Наумов, Александр Васильевич

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Александр Васильевич Наумов

Краснодар 2016.
Дата рождения

6 марта 1947(1947-03-06) (77 лет)

Место рождения

Алма-Ата КазССР СССР
(ныне Алматы,
Казахстан)

Принадлежность

СССР СССР
Россия Россия

Род войск

танковые войска Сухопутные войска

Годы службы

1965 — 1998

Звание

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

Генерал-лейтенант в отставке
Часть

4-я гвардейская танковая дивизия, 19-я гвардейская танковая дивизия 14-я танковая дивизия,
Полевое Управление СКВО.

Командовал

танковыми взводом, ротой, батальоном, полком, дивизией.

Сражения/войны


Холодная война,
Первая чеченская война

Награды и премии
  • Иностранные награды.
В отставке

Инспектор Группы инспекторов Объединённого стратегического командования Южного военного округа


Александр Васильевич Наумов (род. 6 апреля 1947 года, в г. Алма-Ата, КазССР) — советский и российский военачальник. Участник первой чеченской войны. Заместитель командующего войсками Северо-Кавказского военного округа (1991—1999). Генерал-лейтенант[1].





Биография

  • Родился 6 апреля 1947 года в городе Алма-Ате в семье учителей.

Образование

На воинской службе

Военную службу в Вооруженных Силах СССР и Российской Федерации проходил с 11.08.1964 по 01.03.1999 года на командных и штабных должностях:


  • 1971 — 1973 годах — командир танковой роты Кантемировской дивизии.
  • 1973 — 1975 годах — начальник штаба батальона Кантемировской дивизии.
  • 1975 — 1977 годах — командир танкового батальона Кантемировской дивизии.
  • 1980 — 1982 годах — командир танкового полка ЮГВ.
  • 1982 — 1984 годах — начальник штаба 19-й гв. ТД ЮГВ.

На высших должностях

  • 1984—1989 годах — командир танковой дивизии (г. Новочеркасск, СКВО).
  • 1991—1992 годах — заместитель командира корпуса (г. Кутаиси).
  • 1992—1993 годах — командир 31-го армейского корпуса (г. Кутаиси).
  • 1993—1998 годах — заместитель командующего Северо-Кавказским военным округом.
  • В 1998 г. уволен в запас по состоянию здоровья.

В отставке

Живёт и работает в городе Краснодар.

С 2012 года Инспектор Группы инспекторов Объединённого стратегического командования Южного военного округа Министерства обороны Российской Федерации.


Знаки отличия

  • Иностранные награды.

См. также

Напишите отзыв о статье "Наумов, Александр Васильевич"

Примечания

  1. Указ Президента Российской Федерации от 05.05.1995 № 458
  2. Указ ПВС СССР от 28.01.1978 г.
  3. Указ ПВС СССР от 28.01.1988 г.

Литература

  • М. М. Тхагапсов. На службе Отечеству. — Майкоп: ООО "Качество", 2015. — 262 с. — 500 экз. — ISBN 978-5-9703-0473-0.
  • Ян Люфи. ВО СЛАВУ РОССИЙСКОГО ОТЕЧЕСТВА. — Краснодар: ИП Вольная Н. Н., 2015. — 62 с.

Ссылки

  • [school96.centerstart.ru/node/596 "Нам не забыть Афганистан!"]
  • [poisk-zakona.ru/222682.html Указ Президента Российской Федерации от 05.05.1995 № 458 ]

Отрывок, характеризующий Наумов, Александр Васильевич

– Как вы разумеете?… – сказал Сперанский, тихо опустив глаза.
– Я почитатель Montesquieu, – сказал князь Андрей. – И его мысль о том, что le рrincipe des monarchies est l'honneur, me parait incontestable. Certains droits еt privileges de la noblesse me paraissent etre des moyens de soutenir ce sentiment. [основа монархий есть честь, мне кажется несомненной. Некоторые права и привилегии дворянства мне кажутся средствами для поддержания этого чувства.]
Улыбка исчезла на белом лице Сперанского и физиономия его много выиграла от этого. Вероятно мысль князя Андрея показалась ему занимательною.
– Si vous envisagez la question sous ce point de vue, [Если вы так смотрите на предмет,] – начал он, с очевидным затруднением выговаривая по французски и говоря еще медленнее, чем по русски, но совершенно спокойно. Он сказал, что честь, l'honneur, не может поддерживаться преимуществами вредными для хода службы, что честь, l'honneur, есть или: отрицательное понятие неделанья предосудительных поступков, или известный источник соревнования для получения одобрения и наград, выражающих его.
Доводы его были сжаты, просты и ясны.
Институт, поддерживающий эту честь, источник соревнования, есть институт, подобный Legion d'honneur [Ордену почетного легиона] великого императора Наполеона, не вредящий, а содействующий успеху службы, а не сословное или придворное преимущество.
– Я не спорю, но нельзя отрицать, что придворное преимущество достигло той же цели, – сказал князь Андрей: – всякий придворный считает себя обязанным достойно нести свое положение.
– Но вы им не хотели воспользоваться, князь, – сказал Сперанский, улыбкой показывая, что он, неловкий для своего собеседника спор, желает прекратить любезностью. – Ежели вы мне сделаете честь пожаловать ко мне в среду, – прибавил он, – то я, переговорив с Магницким, сообщу вам то, что может вас интересовать, и кроме того буду иметь удовольствие подробнее побеседовать с вами. – Он, закрыв глаза, поклонился, и a la francaise, [на французский манер,] не прощаясь, стараясь быть незамеченным, вышел из залы.


Первое время своего пребыванья в Петербурге, князь Андрей почувствовал весь свой склад мыслей, выработавшийся в его уединенной жизни, совершенно затемненным теми мелкими заботами, которые охватили его в Петербурге.
С вечера, возвращаясь домой, он в памятной книжке записывал 4 или 5 необходимых визитов или rendez vous [свиданий] в назначенные часы. Механизм жизни, распоряжение дня такое, чтобы везде поспеть во время, отнимали большую долю самой энергии жизни. Он ничего не делал, ни о чем даже не думал и не успевал думать, а только говорил и с успехом говорил то, что он успел прежде обдумать в деревне.
Он иногда замечал с неудовольствием, что ему случалось в один и тот же день, в разных обществах, повторять одно и то же. Но он был так занят целые дни, что не успевал подумать о том, что он ничего не думал.
Сперанский, как в первое свидание с ним у Кочубея, так и потом в середу дома, где Сперанский с глазу на глаз, приняв Болконского, долго и доверчиво говорил с ним, сделал сильное впечатление на князя Андрея.
Князь Андрей такое огромное количество людей считал презренными и ничтожными существами, так ему хотелось найти в другом живой идеал того совершенства, к которому он стремился, что он легко поверил, что в Сперанском он нашел этот идеал вполне разумного и добродетельного человека. Ежели бы Сперанский был из того же общества, из которого был князь Андрей, того же воспитания и нравственных привычек, то Болконский скоро бы нашел его слабые, человеческие, не геройские стороны, но теперь этот странный для него логический склад ума тем более внушал ему уважения, что он не вполне понимал его. Кроме того, Сперанский, потому ли что он оценил способности князя Андрея, или потому что нашел нужным приобресть его себе, Сперанский кокетничал перед князем Андреем своим беспристрастным, спокойным разумом и льстил князю Андрею той тонкой лестью, соединенной с самонадеянностью, которая состоит в молчаливом признавании своего собеседника с собою вместе единственным человеком, способным понимать всю глупость всех остальных, и разумность и глубину своих мыслей.
Во время длинного их разговора в середу вечером, Сперанский не раз говорил: «У нас смотрят на всё, что выходит из общего уровня закоренелой привычки…» или с улыбкой: «Но мы хотим, чтоб и волки были сыты и овцы целы…» или: «Они этого не могут понять…» и всё с таким выраженьем, которое говорило: «Мы: вы да я, мы понимаем, что они и кто мы ».
Этот первый, длинный разговор с Сперанским только усилил в князе Андрее то чувство, с которым он в первый раз увидал Сперанского. Он видел в нем разумного, строго мыслящего, огромного ума человека, энергией и упорством достигшего власти и употребляющего ее только для блага России. Сперанский в глазах князя Андрея был именно тот человек, разумно объясняющий все явления жизни, признающий действительным только то, что разумно, и ко всему умеющий прилагать мерило разумности, которым он сам так хотел быть. Всё представлялось так просто, ясно в изложении Сперанского, что князь Андрей невольно соглашался с ним во всем. Ежели он возражал и спорил, то только потому, что хотел нарочно быть самостоятельным и не совсем подчиняться мнениям Сперанского. Всё было так, всё было хорошо, но одно смущало князя Андрея: это был холодный, зеркальный, не пропускающий к себе в душу взгляд Сперанского, и его белая, нежная рука, на которую невольно смотрел князь Андрей, как смотрят обыкновенно на руки людей, имеющих власть. Зеркальный взгляд и нежная рука эта почему то раздражали князя Андрея. Неприятно поражало князя Андрея еще слишком большое презрение к людям, которое он замечал в Сперанском, и разнообразность приемов в доказательствах, которые он приводил в подтверждение своих мнений. Он употреблял все возможные орудия мысли, исключая сравнения, и слишком смело, как казалось князю Андрею, переходил от одного к другому. То он становился на почву практического деятеля и осуждал мечтателей, то на почву сатирика и иронически подсмеивался над противниками, то становился строго логичным, то вдруг поднимался в область метафизики. (Это последнее орудие доказательств он особенно часто употреблял.) Он переносил вопрос на метафизические высоты, переходил в определения пространства, времени, мысли и, вынося оттуда опровержения, опять спускался на почву спора.