Научно-исследовательский институт охраны природы
Поделись знанием:
Пьер после сватовства князя Андрея и Наташи, без всякой очевидной причины, вдруг почувствовал невозможность продолжать прежнюю жизнь. Как ни твердо он был убежден в истинах, открытых ему его благодетелем, как ни радостно ему было то первое время увлечения внутренней работой самосовершенствования, которой он предался с таким жаром, после помолвки князя Андрея с Наташей и после смерти Иосифа Алексеевича, о которой он получил известие почти в то же время, – вся прелесть этой прежней жизни вдруг пропала для него. Остался один остов жизни: его дом с блестящею женой, пользовавшеюся теперь милостями одного важного лица, знакомство со всем Петербургом и служба с скучными формальностями. И эта прежняя жизнь вдруг с неожиданной мерзостью представилась Пьеру. Он перестал писать свой дневник, избегал общества братьев, стал опять ездить в клуб, стал опять много пить, опять сблизился с холостыми компаниями и начал вести такую жизнь, что графиня Елена Васильевна сочла нужным сделать ему строгое замечание. Пьер почувствовав, что она была права, и чтобы не компрометировать свою жену, уехал в Москву.
В Москве, как только он въехал в свой огромный дом с засохшими и засыхающими княжнами, с громадной дворней, как только он увидал – проехав по городу – эту Иверскую часовню с бесчисленными огнями свеч перед золотыми ризами, эту Кремлевскую площадь с незаезженным снегом, этих извозчиков и лачужки Сивцева Вражка, увидал стариков московских, ничего не желающих и никуда не спеша доживающих свой век, увидал старушек, московских барынь, московские балы и Московский Английский клуб, – он почувствовал себя дома, в тихом пристанище. Ему стало в Москве покойно, тепло, привычно и грязно, как в старом халате.
Московское общество всё, начиная от старух до детей, как своего давно жданного гостя, которого место всегда было готово и не занято, – приняло Пьера. Для московского света, Пьер был самым милым, добрым, умным веселым, великодушным чудаком, рассеянным и душевным, русским, старого покроя, барином. Кошелек его всегда был пуст, потому что открыт для всех.
Бенефисы, дурные картины, статуи, благотворительные общества, цыгане, школы, подписные обеды, кутежи, масоны, церкви, книги – никто и ничто не получало отказа, и ежели бы не два его друга, занявшие у него много денег и взявшие его под свою опеку, он бы всё роздал. В клубе не было ни обеда, ни вечера без него. Как только он приваливался на свое место на диване после двух бутылок Марго, его окружали, и завязывались толки, споры, шутки. Где ссорились, он – одной своей доброй улыбкой и кстати сказанной шуткой, мирил. Масонские столовые ложи были скучны и вялы, ежели его не было.
Когда после холостого ужина он, с доброй и сладкой улыбкой, сдаваясь на просьбы веселой компании, поднимался, чтобы ехать с ними, между молодежью раздавались радостные, торжественные крики. На балах он танцовал, если не доставало кавалера. Молодые дамы и барышни любили его за то, что он, не ухаживая ни за кем, был со всеми одинаково любезен, особенно после ужина. «Il est charmant, il n'a pas de seхе», [Он очень мил, но не имеет пола,] говорили про него.
Пьер был тем отставным добродушно доживающим свой век в Москве камергером, каких были сотни.
Как бы он ужаснулся, ежели бы семь лет тому назад, когда он только приехал из за границы, кто нибудь сказал бы ему, что ему ничего не нужно искать и выдумывать, что его колея давно пробита, определена предвечно, и что, как он ни вертись, он будет тем, чем были все в его положении. Он не мог бы поверить этому! Разве не он всей душой желал, то произвести республику в России, то самому быть Наполеоном, то философом, то тактиком, победителем Наполеона? Разве не он видел возможность и страстно желал переродить порочный род человеческий и самого себя довести до высшей степени совершенства? Разве не он учреждал и школы и больницы и отпускал своих крестьян на волю?
А вместо всего этого, вот он, богатый муж неверной жены, камергер в отставке, любящий покушать, выпить и расстегнувшись побранить легко правительство, член Московского Английского клуба и всеми любимый член московского общества. Он долго не мог помириться с той мыслью, что он есть тот самый отставной московский камергер, тип которого он так глубоко презирал семь лет тому назад.
Иногда он утешал себя мыслями, что это только так, покамест, он ведет эту жизнь; но потом его ужасала другая мысль, что так, покамест, уже сколько людей входили, как он, со всеми зубами и волосами в эту жизнь и в этот клуб и выходили оттуда без одного зуба и волоса.
| ФГБУ «ВНИИ Экология» | |
| Год основания |
28 марта 1952 года. |
|---|---|
| Основатели |
Комиссия по заповедникам при Президиуме АН СССР |
| Расположение | |
| Ключевые фигуры |
Недре А. Ю. |
| Веб-сайт |
[vniiecology.ru/ logy.ru] |
Научно-исследовательский институт охраны природы (ВНИИприроды), совр. ФГБУ «ВНИИ Экология» — старейший институт, занимающийся природоохранными вопросами и заповедным делом. Научно-исследовательская деятельность Института направлена на решение задач в области охраны природы. Находится на юге Москвы в Усадьбе Знаменское-Садки.
Входит в Министерство природных ресурсов и экологии Российской Федерации.
Содержание
Основные направления деятельности
- Изучение биоразнообразия.
- Экологическое обеспечение природопользователей.
- Научное обеспечение и координации научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ для Минприроды России.
История
- 1952 — Организация Комиссии по заповедникам при Президиуме АН СССР.
- 1955 — Преобразование в Комиссию по охране природы при Президиуме АН СССР.
- 1962 — Создание Центральной лаборатории по охране природы (ЦЛОП) при Министерстве сельского хозяйства СССР.
- 1972 — Переезд ЦЛОП в усадьбу «Знаменское-Садки» (за МКАД на юге Москвы).
- 1979 — Преобразование ЦЛОП во Всероссийский НИИ охраны природы и заповедного дела (ВНИИприрода) при Министерстве сельского хозяйства СССР[1].
- 1990 — Переименование Института из «Всесоюзного» во «Всероссийский», сокращенное название ВНИИприрода было сохранено[2].
- 1994 — Изменение основных направлений деятельности Института[3].
Руководство
- С 1962 года — Шапошников, Лев Константинович
- С 1979 года — Сыроечковский, Евгений Евгеньевич
- С 2007 года — Тихомиров, Валерий Викторович
- С 2008 года — Замураев, Александр Леонидович
- С 2014 года — Институтом руководит Недре А. Ю.
Известные сотрудники
В стенах ВНИИприроды работали учёные с мировым именем:[4]
- Банников, Андрей Григорьевич
- Второв, Пётр Петрович
- Головкин, Александр Николаевич
- Еськов, Кирилл Юрьевич
- Жирнов, Лир Васильевич
- Кищинский, Александр Александрович
- Красилов, Валентин Абрамович
- Куваев, Владимир Борисович
- Мацкевич, Наталия Викторовна
- Никифоров, Лев Петрович
- Рашек, Вячеслав Людвигович
- Сыроечковский, Евгений Евгеньевич
- Тюрюканов, Анатолий Никифорович
- Успенский, Савва Михайлович
- Флинт, Владимир Евгеньевич
- Хахин, Геннадий Викторович
- Шапошников, Лев Константинович
- Щадилов, Юрий Михайлович
- Язан, Юрий Парфирьевич
Международное сотрудничество
ВНИИприроды сотрудничает с международными правительственными и неправительственными организациями:
- Международный Союз Охраны Природы (МСОП — IUCN)
- Совет Европы (CE)
- Программа организации объединенных Наций по Окружающей Среде (ЮНЕП — UNEP).
- Экономическая и социальная комиссия ООН стран Азии и Тихого океана (ЭСКАТО — ESCAP)
- Международная программа по сохранению водно-болотных угодий (WI)
- Программа охраны арктической флоры и фауны (КАФФ — CAFF)
- Программа арктического мониторинга и оценки воздействия (АМАП — AMAP).
- Программа регионального сотрудничества стран Северо-Восточной Азии и Тихого океана в области охраны окружающей среды (NEASPEC)
- Программа сохранения биоразнообразия и ресурсов международных вод, прибрежных территорий и важнейших экосистем бассейна р. Туманная (TumenNET)
ВНИИприроды принимает участие в разработке подходов по участию и присоединению России к международным конвенциям:
- Конвенции по сохранению мигрирующих видов диких животных (Боннская конвенция): Convention on Conservation Migratory Species
- Конвенции об охране дикой фауны и флоры и природных сред обитания в Европе (Бернская конвенция): Convention on the Conservation of European Wildlife and Natural Habitat
- Соглашении по охране водно-болотных птиц, мигрирующих по Афро-Евразийскому миграционному пути: Agreement on the Conservation of African-Eurasian Migratory Waterbirds (AEWA)
Напишите отзыв о статье "Научно-исследовательский институт охраны природы"
Примечания
- ↑ Распоряжение Совета Министров СССР от 13 февраля 1979 г. № 309р и приказ Министерства сельского хозяйства СССР от 28 февраля 1979 года № 69. хозяйства СССР
- ↑ [biodat.ru/doc/vp2.pdf Справка] ФГУ «Всероссийский научно-исследовательский институт охраны природы»
- ↑ Приказ Минприроды России № 240 от 30.11.1993 г.
- ↑ [biodat.ru/doc/vp1.htm 60 лет Институту Охраны Природы]
Ссылки
- [vniiprirody.ru ФГБУ «ВНИИприроды»] старая версия сайта
- [vniiecology.ru ФГБУ «ВНИИприроды»] текущая версия сайта
Отрывок, характеризующий Научно-исследовательский институт охраны природы
Пьер после сватовства князя Андрея и Наташи, без всякой очевидной причины, вдруг почувствовал невозможность продолжать прежнюю жизнь. Как ни твердо он был убежден в истинах, открытых ему его благодетелем, как ни радостно ему было то первое время увлечения внутренней работой самосовершенствования, которой он предался с таким жаром, после помолвки князя Андрея с Наташей и после смерти Иосифа Алексеевича, о которой он получил известие почти в то же время, – вся прелесть этой прежней жизни вдруг пропала для него. Остался один остов жизни: его дом с блестящею женой, пользовавшеюся теперь милостями одного важного лица, знакомство со всем Петербургом и служба с скучными формальностями. И эта прежняя жизнь вдруг с неожиданной мерзостью представилась Пьеру. Он перестал писать свой дневник, избегал общества братьев, стал опять ездить в клуб, стал опять много пить, опять сблизился с холостыми компаниями и начал вести такую жизнь, что графиня Елена Васильевна сочла нужным сделать ему строгое замечание. Пьер почувствовав, что она была права, и чтобы не компрометировать свою жену, уехал в Москву.
В Москве, как только он въехал в свой огромный дом с засохшими и засыхающими княжнами, с громадной дворней, как только он увидал – проехав по городу – эту Иверскую часовню с бесчисленными огнями свеч перед золотыми ризами, эту Кремлевскую площадь с незаезженным снегом, этих извозчиков и лачужки Сивцева Вражка, увидал стариков московских, ничего не желающих и никуда не спеша доживающих свой век, увидал старушек, московских барынь, московские балы и Московский Английский клуб, – он почувствовал себя дома, в тихом пристанище. Ему стало в Москве покойно, тепло, привычно и грязно, как в старом халате.
Московское общество всё, начиная от старух до детей, как своего давно жданного гостя, которого место всегда было готово и не занято, – приняло Пьера. Для московского света, Пьер был самым милым, добрым, умным веселым, великодушным чудаком, рассеянным и душевным, русским, старого покроя, барином. Кошелек его всегда был пуст, потому что открыт для всех.
Бенефисы, дурные картины, статуи, благотворительные общества, цыгане, школы, подписные обеды, кутежи, масоны, церкви, книги – никто и ничто не получало отказа, и ежели бы не два его друга, занявшие у него много денег и взявшие его под свою опеку, он бы всё роздал. В клубе не было ни обеда, ни вечера без него. Как только он приваливался на свое место на диване после двух бутылок Марго, его окружали, и завязывались толки, споры, шутки. Где ссорились, он – одной своей доброй улыбкой и кстати сказанной шуткой, мирил. Масонские столовые ложи были скучны и вялы, ежели его не было.
Когда после холостого ужина он, с доброй и сладкой улыбкой, сдаваясь на просьбы веселой компании, поднимался, чтобы ехать с ними, между молодежью раздавались радостные, торжественные крики. На балах он танцовал, если не доставало кавалера. Молодые дамы и барышни любили его за то, что он, не ухаживая ни за кем, был со всеми одинаково любезен, особенно после ужина. «Il est charmant, il n'a pas de seхе», [Он очень мил, но не имеет пола,] говорили про него.
Пьер был тем отставным добродушно доживающим свой век в Москве камергером, каких были сотни.
Как бы он ужаснулся, ежели бы семь лет тому назад, когда он только приехал из за границы, кто нибудь сказал бы ему, что ему ничего не нужно искать и выдумывать, что его колея давно пробита, определена предвечно, и что, как он ни вертись, он будет тем, чем были все в его положении. Он не мог бы поверить этому! Разве не он всей душой желал, то произвести республику в России, то самому быть Наполеоном, то философом, то тактиком, победителем Наполеона? Разве не он видел возможность и страстно желал переродить порочный род человеческий и самого себя довести до высшей степени совершенства? Разве не он учреждал и школы и больницы и отпускал своих крестьян на волю?
А вместо всего этого, вот он, богатый муж неверной жены, камергер в отставке, любящий покушать, выпить и расстегнувшись побранить легко правительство, член Московского Английского клуба и всеми любимый член московского общества. Он долго не мог помириться с той мыслью, что он есть тот самый отставной московский камергер, тип которого он так глубоко презирал семь лет тому назад.
Иногда он утешал себя мыслями, что это только так, покамест, он ведет эту жизнь; но потом его ужасала другая мысль, что так, покамест, уже сколько людей входили, как он, со всеми зубами и волосами в эту жизнь и в этот клуб и выходили оттуда без одного зуба и волоса.
