Наумов, Александр Николаевич

Александр Николаевич Наумов<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Член Государственного Совета по выборам
20 июня 1909 — 1916
Министр земледелия
10 ноября 1915 — 21 июля 1916
Предшественник:	Александр Васильевич Кривошеин
Преемник:	граф Алексей Александрович Бобринский
Рождение:	20 сентября 1868(1868-09-20) Симбирск
Смерть:	3 августа 1950(1950-08-03) (81 год) Ницца, Франция
Род:	Наумовы
Образование:	Московский университет

Александр Николаевич Наумов (20 сентября 1868 — 3 августа 1950) — русский общественный и государственный деятель, член Государственного Совета по выборам, министр земледелия в 1915—1916 гг. Землевладелец Ставропольского уезда Самарской губернии (на 1917 год — 5207 десятин с усадьбой при селе Головкине).

Биография

Из потомственных дворян Самарской губернии Наумовых. Их род постановлениями Симбирского дворянского собрания 10.10.1796 и 26.3.1812 гг. был признан, а 12.4.1843 г. подтверждён в древнем дворянском достоинстве; однако Департаментом герольдии не был утверждён, в результате чего был внесён во II часть дворянской родословной книги Самарской губернии. Отец, Николай Михайлович Наумов (1835—1903), был предводителем дворянства Ставропольского уезда Самарской губернии (1866—1872). Мать — Прасковья Николаевна Ухтомская (1840—1917), родилась в с. Вослом Рыбинского уезда Ярославской губернии в семье князя Николая Васильевича Ухтомского и Елизаветы Алексеевны, урождённой Наумовой.

У Александра Николаевича было ещё два брата: Дмитрий (1862—1898) и Николай (1864—1910).

Образование

Окончил Симбирскую классическую гимназию в 1887 году с серебряной медалью (золотую получил Владимир Ульянов, с которым Наумов в течение шести лет сидел за одной партой) и юридический факультет Московского университета.

Служба

С 1893 года — земский начальник Ставропольского уезда. С 1902 — Ставропольский уездный предводитель дворянства. В 1894 году избран гласным Ставропольского уездного земства. С 1905 года и вплоть до назначения министром земледелия в 1915 году — самарский губернский предводитель дворянства. С декабря 1906 г. — камергер Двора Его Величества, с декабря 1907 г. — егермейстер. Был членом, а затем председателем Самарской губернской земской управы. Печатался в газете «Голос Самары». Был избран почётным гражданином Ставрополя (1908) и Самары (1911).

Осенью 1905 года основал местную умеренно-правую «Партию порядка на основании манифеста 17 октября». С 1906 года, как предводитель дворянства, состоял членом Постоянного Совета Объединенных Дворянских Обществ России. В 1909—1916 гг. — избирался членом Государственного совета от Самарского губернского земства; принадлежал к группе правых, затем группе правого центра. С 1911 года — действительный статский советник.

1 августа 1915 года Наумов был назначен членом Верховной следственной комиссии, расследовавшей злоупотребления высших военных чинов при военных поставках. С 10 ноября 1915 по 21 июля 1916 гг. - министр земледелия и председатель Особого совещания по продовольственному делу; в кабинете принадлежал к либеральной группе министров. Александр Николаевич не захотел служить в правительстве Б. В. Штюрмера. После назначения последнего председателем Совета министров Наумов доложил Николаю II, что «нынешний премьер достойным помощником ему (Государю) быть не может» и вскоре после этого был отправлен в отставку.

После Октябрьской революции до 1920 г. проживал в Крыму, затем в эмиграции. Автор мемуаров. Интересные свидетельства в мемуарах относятся к Симбирску, Ставрополю, Самаре, деятельности губернских земств. Будучи врагом советской власти, высоко оценивал своего одноклассника В. Ульянова:

Способности он имел совершенно исключительные, обладал огромной памятью, отличался ненасытной научной любознательностью и необычайной работоспособностью... Воистину, это была ходячая энциклопедия, полезно-справочная для его товарищей и служившая всеобщей гордостью для его учителей... По характеру своему Ульянов был ровного и скорее веселого нрава, но до чрезвычайности скрытен и в товарищеских отношениях холоден: он ни с кем не дружил, со всеми был на "вы"... в классе он пользовался среди всех его товарищей большим уважением и деловым авторитетом, но вместе с тем, нельзя сказать, что бы его любили, скорее - ценили.

Скончался в 1950 году в Ницце.

Семья

Жена, с 1898 года — Анна Константиновна Ушкова (3 марта 1878, Елабуга — 8 января 1962, Бостон), дочь К. К. Ушкова, старшая сестра Н. К. Кусевицкой — второй жены С. А. Кусевицкого.

В семье родились четыре дочери и два сына:

• Мария (14.11.1898—16.04.1921, Ницца); была замужем, с 1916 года, за Н. В. Поливановым — сыном троюродной сестры А. Н. Наумова Марии Николаевны Языковой и симбирского губернского предводителя дворянства Владимира Николаевича Поливанова.
• Анна (3.3.1900—1993); вышла замуж за Сергея Николаевича Лейхтенбергского
• Ольга (2.7.1901, Самара — 13 января 1978, Нью-Йорк), третья жена С. А. Кусевицкого.
• Александр (7.6.1904—?); жил в Бразилии; жена — Дина де Маттос-Феррац графиня Сеньял.
• Параскева (23.2.1906—?)
• Николай (31.1.1911—?)

Отрывок, характеризующий Наумов, Александр Николаевич

Один раз француз, которого брал Тихон, выстрелил в него из пистолета и попал ему в мякоть спины. Рана эта, от которой Тихон лечился только водкой, внутренне и наружно, была предметом самых веселых шуток во всем отряде и шуток, которым охотно поддавался Тихон.
– Что, брат, не будешь? Али скрючило? – смеялись ему казаки, и Тихон, нарочно скорчившись и делая рожи, притворяясь, что он сердится, самыми смешными ругательствами бранил французов. Случай этот имел на Тихона только то влияние, что после своей раны он редко приводил пленных.
Тихон был самый полезный и храбрый человек в партии. Никто больше его не открыл случаев нападения, никто больше его не побрал и не побил французов; и вследствие этого он был шут всех казаков, гусаров и сам охотно поддавался этому чину. Теперь Тихон был послан Денисовым, в ночь еще, в Шамшево для того, чтобы взять языка. Но, или потому, что он не удовлетворился одним французом, или потому, что он проспал ночь, он днем залез в кусты, в самую середину французов и, как видел с горы Денисов, был открыт ими.


Поговорив еще несколько времени с эсаулом о завтрашнем нападении, которое теперь, глядя на близость французов, Денисов, казалось, окончательно решил, он повернул лошадь и поехал назад.
– Ну, бг'ат, тепег'ь поедем обсушимся, – сказал он Пете.
Подъезжая к лесной караулке, Денисов остановился, вглядываясь в лес. По лесу, между деревьев, большими легкими шагами шел на длинных ногах, с длинными мотающимися руками, человек в куртке, лаптях и казанской шляпе, с ружьем через плечо и топором за поясом. Увидав Денисова, человек этот поспешно швырнул что то в куст и, сняв с отвисшими полями мокрую шляпу, подошел к начальнику. Это был Тихон. Изрытое оспой и морщинами лицо его с маленькими узкими глазами сияло самодовольным весельем. Он, высоко подняв голову и как будто удерживаясь от смеха, уставился на Денисова.
– Ну где пг'опадал? – сказал Денисов.
– Где пропадал? За французами ходил, – смело и поспешно отвечал Тихон хриплым, но певучим басом.
– Зачем же ты днем полез? Скотина! Ну что ж, не взял?..
– Взять то взял, – сказал Тихон.
– Где ж он?
– Да я его взял сперва наперво на зорьке еще, – продолжал Тихон, переставляя пошире плоские, вывернутые в лаптях ноги, – да и свел в лес. Вижу, не ладен. Думаю, дай схожу, другого поаккуратнее какого возьму.
– Ишь, шельма, так и есть, – сказал Денисов эсаулу. – Зачем же ты этого не пг'ивел?
– Да что ж его водить то, – сердито и поспешно перебил Тихон, – не гожающий. Разве я не знаю, каких вам надо?
– Эка бестия!.. Ну?..
– Пошел за другим, – продолжал Тихон, – подполоз я таким манером в лес, да и лег. – Тихон неожиданно и гибко лег на брюхо, представляя в лицах, как он это сделал. – Один и навернись, – продолжал он. – Я его таким манером и сграбь. – Тихон быстро, легко вскочил. – Пойдем, говорю, к полковнику. Как загалдит. А их тут четверо. Бросились на меня с шпажками. Я на них таким манером топором: что вы, мол, Христос с вами, – вскрикнул Тихон, размахнув руками и грозно хмурясь, выставляя грудь.
– То то мы с горы видели, как ты стречка задавал через лужи то, – сказал эсаул, суживая свои блестящие глаза.
Пете очень хотелось смеяться, но он видел, что все удерживались от смеха. Он быстро переводил глаза с лица Тихона на лицо эсаула и Денисова, не понимая того, что все это значило.
– Ты дуг'ака то не представляй, – сказал Денисов, сердито покашливая. – Зачем пег'вого не пг'ивел?
Тихон стал чесать одной рукой спину, другой голову, и вдруг вся рожа его растянулась в сияющую глупую улыбку, открывшую недостаток зуба (за что он и прозван Щербатый). Денисов улыбнулся, и Петя залился веселым смехом, к которому присоединился и сам Тихон.
– Да что, совсем несправный, – сказал Тихон. – Одежонка плохенькая на нем, куда же его водить то. Да и грубиян, ваше благородие. Как же, говорит, я сам анаральский сын, не пойду, говорит.
– Экая скотина! – сказал Денисов. – Мне расспросить надо…
– Да я его спрашивал, – сказал Тихон. – Он говорит: плохо зн аком. Наших, говорит, и много, да всё плохие; только, говорит, одна названия. Ахнете, говорит, хорошенько, всех заберете, – заключил Тихон, весело и решительно взглянув в глаза Денисова.
– Вот я те всыплю сотню гог'ячих, ты и будешь дуг'ака то ког'чить, – сказал Денисов строго.
– Да что же серчать то, – сказал Тихон, – что ж, я не видал французов ваших? Вот дай позатемняет, я табе каких хошь, хоть троих приведу.
– Ну, поедем, – сказал Денисов, и до самой караулки он ехал, сердито нахмурившись и молча.
Тихон зашел сзади, и Петя слышал, как смеялись с ним и над ним казаки о каких то сапогах, которые он бросил в куст.
Когда прошел тот овладевший им смех при словах и улыбке Тихона, и Петя понял на мгновенье, что Тихон этот убил человека, ему сделалось неловко. Он оглянулся на пленного барабанщика, и что то кольнуло его в сердце. Но эта неловкость продолжалась только одно мгновенье. Он почувствовал необходимость повыше поднять голову, подбодриться и расспросить эсаула с значительным видом о завтрашнем предприятии, с тем чтобы не быть недостойным того общества, в котором он находился.
Посланный офицер встретил Денисова на дороге с известием, что Долохов сам сейчас приедет и что с его стороны все благополучно.
Денисов вдруг повеселел и подозвал к себе Петю.
– Ну, г'асскажи ты мне пг'о себя, – сказал он.


Петя при выезде из Москвы, оставив своих родных, присоединился к своему полку и скоро после этого был взят ординарцем к генералу, командовавшему большим отрядом. Со времени своего производства в офицеры, и в особенности с поступления в действующую армию, где он участвовал в Вяземском сражении, Петя находился в постоянно счастливо возбужденном состоянии радости на то, что он большой, и в постоянно восторженной поспешности не пропустить какого нибудь случая настоящего геройства. Он был очень счастлив тем, что он видел и испытал в армии, но вместе с тем ему все казалось, что там, где его нет, там то теперь и совершается самое настоящее, геройское. И он торопился поспеть туда, где его не было.
Когда 21 го октября его генерал выразил желание послать кого нибудь в отряд Денисова, Петя так жалостно просил, чтобы послать его, что генерал не мог отказать. Но, отправляя его, генерал, поминая безумный поступок Пети в Вяземском сражении, где Петя, вместо того чтобы ехать дорогой туда, куда он был послан, поскакал в цепь под огонь французов и выстрелил там два раза из своего пистолета, – отправляя его, генерал именно запретил Пете участвовать в каких бы то ни было действиях Денисова. От этого то Петя покраснел и смешался, когда Денисов спросил, можно ли ему остаться. До выезда на опушку леса Петя считал, что ему надобно, строго исполняя свой долг, сейчас же вернуться. Но когда он увидал французов, увидал Тихона, узнал, что в ночь непременно атакуют, он, с быстротою переходов молодых людей от одного взгляда к другому, решил сам с собою, что генерал его, которого он до сих пор очень уважал, – дрянь, немец, что Денисов герой, и эсаул герой, и что Тихон герой, и что ему было бы стыдно уехать от них в трудную минуту.
Уже смеркалось, когда Денисов с Петей и эсаулом подъехали к караулке. В полутьме виднелись лошади в седлах, казаки, гусары, прилаживавшие шалашики на поляне и (чтобы не видели дыма французы) разводившие красневший огонь в лесном овраге. В сенях маленькой избушки казак, засучив рукава, рубил баранину. В самой избе были три офицера из партии Денисова, устроивавшие стол из двери. Петя снял, отдав сушить, свое мокрое платье и тотчас принялся содействовать офицерам в устройстве обеденного стола.