Наумов, Леонид Анатольевич

Леонид Наумов
Имя при рождении:	Леонид Анатольевич Наумов
Род деятельности:	педагогика, история
Супруга:	Галина Наумова
Дети:	Алексей Наумов, Мария Наумова

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Леонид Анатольевич Наумов (род. 20 декабря 1961 года, Москва, СССР) — историк, заслуженный учитель РФ, кандидат исторических наук, директор ГОУ Гимназия № 1505 с 2001 года. Автор ряда работ, посвященных истории НКВД и репрессий 1937—1938 года («Большой террор»).

Биография

Леонид Наумов родился 20 декабря 1961 года в Москве. Один его дед, Наум Наумов, был военным разведчиком, в 1933—1936 годах работал в Берлине «под крышей» советского торгпредства, занимался новейшими вооружениями Германии. В октябре 1937 года он был арестован, в марте 1938 — расстрелян. Второй его дед, Иосиф Яхнис, был военным летчиком, участвовал в освобождении Белоруссии, и окончил войну в звании полковника.

В 1984 году Наумов окончил исторический факультет МГПИ им. В. И. Ленина (с 1990 года — МПГУ). В 1984—1986 годах Наумов служил в Ракетных войсках стратегического назначения в Белоруссии и на Алтае. По возвращении со службы работал в школе. Со школьных лет и до конца 1980-х годов Наумов с Евгением Маркеловым участвовал и руководил различными подпольными движениями левого толка («Отряд имени Че Гевары», группа «Лесной народ»). С 1990 года Наумов работает в Гимназии № 1505.

В 1997 году Наумов защитил кандидатскую диссертацию по истории по теме «Отечественная историография Д. И. Писарева». В 2001 году Наумов стал директором Гимназии № 1505. Он является заслуженным учителем РФ, учителем высшей квалификационной категории, награждён знаком «Почетный работник общего и специального образования РФ», медалью «В память 850-летия Москвы».

Женат, двое детей, один внук. Увлекается фалеристикой.

Вгляд на историю репрессий 1937—1938 гг

Наумов изложил свои взгляды на историю репрессий в ряде книг: «Борьба в руководстве НКВД 1936—1938 гг.», «Сталин и НКВД» и других. Большая часть его работ посвящена борьбе в верхушке НКВД, он выделяет ряд чекистских «кланов» и через их борьбу пытается объяснить ход репрессий. Сам он считает себя историком-ревизионистом:

Несколько лет назад я сделал для себя странное открытие: в каком-то смысле, я — «ревизионист». Оказался я «ревизионистом» совершенно неожиданно для себя. Просто поставил перед собой вопрос: чему следует отдавать предпочтение — анализу слов или поступков? То есть, следует использовать поступки людей в 1937—1938 гг. как доказательства их слов, или наоборот, искать в словах объяснение смысла поступков. Спор это не схоластический, как может показаться на первый взгляд. Речь идет об интерпретации статистического материала — «цифр».

Причины репрессий

Наумов предполагает, что репрессии были вызваны целым комплексом факторов. По его мнению, необходимо условно разделять процессы, происходившие в 1937—1938 гг. на два типа. Первый он называет «большой чисткой», которая была направлена против номенклатуры, второй — «большим террором», который был направлен против самых широких слоев населения. По мнению исследователя, это были два различных, хотя и пересекающихся процесса, которые могли иметь разные причины, цели и проводились по-разному. Жертвы «большого террора» были репрессированы посредством различных внесудебных органов — «троек», «двоек» и т. п., а «большой чистки» — через Военную коллегию Верховного суда, часто их имена были в «расстрельных списках». «Большая чистка», по версии Наумова, началась с целью истребления противников Сталина и по сути потом переросла в борьбу «всех против всех». Обострение политического конфликта внутри руководства страны привело к попытке применения чрезвычайных мер. В логике массовых операций (по терминологии Наумова — «большого террора») и чистки Наумов видит мотивы социальной инженерии. По мнению исследователя, «Кулацкая операция» по приказу НКВД № 00447 была нужна для окончательного уничтожения социальных групп, которые не могут принять социалистические преобразования, национальные операции же явно были вызваны страхом перед «пятой колонной», а чистка выступает как инструмент ликвидации «вредителя с партбилетом в кармане».

Роль Сталина в репрессиях

По мнению Наумова, «Сталин во многом зависел от расстановки сил в верхах и сам был во власти страха перед потенциальными или реальными заговорами». Наумов полагает, что в условиях политического конфликта в верхах Сталин на некоторое время потерял контроль за НКВД. В своих работах исследователь на статистическом материале пытается доказать, что в различных регионах СССР репрессии шли по-разному. Он анализирует ход «большого террора» и «большой чистки» в регионах и показывает, что в реальности очень многое зависело от специфики самой области и её руководства. По его мнению, тот факт, что в некоторых областях первоначальные лимиты приказа № 00447 были превышены в десять раз, а в некоторых остались первоначальными, свидетельствует о потере контроля над НКВД. Исследователь отмечает, что в терминах того времени потеря контроля однозначно интерпретировалась как заговор сама по себе. При этом Наумов вполне допускает, что руководящие сотрудники НКВД могли планировать смещение Сталина.

Основные работы

• Наумов Л. А. Отечественная историография Д. И. Писарева. М., 1997.
• Статьи энциклопедии «Аванта+», Том 1, Всемирная история: «Византийская империя», «Константин Великий. Принятие христианства», «Юстиниан I»;
• Наумов Л. А. Борьба в руководстве НКВД 1936—1938 гг. М., 2006 ([gym1505.ru/files/pages/page1529-borba-v-rukovodstve-nkvd.doc авторский текст в формате ".doc"]);
• Наумов Л. А. Сталин и НКВД. М.: Эксмо, 2007 ([web.archive.org/web/20101217201042/gym1505.ru/files/pages/page1529-stalin-i-nkvd.doc авторский текст в формате ".doc"]);
• [aliom.orthodoxy.ru/arch/054/lis.htm Наумов Л. А. «Скажите этой лисице…» // Альфа и Омега. № 1(54), 2009.]
• [publ.lib.ru/ARCHIVES/N/NAUMOV_Leonid_Anatol%27evich/_Naumov_L.A..html#01 Наумов Л. А. «Кровавый карлик» против Вождя народов. Заговор Ежова. М.: Эксмо, 2009];
• Наумов Л. А. Сталин и НКВД. М.: Новый хронограф, 2010 ([web.archive.org/web/20101217200827/gym1505.ru/files/pages/page1529-stalininkvd2009.doc авторский текст в формате ".doc"]);
• Наумов Л. А. Митридатовы войны: мысли дилетанта. М.: Волшебный фонарь, 2010. ISBN 978-5-90350538-8

Ссылки

• [gym1505.ru/uchitelya/la-naumov Личная страница Л. Наумова на сайте Гимназии № 1505]

Отрывок, характеризующий Наумов, Леонид Анатольевич

– Ты едешь? – сказала Наташа, – я так и знала! Соня говорила, что не поедете. Я знала, что нынче такой день, что нельзя не ехать.
– Едем, – неохотно отвечал Николай, которому нынче, так как он намеревался предпринять серьезную охоту, не хотелось брать Наташу и Петю. – Едем, да только за волками: тебе скучно будет.
– Ты знаешь, что это самое большое мое удовольствие, – сказала Наташа.
– Это дурно, – сам едет, велел седлать, а нам ничего не сказал.
– Тщетны россам все препоны, едем! – прокричал Петя.
– Да ведь тебе и нельзя: маменька сказала, что тебе нельзя, – сказал Николай, обращаясь к Наташе.
– Нет, я поеду, непременно поеду, – сказала решительно Наташа. – Данила, вели нам седлать, и Михайла чтоб выезжал с моей сворой, – обратилась она к ловчему.
И так то быть в комнате Даниле казалось неприлично и тяжело, но иметь какое нибудь дело с барышней – для него казалось невозможным. Он опустил глаза и поспешил выйти, как будто до него это не касалось, стараясь как нибудь нечаянно не повредить барышне.


Старый граф, всегда державший огромную охоту, теперь же передавший всю охоту в ведение сына, в этот день, 15 го сентября, развеселившись, собрался сам тоже выехать.
Через час вся охота была у крыльца. Николай с строгим и серьезным видом, показывавшим, что некогда теперь заниматься пустяками, прошел мимо Наташи и Пети, которые что то рассказывали ему. Он осмотрел все части охоты, послал вперед стаю и охотников в заезд, сел на своего рыжего донца и, подсвистывая собак своей своры, тронулся через гумно в поле, ведущее к отрадненскому заказу. Лошадь старого графа, игреневого меренка, называемого Вифлянкой, вел графский стремянной; сам же он должен был прямо выехать в дрожечках на оставленный ему лаз.
Всех гончих выведено было 54 собаки, под которыми, доезжачими и выжлятниками, выехало 6 человек. Борзятников кроме господ было 8 человек, за которыми рыскало более 40 борзых, так что с господскими сворами выехало в поле около 130 ти собак и 20 ти конных охотников.
Каждая собака знала хозяина и кличку. Каждый охотник знал свое дело, место и назначение. Как только вышли за ограду, все без шуму и разговоров равномерно и спокойно растянулись по дороге и полю, ведшими к отрадненскому лесу.
Как по пушному ковру шли по полю лошади, изредка шлепая по лужам, когда переходили через дороги. Туманное небо продолжало незаметно и равномерно спускаться на землю; в воздухе было тихо, тепло, беззвучно. Изредка слышались то подсвистыванье охотника, то храп лошади, то удар арапником или взвизг собаки, не шедшей на своем месте.
Отъехав с версту, навстречу Ростовской охоте из тумана показалось еще пять всадников с собаками. Впереди ехал свежий, красивый старик с большими седыми усами.
– Здравствуйте, дядюшка, – сказал Николай, когда старик подъехал к нему.
– Чистое дело марш!… Так и знал, – заговорил дядюшка (это был дальний родственник, небогатый сосед Ростовых), – так и знал, что не вытерпишь, и хорошо, что едешь. Чистое дело марш! (Это была любимая поговорка дядюшки.) – Бери заказ сейчас, а то мой Гирчик донес, что Илагины с охотой в Корниках стоят; они у тебя – чистое дело марш! – под носом выводок возьмут.
– Туда и иду. Что же, свалить стаи? – спросил Николай, – свалить…
Гончих соединили в одну стаю, и дядюшка с Николаем поехали рядом. Наташа, закутанная платками, из под которых виднелось оживленное с блестящими глазами лицо, подскакала к ним, сопутствуемая не отстававшими от нее Петей и Михайлой охотником и берейтором, который был приставлен нянькой при ней. Петя чему то смеялся и бил, и дергал свою лошадь. Наташа ловко и уверенно сидела на своем вороном Арабчике и верной рукой, без усилия, осадила его.
Дядюшка неодобрительно оглянулся на Петю и Наташу. Он не любил соединять баловство с серьезным делом охоты.
– Здравствуйте, дядюшка, и мы едем! – прокричал Петя.
– Здравствуйте то здравствуйте, да собак не передавите, – строго сказал дядюшка.
– Николенька, какая прелестная собака, Трунила! он узнал меня, – сказала Наташа про свою любимую гончую собаку.
«Трунила, во первых, не собака, а выжлец», подумал Николай и строго взглянул на сестру, стараясь ей дать почувствовать то расстояние, которое должно было их разделять в эту минуту. Наташа поняла это.
– Вы, дядюшка, не думайте, чтобы мы помешали кому нибудь, – сказала Наташа. Мы станем на своем месте и не пошевелимся.
– И хорошее дело, графинечка, – сказал дядюшка. – Только с лошади то не упадите, – прибавил он: – а то – чистое дело марш! – не на чем держаться то.
Остров отрадненского заказа виднелся саженях во ста, и доезжачие подходили к нему. Ростов, решив окончательно с дядюшкой, откуда бросать гончих и указав Наташе место, где ей стоять и где никак ничего не могло побежать, направился в заезд над оврагом.
– Ну, племянничек, на матерого становишься, – сказал дядюшка: чур не гладить (протравить).
– Как придется, отвечал Ростов. – Карай, фюит! – крикнул он, отвечая этим призывом на слова дядюшки. Карай был старый и уродливый, бурдастый кобель, известный тем, что он в одиночку бирал матерого волка. Все стали по местам.
Старый граф, зная охотничью горячность сына, поторопился не опоздать, и еще не успели доезжачие подъехать к месту, как Илья Андреич, веселый, румяный, с трясущимися щеками, на своих вороненьких подкатил по зеленям к оставленному ему лазу и, расправив шубку и надев охотничьи снаряды, влез на свою гладкую, сытую, смирную и добрую, поседевшую как и он, Вифлянку. Лошадей с дрожками отослали. Граф Илья Андреич, хотя и не охотник по душе, но знавший твердо охотничьи законы, въехал в опушку кустов, от которых он стоял, разобрал поводья, оправился на седле и, чувствуя себя готовым, оглянулся улыбаясь.
Подле него стоял его камердинер, старинный, но отяжелевший ездок, Семен Чекмарь. Чекмарь держал на своре трех лихих, но также зажиревших, как хозяин и лошадь, – волкодавов. Две собаки, умные, старые, улеглись без свор. Шагов на сто подальше в опушке стоял другой стремянной графа, Митька, отчаянный ездок и страстный охотник. Граф по старинной привычке выпил перед охотой серебряную чарку охотничьей запеканочки, закусил и запил полубутылкой своего любимого бордо.
Илья Андреич был немножко красен от вина и езды; глаза его, подернутые влагой, особенно блестели, и он, укутанный в шубку, сидя на седле, имел вид ребенка, которого собрали гулять. Худой, со втянутыми щеками Чекмарь, устроившись с своими делами, поглядывал на барина, с которым он жил 30 лет душа в душу, и, понимая его приятное расположение духа, ждал приятного разговора. Еще третье лицо подъехало осторожно (видно, уже оно было учено) из за леса и остановилось позади графа. Лицо это был старик в седой бороде, в женском капоте и высоком колпаке. Это был шут Настасья Ивановна.
– Ну, Настасья Ивановна, – подмигивая ему, шопотом сказал граф, – ты только оттопай зверя, тебе Данило задаст.
– Я сам… с усам, – сказал Настасья Ивановна.
– Шшшш! – зашикал граф и обратился к Семену.
– Наталью Ильиничну видел? – спросил он у Семена. – Где она?
– Они с Петром Ильичем от Жаровых бурьяно встали, – отвечал Семен улыбаясь. – Тоже дамы, а охоту большую имеют.
– А ты удивляешься, Семен, как она ездит… а? – сказал граф, хоть бы мужчине в пору!