Наука в Армении

Наука в Армении развивалась тысячелетиями. Армения знаменита такими учеными как: Воротнеци, Ованес, Сафрастян, Арам Хачатурович, Абегян, Манук Хачатурович, Алиханьян, Артём Исаакович, Манандян, Яков Амазаспович. В советский период была создана сеть научных учреждений. За время независимости научная сфера пережила кризис: число ежегодных патентных заявок на изобретения в 1994 - 2011 годы сократилось с 233 до 140.

История развития

Древнее время

Наука развивалась на территории Армении очень и очень давно (ещё до н. э.) о чём свидетельствуют археологические находки высокой культуры третьего тысячелетия до нашей эры, каменные обсерватории Караунджа (Зорац-Карер) и Мецамора, клинописные записи, инженерные сооружения урартского периода истории Армении, высококультурные памятники эллинизма на территории страны, христианские памятники архитектуры, древние рукописи с обвораживающими миниатюрами являются материальными свидетельствами высокой культуры и образованности армянского народа.

Средние века

В V веке в Армении произошло событие исключительной важности для развития научной мысли, литературы и искусства. Месропом Маштоцем был создан самобытный, оригинальный алфавит, которым армяне пользуются и по сей день, с добавлением лишь трех новых букв. После создания армянской письменности в начале V века Месропом Маштоцем по всей Армении были открыты многочисленные школы, писались литературные произведения, трактаты по истории, философии, языковедению, труды по естественным наукам, географии, астрономии, математике и др. Наиболее выдающимися представителями, так называемого, «золотого века Армении» являются историк Мовсес Хоренаци (V в.), философ Давид Анахт (VI в.), географ, астроном и математик Анания Ширакаци (VII в.), поэт и философ Григор Нарекаци (X в.). В 1051 году великий просветитель Григор Магистрос в перевел геометрию Евклида на армянский язык с оригинала.

В это время в Армении существовали университеты такие как Анийский (ХI в.), Гладзорский (ХIII в.), Татевский (ХIV в.), Санаинская aкадемия (ХII в.), где, наряду с богословием, преподавались и светские дисциплины: история, философия, грамматика, математика, медицина, музыка.

Новое время

После захвата последнего Армянского государства (Равнинная Киликия в 1515 год) наука, конечно, не развивалась и её история на территории Армении прерывается, но армянские учёные работали и вне Армении.Так на острове Святого Лазаря (в Венецианском заливе) был основан монастырь, где монахи изучали историю, литературу и армянский язык.

Советский пероиод

После революции вернулись сотни представителей армянской научной интеллигенции. Они с великим энтузиазмом включились в организацию в новой Армении высшей школы и научных учреждений. Далее были созданы многочисленные научно-исследовательские институты, лаборатории, центры, проводящие научные исследования. На базе этих научно-исследовательских учреждений в 1935 г. был создан Армянский филиал Академии наук СССР. За короткий срок Армянский филиал АН стал одним из крупных научных центров страны. Используя веками накопленный опыт, были полученные первоклассные результаты в различных областях науки. В 1943 г. на её базе создается Академия наук Армянской ССР.

Современная наука

Армянская наука по праву гордится своими достижениями в области астрофизики, которые принесли ей мировую славу. Благодаря своим научным достижениям Бюракан стал мировым центром для астрофизиков мира.

Фундаментальные исследования армянских математиков в теории функции и в теории приближений, механиков в области механики деформируемых твердых тел широко известны и являются существенным вкладом в мировую науку.

Исследования Армянских физиков и радиофизиков — от космических лучей до квантовой электроники, от глубоких теоретических исследований до грандиозных экспериментов, от создания новых материалов до прецизионных приборов — были высоко оценены научной общественностью мира и отмечены высокими научными премиями и наградами.

Существенно новые результаты получены в области математической кибернетики и информатики. Ереванский научно-исследовательский институт математических машин (ЕрНИИММ) за короткое время стал одним из ведущих центров СССР по разработке и производству ЭВМ и вычислительных комплексов специального назначения.

Немало сделали армянские ученые в деле освоения космоса. Специалистам этой области известны теоретические и прикладные исследования армянских ученых и инженеров: электротехников, радиофизиков, астрофизиков, механиков и др. На сессии посвященной 50-летию Гагаринского полета в космос, которая проводилась 12 апреля 2011 года в зале президиума Национальной академии наук Армении, Руководитель Представительства Россотрудничества, советник Посольства РФ в Армении Виктор Кривопусков отметил, что освоение космоса в 1961 году не состоялось бы без вклада представителей науки и технической мысли всех братских советских республик, и, в первую очередь, армянской научной мысли.

Ученые Армении были в числе первых, кто обеспечивал как непилотируемые, так и пилотируемые космические корабли. Первый луноход, первые космические станции «Ориона», первые космические спутники — мысли и руки армянских ученых… То, что сделали армянские ученые, не забыто

— советник Посольства РФ в Армении Виктор Кривопусков на сессии посвященной 50-летию Гагаринского полета в космос

Но самыми важными областями исследований остаются сейсмология (как для страны находящейся в сейсмоопасной зоне) и в области сельского хозяйства (в связи с малоземельностью страны). К примеру в области сельского хозяйства недавно (14 декабря 2010 года) 50 сотрудниками Министерства сельского хозяйства Армении, ЗАО «Ереванский НИИ «Пластполимер», Национальной Академии наук Армении, Федерации сельскохозяйственных ассоциаций представили проект нового альтернативного экологически безвредного и эффективного агрохимиката, позволяющего эффективно бороться против сосущих и грызущих вредителей плодовых садов, в частности, клещей, тлей, щитовок и прочих, а также против бактериальных заболеваний, в том числе мучнистой росы.

Благодаря фундаментальным исследованиям армянских ученых, работающих в различных областях гуманитарных и общественных наук, Армения стала признанным центром арменоведения в мире.

Проблемы в научной сфере Армении

Но сейчас для учёных Армении наступили тяжёлые времена. Имея не высокие зарплаты, молодым и талантливым учёным приходится уезжать за границу.

Кстати, немало молодых ученых, которые вынуждены удовлетворяться мизерной зарплатой, а скорее вынуждены искать своё будущее вне Армении. Среди нас исчезают легендарные личности, посвятившие себя науке, а если даже такие есть, то они оставлены без внимания

— депутат от фракции АРФ «Дашнакцутюн» Лилит Галстян о дискредитации науки в РА

Отрывок, характеризующий Наука в Армении

Влечет меня к покинутым струнам;
Какой огонь ты в сердце заронила,
Какой восторг разлился по перстам!
Пел он страстным голосом, блестя на испуганную и счастливую Наташу своими агатовыми, черными глазами.
– Прекрасно! отлично! – кричала Наташа. – Еще другой куплет, – говорила она, не замечая Николая.
«У них всё то же» – подумал Николай, заглядывая в гостиную, где он увидал Веру и мать с старушкой.
– А! вот и Николенька! – Наташа подбежала к нему.
– Папенька дома? – спросил он.
– Как я рада, что ты приехал! – не отвечая, сказала Наташа, – нам так весело. Василий Дмитрич остался для меня еще день, ты знаешь?
– Нет, еще не приезжал папа, – сказала Соня.
– Коко, ты приехал, поди ко мне, дружок! – сказал голос графини из гостиной. Николай подошел к матери, поцеловал ее руку и, молча подсев к ее столу, стал смотреть на ее руки, раскладывавшие карты. Из залы всё слышались смех и веселые голоса, уговаривавшие Наташу.
– Ну, хорошо, хорошо, – закричал Денисов, – теперь нечего отговариваться, за вами barcarolla, умоляю вас.
Графиня оглянулась на молчаливого сына.
– Что с тобой? – спросила мать у Николая.
– Ах, ничего, – сказал он, как будто ему уже надоел этот всё один и тот же вопрос.
– Папенька скоро приедет?
– Я думаю.
«У них всё то же. Они ничего не знают! Куда мне деваться?», подумал Николай и пошел опять в залу, где стояли клавикорды.
Соня сидела за клавикордами и играла прелюдию той баркароллы, которую особенно любил Денисов. Наташа собиралась петь. Денисов восторженными глазами смотрел на нее.
Николай стал ходить взад и вперед по комнате.
«И вот охота заставлять ее петь? – что она может петь? И ничего тут нет веселого», думал Николай.
Соня взяла первый аккорд прелюдии.
«Боже мой, я погибший, я бесчестный человек. Пулю в лоб, одно, что остается, а не петь, подумал он. Уйти? но куда же? всё равно, пускай поют!»
Николай мрачно, продолжая ходить по комнате, взглядывал на Денисова и девочек, избегая их взглядов.
«Николенька, что с вами?» – спросил взгляд Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что нибудь случилось с ним.
Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.
«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
Наташа в эту зиму в первый раз начала серьезно петь и в особенности оттого, что Денисов восторгался ее пением. Она пела теперь не по детски, уж не было в ее пеньи этой комической, ребяческой старательности, которая была в ней прежде; но она пела еще не хорошо, как говорили все знатоки судьи, которые ее слушали. «Не обработан, но прекрасный голос, надо обработать», говорили все. Но говорили это обыкновенно уже гораздо после того, как замолкал ее голос. В то же время, когда звучал этот необработанный голос с неправильными придыханиями и с усилиями переходов, даже знатоки судьи ничего не говорили, и только наслаждались этим необработанным голосом и только желали еще раз услыхать его. В голосе ее была та девственная нетронутость, то незнание своих сил и та необработанная еще бархатность, которые так соединялись с недостатками искусства пенья, что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его.
«Что ж это такое? – подумал Николай, услыхав ее голос и широко раскрывая глаза. – Что с ней сделалось? Как она поет нынче?» – подумал он. И вдруг весь мир для него сосредоточился в ожидании следующей ноты, следующей фразы, и всё в мире сделалось разделенным на три темпа: «Oh mio crudele affetto… [О моя жестокая любовь…] Раз, два, три… раз, два… три… раз… Oh mio crudele affetto… Раз, два, три… раз. Эх, жизнь наша дурацкая! – думал Николай. Всё это, и несчастье, и деньги, и Долохов, и злоба, и честь – всё это вздор… а вот оно настоящее… Hy, Наташа, ну, голубчик! ну матушка!… как она этот si возьмет? взяла! слава Богу!» – и он, сам не замечая того, что он поет, чтобы усилить этот si, взял втору в терцию высокой ноты. «Боже мой! как хорошо! Неужели это я взял? как счастливо!» подумал он.
О! как задрожала эта терция, и как тронулось что то лучшее, что было в душе Ростова. И это что то было независимо от всего в мире, и выше всего в мире. Какие тут проигрыши, и Долоховы, и честное слово!… Всё вздор! Можно зарезать, украсть и всё таки быть счастливым…


Давно уже Ростов не испытывал такого наслаждения от музыки, как в этот день. Но как только Наташа кончила свою баркароллу, действительность опять вспомнилась ему. Он, ничего не сказав, вышел и пошел вниз в свою комнату. Через четверть часа старый граф, веселый и довольный, приехал из клуба. Николай, услыхав его приезд, пошел к нему.
– Ну что, повеселился? – сказал Илья Андреич, радостно и гордо улыбаясь на своего сына. Николай хотел сказать, что «да», но не мог: он чуть было не зарыдал. Граф раскуривал трубку и не заметил состояния сына.
«Эх, неизбежно!» – подумал Николай в первый и последний раз. И вдруг самым небрежным тоном, таким, что он сам себе гадок казался, как будто он просил экипажа съездить в город, он сказал отцу.
– Папа, а я к вам за делом пришел. Я было и забыл. Мне денег нужно.
– Вот как, – сказал отец, находившийся в особенно веселом духе. – Я тебе говорил, что не достанет. Много ли?
– Очень много, – краснея и с глупой, небрежной улыбкой, которую он долго потом не мог себе простить, сказал Николай. – Я немного проиграл, т. е. много даже, очень много, 43 тысячи.
– Что? Кому?… Шутишь! – крикнул граф, вдруг апоплексически краснея шеей и затылком, как краснеют старые люди.
– Я обещал заплатить завтра, – сказал Николай.
– Ну!… – сказал старый граф, разводя руками и бессильно опустился на диван.
– Что же делать! С кем это не случалось! – сказал сын развязным, смелым тоном, тогда как в душе своей он считал себя негодяем, подлецом, который целой жизнью не мог искупить своего преступления. Ему хотелось бы целовать руки своего отца, на коленях просить его прощения, а он небрежным и даже грубым тоном говорил, что это со всяким случается.
Граф Илья Андреич опустил глаза, услыхав эти слова сына и заторопился, отыскивая что то.
– Да, да, – проговорил он, – трудно, я боюсь, трудно достать…с кем не бывало! да, с кем не бывало… – И граф мельком взглянул в лицо сыну и пошел вон из комнаты… Николай готовился на отпор, но никак не ожидал этого.
– Папенька! па…пенька! – закричал он ему вслед, рыдая; простите меня! – И, схватив руку отца, он прижался к ней губами и заплакал.

В то время, как отец объяснялся с сыном, у матери с дочерью происходило не менее важное объяснение. Наташа взволнованная прибежала к матери.
– Мама!… Мама!… он мне сделал…
– Что сделал?
– Сделал, сделал предложение. Мама! Мама! – кричала она. Графиня не верила своим ушам. Денисов сделал предложение. Кому? Этой крошечной девочке Наташе, которая еще недавно играла в куклы и теперь еще брала уроки.
– Наташа, полно, глупости! – сказала она, еще надеясь, что это была шутка.
– Ну вот, глупости! – Я вам дело говорю, – сердито сказала Наташа. – Я пришла спросить, что делать, а вы мне говорите: «глупости»…
Графиня пожала плечами.
– Ежели правда, что мосьё Денисов сделал тебе предложение, то скажи ему, что он дурак, вот и всё.
– Нет, он не дурак, – обиженно и серьезно сказала Наташа.
– Ну так что ж ты хочешь? Вы нынче ведь все влюблены. Ну, влюблена, так выходи за него замуж! – сердито смеясь, проговорила графиня. – С Богом!