Нахапетов, Родион Рафаилович

Родион Нахапетов
Имя при рождении:	Родина Рафаилович Нахапетов
Место рождения:	Пятихатки, Украинская ССР, СССР
Профессия:	актёр кинорежиссёр сценарист, продюсер
Карьера:	C 1964 по наст. время
Направление:	кино, театр
Награды:

Родио́н Рафаи́лович Нахапе́тов (21 января 1944, Пятихатки, Днепропетровской области) — советский, американский, российский актёр, кинорежиссёр и сценарист. Народный артист РСФСР (1985).

Биография

Родион Нахапетов родился 21 января 1944 года в городе Пятихатки Днепропетровской области Украинской ССР, во время бомбардировки в развалинах одного из домов, где укрывалась его мать — связная подпольной организации «Родина». Как позднее вспоминал Родион Нахапетов:

«Незадолго до того, как дать мне жизнь, мама получила особое задание: нужно было перейти линию фронта и передать от партизан важные сведения в действующую армию. На этом пути она пережила тяжёлые испытания: была приговорена к смерти, бежала из концлагеря, выполнила порученное, а возвращаясь назад, попала под страшную бомбёжку в городе Пятихатки. Во время этой бомбёжки я и родился. Маме пришлось прикрывать меня подушкой, оберегая от осколков и камней, которые сыпались отовсюду…»

Отец — Рафаил Татевосович Нахапетов — армянин. С матерью Родиона Нахапетова они познакомились в партизанском отряде на Криворожье. После окончания Великой Отечественной войны отец вернулся в Армению, где у него уже была семья. Своего отца Родион Нахапетов до десяти лет считал погибшим на войне.

Мать — Галина Антоновна Прокопенко (1922—1966), украинка, работала учительницей в сельской школе.

Некоторое время у Родиона Нахапетова был отчим — школьный учитель математики, который покинул семью в период, совпавший с началом болезни матери.

После войны Родион жил у бабушки в селе Скалеватка на Криворожье, откуда в 1949 году переехал с матерью в Днепропетровск. Первые годы в Днепропетровске семья снимала угол с кроватью и находилась в сильной материальной нужде. Мать Родиона сначала работала пионервожатой в пионерском лагере, а с сентября 1950 года учителем украинского языка и литературы в средней школе № 34 Днепропетровска.

В 1951 году, у матери в возрасте 29 лет обнаружили туберкулёз, в связи с чем она была госпитализирована, а малолетний Родион Нахапетов, при содействии школы, был отправлен на воспитание в Детский дом в Новомосковске. В 1954 году мать, после выписки из больницы забрала Родиона из Детского дома.

Работая некоторое время воспитателем в лагере для политзаключённых, мать Родиона помогала заключённым, передавая их письма на волю. Весной 1962 года после того, как написала письмо Н.Хрущёву, чтобы он во всём разобрался, за проявленную активность в оказании помощи политзаключённым её определили на лечение в психиатрическую больницу на Игрени. Спустя некоторое время Родиону удалось вызволить её оттуда, но вскоре она умерла от рака, как он считал, спровоцированного уколами. Позже Нахапетов снял об этом случае фильм «Психушка» («Заражение»). По воспоминаниям Нахапетова, работа над сценарием оказала на него чрезвычайно сильное эмоциональное воздействие.

Бедный послевоенный быт и постоянная материальная нужда закалили характер Нахапетова и воспитали стремление во что бы то ни стало вырваться из бедности и стать известным человеком. Будучи уже известным советским актёром, приехав в начале 1970-х в Днепропетровск, Нахапетов на встрече с другом детства сказал, что, вероятно, в этот город больше не вернётся.

Друзья детства вспоминают, что Нахапетов был малообщительным, но покладистым и не драчливым мальчиком. Гулять с друзьями не любил, предпочитая развлечениям игру в шахматы, книги и участие в драмкружке. Страдал аллергией, от которой, вопреки ожиданиям, излечился водой из ничем не примечательного источника в городском парке, поддавшись на уловку друзей, вытянувших его таким образом погулять.

Самым закадычным другом Нахапетова был актёр Женя Безрукавый, окончивший ту же школу № 34. Вслед за ним Родя и подался в Днепропетровское театральное училище, заслужив у дворовых ребят кличку «актюр». Прозвище не расстроило его, а лишь подтолкнуло к решительным действиям, и, не доучившись, в 1960-м он уехал в Москву.

Благодаря уделявшей большое внимание его воспитанию матери, Нахапетов ещё в школе увлёкся научно-фантастической литературой. Занимался в судомодельном кружке, серьёзно увлекался рисованием и музыкой, но по семейным причинам не смог развить эти навыки. Наиболее сильным было увлечение театром, чему способствовали занятия в драматическом кружке при Дворце культуры, где получил первые навыки актёрской игры. Желание Нахапетова стать актёром укрепилось после того, как он побывал на творческой встрече с известными актёрами отечественного кино того времени — Борисом Андреевым, Мариной Ладыниной, Сергеем Бондарчуком.

По окончании школы, в 16 лет, с первой попытки поступил на актёрский факультет ВГИКа (мастерская Юлия Райзмана). В связи с тем, что Райзман в силу занятости в съёмках мало уделял внимания группе, обучением будущего актёра занимался актёр МХАТа — Анатолий Григорьевич Шишков, а также преподаватели Александр Александрович Бендер и Эмилия Кирилловна Кравченко. Родион Нахапетов окончил актёрский факультет ВГИКа в 1965 году.

В 1972 году Родион Нахапетов окончил режиссёрский факультет ВГИКа (мастерская Игоря Таланкина). С 1978 года — актёр и режиссёр киностудии «Мосфильм».

В 1989 году Нахапетов по приглашению уехал работать в США, где затем постоянно жил и работал до 2003 года.

С 2003 года Нахапетов постоянно живёт и работает в России.

История имени

Мать Нахапетова в эмоциональном порыве назвала будущего актёра и режиссёра в честь партизанского отряда именем «Родина». В школе друзья называли для краткости Радиком. Позднее, когда Нахапетов получал паспорт, в паспортном столе Днепропетровска последнюю букву убрали и, посчитав что слово «родина» женского рода, записали имя как «Родин», то есть мужского рода. После съёмок в картине «Первый снег» редактор, просматривая титры, решил, что это ошибка и исправил «опечатку», вписав «недостающую» букву. Так Родина Нахапетов стал Родионом Нахапетовым.

Личная жизнь

В первом браке 1976—1991 гг. был женат на советской и российской актрисе театра и кино Вере Глаголевой, с которой он познакомился на съёмках своего фильма «На край света».

От брака с Верой Глаголевой есть две дочери — Анна (14 октября 1978), актриса и балерина, артистка балета Большого театра и Мария (28 июня 1980), окончила художественный факультет ВГИКа.

Во втором браке женат на гражданке США из семьи русских эмигрантов, кино- и телепродюсере Шляпникофф, Наталье Алексеевне.

Двоюродный дед по материнской линии, Игнат Алексеевич Моисеенко, известен как писатель Игнат Простой.

Творческая деятельность

В СССР

Актёр

Ещё в институте Нахапетов, проявляя серьёзное и уважительное отношение к учёбе и легко импровизируя, умел добиться максимальной выразительности образа своих героев. К окончанию ВГИКа Родион Нахапетов для защиты диплома уже имел две главные сыгранные роли — инженера Гены в фильме «Живёт такой парень» (1964) режиссёра Василия Шукшина и молодого поэта Коли Терентьева в фильме «Первый снег» (1964) режиссёров Бориса Григорьева и Юрия Швырёва. Тогда же он снялся и в фильме о молодёжи 1960-х «Мне двадцать лет» (другое название — «Застава Ильича») режиссёра Марлена Хуциева.

С первой же кинороли в характере актёра проявились индивидуальность и внутренняя сдержанность и сила. К изучению характера своих героев Родион Нахапетов изначально подходил как зрелый профессиональный актёр. Так, для органичного вливания в образ В.Ленина в дилогии режиссёра Марка Донского «Сердце матери» (1965) и «Верность матери» (1966), в которой сыграл три разновозрастные роли Владимира Ленина — юного, молодого и зрелого, Родион перечитал ряд ленинских статей и книг. Эта работа послужила экзаменом на профессиональную и человеческую зрелость актёра. Творческое сотрудничество с Марком Донским во многом определили отношение Нахапетова к своей профессии, сформировали его как актёра. Известно, что Марк Донской относился к Родиону по-отечески и с большой теплотой.

Популярность и зрительская любовь к Родиону Нахапетову пришла после снятых на киностудии «Узбекфильм» фильмов «Нежность» (1966) и «Влюблённые» (1969) режиссёра Эльёра Ишмухамедова, с которым Нахапетов подружился ещё в институте. В трёх новеллах фильма «Нежность» Нахапетов (Тимур) трогательно, но без слащавости играет неразделённую, внезапно и трагично оборвавшуюся любовь-предчувствие. В последовавшем вскоре фильме «Влюблённые» Родион играет пожарного-взрывника, которого авторы фильма наделили некоторыми биографическими данными самого Родиона Нахапетова и дали ему прежнее имя актёра — Родин. Именно после этих работ за актёром закрепилось амплуа немногословного интеллигентного молодого человека 1960-х годов, в определённом смысле героя своего времени.

За роль разведчика Максима Исаева в фильме «Пароль не нужен» режиссёров Бориса Григорьева и Юрия Швырёва Родиону Нахапетову была присуждена премия Всесоюзного кинофестиваля 1968 года.

В исполнении Родиона Нахапетова зрителям запомнилась роль темпераментного революционера — левого экстремиста Бенедикто из вымышленной латиноамериканской страны в остросюжетном фильме «Это сладкое слово — свобода!» (1972) режиссёра Витаутаса Жалакявичуса. Особую популярность и зрительскую симпатию Родион Нахапетов получил исполнив роль кинооператора Виктора Потоцкого в историко-приключенческой драме Никиты Михалкова «Раба любви» (1976). Несомненной актёрской удачей является роль мужественного морского лётчика, старшего лейтенанта Александра Белоброва в героической киноповести — фильме «Торпедоносцы» (1983) режиссёра Семёна Арановича. За эту работу Нахапетов был удостоен Серебряной медали имени Довженко и Государственной премии СССР.

В 2004 году, спустя тридцать пять лет после выхода фильма «Влюблённые», Родион Нахапетов снова снялся у режиссёра Эльёра Ишмухамедова в фильме «Влюблённые-2», в котором сыграл прежнего своего героя — Родина, постаревшего на двадцать лет.

Режиссёр

Ещё студентом актёрского отделения ВГИКа Родиона Нахапетова приглашал на учёбу в свою режиссёрскую мастерскую Игорь Таланкин. Но, только спустя несколько лет, после работы с Марком Донским над дилогией «Сердце матери» и «Верность матери», будучи уже сложившимся актёром, Родион Нахапетов решил заняться режиссурой. Первыми режиссёрскими пробами Нахапетова стали две учебные короткометражки — «Помнишь?» и «Вино из одуванчиков» (1972). Первая, основанная на личных воспоминаниях картина, о жившем в детском доме мальчике, о становлении характера. Вторая — построенная на музыке экранизация одноимённой повести Рэя Бредбери.

Первой полнометражной режиссёрской работой Нахапетова стал фильм — «С тобой и без тебя» (1973), представленный им на Международном кинофестивале в Сан-Франциско в 1975 году и позднее получивший премию ежегодного смотра фильмов «Фемина» в Бельгии, (1976). Этот фильм — история любви героев Марины Неёловой и Юозаса Будрайтиса на фоне раскулачивания зажиточных хуторян.

Второй фильм Родиона Нахапетова — «На край света…» (1975) занял Большой приз Международного кинофорума «Человек — труд — творчество» в Любляне, (1976). Фильм подвергался многочисленным правкам и трудно выходил на экран, однако имел успех у зрителя. Главную роль в фильме исполнила Вера Глаголева, впоследствии ставшая женой режиссёра.

С первых фильмов главной темой режиссёрских работ Нахапетова стали любовь, борьба с бегом времени, отстаивание надежд или их утрата под давлением обстоятельств. Для исполнения ролей в экранизации пьесы Максима Горького «Враги» Родион Нахапетов собрал целое созвездие талантов: Иннокентия Смоктуновского, Николая Гриценко, Николая Трофимова, Елену Соловей, Марину Неёлову, Регимантаса Адомайтиса, Юозаса Будрайтиса, Веру Глаголеву.

В 1980 году Нахапетов по повести Бориса Васильева поставил телефильм «Не стреляйте в белых лебедей», получивший приз на Всесоюзном кинофестивале телефильмов в Ереване (1981). Картина повествует о сложных отношениях человека и общества, о любви к природе, гуманизме и справедливости. Как и предыдущие работы, фильм с трудом прошёл цензурные преграды, но на экране имел огромный зрительский успех.. В главных ролях снялись уже известные актёры Станислав Любшин и Нина Русланова. В результате несогласия с тем, что окончательный вариант сценария значительно отличался от повести, Борис Васильев, участвовавший в создании сценария, потребовал снять свою фамилию из титров. Музыкальный фильм «О тебе» (1981), с Верой Глаголевой в главной роли, получил приз «Золотая нимфа» на МТФ в Монте-Карло, (1983). Это фильм о наделённой даром не говорить, а петь героине, вступившей в разлад с самой собой из-за компромисса с окружающим миром.

Последним, снятым Нахапетовым в СССР был фильм «На исходе ночи». Несмотря на отсутствие большого зрительского успеха в СССР, фильм был приобретён голливудским мейджором «XX век Фокс» для мирового кинопроката.

В дополнение к основной, режиссёрской работе Р. Нахапетов также пробовал себя и в качестве композитора, написав музыку к двум документальным фильмам.

В США

В 1989 году (а по некоторым данным, в 1991 году), после того как его фильм На исходе ночи (1987) купила кинокомпания «20th Century Fox», Родион Нахапетов по приглашению своего знакомого выехал в США, где жил и работал до 2003 года, оставшись на постоянное жительство.

Вскоре после выезда Нахапетов расторгнул брак с Верой Глаголевой, оставив ей двух их детей, и женился на своём менеджере Наталье Шляпникофф, работавшей в то время в Ассоциации независимого телевидения США.

Первоначальные попытки реализовать себя в американском кино не увенчались успехом. Написанные им многочисленные сценарии и синопсисы оказались невостребованными, Только через два года, в 1992 году, когда Родион Нахапетов с женой Натальей уже собирались возвращаться в Россию, ему удалось подписать первый голливудский контракт на съёмку остросюжетного художественного фильма «Телепат» («Stir») по сценарию Эрика Ли Бауэрса (Eric Lee Bowers), который вышел в прокат в 1997 году. В этом фильме режиссёр впервые работал в новом для себя, но популярном у американского зрителя киножанре — фантастическом триллере. Главные роли исполняли такие известные и популярные в США актёры как Майкл Дж. Поллард (Michael J. Pollard), Карен Блэк (Karen Black), Тони Тодд (Tony Todd), Рено Уилсон (Reno Wilson) и другие. В небольшой роли снялся и сам режиссёр.

Для съёмок этого фильма Нахапетов с женой в 1995 году создали свою кинокомпанию «RGI Productions», на которой после «Телепата», в сотрудничестве с каналом «ОРТ», снял три «американские» серии популярного в СНГ телесериала «Убойная сила-2» под общим названием «Миссия выполнима». В съёмках этих серий Нахапетов принял участие как актёр, режиссёр и продюсер.

Успех этого сотрудничества привёл к реализации следующего совместного российско-американского проекта — созданию 12-серийного остросюжетного детективного телефильма «Русские в городе ангелов», который вышел на экран в 2002 году. Сценарий к фильму написал Родион Нахапетов. В этом фильме Нахапетова, кроме снимавшейся у него ранее Карен Блэк, снимались такие звёзды американского кино, как Эрик Робертс (Eric Roberts), Лэйн Дэвис (Lane Davies), Шон Янг (Sean Young), Гари Бьюзи (Gary Busey), Эрик Эстрада (Erik Estrada), а также известные и любимые зрителями российские киноактёры: Лев Дуров, Владимир Стеклов, Валерий Николаев, Лидия Федосеева-Шукшина, Екатерина Редникова и другие. Главную роль исполнил сам Нахапетов. В одной из ролей в этом фильме снялась его старшая дочь Анна.

Следующий полнометражный фильм-триллер «Пограничный блюз» («Border Blues») по своему сценарию Нахапетов снял с уже сложившимся актёрским составом. Главные роли в фильме исполнили снимавшиеся в предыдущем фильме режиссёра Эрик Робертс, Гари Бьюзи, Эрик Эстрада, Екатерина Редникова и Владимир Стеклов. Фильм вышел на экран в 2004 году. Бюджет фильма составил $10 000 000.

В том же году вышла на экран снятая режиссёром в России на киностудии «Централ Партнершип» по сценарию Ганны Оганесян-Слуцки (Hanna Hovhannes Oganesyan-Slutski) многосерийная лирическая комедия «Моя большая армянская свадьба». Роли в фильме исполняли звёзды армянского и российского кино Армен Джигарханян, Марат Башаров, Мария Шукшина, Наталья Андрейченко и другие. Режиссёр сыграл в фильме небольшую роль отца главной героини. После «Армянской свадьбы» Нахапетов написал сценарий и снял по нему на киностудии своей компании «RGI Productions» психологический триллер «Заражение» («Contamination»). Сценарий частично основан на реальных событиях, произошедших в начале 1960-х годов с матерью режиссёра. Наряду с постоянными актёрами режиссёра — звёздами американского кино Эриком Робертсом и Карен Блэк, в этом российско-американском фильме снимались и известные российские актёры — Андрей Смоляков, Игорь Арташонов, Александр Андриенко и другие. В фильме исполнила роль и младшая дочь режиссёра — Мария. Фильм вышел в прокат в 2007 году. В 2008 году на кинофестивале «Золотой феникс» режиссёр за этот фильм получил Специальную премию Гильдии актёров кино России в номинации: за продвижение российской культуры в мировой кинематограф.

Кроме художественного кино, на студии «RGI Productions» Нахапетов снял три полнометражных документальных фильма.

Государственные награды и звания

• 1967 — Заслуженный артист РСФСР
• 1985 — Лауреат Государственной премии СССР — за роль в фильме «Торпедоносцы»
• 1985 — Народный артист РСФСР.
• 2015 — Орден Дружбы

Кинематографические и общественные

• 1968 — Лауреат Всесоюзного кинофестиваля в номинации «Премии за актёрскую работу»,
• 1976 — премия ежегодного смотра фильмов «Фемина», (Бельгия) — за фильм о любви «С тобой и без тебя»,
• 1976 — Большой приз Международного кинофорума «Человек — труд — творчество», (Любляна) — за фильм «На край света»,
• 1981 — приз на ВКФ телефильмов, (Ереван) — за многосерийный телефильм «Не стреляйте в белых лебедей»,
• 1983 — Приз «Золотая нимфа» на МТФ в Монте-Карло — за лучший сценарий (с Радием Кушнеровичем) музыкального телефильма « О тебе»,
• 1984 — Серебряная медаль им. А. П. Довженко — «за роль в фильме „Торпедоносцы“»,
• 2008 — Специальная премия Гильдии актёров кино России на кинофестивале «Золотой феникс» — за продвижение российской культуры в мировой кинематограф посредством художественного фильма «Заражение».

Фильмография

Актёр

• 1964 — Живёт такой парень — инженер Гена
• 1964 — Первый снег — рассказчик, друг Коли Терентьева
• 1964 — Застава Ильича — красноармеец
• 1965 — Сердце матери — В. И. Ленин
• 1966 — Верность матери — В. И. Ленин
• 1966 — Нежность — Тимур
• 1967 — Пароль не нужен — разведчик Максим Исаев
• 1967 — Прямая линия — учёный Володя Белов
• 1969 — Влюблённые — Родин
• 1969 — Старый дом — Огарёв
• 1972 — Это сладкое слово — свобода! — Бенедикто
• 1975 — Мечтать и жить — Константин Петрович
• 1976 — Раба любви — Виктор Потоцкий
• 1978 — Подозрительный — Димитриу
• 1980 — Валентина — следователь Владимир Михайлович Шаманов
• 1981 — Перед закрытой дверью — Мурад
• 1981 — Сужу тебя любовью / Súdim ta láskou — Сопко
• 1982 — Две главы из семейной хроники — Гаммер
• 1982 — Человек, который закрыл город — Рогов
• 1983 — Поздняя любовь — Николай Андреевич Шаблов
• 1983 — Серафим Полубес и другие жители Земли — Никита Завьялов
• 1983 — Торпедоносцы — лётчик Александр Белобров
• 1984 — Прости нас, первая любовь
• 1985 — Прыжок — Кустовский
• 1986 — Покушение на ГОЭЛРО — Борисов
• 1988 — Полёт птицы — Глеб
• 1988 — Утреннее шоссе — таксист Антон Клямин
• 1989 — Оно — Грустилов
• 1997 — Телепат — главный мафиозо
• 2001 — Убойная сила-2 — Женя
• 2001 — Кровь успеха / The Blood of Success — Роман
• 2002 — Русские в городе ангелов — Андрей Сомов
• 2004 — Влюблённые 2 — Родин
• 2004 — Пограничный блюз / Border Blues — Сомов
• 2005 — Моя большая армянская свадьба — Григорий, отец Лены
• 2007 — Заражение / Contamination — Василий Ефимович Тельник
• 2008 — Наследство — генерал Владимир Леонидович Серов
• 2013 — Клянёмся защищать — Иван Васильевич Началов
• 2015 — Паук — Сергей Сергеевич Скуратов, начальник отдела кадров Дома моды

Телеспектакли

• 1985 — Кто-то должен… — Денис Дробышев

Режиссёр

• 1972 — Вино из одуванчиков
• 1973 — С тобой и без тебя
• 1975 — На край света…
• 1977 — Враги
• 1979 — Не стреляйте в белых лебедей
• 1981 — О тебе
• 1984 — Идущий следом
• 1986 — Зонтик для новобрачных
• 1987 — На исходе ночи
• 1997 — Телепат
• 2002 — Русские в городе ангелов
• 2004 — Моя большая армянская свадьба
• 2004 — Пограничный блюз / Border Blues
• 2007 — Заражение / Contamination

Сценарист

• 1972 — Вино из одуванчиков
• 1981 — О тебе
• 1984 — Идущий следом
• 2002 — Русские в городе ангелов
• 2004 — Пограничный блюз / Border Blues
• 2007 — Заражение / Contamination

Озвучивание

• 1970 — Человек-оркестр — Филипп Эванс (роль Оливье де Фюнеса)
• 1972 — Вино из одуванчиков — старьёвщик (роль Махмуда Эсамбаева)
• 1972 — И дождь смывает все следы — Ален (роль Алена Нуари)
• 1973 — Жестокое лицо Нью-Йорка — Серджио Фуэнтес (роль Серхио Хименеса)
• 1974 — Народный роман — агент Джованни (роль Микеле Плачидо)
• 1976 — Жизнь и смерть Фердинанда Люса — Ганс Дорнброк (роль Юозаса Будрайтиса)
• 1977 — Враги — Яков Бардин (роль Регимантаса Адомайтиса)
• 1977 — Смерть негодяя — Ксавье «Ксав» Марешаль (роль Алена Делона)
• 1979 — Не стреляйте в белых лебедей — Чувалов (роль Ивара Калныньша)
• 1980 — Тегеран-43 — инспектор Фош (роль Алена Делона)
• 1980 — Факт
• 1982 — Кража — конгрессмен Говард Нокс (роль Юозаса Будрайтиса)
• 2014 — Григорий Р. — Николай II (роль Валерия Дегтяря)

Продюсер

• 2001 — Убойная сила-2 (сопродюсер)
• 2004 — Пограничный блюз / Border Blues

Смотреть также

1. [www.chrab.chel.su/archive/19-02-04/7/A133430.DOC.html19-02-04 Родион НАХАПЕТОВ: «Мы теперь будем чаще встречаться»]
2. [gazeta.aif.ru/online/dochki/351/18_01 Наталья Бояркина. «Нельзя снимать кино ниже уровня зрителя»]
3. [www.rg.ru/2004/03/12/nahapetov.html Татьяна Хорошилова. «Родион Нахапетов спас 300 детей»]
4. [kudryats.journalisti.ru/?p=20017 Родион Нахапетов: «Для меня съёмки в кино были не только актёрской практикой!»]

Ссылки

• Родион Нахапетов (англ.) на сайте Internet Movie Database
• [rodionnahapetov.com ahapetov.com] — официальный сайт Родиона Нахапетова

Отрывок, характеризующий Нахапетов, Родион Рафаилович

Уже поздно ночью они вместе вышли на улицу. Ночь была теплая и светлая. Налево от дома светлело зарево первого начавшегося в Москве, на Петровке, пожара. Направо стоял высоко молодой серп месяца, и в противоположной от месяца стороне висела та светлая комета, которая связывалась в душе Пьера с его любовью. У ворот стояли Герасим, кухарка и два француза. Слышны были их смех и разговор на непонятном друг для друга языке. Они смотрели на зарево, видневшееся в городе.
Ничего страшного не было в небольшом отдаленном пожаре в огромном городе.
Глядя на высокое звездное небо, на месяц, на комету и на зарево, Пьер испытывал радостное умиление. «Ну, вот как хорошо. Ну, чего еще надо?!» – подумал он. И вдруг, когда он вспомнил свое намерение, голова его закружилась, с ним сделалось дурно, так что он прислонился к забору, чтобы не упасть.
Не простившись с своим новым другом, Пьер нетвердыми шагами отошел от ворот и, вернувшись в свою комнату, лег на диван и тотчас же заснул.


На зарево первого занявшегося 2 го сентября пожара с разных дорог с разными чувствами смотрели убегавшие и уезжавшие жители и отступавшие войска.
Поезд Ростовых в эту ночь стоял в Мытищах, в двадцати верстах от Москвы. 1 го сентября они выехали так поздно, дорога так была загромождена повозками и войсками, столько вещей было забыто, за которыми были посылаемы люди, что в эту ночь было решено ночевать в пяти верстах за Москвою. На другое утро тронулись поздно, и опять было столько остановок, что доехали только до Больших Мытищ. В десять часов господа Ростовы и раненые, ехавшие с ними, все разместились по дворам и избам большого села. Люди, кучера Ростовых и денщики раненых, убрав господ, поужинали, задали корму лошадям и вышли на крыльцо.
В соседней избе лежал раненый адъютант Раевского, с разбитой кистью руки, и страшная боль, которую он чувствовал, заставляла его жалобно, не переставая, стонать, и стоны эти страшно звучали в осенней темноте ночи. В первую ночь адъютант этот ночевал на том же дворе, на котором стояли Ростовы. Графиня говорила, что она не могла сомкнуть глаз от этого стона, и в Мытищах перешла в худшую избу только для того, чтобы быть подальше от этого раненого.
Один из людей в темноте ночи, из за высокого кузова стоявшей у подъезда кареты, заметил другое небольшое зарево пожара. Одно зарево давно уже видно было, и все знали, что это горели Малые Мытищи, зажженные мамоновскими казаками.
– А ведь это, братцы, другой пожар, – сказал денщик.
Все обратили внимание на зарево.
– Да ведь, сказывали, Малые Мытищи мамоновские казаки зажгли.
– Они! Нет, это не Мытищи, это дале.
– Глянь ка, точно в Москве.
Двое из людей сошли с крыльца, зашли за карету и присели на подножку.
– Это левей! Как же, Мытищи вон где, а это вовсе в другой стороне.
Несколько людей присоединились к первым.
– Вишь, полыхает, – сказал один, – это, господа, в Москве пожар: либо в Сущевской, либо в Рогожской.
Никто не ответил на это замечание. И довольно долго все эти люди молча смотрели на далекое разгоравшееся пламя нового пожара.
Старик, графский камердинер (как его называли), Данило Терентьич подошел к толпе и крикнул Мишку.
– Ты чего не видал, шалава… Граф спросит, а никого нет; иди платье собери.
– Да я только за водой бежал, – сказал Мишка.
– А вы как думаете, Данило Терентьич, ведь это будто в Москве зарево? – сказал один из лакеев.
Данило Терентьич ничего не отвечал, и долго опять все молчали. Зарево расходилось и колыхалось дальше и дальше.
– Помилуй бог!.. ветер да сушь… – опять сказал голос.
– Глянь ко, как пошло. О господи! аж галки видно. Господи, помилуй нас грешных!
– Потушат небось.
– Кому тушить то? – послышался голос Данилы Терентьича, молчавшего до сих пор. Голос его был спокоен и медлителен. – Москва и есть, братцы, – сказал он, – она матушка белока… – Голос его оборвался, и он вдруг старчески всхлипнул. И как будто только этого ждали все, чтобы понять то значение, которое имело для них это видневшееся зарево. Послышались вздохи, слова молитвы и всхлипывание старого графского камердинера.


Камердинер, вернувшись, доложил графу, что горит Москва. Граф надел халат и вышел посмотреть. С ним вместе вышла и не раздевавшаяся еще Соня, и madame Schoss. Наташа и графиня одни оставались в комнате. (Пети не было больше с семейством; он пошел вперед с своим полком, шедшим к Троице.)
Графиня заплакала, услыхавши весть о пожаре Москвы. Наташа, бледная, с остановившимися глазами, сидевшая под образами на лавке (на том самом месте, на которое она села приехавши), не обратила никакого внимания на слова отца. Она прислушивалась к неумолкаемому стону адъютанта, слышному через три дома.
– Ах, какой ужас! – сказала, со двора возвративись, иззябшая и испуганная Соня. – Я думаю, вся Москва сгорит, ужасное зарево! Наташа, посмотри теперь, отсюда из окошка видно, – сказала она сестре, видимо, желая чем нибудь развлечь ее. Но Наташа посмотрела на нее, как бы не понимая того, что у ней спрашивали, и опять уставилась глазами в угол печи. Наташа находилась в этом состоянии столбняка с нынешнего утра, с того самого времени, как Соня, к удивлению и досаде графини, непонятно для чего, нашла нужным объявить Наташе о ране князя Андрея и о его присутствии с ними в поезде. Графиня рассердилась на Соню, как она редко сердилась. Соня плакала и просила прощенья и теперь, как бы стараясь загладить свою вину, не переставая ухаживала за сестрой.
– Посмотри, Наташа, как ужасно горит, – сказала Соня.
– Что горит? – спросила Наташа. – Ах, да, Москва.
И как бы для того, чтобы не обидеть Сони отказом и отделаться от нее, она подвинула голову к окну, поглядела так, что, очевидно, не могла ничего видеть, и опять села в свое прежнее положение.
– Да ты не видела?
– Нет, право, я видела, – умоляющим о спокойствии голосом сказала она.
И графине и Соне понятно было, что Москва, пожар Москвы, что бы то ни было, конечно, не могло иметь значения для Наташи.
Граф опять пошел за перегородку и лег. Графиня подошла к Наташе, дотронулась перевернутой рукой до ее головы, как это она делала, когда дочь ее бывала больна, потом дотронулась до ее лба губами, как бы для того, чтобы узнать, есть ли жар, и поцеловала ее.
– Ты озябла. Ты вся дрожишь. Ты бы ложилась, – сказала она.
– Ложиться? Да, хорошо, я лягу. Я сейчас лягу, – сказала Наташа.
С тех пор как Наташе в нынешнее утро сказали о том, что князь Андрей тяжело ранен и едет с ними, она только в первую минуту много спрашивала о том, куда? как? опасно ли он ранен? и можно ли ей видеть его? Но после того как ей сказали, что видеть его ей нельзя, что он ранен тяжело, но что жизнь его не в опасности, она, очевидно, не поверив тому, что ей говорили, но убедившись, что сколько бы она ни говорила, ей будут отвечать одно и то же, перестала спрашивать и говорить. Всю дорогу с большими глазами, которые так знала и которых выражения так боялась графиня, Наташа сидела неподвижно в углу кареты и так же сидела теперь на лавке, на которую села. Что то она задумывала, что то она решала или уже решила в своем уме теперь, – это знала графиня, но что это такое было, она не знала, и это то страшило и мучило ее.
– Наташа, разденься, голубушка, ложись на мою постель. (Только графине одной была постелена постель на кровати; m me Schoss и обе барышни должны были спать на полу на сене.)
– Нет, мама, я лягу тут, на полу, – сердито сказала Наташа, подошла к окну и отворила его. Стон адъютанта из открытого окна послышался явственнее. Она высунула голову в сырой воздух ночи, и графиня видела, как тонкие плечи ее тряслись от рыданий и бились о раму. Наташа знала, что стонал не князь Андрей. Она знала, что князь Андрей лежал в той же связи, где они были, в другой избе через сени; но этот страшный неумолкавший стон заставил зарыдать ее. Графиня переглянулась с Соней.
– Ложись, голубушка, ложись, мой дружок, – сказала графиня, слегка дотрогиваясь рукой до плеча Наташи. – Ну, ложись же.
– Ах, да… Я сейчас, сейчас лягу, – сказала Наташа, поспешно раздеваясь и обрывая завязки юбок. Скинув платье и надев кофту, она, подвернув ноги, села на приготовленную на полу постель и, перекинув через плечо наперед свою недлинную тонкую косу, стала переплетать ее. Тонкие длинные привычные пальцы быстро, ловко разбирали, плели, завязывали косу. Голова Наташи привычным жестом поворачивалась то в одну, то в другую сторону, но глаза, лихорадочно открытые, неподвижно смотрели прямо. Когда ночной костюм был окончен, Наташа тихо опустилась на простыню, постланную на сено с края от двери.
– Наташа, ты в середину ляг, – сказала Соня.
– Нет, я тут, – проговорила Наташа. – Да ложитесь же, – прибавила она с досадой. И она зарылась лицом в подушку.
Графиня, m me Schoss и Соня поспешно разделись и легли. Одна лампадка осталась в комнате. Но на дворе светлело от пожара Малых Мытищ за две версты, и гудели пьяные крики народа в кабаке, который разбили мамоновские казаки, на перекоске, на улице, и все слышался неумолкаемый стон адъютанта.
Долго прислушивалась Наташа к внутренним и внешним звукам, доносившимся до нее, и не шевелилась. Она слышала сначала молитву и вздохи матери, трещание под ней ее кровати, знакомый с свистом храп m me Schoss, тихое дыханье Сони. Потом графиня окликнула Наташу. Наташа не отвечала ей.
– Кажется, спит, мама, – тихо отвечала Соня. Графиня, помолчав немного, окликнула еще раз, но уже никто ей не откликнулся.
Скоро после этого Наташа услышала ровное дыхание матери. Наташа не шевелилась, несмотря на то, что ее маленькая босая нога, выбившись из под одеяла, зябла на голом полу.
Как бы празднуя победу над всеми, в щели закричал сверчок. Пропел петух далеко, откликнулись близкие. В кабаке затихли крики, только слышался тот же стой адъютанта. Наташа приподнялась.
– Соня? ты спишь? Мама? – прошептала она. Никто не ответил. Наташа медленно и осторожно встала, перекрестилась и ступила осторожно узкой и гибкой босой ступней на грязный холодный пол. Скрипнула половица. Она, быстро перебирая ногами, пробежала, как котенок, несколько шагов и взялась за холодную скобку двери.
Ей казалось, что то тяжелое, равномерно ударяя, стучит во все стены избы: это билось ее замиравшее от страха, от ужаса и любви разрывающееся сердце.
Она отворила дверь, перешагнула порог и ступила на сырую, холодную землю сеней. Обхвативший холод освежил ее. Она ощупала босой ногой спящего человека, перешагнула через него и отворила дверь в избу, где лежал князь Андрей. В избе этой было темно. В заднем углу у кровати, на которой лежало что то, на лавке стояла нагоревшая большим грибом сальная свечка.
Наташа с утра еще, когда ей сказали про рану и присутствие князя Андрея, решила, что она должна видеть его. Она не знала, для чего это должно было, но она знала, что свидание будет мучительно, и тем более она была убеждена, что оно было необходимо.
Весь день она жила только надеждой того, что ночью она уввдит его. Но теперь, когда наступила эта минута, на нее нашел ужас того, что она увидит. Как он был изуродован? Что оставалось от него? Такой ли он был, какой был этот неумолкавший стон адъютанта? Да, он был такой. Он был в ее воображении олицетворение этого ужасного стона. Когда она увидала неясную массу в углу и приняла его поднятые под одеялом колени за его плечи, она представила себе какое то ужасное тело и в ужасе остановилась. Но непреодолимая сила влекла ее вперед. Она осторожно ступила один шаг, другой и очутилась на середине небольшой загроможденной избы. В избе под образами лежал на лавках другой человек (это был Тимохин), и на полу лежали еще два какие то человека (это были доктор и камердинер).
Камердинер приподнялся и прошептал что то. Тимохин, страдая от боли в раненой ноге, не спал и во все глаза смотрел на странное явление девушки в бедой рубашке, кофте и вечном чепчике. Сонные и испуганные слова камердинера; «Чего вам, зачем?» – только заставили скорее Наташу подойти и тому, что лежало в углу. Как ни страшно, ни непохоже на человеческое было это тело, она должна была его видеть. Она миновала камердинера: нагоревший гриб свечки свалился, и она ясно увидала лежащего с выпростанными руками на одеяле князя Андрея, такого, каким она его всегда видела.
Он был таков же, как всегда; но воспаленный цвет его лица, блестящие глаза, устремленные восторженно на нее, а в особенности нежная детская шея, выступавшая из отложенного воротника рубашки, давали ему особый, невинный, ребяческий вид, которого, однако, она никогда не видала в князе Андрее. Она подошла к нему и быстрым, гибким, молодым движением стала на колени.
Он улыбнулся и протянул ей руку.


Для князя Андрея прошло семь дней с того времени, как он очнулся на перевязочном пункте Бородинского поля. Все это время он находился почти в постояниом беспамятстве. Горячечное состояние и воспаление кишок, которые были повреждены, по мнению доктора, ехавшего с раненым, должны были унести его. Но на седьмой день он с удовольствием съел ломоть хлеба с чаем, и доктор заметил, что общий жар уменьшился. Князь Андрей поутру пришел в сознание. Первую ночь после выезда из Москвы было довольно тепло, и князь Андрей был оставлен для ночлега в коляске; но в Мытищах раненый сам потребовал, чтобы его вынесли и чтобы ему дали чаю. Боль, причиненная ему переноской в избу, заставила князя Андрея громко стонать и потерять опять сознание. Когда его уложили на походной кровати, он долго лежал с закрытыми глазами без движения. Потом он открыл их и тихо прошептал: «Что же чаю?» Памятливость эта к мелким подробностям жизни поразила доктора. Он пощупал пульс и, к удивлению и неудовольствию своему, заметил, что пульс был лучше. К неудовольствию своему это заметил доктор потому, что он по опыту своему был убежден, что жить князь Андрей не может и что ежели он не умрет теперь, то он только с большими страданиями умрет несколько времени после. С князем Андреем везли присоединившегося к ним в Москве майора его полка Тимохина с красным носиком, раненного в ногу в том же Бородинском сражении. При них ехал доктор, камердинер князя, его кучер и два денщика.
Князю Андрею дали чаю. Он жадно пил, лихорадочными глазами глядя вперед себя на дверь, как бы стараясь что то понять и припомнить.
– Не хочу больше. Тимохин тут? – спросил он. Тимохин подполз к нему по лавке.
– Я здесь, ваше сиятельство.
– Как рана?
– Моя то с? Ничего. Вот вы то? – Князь Андрей опять задумался, как будто припоминая что то.
– Нельзя ли достать книгу? – сказал он.
– Какую книгу?
– Евангелие! У меня нет.
Доктор обещался достать и стал расспрашивать князя о том, что он чувствует. Князь Андрей неохотно, но разумно отвечал на все вопросы доктора и потом сказал, что ему надо бы подложить валик, а то неловко и очень больно. Доктор и камердинер подняли шинель, которою он был накрыт, и, морщась от тяжкого запаха гнилого мяса, распространявшегося от раны, стали рассматривать это страшное место. Доктор чем то очень остался недоволен, что то иначе переделал, перевернул раненого так, что тот опять застонал и от боли во время поворачивания опять потерял сознание и стал бредить. Он все говорил о том, чтобы ему достали поскорее эту книгу и подложили бы ее туда.
– И что это вам стоит! – говорил он. – У меня ее нет, – достаньте, пожалуйста, подложите на минуточку, – говорил он жалким голосом.
Доктор вышел в сени, чтобы умыть руки.
– Ах, бессовестные, право, – говорил доктор камердинеру, лившему ему воду на руки. – Только на минуту не досмотрел. Ведь вы его прямо на рану положили. Ведь это такая боль, что я удивляюсь, как он терпит.
– Мы, кажется, подложили, господи Иисусе Христе, – говорил камердинер.
В первый раз князь Андрей понял, где он был и что с ним было, и вспомнил то, что он был ранен и как в ту минуту, когда коляска остановилась в Мытищах, он попросился в избу. Спутавшись опять от боли, он опомнился другой раз в избе, когда пил чай, и тут опять, повторив в своем воспоминании все, что с ним было, он живее всего представил себе ту минуту на перевязочном пункте, когда, при виде страданий нелюбимого им человека, ему пришли эти новые, сулившие ему счастие мысли. И мысли эти, хотя и неясно и неопределенно, теперь опять овладели его душой. Он вспомнил, что у него было теперь новое счастье и что это счастье имело что то такое общее с Евангелием. Потому то он попросил Евангелие. Но дурное положение, которое дали его ране, новое переворачиванье опять смешали его мысли, и он в третий раз очнулся к жизни уже в совершенной тишине ночи. Все спали вокруг него. Сверчок кричал через сени, на улице кто то кричал и пел, тараканы шелестели по столу и образам, в осенняя толстая муха билась у него по изголовью и около сальной свечи, нагоревшей большим грибом и стоявшей подле него.
Душа его была не в нормальном состоянии. Здоровый человек обыкновенно мыслит, ощущает и вспоминает одновременно о бесчисленном количестве предметов, но имеет власть и силу, избрав один ряд мыслей или явлений, на этом ряде явлений остановить все свое внимание. Здоровый человек в минуту глубочайшего размышления отрывается, чтобы сказать учтивое слово вошедшему человеку, и опять возвращается к своим мыслям. Душа же князя Андрея была не в нормальном состоянии в этом отношении. Все силы его души были деятельнее, яснее, чем когда нибудь, но они действовали вне его воли. Самые разнообразные мысли и представления одновременно владели им. Иногда мысль его вдруг начинала работать, и с такой силой, ясностью и глубиною, с какою никогда она не была в силах действовать в здоровом состоянии; но вдруг, посредине своей работы, она обрывалась, заменялась каким нибудь неожиданным представлением, и не было сил возвратиться к ней.
«Да, мне открылась новое счастье, неотъемлемое от человека, – думал он, лежа в полутемной тихой избе и глядя вперед лихорадочно раскрытыми, остановившимися глазами. Счастье, находящееся вне материальных сил, вне материальных внешних влияний на человека, счастье одной души, счастье любви! Понять его может всякий человек, но сознать и предписать его мот только один бог. Но как же бог предписал этот закон? Почему сын?.. И вдруг ход мыслей этих оборвался, и князь Андрей услыхал (не зная, в бреду или в действительности он слышит это), услыхал какой то тихий, шепчущий голос, неумолкаемо в такт твердивший: „И пити пити питии“ потом „и ти тии“ опять „и пити пити питии“ опять „и ти ти“. Вместе с этим, под звук этой шепчущей музыки, князь Андрей чувствовал, что над лицом его, над самой серединой воздвигалось какое то странное воздушное здание из тонких иголок или лучинок. Он чувствовал (хотя это и тяжело ему было), что ему надо было старательна держать равновесие, для того чтобы воздвигавшееся здание это не завалилось; но оно все таки заваливалось и опять медленно воздвигалось при звуках равномерно шепчущей музыки. „Тянется! тянется! растягивается и все тянется“, – говорил себе князь Андрей. Вместе с прислушаньем к шепоту и с ощущением этого тянущегося и воздвигающегося здания из иголок князь Андрей видел урывками и красный, окруженный кругом свет свечки и слышал шуршанъе тараканов и шуршанье мухи, бившейся на подушку и на лицо его. И всякий раз, как муха прикасалась к егв лицу, она производила жгучее ощущение; но вместе с тем его удивляло то, что, ударяясь в самую область воздвигавшегося на лице его здания, муха не разрушала его. Но, кроме этого, было еще одно важное. Это было белое у двери, это была статуя сфинкса, которая тоже давила его.
«Но, может быть, это моя рубашка на столе, – думал князь Андрей, – а это мои ноги, а это дверь; но отчего же все тянется и выдвигается и пити пити пити и ти ти – и пити пити пити… – Довольно, перестань, пожалуйста, оставь, – тяжело просил кого то князь Андрей. И вдруг опять выплывала мысль и чувство с необыкновенной ясностью и силой.
«Да, любовь, – думал он опять с совершенной ясностью), но не та любовь, которая любит за что нибудь, для чего нибудь или почему нибудь, но та любовь, которую я испытал в первый раз, когда, умирая, я увидал своего врага и все таки полюбил его. Я испытал то чувство любви, которая есть самая сущность души и для которой не нужно предмета. Я и теперь испытываю это блаженное чувство. Любить ближних, любить врагов своих. Все любить – любить бога во всех проявлениях. Любить человека дорогого можно человеческой любовью; но только врага можно любить любовью божеской. И от этого то я испытал такую радость, когда я почувствовал, что люблю того человека. Что с ним? Жив ли он… Любя человеческой любовью, можно от любви перейти к ненависти; но божеская любовь не может измениться. Ничто, ни смерть, ничто не может разрушить ее. Она есть сущность души. А сколь многих людей я ненавидел в своей жизни. И из всех людей никого больше не любил я и не ненавидел, как ее». И он живо представил себе Наташу не так, как он представлял себе ее прежде, с одною ее прелестью, радостной для себя; но в первый раз представил себе ее душу. И он понял ее чувство, ее страданья, стыд, раскаянье. Он теперь в первый раз поняд всю жестокость своего отказа, видел жестокость своего разрыва с нею. «Ежели бы мне было возможно только еще один раз увидать ее. Один раз, глядя в эти глаза, сказать…»
И пити пити пити и ти ти, и пити пити – бум, ударилась муха… И внимание его вдруг перенеслось в другой мир действительности и бреда, в котором что то происходило особенное. Все так же в этом мире все воздвигалось, не разрушаясь, здание, все так же тянулось что то, так же с красным кругом горела свечка, та же рубашка сфинкс лежала у двери; но, кроме всего этого, что то скрипнуло, пахнуло свежим ветром, и новый белый сфинкс, стоячий, явился пред дверью. И в голове этого сфинкса было бледное лицо и блестящие глаза той самой Наташи, о которой он сейчас думал.
«О, как тяжел этот неперестающий бред!» – подумал князь Андрей, стараясь изгнать это лицо из своего воображения. Но лицо это стояло пред ним с силою действительности, и лицо это приближалось. Князь Андрей хотел вернуться к прежнему миру чистой мысли, но он не мог, и бред втягивал его в свою область. Тихий шепчущий голос продолжал свой мерный лепет, что то давило, тянулось, и странное лицо стояло перед ним. Князь Андрей собрал все свои силы, чтобы опомниться; он пошевелился, и вдруг в ушах его зазвенело, в глазах помутилось, и он, как человек, окунувшийся в воду, потерял сознание. Когда он очнулся, Наташа, та самая живая Наташа, которую изо всех людей в мире ему более всего хотелось любить той новой, чистой божеской любовью, которая была теперь открыта ему, стояла перед ним на коленях. Он понял, что это была живая, настоящая Наташа, и не удивился, но тихо обрадовался. Наташа, стоя на коленях, испуганно, но прикованно (она не могла двинуться) глядела на него, удерживая рыдания. Лицо ее было бледно и неподвижно. Только в нижней части его трепетало что то.
Князь Андрей облегчительно вздохнул, улыбнулся и протянул руку.
– Вы? – сказал он. – Как счастливо!
Наташа быстрым, но осторожным движением подвинулась к нему на коленях и, взяв осторожно его руку, нагнулась над ней лицом и стала целовать ее, чуть дотрогиваясь губами.
– Простите! – сказала она шепотом, подняв голову и взглядывая на него. – Простите меня!
– Я вас люблю, – сказал князь Андрей.
– Простите…
– Что простить? – спросил князь Андрей.
– Простите меня за то, что я сделала, – чуть слышным, прерывным шепотом проговорила Наташа и чаще стала, чуть дотрогиваясь губами, целовать руку.
– Я люблю тебя больше, лучше, чем прежде, – сказал князь Андрей, поднимая рукой ее лицо так, чтобы он мог глядеть в ее глаза.
Глаза эти, налитые счастливыми слезами, робко, сострадательно и радостно любовно смотрели на него. Худое и бледное лицо Наташи с распухшими губами было более чем некрасиво, оно было страшно. Но князь Андрей не видел этого лица, он видел сияющие глаза, которые были прекрасны. Сзади их послышался говор.
Петр камердинер, теперь совсем очнувшийся от сна, разбудил доктора. Тимохин, не спавший все время от боли в ноге, давно уже видел все, что делалось, и, старательно закрывая простыней свое неодетое тело, ежился на лавке.
– Это что такое? – сказал доктор, приподнявшись с своего ложа. – Извольте идти, сударыня.
В это же время в дверь стучалась девушка, посланная графиней, хватившейся дочери.
Как сомнамбулка, которую разбудили в середине ее сна, Наташа вышла из комнаты и, вернувшись в свою избу, рыдая упала на свою постель.

С этого дня, во время всего дальнейшего путешествия Ростовых, на всех отдыхах и ночлегах, Наташа не отходила от раненого Болконского, и доктор должен был признаться, что он не ожидал от девицы ни такой твердости, ни такого искусства ходить за раненым.
Как ни страшна казалась для графини мысль, что князь Андрей мог (весьма вероятно, по словам доктора) умереть во время дороги на руках ее дочери, она не могла противиться Наташе. Хотя вследствие теперь установившегося сближения между раненым князем Андреем и Наташей приходило в голову, что в случае выздоровления прежние отношения жениха и невесты будут возобновлены, никто, еще менее Наташа и князь Андрей, не говорил об этом: нерешенный, висящий вопрос жизни или смерти не только над Болконским, но над Россией заслонял все другие предположения.


Пьер проснулся 3 го сентября поздно. Голова его болела, платье, в котором он спал не раздеваясь, тяготило его тело, и на душе было смутное сознание чего то постыдного, совершенного накануне; это постыдное был вчерашний разговор с капитаном Рамбалем.
Часы показывали одиннадцать, но на дворе казалось особенно пасмурно. Пьер встал, протер глаза и, увидав пистолет с вырезным ложем, который Герасим положил опять на письменный стол, Пьер вспомнил то, где он находился и что ему предстояло именно в нынешний день.
«Уж не опоздал ли я? – подумал Пьер. – Нет, вероятно, он сделает свой въезд в Москву не ранее двенадцати». Пьер не позволял себе размышлять о том, что ему предстояло, но торопился поскорее действовать.
Оправив на себе платье, Пьер взял в руки пистолет и сбирался уже идти. Но тут ему в первый раз пришла мысль о том, каким образом, не в руке же, по улице нести ему это оружие. Даже и под широким кафтаном трудно было спрятать большой пистолет. Ни за поясом, ни под мышкой нельзя было поместить его незаметным. Кроме того, пистолет был разряжен, а Пьер не успел зарядить его. «Все равно, кинжал», – сказал себе Пьер, хотя он не раз, обсуживая исполнение своего намерения, решал сам с собою, что главная ошибка студента в 1809 году состояла в том, что он хотел убить Наполеона кинжалом. Но, как будто главная цель Пьера состояла не в том, чтобы исполнить задуманное дело, а в том, чтобы показать самому себе, что не отрекается от своего намерения и делает все для исполнения его, Пьер поспешно взял купленный им у Сухаревой башни вместе с пистолетом тупой зазубренный кинжал в зеленых ножнах и спрятал его под жилет.
Подпоясав кафтан и надвинув шапку, Пьер, стараясь не шуметь и не встретить капитана, прошел по коридору и вышел на улицу.
Тот пожар, на который так равнодушно смотрел он накануне вечером, за ночь значительно увеличился. Москва горела уже с разных сторон. Горели в одно и то же время Каретный ряд, Замоскворечье, Гостиный двор, Поварская, барки на Москве реке и дровяной рынок у Дорогомиловского моста.
Путь Пьера лежал через переулки на Поварскую и оттуда на Арбат, к Николе Явленному, у которого он в воображении своем давно определил место, на котором должно быть совершено его дело. У большей части домов были заперты ворота и ставни. Улицы и переулки были пустынны. В воздухе пахло гарью и дымом. Изредка встречались русские с беспокойно робкими лицами и французы с негородским, лагерным видом, шедшие по серединам улиц. И те и другие с удивлением смотрели на Пьера. Кроме большого роста и толщины, кроме странного мрачно сосредоточенного и страдальческого выражения лица и всей фигуры, русские присматривались к Пьеру, потому что не понимали, к какому сословию мог принадлежать этот человек. Французы же с удивлением провожали его глазами, в особенности потому, что Пьер, противно всем другим русским, испуганно или любопытна смотревшим на французов, не обращал на них никакого внимания. У ворот одного дома три француза, толковавшие что то не понимавшим их русским людям, остановили Пьера, спрашивая, не знает ли он по французски?
Пьер отрицательно покачал головой и пошел дальше. В другом переулке на него крикнул часовой, стоявший у зеленого ящика, и Пьер только на повторенный грозный крик и звук ружья, взятого часовым на руку, понял, что он должен был обойти другой стороной улицы. Он ничего не слышал и не видел вокруг себя. Он, как что то страшное и чуждое ему, с поспешностью и ужасом нес в себе свое намерение, боясь – наученный опытом прошлой ночи – как нибудь растерять его. Но Пьеру не суждено было донести в целости свое настроение до того места, куда он направлялся. Кроме того, ежели бы даже он и не был ничем задержан на пути, намерение его не могло быть исполнено уже потому, что Наполеон тому назад более четырех часов проехал из Дорогомиловского предместья через Арбат в Кремль и теперь в самом мрачном расположении духа сидел в царском кабинете кремлевского дворца и отдавал подробные, обстоятельные приказания о мерах, которые немедленно должны были бытт, приняты для тушения пожара, предупреждения мародерства и успокоения жителей. Но Пьер не знал этого; он, весь поглощенный предстоящим, мучился, как мучаются люди, упрямо предпринявшие дело невозможное – не по трудностям, но по несвойственности дела с своей природой; он мучился страхом того, что он ослабеет в решительную минуту и, вследствие того, потеряет уважение к себе.
Он хотя ничего не видел и не слышал вокруг себя, но инстинктом соображал дорогу и не ошибался переулками, выводившими его на Поварскую.
По мере того как Пьер приближался к Поварской, дым становился сильнее и сильнее, становилось даже тепло от огня пожара. Изредка взвивались огненные языка из за крыш домов. Больше народу встречалось на улицах, и народ этот был тревожнее. Но Пьер, хотя и чувствовал, что что то такое необыкновенное творилось вокруг него, не отдавал себе отчета о том, что он подходил к пожару. Проходя по тропинке, шедшей по большому незастроенному месту, примыкавшему одной стороной к Поварской, другой к садам дома князя Грузинского, Пьер вдруг услыхал подле самого себя отчаянный плач женщины. Он остановился, как бы пробудившись от сна, и поднял голову.