Натухайцы

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Натухайцы (самоназвание — адыгэ, нэткъуадж, нэтыхъуай) — один из субэтносов адыгов.



Общие сведения

До Русско-Кавказской войны и последовавшей депортации Натухай (территория натухайцев) была одной из самых густонаселенных областей Черкесии, занимала Таманский полуостров и восточное побережье Азовского моря. В настоящее время «натухайцы» проживают в ауле Натухай и дисперсно в разных населенных пунктах Республики Адыгея и за её пределами, в том числе за пределами России. Небольшое количество натухайцев сейчас живёт в Израиле (см. Израильские черкесы).

Максидов, Анатолий Ахмедович писал[1],[2] : «в обстоятельном исследовании А. Ю. Чирга отмечается тесная связь между вовлеченностью населения черкесского побережья в торговые операции с купеческими домами Анатолии и тем, какие внешнеполитические приоритеты характеризовали курс западно-адыгских земель — Натухая, Шапсугии, Убыхии и Абадзехии»

Если адыги (под разными этнонимами) были известны древним историкам и этнографам ещё до нашей эры, то адыгское племя (субэтнос) натухайцев стало известно выделяться относительно недавно, примерно за сотню лет до начала Русско-Кавказской войны.

Упоминания в литературе и исторических документах

1762 год — Пейсонель М. просто указал племя «Натухай» в списке черкесских племен.

1823 год — Русский историк кавказа Броневский, Семён Михайлович в своем описании «Область черкесов» написал —

«Натухажцы или правильнее нахт-окаже, — сильное колено, живут на нижнем скате Черных гор, частью примыкающих к Чёрному морю повыше Анапы и частью подающихся на севере до Кубани. Земли их сопредельные с Большою Абхазиею, начинаются в 20 вестах на юг от Суджук-Кале (Новороссийск) по западной стороне Кавказа и по берегам Чёрного моря, простираясь во внутренность гор около 100 верст по следующим речкам: Атакум (здесь живёт род Куйчука), Бакан (Харзеков род), Цемес. В горах, идущих на север до Кубани, земли натухажей простираются вдоль по сей реке на 40 верст расстояния с запада на восток по следующим речкам: Тазипш (здесь живёт Щубаков род, имеющий старшину Навруза), Джуп (род Газан-Шукши), Прибебс (род Ислам-Шукши), Щупш (тот же род), Непиль (деревни старшины Шумако-Кашо), Псиф (прежде здесь был город темиргойского владельца по имени \Синд-гир\ Шанджир), Кудако (деревни родов: Немера, При-Мурзы и Шупаш-Хаши). Натухажи состоят во вражде со всеми своими соседями, кроме жанинцев.»

В 1837 году — генерал-лейтенант русской службы Бларамберг, Иван Фёдорович, выполняя задание Российского правительства составил «Историческое, топографическое, статистическое, этнографическое и военное описание Кавказа», ч. 1-3. 1836 (Центральный государственный архив. ВУА, дело № 18508)), в котором написал —

«Натухайцы (Natchkwadja, Nathoukaitch) расселены от побережья Чёрного моря и устья реки Кубань на восток до маленькой речки Небеджея (Nebedjeia), берущей начало в горах Маркотх (Markotkh), от её истоков до впадения справа в Атакуй и вдоль её левого берега до Кубани. Их долины окружены скалами и покрыты редким лесом. Земледелие у этого племени развито незначительно, зато благодаря своим прекрасным пастбищам они имеют возможность больше заниматься скотоводством. Беспрерывные войны, которые они ведут, и их склонность к разбою оставляют им мало времени для того, чтобы заниматься хозяйством. Мы уже говорили о том уважении и почитании, которыми пользуются княжеские семейства у горцев вообще; У натухайцев это — князья Тлестан и Джангерий — Tlestan, Djangheri. Что касается остальных черкесских племен, то в силу демократического устройства власти у них имеются лишь старейшины. У натухайцев — семейства: Супако Soupako

В 1795 или 1796 году натухайцы, шапсуги и абедзехи избавились от гнета своих князей и узденей и создали демократические органы власти. Князья этих трех народностей при поддержке бжедугских князей из племени хамышей предприняли попытку удушить эту революцию, но успеха не имели и отправили к императрице Екатерине посольство с просьбой оказать помощь против своих мятежных подданных. Послами этими были хамышский князь Бачарей и шапсугские князья Султан-Али и Девлет-Герей. Последний умер в Москве, а двое других возвратились в страну, имея разрешение взять в Черномории одну пушку и сотню казаков для совместных действий с их сторонниками против восставших. Битва, которая состоялась вблизи от речки Афипс в местечке, именуемом Бжиок, обернулась поражением для мятежников, но, даже потеряв шестьсот человек, шапсуги не смирились и остались свободными, так же как натухайцы и абедзехи, и таким образом власть их князей была навсегда уничтожена. С тех пор шапсуги питают непримиримую ненависть к семейству Шертлук, к которому принадлежали послы Девлет-Герей и Султан-Али. Этот последний, будучи изгнан вместе со своими сторонниками, вновь отправился в Санкт-Петербург в период правления императора Павла I просить покровительства, и ему, а также детям умершего в Москве Девлет-Герея было разрешено обосноваться в Черномории.»

1837 год Султан Хан-Гирей написал — «Племя Натухайское. Граничит к востоку с шапсугами, к северу с Таманским полуостровом, к югу с Чёрным морем, к юго-востоку (где живут смешанно с шапсугами) — с абхазцами. Дворянские роды, или фамилии: Впако, Дхге, Куйцикко, Зжьэ, Кази, Деде, Тайхо, Меко, Керзеде, Дрфе.»

1857 год Люлье, Леонтий Яковлевич написал — «Ноткуадж (натухай). Это племя живёт в горах и на равнинах, окрестных крепости Анапе.

Начиная от границы шапсугов, следующие речки, протекая в долинах по направлению к Кубани, теряются в болотах или впадают в Кубань и лиманы: 1) Адекум, с притоками: Неберджай, Атекай, Бакан, Гешепсин; 2) Кудако; 3) Псифь; 4) Непитль; 5) Копе;6) Псебебс; 7) Шегуо (Шуго); 8) Чекупсь (Чикубс); 9)Шекон; 10)Напсухо; 11) Востигай (Гостюгай); 12)Сюмай; 13)Унепхахурай; 14)Тазюипшь.

Следующие речки вытекают из гор и впадают в р. Бугур (Анапка), имеющую исток в море: Ку-матир, Копеса, Китлемидж, Псекиаха, Мезкиага (Мескаго), Декос (Докос), Бенепсин, Шимь, Бидь, Цеокай.

В земле натухажцев, следуя к югу, есть и следующие реки, стекающие в Чёрное море: 1) Хендерий, 2) Сукхо, 3) Дирсюе, 4) Озерейк, 5) Мисхаки, 6) Цемез (Кутлешхуо),7) Доб, 8) Ашампе

1871 год — после Русско-Кавказской войны, русский генерал-лейтенант, академик, историк Дубровин, Николай Фёдорович написал — «Численность адыгских племен Натухажцы 60 000 чел — в 1835 г. и 20 000 чел — в 1858 г.»

Напишите отзыв о статье "Натухайцы"

Примечания

  1. [www.dissercat.com/content/istoricheskie-i-genealogicheskie-svyazi-adygov-s-narodami-prichernomorya Максидов, Анатолий Ахмедович.Исторические и генеалогические связи адыгов с народами Причерноморья]
  2. Гесихий Александрийский. Лексикон // ВДИ. 1948. — № 4. — С. 269

Отрывок, характеризующий Натухайцы

– Вы не знаете аббата Морио? он очень интересный человек… – сказала она.
– Да, я слышал про его план вечного мира, и это очень интересно, но едва ли возможно…
– Вы думаете?… – сказала Анна Павловна, чтобы сказать что нибудь и вновь обратиться к своим занятиям хозяйки дома, но Пьер сделал обратную неучтивость. Прежде он, не дослушав слов собеседницы, ушел; теперь он остановил своим разговором собеседницу, которой нужно было от него уйти. Он, нагнув голову и расставив большие ноги, стал доказывать Анне Павловне, почему он полагал, что план аббата был химера.
– Мы после поговорим, – сказала Анна Павловна, улыбаясь.
И, отделавшись от молодого человека, не умеющего жить, она возвратилась к своим занятиям хозяйки дома и продолжала прислушиваться и приглядываться, готовая подать помощь на тот пункт, где ослабевал разговор. Как хозяин прядильной мастерской, посадив работников по местам, прохаживается по заведению, замечая неподвижность или непривычный, скрипящий, слишком громкий звук веретена, торопливо идет, сдерживает или пускает его в надлежащий ход, так и Анна Павловна, прохаживаясь по своей гостиной, подходила к замолкнувшему или слишком много говорившему кружку и одним словом или перемещением опять заводила равномерную, приличную разговорную машину. Но среди этих забот всё виден был в ней особенный страх за Пьера. Она заботливо поглядывала на него в то время, как он подошел послушать то, что говорилось около Мортемара, и отошел к другому кружку, где говорил аббат. Для Пьера, воспитанного за границей, этот вечер Анны Павловны был первый, который он видел в России. Он знал, что тут собрана вся интеллигенция Петербурга, и у него, как у ребенка в игрушечной лавке, разбегались глаза. Он всё боялся пропустить умные разговоры, которые он может услыхать. Глядя на уверенные и изящные выражения лиц, собранных здесь, он всё ждал чего нибудь особенно умного. Наконец, он подошел к Морио. Разговор показался ему интересен, и он остановился, ожидая случая высказать свои мысли, как это любят молодые люди.


Вечер Анны Павловны был пущен. Веретена с разных сторон равномерно и не умолкая шумели. Кроме ma tante, около которой сидела только одна пожилая дама с исплаканным, худым лицом, несколько чужая в этом блестящем обществе, общество разбилось на три кружка. В одном, более мужском, центром был аббат; в другом, молодом, красавица княжна Элен, дочь князя Василия, и хорошенькая, румяная, слишком полная по своей молодости, маленькая княгиня Болконская. В третьем Мортемар и Анна Павловна.
Виконт был миловидный, с мягкими чертами и приемами, молодой человек, очевидно считавший себя знаменитостью, но, по благовоспитанности, скромно предоставлявший пользоваться собой тому обществу, в котором он находился. Анна Павловна, очевидно, угощала им своих гостей. Как хороший метрд`отель подает как нечто сверхъестественно прекрасное тот кусок говядины, который есть не захочется, если увидать его в грязной кухне, так в нынешний вечер Анна Павловна сервировала своим гостям сначала виконта, потом аббата, как что то сверхъестественно утонченное. В кружке Мортемара заговорили тотчас об убиении герцога Энгиенского. Виконт сказал, что герцог Энгиенский погиб от своего великодушия, и что были особенные причины озлобления Бонапарта.
– Ah! voyons. Contez nous cela, vicomte, [Расскажите нам это, виконт,] – сказала Анна Павловна, с радостью чувствуя, как чем то a la Louis XV [в стиле Людовика XV] отзывалась эта фраза, – contez nous cela, vicomte.
Виконт поклонился в знак покорности и учтиво улыбнулся. Анна Павловна сделала круг около виконта и пригласила всех слушать его рассказ.
– Le vicomte a ete personnellement connu de monseigneur, [Виконт был лично знаком с герцогом,] – шепнула Анна Павловна одному. – Le vicomte est un parfait conteur [Bиконт удивительный мастер рассказывать], – проговорила она другому. – Comme on voit l'homme de la bonne compagnie [Как сейчас виден человек хорошего общества], – сказала она третьему; и виконт был подан обществу в самом изящном и выгодном для него свете, как ростбиф на горячем блюде, посыпанный зеленью.
Виконт хотел уже начать свой рассказ и тонко улыбнулся.
– Переходите сюда, chere Helene, [милая Элен,] – сказала Анна Павловна красавице княжне, которая сидела поодаль, составляя центр другого кружка.
Княжна Элен улыбалась; она поднялась с тою же неизменяющеюся улыбкой вполне красивой женщины, с которою она вошла в гостиную. Слегка шумя своею белою бальною робой, убранною плющем и мохом, и блестя белизною плеч, глянцем волос и брильянтов, она прошла между расступившимися мужчинами и прямо, не глядя ни на кого, но всем улыбаясь и как бы любезно предоставляя каждому право любоваться красотою своего стана, полных плеч, очень открытой, по тогдашней моде, груди и спины, и как будто внося с собою блеск бала, подошла к Анне Павловне. Элен была так хороша, что не только не было в ней заметно и тени кокетства, но, напротив, ей как будто совестно было за свою несомненную и слишком сильно и победительно действующую красоту. Она как будто желала и не могла умалить действие своей красоты. Quelle belle personne! [Какая красавица!] – говорил каждый, кто ее видел.
Как будто пораженный чем то необычайным, виконт пожал плечами и о опустил глаза в то время, как она усаживалась перед ним и освещала и его всё тою же неизменною улыбкой.
– Madame, je crains pour mes moyens devant un pareil auditoire, [Я, право, опасаюсь за свои способности перед такой публикой,] сказал он, наклоняя с улыбкой голову.
Княжна облокотила свою открытую полную руку на столик и не нашла нужным что либо сказать. Она улыбаясь ждала. Во все время рассказа она сидела прямо, посматривая изредка то на свою полную красивую руку, которая от давления на стол изменила свою форму, то на еще более красивую грудь, на которой она поправляла брильянтовое ожерелье; поправляла несколько раз складки своего платья и, когда рассказ производил впечатление, оглядывалась на Анну Павловну и тотчас же принимала то самое выражение, которое было на лице фрейлины, и потом опять успокоивалась в сияющей улыбке. Вслед за Элен перешла и маленькая княгиня от чайного стола.
– Attendez moi, je vais prendre mon ouvrage, [Подождите, я возьму мою работу,] – проговорила она. – Voyons, a quoi pensez vous? – обратилась она к князю Ипполиту: – apportez moi mon ridicule. [О чем вы думаете? Принесите мой ридикюль.]