Научно-исследовательский институт физики ОНУ имени И. И. Мечникова

Научно-исследовательский институт физики Одесского национального университета имени И.И. Мечникова (ранее также носил название «Физический институт») — старейший научно-исследовательский институт в системе высшего образования на Украине. В настоящее время основное направление деятельности Института — создание научных основ фототехнологий (технологий, в которых используется свет).
Институт физики расположен в г. Одессе на ул. Пастера, дом №27. Институт занимает левое крыло физико-химического корпуса, который был построен в 1898-1899 годах для размещения физических и химических отделений Новороссийского императорского университета (архитектор Толвинский).

История

Научно-исследовательский институт физики Одесского национального университета имени И. И. Мечникова был создан в начале XX века как Институт физики Новороссийского Императорского Университета. В 1926 году деятельность института была восстановлена постановлением Всеукраинского Центрального исполнительного комитета.
Институт был организатором проведения многих научных совещаний и конференций и, в частности, первого Всесоюзного физического съезда (1930 г.), Всесоюзной конференции по полупроводникам (1934 г.), Республиканской конференции по научной фотографии (1951 г., 1976 г., 1982 г.), Всесоюзного совещания по адсорбции (1984 г.) и других.

Администрация

Директор — доктор физико-математических наук, профессор Тюрин Александр Валентинович

Директора

С 1926 г. по 1964 г. директором Института физики был доктор физико-математических наук, профессор Е. А. Кириллов — лауреат Государственной премии СССР (1952 г.), заслуженный деятель науки УССР. Профессор Е. А. Кириллов был создателем и руководителем научной школы в области научной фотографии. Под руководством проф. Кириллова НИИ физики стал признанным в мире центром в области галогенсеребряной фотографии.

С 1966 г. по 1974 г. институтом руководил доктор физико-математических наук, профессор А. Е. Глауберман, видный специалист в области физики твердого тела.

С 1975 по 2005 г. директором института являлся доктор физико-математических наук, профессор В. М. Белоус. В 1999 г. Международное научное общество научной фотографии наградило В. М. Белоуса медалью — «The 1999 Lieven Gevaert Award of the Society of Imaging Science and Technology», «за признание выдающегося вклада в области серебряногалоидной фотографии».

С 2005 г. по настоящее время институт возглавляет доктор физико-математических наук, профессор А. В. Тюрин.

Структура

Институт физики включает в себя следующие лаборатории:

• 1. Лаборатория оптики и лазерной физики

Зав. лабораторией — доктор физико-математических наук Бекшаев Александр Янович.

• 2. Лаборатория физики твердого тела

Зав. лабораторией — доктор физико-математических наук Бондарев Виктор Николаевич.

• 3. Лаборатория физики и химии сорбционных процессов

Зав. лабораторией — доктор физико-математических наук Кутаров Владимир Владимирович.

• 4. Лаборатория проблем прикладной физики и компьютерных технологий

Зав. лабораторией — кандидат физико-математических наук Попов Андрей Юрьевич.

• 5. Лаборатория полупроводниковой электроники

Зав. лабораторией — кандидат физико-математических наук Скобеева Валентина Михайловна.

Деятельность института

В институте физики проводились исследования по самым различным областям физики: физике твёрдого тела, лазерной физике, голографии, физике ионных кристаллов и галогенидов серебра, сорбционным явлениям, физике полупроводников и твердотельной электронике В различное время в институте работали известные физики: Адамян В.М., Дьяченко Н.Г., Дроздов В.А., Алексеев-Попов А.В., Фойгель М.Г., Куклов А.Б., Кац Б.М., Нечаева Т.А., Гольденберг А.Б., Воронцова М.М., Броун Ж.Л., Ханонкин А.А., Козицкий С.В., Швец В.Т. и другие.

Ссылки

• [onu.edu.ua/?type=ua&action=fiz_ints Страничка института на сайте Одесского университета]

Отрывок, характеризующий Научно-исследовательский институт физики ОНУ имени И. И. Мечникова

Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.
Гусарский корнет Жерков одно время в Петербурге принадлежал к тому буйному обществу, которым руководил Долохов. За границей Жерков встретил Долохова солдатом, но не счел нужным узнать его. Теперь, после разговора Кутузова с разжалованным, он с радостью старого друга обратился к нему:
– Друг сердечный, ты как? – сказал он при звуках песни, ровняя шаг своей лошади с шагом роты.
– Я как? – отвечал холодно Долохов, – как видишь.
Бойкая песня придавала особенное значение тону развязной веселости, с которой говорил Жерков, и умышленной холодности ответов Долохова.
– Ну, как ладишь с начальством? – спросил Жерков.
– Ничего, хорошие люди. Ты как в штаб затесался?
– Прикомандирован, дежурю.
Они помолчали.
«Выпускала сокола да из правого рукава», говорила песня, невольно возбуждая бодрое, веселое чувство. Разговор их, вероятно, был бы другой, ежели бы они говорили не при звуках песни.
– Что правда, австрийцев побили? – спросил Долохов.
– А чорт их знает, говорят.
– Я рад, – отвечал Долохов коротко и ясно, как того требовала песня.
– Что ж, приходи к нам когда вечерком, фараон заложишь, – сказал Жерков.
– Или у вас денег много завелось?
– Приходи.
– Нельзя. Зарок дал. Не пью и не играю, пока не произведут.
– Да что ж, до первого дела…
– Там видно будет.
Опять они помолчали.
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.


Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.