, а 12–26 вернулся назад. В мае на крейсере установили размагничивающую обмотку корпуса и пост управления торпедным огнём на фок–мачте — как на прошедшим вторую модернизацию последним «Мёко»[19].
Лето 1941 «Нати» провёл, занимаясь боевой подготовкой у своих берегов, в начале сентября прошёл докование в Сасэбо[19]. 23 ноября крейсер вышел из Курэ с полными запасами боекомплекта, топлива и припасов, и зайдя по пути в Сасэбо и Мако, 6 декабря прибыл на острова Палау[21].
Во время Второй мировой войны
После начала войны «Нати» вместе с «Мёко» и «Хагуро» принял участие в операции «M» (захвате южной части Филиппин). 11 декабря он прикрывал высадку у Легаспи, 19-20 — у Давао, 24 — на острове Холо. 4 января 1942 года из-за повреждения при бомбардировке флагманского корабля 5-й дивизии «Мёко» (на стоявшем в 500 м от него «Нати» осколками той же бомбы с B-17 был разбит прожектор и ранен командир артиллерийской БЧ) её командующий адмирал Такаги перенёс свой флаг на «Нати»[22][9].
9 января крейсер вместе с «Хагуро» вышел из Давао для участия в операции «H» (захват Сулавеси), в ходе неё первоначально сопровождая транспорты, а затем прикрывал высадки войск — 11-го у Манадо и Кемы, 24-го у Кендари[23]. 26-го он был атакован американской подводной лодкой «Сейлфиш», выпустившей по нему четыре торпеды Mk 14. Хотя её командир капитан 3-го ранга Воуг утверждал, что слышал взрывы и звук остановки винтов, «Нати» и «Хагуро» никаких повреждений не получили[9].
30 января крейсер прикрывал высадку на Амбон, а 9 февраля—в Макассаре. Простояв с 10 по 17 февраля в бухте Старинг, 20-го он поддерживал захват Дили и Купанга на Тиморе[23].
27 февраля «Нати» (флагман адмирала Такаги) и «Хагуро» совместно с 2-й и 4-й ЭЭМ (лёгкие крейсера «Нака» и «Дзинцу», 14 эсминцев) участвовали в сражении в Яванском море с флотом ABDA (2 тяжёлых и 3 лёгких крейсера, 9 эсминцев)[24]. На первом этапе боя, первоначально представлявшим собой артиллерийскую дуэль на очень больших дистанциях («Нати» открыл огонь в 16:16 с дальности в 25,6 км[25]) и продлившемся около часа, крейсер произвел 845 выстрелов главным калибром и добился совместно с «Хагуро» пяти попаданий[26]: двух в «Де Рёйтер», двух в «Эксетер» и одного в «Хьюстон»[27]. Серьёзные последствия имело только одно из них—в 17:08 203-мм снаряд с «Хагуро» разорвался в котельном отделении «Эксетера», снизив его скорость до 11 узлов и вынудив выйти из боя из-за обесточивания орудийных башен[28]. В ходе последующей атаки эсминцев союзников оба корабля выпустили ещё 302 203-мм снаряда (вероятно, ни разу не попав) и повернули на север, разорвав огневой контакт[27][29]. Наконец, в ходе ночной фазы сражения в 23:46 одна из восьми запущенных «Нати» четырнадцатью минутами ранее торпед тип 93 поразила «Яву» в район кормовых погребов, вызвав их детонацию и отрыв оконечности длиной около 30 метров, крейсер после этого продержался на воде 15 минут[30].
1 марта 1942 года «Нати» принял участие в добивании остатков флота ABDA («Эксетер» с двумя эсминцами), известном как второе сражение в Яванском море. Из-за большого расхода боеприпасов в предыдущем бою его вклад, как и «Хагуро», был довольно ограниченным—170 выпущенных 203-мм снарядов и 4 торпеды, основную роль сыграли «Мёко» и «Асигара» с эсминцами[27].
| Состав вооружения крейсера «Нати» в разные годы | |||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| декабрь 1928[8] | апрель 1929[1] | декабрь 1932[10] | июнь 1935[12] | октябрь 1935[14] | март 1940[14] | май 1943 [31] | январь 1944 [32] | октябрь 1944[33] | |
| Главный калибр | 5 × 2 — 200-мм/50 тип 3 № 1 | 5 × 2 — 203,2-мм/50 тип 3 № 2 | |||||||
| Универсальная артиллерия | 6 × 1 — 120-мм/45 тип 3 | 4 × 2 — 127–мм/40 тип 89 | |||||||
| Малокалиберная зенитная артиллерия | 2 × 1 7,7-мм Льюиса | 2 × 4 13,2-мм тип 93, 2 × 1 7,7-мм Льюиса |
4 × 2 — 25-мм/60 тип 96, 2 × 2 13,2-мм тип 93 |
8 × 2 — 25-мм/60 тип 96, 2 × 2 13,2-мм тип 93 |
8 × 2, 8 × 1— 25-мм/60 тип 96 | 10 × 2, 28 × 1— 25-мм/60 тип 96 | |||
| Торпедное вооружение | 4 × 3 — 610-мм ТА тип 12 | 2 × 4 — 610-мм ТА тип 92 модель 1 | 4 × 4 — 610-мм ТА тип 92 модель 1 | 2 × 4 — 610-мм ТА тип 92 модель 1 | |||||
| Катапульты | - | 1 × тип № 1 модель 1 | 2 × тип № 2 модель 3 | 2 × тип № 2 модель 5 | |||||
2-17 марта «Нати» перешёл в Сасэбо (с заходами в Кендари и Макассар)[34], где был исключён из состава 5-й дивизии, и до 7 апреля проходил там ремонт с докованием. При этом он был переоборудован во флагманский корабль для действия в северных водах[35], и после похода 7-25 апреля к берегам Хоккайдо 29-го на нём поднял свой флаг командующий Пятым флотом вице-адмирал Хосогая. 3 мая крейсер перешёл в Аккэси и вышел оттуда 6-го, направляясь на Курилы. Однако 10-12 он совместно с «Тамой» буксировал по обратному маршруту танкер «Сирия» с повреждённым рулём. 12-15 мая «Нати» перешёл в Оминато, где стал на ремонт[36].
2 июня крейсер прибыл на Парамушир, и после заправки с танкера «Ниссан-Мару» 3 июня вышел в море для участия в операции «AL». До возвращения в Оминато 23-го он прикрывал высадку войск на Атту, патрулируя океан южнее острова. 28 июня-14 июля «Нати» совершил второй поход в этот район, затем с 24 по 30 прошёл докование в Йокосуке. С 14-го июля он передан в состав 21-й дивизии крейсеров («Тама» и «Кисо»), оставаясь при этом флагманом Пятого флота[36]. 2 августа «Нати» вышел из Йокосуки и вплоть до двадцатых чисел марта 1943 года курсировал по маршруту Парамушир-Оминато. 30 сентября 1942 года из-за ошибочного сообщения о появлении американских кораблей он выдвигался на их перехват, в феврале прошёл ремонт в Сасэбо (с установкой ветрозащитных козырьков)[9][37].
26 марта 1943 года «Нати» в составе Северного соединения участвовал в сражении у Командорских островов. В ходе него он выпустил 707 203-мм снарядов и 16 торпед Тип 93, нанеся повреждения крейсеру «Солт-Лейк-Сити» и эсминцу «Бейли», получив при этом от ответного огня пять попаданий. Все они были нанесены огнём 127-мм орудий. Первый снаряд разорвался в задней части компасного мостика, разорвав часть электрических цепей системы управления огнём, второй повредил одну из подпорок фок-мачты, третий—катапульту и один из гидросамолётов. Четвёртый снаряд попал в башню ГК № 1, заклинив её, пятый—в сигнальную платформу с правого борта. Экипаж крейсера потерял в ходе боя 14 человек убитыми и 27 ранеными[38].
3 апреля «Нати» прибыл в Йокосуку и стал там на ремонт, продлившийся до 11 мая[38]. Помимо исправления повреждений, на нём были установлены радиолокатор обнаружения воздушных целей № 21 и дополнительно 4 спаренных зенитных автомата тип 96, с увеличением числа их стволов вдвое—до 16[31].
В мае-июне крейсер снова курсировал из Оминато на Парамушир и обратно. 10-15 июля он вместе с «Маей» выходил для эвакуации гарнизона острова Кыска, но они были вынуждены вернуться из-за погодных условий. 5 августа Северное соединение было расформировано, и Пятый флот вместе с «Нати» стал организационно входить во флот Северо-восточной зоны[38].
В конце августа на крейсере в Оминато в опытном порядке установили универсальный радар № 21 3-й модификации. 6 сентября при выходе из порта «Нати» был атакован американской подводной лодкой «Халибат», выпустившей по нему 4 торпеды, из которых попала только одна и не взорвавшись, нанесла незначительные повреждения. В сентябре-ноябре крейсер действовал в северных водах. С 9 декабря по 15 января 1944 года он прошёл в Сасэбо вторую военную модернизацию[39], при которой были установлены 8 одиночных автоматов тип 96 (число стволов после этого—24) и радиолокатор обнаружения надводных целей № 22, опытная РЛС № 21 3-й модификации была заменена на обычную 2-й модификации[32]. В феврале-марте «Нати» совершал выходы в Токуяму и залив Муцу, а с 2 апреля по 2 августа вместе с «Асигарой» находился в составе охранного района Оминато[39], с перерывом на ремонт в Йокосуке в двадцатых числах июня. До октября крейсер не покидал пределов Внутреннего моря, во второй половине сентября в Курэ прошёл третью военную модернизацию[40], с добавлением к имеющимся зенитным автоматам ещё 2 спаренных и 20 одиночных (общее число стволов—48), установкой РЛС ОВЦ № 13 и демонтажем второй пары торпедных аппаратов. Также РЛС ОНЦ № 22 4-й модификации модернизировалась с установкой супергетеродинного приёмника и позволяла после этого управлять артиллерийским огнём, ставшие ненужными визиры слежения за целью тип 92 сняли[33].
14-16 октября 21-я дивизия («Нати» и «Асигара», командующий—вице-адмирал Сима) перешла на остров Амамиосима[41]. 23-го в рамках подготовки к операции «Сё Го» она прибыла в бухту Корон на Филиппинах и влилась в состав Второго набегового соединения, «Нати» стал его флагманом[42]. Утром 25-го октября в проливе Суригао оба крейсера в ходе скоротечного боя с кораблями Олдендорфа выпустили по 8 торпед, не добившись попаданий, и вернулись затем в Манилу[43]. Тогда же «Нати» протаранил повреждённый «Могами», получив 15-метровую пробоину по левому борту в носу и ограничение по максимальной скорости в 20 узлов, также была разрушена 127-мм установка № 2[44].
27-28 октября вместе с «Асигарой» он перешёл из бухты Корон в Манилу и был поставлен в док судоремонтного завода № 103 в Кавите. 29-го крейсер подвергся налёту палубной авиации американского оперативного соединения 38.2, получив попадание авиабомбы в район катапульты, 53 члена экипажа было убито и ранено[45]. 2 ноября ремонт был завершён и крейсер начал готовиться к участию в операции «TA» (проводке войсковых конвоев до Ормока на острове Лейте)[9].
| Гибель «Нати» 5 ноября 1944 года | |||||||||
| |||||||||
Утром 5 ноября 1944 года «Нати» в Манильском заливе был атакован палубной авиацией с американских авианосцев «Лексингтон» и «Тикондерога» оперативного соединения 38.3 контр-адмирала Шермана. В ходе первых двух налётов крейсер не получил никаких повреждений и шёл в открытое море, однако около 12:50 он подвергся третьему налёту в составе примерно 60 самолётов, получив два или три торпедных и пять бомбовых попаданий, и в результате затопления котельных отделений правого борта потерял ход. К 14:00 крен был выровнен контрзатоплениями, шла подготовка к запуску машин или буксировке с помощью эсминца «Акэбоно». В 14:45 «Нати» подвергся четвёртому налёту, получив за короткий промежуток времени попадания 5 торпед, 15 бомб и 16 ракет и был разорван на три части, центральная затонула в 14:50 в точке с координатами 14°31′ с. ш. 120°44′ в. д. / 14.517° с. ш. 120.733° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=14.517&mlon=120.733&zoom=14 (O)] (Я). Погибло 807 членов экипажа, включая командира крейсера капитана 1-го ранга Каноока и 74 членов штаба Пятого флота (адмирал Сима на момент боя находился на берегу), около 220 было спасено эсминцами «Касуми» и «Усио»[9], несмотря на активное противодействие американской авиации[46].
20 января 1945 года «Нати» был исключён из списков[45].
Судьба останков корабля
В марте–апреле 1945 года место гибели крейсера посетили водолазы с американского судна «Шантеклер»[45]. Они обнаружили лежащие на глубине 30 метров с креном в 45° на правый борт центральную и кормовую части корабля, оторванную ранее носовую оконечность найти не удалось. В ходе 296 погружений на поверхность были подняты несколько антенн радиолокаторов, карты японских укреплений на Лусоне, кодовые книги и денежные знаки на сумму в два миллиона иен[9]. После завершения работ мачты крейсера были взорваны, чтобы не мешать движению на судоходном фарватере[47].
В послевоенное время имели распространение слухи о якобы имевшемся на борту «Нати» золоте[47]. Примерно к 1970–м годам останки крейсера были полностью удалены со дна как представлявшие навигационную опасность[47], в 2000 году проводивший их детальные поиски австралийский дайвер Кевин Денли уже ничего найти не смог. Он же обнаружил, что обычно указывавшееся их положение (западнее или юго-западнее острова Коррехидор) находилось в диаметрально противоположном направлении от реального, известного по документам с «Шантеклера»—почти в центре Манильского залива, на главном судоходном канале[9].
Командиры
- 10.9.1928 — 30.11.1929 капитан 1 ранга (тайса) Ёсиюки Ниияма (яп. 新山良幸)[48];
- 30.11.1929 — 1.12.1930 капитан 1 ранга (тайса) Дзиро Ониси (яп. 大西次郎)[49];
- 1.12.1930 — 1.12.1931 капитан 1 ранга (тайса) Нобору Хирата (яп. 平田昇);
- 1.12.1931 — 1.12.1932 капитан 1 ранга (тайса) Хироёси Табата (яп. 田畑啓義)[50];
- 1.12.1932 — 15.11.1933 капитан 1 ранга (тайса) Ёсиносукэ Овада (яп. 大和田芳之介)[51];
- 15.11.1933 — 15.11.1934 капитан 1 ранга (тайса) Футина Ивайхара (яп. 祝原不知名)[52];
- 15.11.1934 — 2.12.1935 капитан 1 ранга (тайса) Тэрухиса Комацу (яп. 小松輝久)[53];
- 2.12.1935 — 16.11.1936 капитан 1 ранга (тайса) Мититаро Тоцука (яп. 戸塚道太郎)[54];
- 15.11.1936 — 1.12.1937 капитан 1 ранга (тайса) Рёдзо Фукуда (яп. 福田良三)[55];
- 1.12.1937 — 10.10.1939 капитан 1 ранга (тайса) Канки Ивагоэ (яп. 岩越寒季)[56];
- (исполняющий обязанности) 10.10.1939 — 15.11.1939 капитан 1 ранга (тайса) Цутому Сато (яп. 佐藤勉)[57];
- 15.11.1939 — 15.11.1940 капитан 1 ранга (тайса) Сукэёси Яцусиро (яп. 八代祐吉)[58];
- 15.11.1940 — 20.8.1941 капитан 1 ранга (тайса) Тамоцу Такама (яп. 高間完)[59];
- 20.8.1941 — 16.11.1942 капитан 1 ранга (тайса)[прим. 2] Такахико Киёта (яп. 清田孝彦)[60];
- 16.11.1942 — 10.9.1943 капитан 1 ранга (тайса) Акира Сонэ (яп. 曽爾章)[61];
- 10.9.1943 — 20.8.1944 капитан 1 ранга (тайса) Сиро Сибуя (яп. 渋谷紫郎)[62];
- 20.8.1944 — 5.11.1944 капитан 1 ранга (тайса)[прим. 3] Эмпэй Каноока (яп. 鹿岡円平)[63].
Напишите отзыв о статье "Нати (тяжёлый крейсер)"
Примечания
- Комментарии
- Использованная литература и источники
- ↑ 1 2 Лакруа и Уэллс, 1997, p. 809.
- ↑ Лакруа и Уэллс, 1997, p. 812.
- ↑ Лакруа и Уэллс, 1997, p. 84.
- ↑ Лакруа и Уэллс, 1997, p. 87.
- ↑ Лакруа и Уэллс, 1997, p. 808.
- ↑ 1 2 Лакруа и Уэллс, 1997, p. 85.
- ↑ Лакруа и Уэллс, 1997, p. 107.
- ↑ 1 2 3 Лакруа и Уэллс, 1997, p. 86.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 Хакетт и Кингсепп, 1997.
- ↑ 1 2 3 4 Лакруа и Уэллс, 1997, p. 109.
- ↑ Лакруа и Уэллс, 1997, p. 113.
- ↑ 1 2 Лакруа и Уэллс, 1997, p. 220-224.
- ↑ Лакруа и Уэллс, 1997, p. 224.
- ↑ 1 2 3 Лакруа и Уэллс, 1997, p. 224-225.
- ↑ Лакруа и Уэллс, 1997, p. 225.
- ↑ Лакруа и Уэллс, 1997, p. 226.
- ↑ Лакруа и Уэллс, 1997, p. 227.
- ↑ Лакруа и Уэллс, 1997, p. 274.
- ↑ 1 2 3 4 Лакруа и Уэллс, 1997, p. 275.
- ↑ Лакруа и Уэллс, 1997, p. 266-269.
- ↑ Лакруа и Уэллс, 1997, p. 276.
- ↑ Лакруа и Уэллс, 1997, p. 296.
- ↑ 1 2 Лакруа и Уэллс, 1997, p. 297.
- ↑ Кокс, 2014, p. 285.
- ↑ Кокс, 2014, p. 290.
- ↑ Кокс, 2014, p. 298.
- ↑ 1 2 3 Лакруа и Уэллс, 1997, p. 298.
- ↑ Кокс, 2014, p. 296.
- ↑ Кокс, 2014, p. 302-304.
- ↑ Кокс, 2014, p. 317.
- ↑ 1 2 Лакруа и Уэллс, 1997, p. 315.
- ↑ 1 2 Лакруа и Уэллс, 1997, p. 327.
- ↑ 1 2 Лакруа и Уэллс, 1997, p. 342-344.
- ↑ Лакруа и Уэллс, 1997, p. 299.
- ↑ Лакруа и Уэллс, 1997, p. 300.
- ↑ 1 2 Лакруа и Уэллс, 1997, p. 302.
- ↑ Лакруа и Уэллс, 1997, p. 314.
- ↑ 1 2 3 Лакруа и Уэллс, 1997, p. 316.
- ↑ 1 2 Лакруа и Уэллс, 1997, p. 326.
- ↑ Лакруа и Уэллс, 1997, p. 341.
- ↑ Лакруа и Уэллс, 1997, p. 338.
- ↑ Лакруа и Уэллс, 1997, p. 344.
- ↑ Тулли, 2009, p. 222-223.
- ↑ Тулли, 2009, p. 224-225.
- ↑ 1 2 3 Лакруа и Уэллс, 1997, p. 351.
- ↑ Лакруа и Уэллс, 1997, p. 356.
- ↑ 1 2 3 Тулли, 2003.
- ↑ [homepage2.nifty.com/nishidah/e/px32.htm#v005 Niiyama, Yoshiyuki]. Imperial Japanese Navy. Проверено 7 апреля 2014.
- ↑ [homepage2.nifty.com/nishidah/e/px34.htm#r004 Onishi, Jiro]. Imperial Japanese Navy. Проверено 7 апреля 2014.
- ↑ [homepage2.nifty.com/nishidah/e/px35.htm#r015 Tabata, Hiroyoshi]. Imperial Japanese Navy. Проверено 7 апреля 2014.
- ↑ [homepage2.nifty.com/nishidah/e/px35.htm#r004 Owada, Yoshinosuke]. Imperial Japanese Navy. Проверено 7 апреля 2014.
- ↑ [homepage2.nifty.com/nishidah/e/px36.htm#r004 Iwaihara, Fuchina]. Imperial Japanese Navy. Проверено 7 апреля 2014.
- ↑ [homepage2.nifty.com/nishidah/e/px37.htm#v013 Komatsu, Teruhisa]. Imperial Japanese Navy. Проверено 7 апреля 2014.
- ↑ [homepage2.nifty.com/nishidah/e/px38.htm#v018 Totsuka, Michitaro]. Imperial Japanese Navy. Проверено 7 апреля 2014.
- ↑ [homepage2.nifty.com/nishidah/e/px38.htm#v020 Fukuda, Ryozo]. Imperial Japanese Navy. Проверено 7 апреля 2014.
- ↑ [homepage2.nifty.com/nishidah/e/px38.htm#r003 Iwagoe, Kanki]. Imperial Japanese Navy. Проверено 7 апреля 2014.
- ↑ [homepage2.nifty.com/nishidah/e/px40.htm#r013 Sato, Tsutomu]. Imperial Japanese Navy. Проверено 7 апреля 2014.
- ↑ [homepage2.nifty.com/nishidah/e/px40.htm#v028 Yatsushiro, Sukeyoshi]. Imperial Japanese Navy. Проверено 7 апреля 2014.
- ↑ [homepage2.nifty.com/nishidah/e/px41.htm#v015 Takama, Tamotsu]. Imperial Japanese Navy. Проверено 7 апреля 2014.
- ↑ [homepage2.nifty.com/nishidah/e/px42.htm#r015 Kiyota, Takahiko]. Imperial Japanese Navy. Проверено 7 апреля 2014.
- ↑ [homepage2.nifty.com/nishidah/e/px44.htm#r023 Sone, Akira]. Imperial Japanese Navy. Проверено 7 апреля 2014.
- ↑ [homepage2.nifty.com/nishidah/e/px44.htm#v003 Shibuya, Shiro]. Imperial Japanese Navy. Проверено 7 апреля 2014.
- ↑ [homepage2.nifty.com/nishidah/e/px49.htm#r005 Kanooka, Enpei]. Imperial Japanese Navy. Проверено 7 апреля 2014.
Литература
- Bob Hackett; Sander Kingsepp. [www.combinedfleet.com/nachi_t.htm CombinedFleet.com IJNMS NACHI: Tabular Record of Movement]. JUNYOKAN!. Combinedfleet.com (1997).
- Eric Lacroix, Linton Wells II. Japanese cruisers of the Pacific war. — Annapolis, MD: Naval Institute Press, 1997. — 882 с. — ISBN 1-86176-058-2.
- Tully, Anthony P. [www.combinedfleet.com/atully01.htm CombinedFleet.com The NACHI ~ MOGAMI Collision: A Study in the Fragility of History]. Combinedfleet.com (1997).
- Tully, Anthony P. [www.combinedfleet.com/atully08.htm CombinedFleet.com Located/Surveyed Shipwrecks of the Imperial Japanese Navy]. Combinedfleet.com (2003).
- Anthony Tully. Battle of Surigao Strait. — Bloomington: Indiana University Press, 2009. — 329 с. — ISBN 978-0-253-35242-2.
- Jeffrey Cox. Rising Sun, Falling Skies: The Disastrous Java Sea Campaign of World War II. — Oxford: Osprey Publishing, 2014. — 480 с. — ISBN 978-1-78096-726-4.
|
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Нати (тяжёлый крейсер)
Тем анекдот и кончился. Хотя и непонятно было, для чего он его рассказывает и для чего его надо было рассказать непременно по русски, однако Анна Павловна и другие оценили светскую любезность князя Ипполита, так приятно закончившего неприятную и нелюбезную выходку мсье Пьера. Разговор после анекдота рассыпался на мелкие, незначительные толки о будущем и прошедшем бале, спектакле, о том, когда и где кто увидится.Поблагодарив Анну Павловну за ее charmante soiree, [очаровательный вечер,] гости стали расходиться.
Пьер был неуклюж. Толстый, выше обыкновенного роста, широкий, с огромными красными руками, он, как говорится, не умел войти в салон и еще менее умел из него выйти, то есть перед выходом сказать что нибудь особенно приятное. Кроме того, он был рассеян. Вставая, он вместо своей шляпы захватил трехугольную шляпу с генеральским плюмажем и держал ее, дергая султан, до тех пор, пока генерал не попросил возвратить ее. Но вся его рассеянность и неуменье войти в салон и говорить в нем выкупались выражением добродушия, простоты и скромности. Анна Павловна повернулась к нему и, с христианскою кротостью выражая прощение за его выходку, кивнула ему и сказала:
– Надеюсь увидать вас еще, но надеюсь тоже, что вы перемените свои мнения, мой милый мсье Пьер, – сказала она.
Когда она сказала ему это, он ничего не ответил, только наклонился и показал всем еще раз свою улыбку, которая ничего не говорила, разве только вот что: «Мнения мнениями, а вы видите, какой я добрый и славный малый». И все, и Анна Павловна невольно почувствовали это.
Князь Андрей вышел в переднюю и, подставив плечи лакею, накидывавшему ему плащ, равнодушно прислушивался к болтовне своей жены с князем Ипполитом, вышедшим тоже в переднюю. Князь Ипполит стоял возле хорошенькой беременной княгини и упорно смотрел прямо на нее в лорнет.
– Идите, Annette, вы простудитесь, – говорила маленькая княгиня, прощаясь с Анной Павловной. – C'est arrete, [Решено,] – прибавила она тихо.
Анна Павловна уже успела переговорить с Лизой о сватовстве, которое она затевала между Анатолем и золовкой маленькой княгини.
– Я надеюсь на вас, милый друг, – сказала Анна Павловна тоже тихо, – вы напишете к ней и скажете мне, comment le pere envisagera la chose. Au revoir, [Как отец посмотрит на дело. До свидания,] – и она ушла из передней.
Князь Ипполит подошел к маленькой княгине и, близко наклоняя к ней свое лицо, стал полушопотом что то говорить ей.
Два лакея, один княгинин, другой его, дожидаясь, когда они кончат говорить, стояли с шалью и рединготом и слушали их, непонятный им, французский говор с такими лицами, как будто они понимали, что говорится, но не хотели показывать этого. Княгиня, как всегда, говорила улыбаясь и слушала смеясь.
– Я очень рад, что не поехал к посланнику, – говорил князь Ипполит: – скука… Прекрасный вечер, не правда ли, прекрасный?
– Говорят, что бал будет очень хорош, – отвечала княгиня, вздергивая с усиками губку. – Все красивые женщины общества будут там.
– Не все, потому что вас там не будет; не все, – сказал князь Ипполит, радостно смеясь, и, схватив шаль у лакея, даже толкнул его и стал надевать ее на княгиню.
От неловкости или умышленно (никто бы не мог разобрать этого) он долго не опускал рук, когда шаль уже была надета, и как будто обнимал молодую женщину.
Она грациозно, но всё улыбаясь, отстранилась, повернулась и взглянула на мужа. У князя Андрея глаза были закрыты: так он казался усталым и сонным.
– Вы готовы? – спросил он жену, обходя ее взглядом.
Князь Ипполит торопливо надел свой редингот, который у него, по новому, был длиннее пяток, и, путаясь в нем, побежал на крыльцо за княгиней, которую лакей подсаживал в карету.
– Рrincesse, au revoir, [Княгиня, до свиданья,] – кричал он, путаясь языком так же, как и ногами.
Княгиня, подбирая платье, садилась в темноте кареты; муж ее оправлял саблю; князь Ипполит, под предлогом прислуживания, мешал всем.
– Па звольте, сударь, – сухо неприятно обратился князь Андрей по русски к князю Ипполиту, мешавшему ему пройти.
– Я тебя жду, Пьер, – ласково и нежно проговорил тот же голос князя Андрея.
Форейтор тронулся, и карета загремела колесами. Князь Ипполит смеялся отрывисто, стоя на крыльце и дожидаясь виконта, которого он обещал довезти до дому.
– Eh bien, mon cher, votre petite princesse est tres bien, tres bien, – сказал виконт, усевшись в карету с Ипполитом. – Mais tres bien. – Он поцеловал кончики своих пальцев. – Et tout a fait francaise. [Ну, мой дорогой, ваша маленькая княгиня очень мила! Очень мила и совершенная француженка.]
Ипполит, фыркнув, засмеялся.
– Et savez vous que vous etes terrible avec votre petit air innocent, – продолжал виконт. – Je plains le pauvre Mariei, ce petit officier, qui se donne des airs de prince regnant.. [А знаете ли, вы ужасный человек, несмотря на ваш невинный вид. Мне жаль бедного мужа, этого офицерика, который корчит из себя владетельную особу.]
Ипполит фыркнул еще и сквозь смех проговорил:
– Et vous disiez, que les dames russes ne valaient pas les dames francaises. Il faut savoir s'y prendre. [А вы говорили, что русские дамы хуже французских. Надо уметь взяться.]
Пьер, приехав вперед, как домашний человек, прошел в кабинет князя Андрея и тотчас же, по привычке, лег на диван, взял первую попавшуюся с полки книгу (это были Записки Цезаря) и принялся, облокотившись, читать ее из середины.
– Что ты сделал с m lle Шерер? Она теперь совсем заболеет, – сказал, входя в кабинет, князь Андрей и потирая маленькие, белые ручки.
Пьер поворотился всем телом, так что диван заскрипел, обернул оживленное лицо к князю Андрею, улыбнулся и махнул рукой.
– Нет, этот аббат очень интересен, но только не так понимает дело… По моему, вечный мир возможен, но я не умею, как это сказать… Но только не политическим равновесием…
Князь Андрей не интересовался, видимо, этими отвлеченными разговорами.
– Нельзя, mon cher, [мой милый,] везде всё говорить, что только думаешь. Ну, что ж, ты решился, наконец, на что нибудь? Кавалергард ты будешь или дипломат? – спросил князь Андрей после минутного молчания.
Пьер сел на диван, поджав под себя ноги.
– Можете себе представить, я всё еще не знаю. Ни то, ни другое мне не нравится.
– Но ведь надо на что нибудь решиться? Отец твой ждет.
Пьер с десятилетнего возраста был послан с гувернером аббатом за границу, где он пробыл до двадцатилетнего возраста. Когда он вернулся в Москву, отец отпустил аббата и сказал молодому человеку: «Теперь ты поезжай в Петербург, осмотрись и выбирай. Я на всё согласен. Вот тебе письмо к князю Василью, и вот тебе деньги. Пиши обо всем, я тебе во всем помога». Пьер уже три месяца выбирал карьеру и ничего не делал. Про этот выбор и говорил ему князь Андрей. Пьер потер себе лоб.
– Но он масон должен быть, – сказал он, разумея аббата, которого он видел на вечере.
– Всё это бредни, – остановил его опять князь Андрей, – поговорим лучше о деле. Был ты в конной гвардии?…
– Нет, не был, но вот что мне пришло в голову, и я хотел вам сказать. Теперь война против Наполеона. Ежели б это была война за свободу, я бы понял, я бы первый поступил в военную службу; но помогать Англии и Австрии против величайшего человека в мире… это нехорошо…
Князь Андрей только пожал плечами на детские речи Пьера. Он сделал вид, что на такие глупости нельзя отвечать; но действительно на этот наивный вопрос трудно было ответить что нибудь другое, чем то, что ответил князь Андрей.
– Ежели бы все воевали только по своим убеждениям, войны бы не было, – сказал он.
– Это то и было бы прекрасно, – сказал Пьер.
Князь Андрей усмехнулся.
– Очень может быть, что это было бы прекрасно, но этого никогда не будет…
– Ну, для чего вы идете на войну? – спросил Пьер.
– Для чего? я не знаю. Так надо. Кроме того я иду… – Oн остановился. – Я иду потому, что эта жизнь, которую я веду здесь, эта жизнь – не по мне!
В соседней комнате зашумело женское платье. Как будто очнувшись, князь Андрей встряхнулся, и лицо его приняло то же выражение, какое оно имело в гостиной Анны Павловны. Пьер спустил ноги с дивана. Вошла княгиня. Она была уже в другом, домашнем, но столь же элегантном и свежем платье. Князь Андрей встал, учтиво подвигая ей кресло.
– Отчего, я часто думаю, – заговорила она, как всегда, по французски, поспешно и хлопотливо усаживаясь в кресло, – отчего Анет не вышла замуж? Как вы все глупы, messurs, что на ней не женились. Вы меня извините, но вы ничего не понимаете в женщинах толку. Какой вы спорщик, мсье Пьер.
– Я и с мужем вашим всё спорю; не понимаю, зачем он хочет итти на войну, – сказал Пьер, без всякого стеснения (столь обыкновенного в отношениях молодого мужчины к молодой женщине) обращаясь к княгине.
Княгиня встрепенулась. Видимо, слова Пьера затронули ее за живое.
– Ах, вот я то же говорю! – сказала она. – Я не понимаю, решительно не понимаю, отчего мужчины не могут жить без войны? Отчего мы, женщины, ничего не хотим, ничего нам не нужно? Ну, вот вы будьте судьею. Я ему всё говорю: здесь он адъютант у дяди, самое блестящее положение. Все его так знают, так ценят. На днях у Апраксиных я слышала, как одна дама спрашивает: «c'est ca le fameux prince Andre?» Ma parole d'honneur! [Это знаменитый князь Андрей? Честное слово!] – Она засмеялась. – Он так везде принят. Он очень легко может быть и флигель адъютантом. Вы знаете, государь очень милостиво говорил с ним. Мы с Анет говорили, это очень легко было бы устроить. Как вы думаете?
Пьер посмотрел на князя Андрея и, заметив, что разговор этот не нравился его другу, ничего не отвечал.
– Когда вы едете? – спросил он.
– Ah! ne me parlez pas de ce depart, ne m'en parlez pas. Je ne veux pas en entendre parler, [Ах, не говорите мне про этот отъезд! Я не хочу про него слышать,] – заговорила княгиня таким капризно игривым тоном, каким она говорила с Ипполитом в гостиной, и который так, очевидно, не шел к семейному кружку, где Пьер был как бы членом. – Сегодня, когда я подумала, что надо прервать все эти дорогие отношения… И потом, ты знаешь, Andre? – Она значительно мигнула мужу. – J'ai peur, j'ai peur! [Мне страшно, мне страшно!] – прошептала она, содрогаясь спиною.
Муж посмотрел на нее с таким видом, как будто он был удивлен, заметив, что кто то еще, кроме его и Пьера, находился в комнате; и он с холодною учтивостью вопросительно обратился к жене:
– Чего ты боишься, Лиза? Я не могу понять, – сказал он.
– Вот как все мужчины эгоисты; все, все эгоисты! Сам из за своих прихотей, Бог знает зачем, бросает меня, запирает в деревню одну.
– С отцом и сестрой, не забудь, – тихо сказал князь Андрей.
– Всё равно одна, без моих друзей… И хочет, чтобы я не боялась.
Тон ее уже был ворчливый, губка поднялась, придавая лицу не радостное, а зверское, беличье выраженье. Она замолчала, как будто находя неприличным говорить при Пьере про свою беременность, тогда как в этом и состояла сущность дела.
– Всё таки я не понял, de quoi vous avez peur, [Чего ты боишься,] – медлительно проговорил князь Андрей, не спуская глаз с жены.
Княгиня покраснела и отчаянно взмахнула руками.
– Non, Andre, je dis que vous avez tellement, tellement change… [Нет, Андрей, я говорю: ты так, так переменился…]
– Твой доктор велит тебе раньше ложиться, – сказал князь Андрей. – Ты бы шла спать.
Княгиня ничего не сказала, и вдруг короткая с усиками губка задрожала; князь Андрей, встав и пожав плечами, прошел по комнате.
Пьер удивленно и наивно смотрел через очки то на него, то на княгиню и зашевелился, как будто он тоже хотел встать, но опять раздумывал.
– Что мне за дело, что тут мсье Пьер, – вдруг сказала маленькая княгиня, и хорошенькое лицо ее вдруг распустилось в слезливую гримасу. – Я тебе давно хотела сказать, Andre: за что ты ко мне так переменился? Что я тебе сделала? Ты едешь в армию, ты меня не жалеешь. За что?
– Lise! – только сказал князь Андрей; но в этом слове были и просьба, и угроза, и, главное, уверение в том, что она сама раскается в своих словах; но она торопливо продолжала:
– Ты обращаешься со мной, как с больною или с ребенком. Я всё вижу. Разве ты такой был полгода назад?
– Lise, я прошу вас перестать, – сказал князь Андрей еще выразительнее.
Пьер, всё более и более приходивший в волнение во время этого разговора, встал и подошел к княгине. Он, казалось, не мог переносить вида слез и сам готов был заплакать.
– Успокойтесь, княгиня. Вам это так кажется, потому что я вас уверяю, я сам испытал… отчего… потому что… Нет, извините, чужой тут лишний… Нет, успокойтесь… Прощайте…
Князь Андрей остановил его за руку.
– Нет, постой, Пьер. Княгиня так добра, что не захочет лишить меня удовольствия провести с тобою вечер.
– Нет, он только о себе думает, – проговорила княгиня, не удерживая сердитых слез.
– Lise, – сказал сухо князь Андрей, поднимая тон на ту степень, которая показывает, что терпение истощено.
Вдруг сердитое беличье выражение красивого личика княгини заменилось привлекательным и возбуждающим сострадание выражением страха; она исподлобья взглянула своими прекрасными глазками на мужа, и на лице ее показалось то робкое и признающееся выражение, какое бывает у собаки, быстро, но слабо помахивающей опущенным хвостом.
– Mon Dieu, mon Dieu! [Боже мой, Боже мой!] – проговорила княгиня и, подобрав одною рукой складку платья, подошла к мужу и поцеловала его в лоб.
– Bonsoir, Lise, [Доброй ночи, Лиза,] – сказал князь Андрей, вставая и учтиво, как у посторонней, целуя руку.
Друзья молчали. Ни тот, ни другой не начинал говорить. Пьер поглядывал на князя Андрея, князь Андрей потирал себе лоб своею маленькою рукой.
– Пойдем ужинать, – сказал он со вздохом, вставая и направляясь к двери.
Они вошли в изящно, заново, богато отделанную столовую. Всё, от салфеток до серебра, фаянса и хрусталя, носило на себе тот особенный отпечаток новизны, который бывает в хозяйстве молодых супругов. В середине ужина князь Андрей облокотился и, как человек, давно имеющий что нибудь на сердце и вдруг решающийся высказаться, с выражением нервного раздражения, в каком Пьер никогда еще не видал своего приятеля, начал говорить:
– Никогда, никогда не женись, мой друг; вот тебе мой совет: не женись до тех пор, пока ты не скажешь себе, что ты сделал всё, что мог, и до тех пор, пока ты не перестанешь любить ту женщину, какую ты выбрал, пока ты не увидишь ее ясно; а то ты ошибешься жестоко и непоправимо. Женись стариком, никуда негодным… А то пропадет всё, что в тебе есть хорошего и высокого. Всё истратится по мелочам. Да, да, да! Не смотри на меня с таким удивлением. Ежели ты ждешь от себя чего нибудь впереди, то на каждом шагу ты будешь чувствовать, что для тебя всё кончено, всё закрыто, кроме гостиной, где ты будешь стоять на одной доске с придворным лакеем и идиотом… Да что!…
Он энергически махнул рукой.
Пьер снял очки, отчего лицо его изменилось, еще более выказывая доброту, и удивленно глядел на друга.
– Моя жена, – продолжал князь Андрей, – прекрасная женщина. Это одна из тех редких женщин, с которою можно быть покойным за свою честь; но, Боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым! Это я тебе одному и первому говорю, потому что я люблю тебя.
Князь Андрей, говоря это, был еще менее похож, чем прежде, на того Болконского, который развалившись сидел в креслах Анны Павловны и сквозь зубы, щурясь, говорил французские фразы. Его сухое лицо всё дрожало нервическим оживлением каждого мускула; глаза, в которых прежде казался потушенным огонь жизни, теперь блестели лучистым, ярким блеском. Видно было, что чем безжизненнее казался он в обыкновенное время, тем энергичнее был он в эти минуты почти болезненного раздражения.
– Ты не понимаешь, отчего я это говорю, – продолжал он. – Ведь это целая история жизни. Ты говоришь, Бонапарте и его карьера, – сказал он, хотя Пьер и не говорил про Бонапарте. – Ты говоришь Бонапарте; но Бонапарте, когда он работал, шаг за шагом шел к цели, он был свободен, у него ничего не было, кроме его цели, – и он достиг ее. Но свяжи себя с женщиной – и как скованный колодник, теряешь всякую свободу. И всё, что есть в тебе надежд и сил, всё только тяготит и раскаянием мучает тебя. Гостиные, сплетни, балы, тщеславие, ничтожество – вот заколдованный круг, из которого я не могу выйти. Я теперь отправляюсь на войну, на величайшую войну, какая только бывала, а я ничего не знаю и никуда не гожусь. Je suis tres aimable et tres caustique, [Я очень мил и очень едок,] – продолжал князь Андрей, – и у Анны Павловны меня слушают. И это глупое общество, без которого не может жить моя жена, и эти женщины… Ежели бы ты только мог знать, что это такое toutes les femmes distinguees [все эти женщины хорошего общества] и вообще женщины! Отец мой прав. Эгоизм, тщеславие, тупоумие, ничтожество во всем – вот женщины, когда показываются все так, как они есть. Посмотришь на них в свете, кажется, что что то есть, а ничего, ничего, ничего! Да, не женись, душа моя, не женись, – кончил князь Андрей.
– Мне смешно, – сказал Пьер, – что вы себя, вы себя считаете неспособным, свою жизнь – испорченною жизнью. У вас всё, всё впереди. И вы…
Он не сказал, что вы , но уже тон его показывал, как высоко ценит он друга и как много ждет от него в будущем.
«Как он может это говорить!» думал Пьер. Пьер считал князя Андрея образцом всех совершенств именно оттого, что князь Андрей в высшей степени соединял все те качества, которых не было у Пьера и которые ближе всего можно выразить понятием – силы воли. Пьер всегда удивлялся способности князя Андрея спокойного обращения со всякого рода людьми, его необыкновенной памяти, начитанности (он всё читал, всё знал, обо всем имел понятие) и больше всего его способности работать и учиться. Ежели часто Пьера поражало в Андрее отсутствие способности мечтательного философствования (к чему особенно был склонен Пьер), то и в этом он видел не недостаток, а силу.
В самых лучших, дружеских и простых отношениях лесть или похвала необходимы, как подмазка необходима для колес, чтоб они ехали.
– Je suis un homme fini, [Я человек конченный,] – сказал князь Андрей. – Что обо мне говорить? Давай говорить о тебе, – сказал он, помолчав и улыбнувшись своим утешительным мыслям.
Улыбка эта в то же мгновение отразилась на лице Пьера.
– А обо мне что говорить? – сказал Пьер, распуская свой рот в беззаботную, веселую улыбку. – Что я такое? Je suis un batard [Я незаконный сын!] – И он вдруг багрово покраснел. Видно было, что он сделал большое усилие, чтобы сказать это. – Sans nom, sans fortune… [Без имени, без состояния…] И что ж, право… – Но он не сказал, что право . – Я cвободен пока, и мне хорошо. Я только никак не знаю, что мне начать. Я хотел серьезно посоветоваться с вами.
Князь Андрей добрыми глазами смотрел на него. Но во взгляде его, дружеском, ласковом, всё таки выражалось сознание своего превосходства.
– Ты мне дорог, особенно потому, что ты один живой человек среди всего нашего света. Тебе хорошо. Выбери, что хочешь; это всё равно. Ты везде будешь хорош, но одно: перестань ты ездить к этим Курагиным, вести эту жизнь. Так это не идет тебе: все эти кутежи, и гусарство, и всё…
– Que voulez vous, mon cher, – сказал Пьер, пожимая плечами, – les femmes, mon cher, les femmes! [Что вы хотите, дорогой мой, женщины, дорогой мой, женщины!]
– Не понимаю, – отвечал Андрей. – Les femmes comme il faut, [Порядочные женщины,] это другое дело; но les femmes Курагина, les femmes et le vin, [женщины Курагина, женщины и вино,] не понимаю!
Пьер жил y князя Василия Курагина и участвовал в разгульной жизни его сына Анатоля, того самого, которого для исправления собирались женить на сестре князя Андрея.
– Знаете что, – сказал Пьер, как будто ему пришла неожиданно счастливая мысль, – серьезно, я давно это думал. С этою жизнью я ничего не могу ни решить, ни обдумать. Голова болит, денег нет. Нынче он меня звал, я не поеду.
– Дай мне честное слово, что ты не будешь ездить?
– Честное слово!
Уже был второй час ночи, когда Пьер вышел oт своего друга. Ночь была июньская, петербургская, бессумрачная ночь. Пьер сел в извозчичью коляску с намерением ехать домой. Но чем ближе он подъезжал, тем более он чувствовал невозможность заснуть в эту ночь, походившую более на вечер или на утро. Далеко было видно по пустым улицам. Дорогой Пьер вспомнил, что у Анатоля Курагина нынче вечером должно было собраться обычное игорное общество, после которого обыкновенно шла попойка, кончавшаяся одним из любимых увеселений Пьера.
«Хорошо бы было поехать к Курагину», подумал он.
Но тотчас же он вспомнил данное князю Андрею честное слово не бывать у Курагина. Но тотчас же, как это бывает с людьми, называемыми бесхарактерными, ему так страстно захотелось еще раз испытать эту столь знакомую ему беспутную жизнь, что он решился ехать. И тотчас же ему пришла в голову мысль, что данное слово ничего не значит, потому что еще прежде, чем князю Андрею, он дал также князю Анатолю слово быть у него; наконец, он подумал, что все эти честные слова – такие условные вещи, не имеющие никакого определенного смысла, особенно ежели сообразить, что, может быть, завтра же или он умрет или случится с ним что нибудь такое необыкновенное, что не будет уже ни честного, ни бесчестного. Такого рода рассуждения, уничтожая все его решения и предположения, часто приходили к Пьеру. Он поехал к Курагину.
Подъехав к крыльцу большого дома у конно гвардейских казарм, в которых жил Анатоль, он поднялся на освещенное крыльцо, на лестницу, и вошел в отворенную дверь. В передней никого не было; валялись пустые бутылки, плащи, калоши; пахло вином, слышался дальний говор и крик.
Игра и ужин уже кончились, но гости еще не разъезжались. Пьер скинул плащ и вошел в первую комнату, где стояли остатки ужина и один лакей, думая, что его никто не видит, допивал тайком недопитые стаканы. Из третьей комнаты слышались возня, хохот, крики знакомых голосов и рев медведя.
Человек восемь молодых людей толпились озабоченно около открытого окна. Трое возились с молодым медведем, которого один таскал на цепи, пугая им другого.
– Держу за Стивенса сто! – кричал один.
– Смотри не поддерживать! – кричал другой.
– Я за Долохова! – кричал третий. – Разними, Курагин.
– Ну, бросьте Мишку, тут пари.
– Одним духом, иначе проиграно, – кричал четвертый.
– Яков, давай бутылку, Яков! – кричал сам хозяин, высокий красавец, стоявший посреди толпы в одной тонкой рубашке, раскрытой на средине груди. – Стойте, господа. Вот он Петруша, милый друг, – обратился он к Пьеру.
Другой голос невысокого человека, с ясными голубыми глазами, особенно поражавший среди этих всех пьяных голосов своим трезвым выражением, закричал от окна: «Иди сюда – разойми пари!» Это был Долохов, семеновский офицер, известный игрок и бретёр, живший вместе с Анатолем. Пьер улыбался, весело глядя вокруг себя.
– Ничего не понимаю. В чем дело?
– Стойте, он не пьян. Дай бутылку, – сказал Анатоль и, взяв со стола стакан, подошел к Пьеру.
– Прежде всего пей.
Пьер стал пить стакан за стаканом, исподлобья оглядывая пьяных гостей, которые опять столпились у окна, и прислушиваясь к их говору. Анатоль наливал ему вино и рассказывал, что Долохов держит пари с англичанином Стивенсом, моряком, бывшим тут, в том, что он, Долохов, выпьет бутылку рому, сидя на окне третьего этажа с опущенными наружу ногами.
– Ну, пей же всю! – сказал Анатоль, подавая последний стакан Пьеру, – а то не пущу!
– Нет, не хочу, – сказал Пьер, отталкивая Анатоля, и подошел к окну.
Долохов держал за руку англичанина и ясно, отчетливо выговаривал условия пари, обращаясь преимущественно к Анатолю и Пьеру.
Долохов был человек среднего роста, курчавый и с светлыми, голубыми глазами. Ему было лет двадцать пять. Он не носил усов, как и все пехотные офицеры, и рот его, самая поразительная черта его лица, был весь виден. Линии этого рта были замечательно тонко изогнуты. В средине верхняя губа энергически опускалась на крепкую нижнюю острым клином, и в углах образовывалось постоянно что то вроде двух улыбок, по одной с каждой стороны; и всё вместе, а особенно в соединении с твердым, наглым, умным взглядом, составляло впечатление такое, что нельзя было не заметить этого лица. Долохов был небогатый человек, без всяких связей. И несмотря на то, что Анатоль проживал десятки тысяч, Долохов жил с ним и успел себя поставить так, что Анатоль и все знавшие их уважали Долохова больше, чем Анатоля. Долохов играл во все игры и почти всегда выигрывал. Сколько бы он ни пил, он никогда не терял ясности головы. И Курагин, и Долохов в то время были знаменитостями в мире повес и кутил Петербурга.
Бутылка рому была принесена; раму, не пускавшую сесть на наружный откос окна, выламывали два лакея, видимо торопившиеся и робевшие от советов и криков окружавших господ.
Анатоль с своим победительным видом подошел к окну. Ему хотелось сломать что нибудь. Он оттолкнул лакеев и потянул раму, но рама не сдавалась. Он разбил стекло.
– Ну ка ты, силач, – обратился он к Пьеру.
Пьер взялся за перекладины, потянул и с треском выворотип дубовую раму.
– Всю вон, а то подумают, что я держусь, – сказал Долохов.
– Англичанин хвастает… а?… хорошо?… – говорил Анатоль.
– Хорошо, – сказал Пьер, глядя на Долохова, который, взяв в руки бутылку рома, подходил к окну, из которого виднелся свет неба и сливавшихся на нем утренней и вечерней зари.
Долохов с бутылкой рома в руке вскочил на окно. «Слушать!»
крикнул он, стоя на подоконнике и обращаясь в комнату. Все замолчали.
– Я держу пари (он говорил по французски, чтоб его понял англичанин, и говорил не слишком хорошо на этом языке). Держу пари на пятьдесят империалов, хотите на сто? – прибавил он, обращаясь к англичанину.
– Нет, пятьдесят, – сказал англичанин.
