Национальная библиотека Узбекистана имени Алишера Навои

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Национальная библиотека Узбекистана имени Алишера Навои
узб. Alisher Navoiy nomidagi O'zbekiston Milliy kutubxonasi
Тип	национальная универсальная публичная
Адрес	Узбекистан Узбекистан, Ташкент, улица Хорезмская, 51
Основана	1870
Фонд
Состав фонда	Документы. Рукописи. Книги. Периодические издания. Ноты. Изобразительные издания. Картографические издания. Научные издания. Научные труды. Электронные издания. Другое.
Объём фонда	10 млн единиц
Доступ и пользование
Количество читателей	20 000 с индивидуальным читательским билетом

Национальная библиотека Узбекистана имени Алишера Навои (узб. Alisher Navoiy nomidagi O'zbekiston Milliy kutubxonasi) — крупнейшее хранилище рукописей, печатных изданий и художественных произведений полиграфии в Республике Узбекистан. Самое большое в мире собрание рукописных и печатных трудов на узбекском языке. Ведущий научный центр в области библиотековедения и библиографии. Находится в ведении Кабинета Министров Республики Узбекистан. Является частью монументального архитектурного комплекса «Маърифат маркази» в столице Узбекистана — городе Ташкенте, где размещены здания Национальной библиотеки и Дворец симпозиумов.

Статус «национальной» Библиотеке присвоен на основании Указа Президента Республики Узбекистан Ислама Каримова «О совершенствовании организации научно-исследовательской деятельности» № УП-3029 от 20 февраля 2002 года и Постановления Кабинета Министров Республики Узбекистан «О создании Национальной библиотеки Узбекистана имени Алишера Навои» № 123 от 12 апреля 2002 года.

В рамках государственного учреждения «Национальная библиотека Узбекистана имени Алишера Навои» были объединены два крупнейших столичных книжных фонда — Государственная библиотека Республики Узбекистан имени Алишера Навои и Республиканская научно-техническая библиотека.

Идея создания публичной библиотеки в Ташкенте

В августе 1867 года впервые в колониальной администрации генерал-губернатора Туркестана была высказана идея о создании в Ташкенте публичной общедоступной библиотеки. Предполагалось, что основной фонд должен формироваться материалами, освещающими географию и культуру Туркестана и прилегающих к нему областей.

Генерал-губернатор Туркестана и командующий войсками Туркестанского военного округа русский генерал Константин Кауфман (1818—1882), осуществлявший колонизацию узбекских территорий, одобрил идею создания публичной общедоступной библиотеки в Ташкенте и приказал выделить на её организацию финансовые средства.

С 1867 — Для первоначальной работы по формированию Фонда книг и других материалов был привлечен известный российский библиограф В. И. Межов. По поручению генерал-губернатора В. И. Межов немедленно приступил к сбору материалов о Туркестанском крае. Позднее собранные и систематизированные В. И. Межовым материалы легли в основу многотомного издания «Туркестанский сборник».

Основание библиотеки в Ташкенте

Библиотека основана в 1870 как «Ташкентская публичная библиотека» распоряжением генерал-губернатора — главы колониальной администрации Российской империи в так называемом «Туркестанском крае».

Библиотека создавалась путём безвозмездных посылок из фондов Министерства народного просвещения Российской империи, Российской Академии наук, Публичной библиотеки Санкт-Петербурга, Русского Географического общества, Главного штаба российской армии. Большей частью это были издания-дубликаты из собственных фондов. В мае 1870 книжный фонд Публичной библиотеки в Ташкенте составил около 2 200 томов или 1200 названий. Частные лица также жертвовали свои книги в библиотечный фонд.

Приоритетным направлением развития Библиотеки являлось собрание изданий, посвященных истории Туркестанского края и соседних с ним стран.

Библиотека и деятельность её первого директора Николая Дмитровского

В условиях того времени директором библиотеки узбек стать не мог.

Первым директором библиотеки 11 мая 1872 года стал Николай Васильевич Дмитровский. До нового назначения Н. В. Дмитровский с августа 1867 года служил в Туркестанской канцелярии, а затем работал помощником редактора газеты «Туркестанские ведомости».

Н. В. Дмитровский стал первым библиографом-краеведом и зачинателем центральноазиатской библиографии в Туркестанском крае и составителем первого Каталога библиотечного фонда.

Ещё в 1869—1870 Н. В. Дмитровский составил опись книг, ставших «ядром» будущей библиотеки. Заняв должность Директора библиотеки, он в 1870—1872 приступил к осуществлению грандиозного труда — создания «Каталога книг Ташкентской общественной библиотеки».

После ухода с должности Директора Николай Дмитровский в 1883 стал членом общественного «Наблюдательного комитета», который содействовал работе Библиотеки. В дальнейшем Дмитровский написал ряд статей о любимой библиотеке и как знаток Центральной Азии, тщательно собирал, хранил и обрабатывал новые библиотечные поступления, формируя уникальные по полноте содержания и ширине охвата тома периодического издания «Туркестанский сборник».

А. Л. Кирснер, редактор газеты «Туркестанский курьер» писал о Н. В. Дмитровском: «Как библиограф, в особенности туркестанской литературы, Николай Васильевич не имел себе подобного… и был положительно живой энциклопедией туркестановедения. Если Межов был великим мастером русской библиографии, — то Дмитровский был её художником… Книга в его руках превращалась в одушевленный предмет».

«Туркестанский сборник»

Собранные и систематизированные В. И. Межовым материалы по истории, экономике, этнографии и географии Туркестанского края легли в основу многотомного издания универсального содержания «Туркестанский сборник».

Издание продолжалось до 1887. Затем наступил перерыв в 20 лет. Возобновление издания «Туркестанского сборника» было осуществлено в 1907 году, когда эту миссию взял на себя Н. В. Дмитровский, а после его смерти в 1910 году, — А. А. Семенов (до 1916). Всего издание содержит 594 тома, вместе с тремя, дополнительно включёнными в сборник [[Е. К. Бетгером|Е. К. Бетгером]] в 1939 году.

Международный книжный обмен

В 1877 в стенах Библиотеки начала работу «Комиссия по международному книгообмену». 28 декабря 1882 в Ташкент были доставлены 12 томов, присланных Французской комиссией по международному обмену. В 1884 Библиотека получила сочинения профессора Норденшельда в трех томах.

В 1905 Библиотека пополнилась «роскошно изданным» и весьма дорогим фолиантом «Корана Османа», оригинал которого хранился в Императорской Публичной библиотеке Санкт-Петербурга.

Поступления из частных собраний

Профессор Н. И. Веселовский выслал Библиотеке ценное издание историко-архитектурного описания мавзолея Гур-Эмир в Самарканде.

В 1907 войсковой старшина В. П. Колосовский пожертвовал автограф контр-адмирала А. И. Бутакова — собственноручные записи моряка и различные документы по исследованию низовьев Аму-Дарьи и Аральского моря.

В 1909 Библиотекой приобретены книги из личного собрания известного востоковеда, бывшего российского консула в Кашгаре Н. Ф. Петровского. Это был страстный и весьма взыскательный библиофил, о личной библиотеке которого ходила молва: «Чего не найдете у Н. Ф. Петровского, не найдете ни в одной библиотеке».

Закрытие Ташкенской Публичной библиотеки. Спасение основного Фонда

В 1882 году новый генерал-губернатор Туркестанского края М. Г. Черняев приказал закрыть Ташкентскую Публичную библиотеку. Книги предписывалось раздать различным учреждениям и организациям.

Комиссии, которая занималась перераспределением обширного библиотечного книжного фонда, удалось сохранить его значительную часть, передав основные и наиболее ценные материалы Ташкентскому музею.

Деятельность общественного Наблюдательного комитета

Особую роль в судьбе Библиотеки сыграл общественный «Наблюдательный комитет», созданный в 1883 году. В разные годы в Комитет входили известные учёные, педагоги, историки, этнографы, такие как: А. А. Диваев, Н. В. Дмитровский, Н. А. Маев, Н. Г. Маллицкий, А. А. Семенов и другие. Несмотря на то, что колониальные российские власти неоднократно распускали «Наблюдательный комитет», его работа со временем возобновлялась. Окончательно общественный «Наблюдательный комитет» был упразднен в 1918 году.

«Наблюдательный комитет» предпринял попытку создать печатный каталог Библиотеки. По инициативе Комитета ряд городов Туркестана — Джизак, Петро-Александровск, Самарканд, Ташкент, Ходжент и другие оказали финансовую поддержку Библиотеке.

«Туркестанский альбом»

Приказом по Канцелярии генерал-губернаторства от 22 мая 1871 года «с целью охарактеризовать бытовую жизнь оседлого и кочевого населения Туркестанского края» было принято решение об издании многотомного труда — фотографического «Туркестанского альбома».

Составление «Альбома» было поручено ориенталисту А. Л. Куну, которому предписывалось делать фотографические снимки «на улицах, базарах и площадях городов, аулах и кочевьях, в окрестностях оных».

В процессе работы было снято значительно больше, чем планировалось, фотографических стеклянных пластин высокого качества, что привело к увеличению объёма издания. В окончательном виде в «Туркестанский альбом» вошли не только снимки этнографического, но и археологического, а также — исторического характера.

Издание «Альбома» имеет большое научное значение, так как в нём документировано зафиксированы оригинальные материалы об историко-архитектурных сооружениях Центральной Азии, народностях бывшего Туркестанского края, их жизни и быта.

«Туркестанский альбом» состоит из Четырёх частей:

• Историческая часть
• Археологической часть
• Этнографической часть
• Промысловая часть

Фотоальбом издан в Десяти томах, которые содержат 1 200 черно-белых фотографий отличного либо весьма хорошего качества.

Наряду с многотомным «Туркестанским сборником» это редкое фотографическое собрание является гордостью Библиотеки.

Политика русской колониальной администрации и «Фонд восточных рукописей»

Первоначально Фонд рукописных материалов был невелик ввиду отсутствия необходимых финансовых средств для их приобретения. Несмотря на изобилие рукописей в открытой продаже на рынках городов, Главное управление Туркестанского края выделяло весьма незначительные средства на эти цели. По этой причине рукописный Фонд Библиотеки в конце XIX века формировался чрезвычайно медленно.

Другой причиной, тормозившей пополнение рукописного Фонда, являлось то, что, для отчётности высшему политическому и военному руководству Империи, Главное управление было больше заинтересовано в получении свежих материалов — по экономике, географии, «настроениям населения» Центральной Азии, — которые добывались, в основном, служившими в азиатских колониях офицерами Генерального штаба. В течение XVIII—XX веков в регионе происходила борьба за геополитическое, экономическое и военное доминирование между Британской империей, наступавшей с юга, и Российской империей, осваивающей новые колониальные приобретения, наступая с северо-запада. В английской геополитической истории это соперничество в Центральной Азии получило название «Большая Игра».

Ещё одной причиной скудного финансирования рукописного Фонда было почти полное равнодушие русской колониальной администрации к памятникам национальной узбекской культуры. Напротив, генерал-губернатору и колониальной русской администрации вменялось в обязанность с одной стороны — всячески «тормозить» процесс формирования узбекской культуры и национального самосознания, а с другой — энергично и целенаправленно насаждать так называемую «русскую культуру» в ущерб узбекской — обычная практика колониальных властей. Ввиду такого отношения к узбекскому рукописному наследию, многие раритеты либо утеряны, либо вывезены за пределы Узбекистана.

Согласно описи востоковеда Е. Ф. Каля, в 1889 году Ташкентская Публичная библиотека имела в своих фондах всего 87 рукописей, в том числе: 7 — на арабском языке, 11 — на тюркских языках, 69 — на персидском языке.

Позднее рукописное собрание Библиотеки получило название «Фонда восточных рукописей».

Известный учёный-востоковед В. В. Бартольд, внимательно следил за пополнением Фонда восточных рукописей Библиотеки. Однако денежных средств по-прежнему не хватало. В 1902 году учёный сетовал на отсутствие мер по предотвращению случаев свободной продажи частных собраний рукописей, которые скупаются в личные коллекции и безвозвратно покидают Узбекистан, а часто — даже пополняют коллекцию Восточных рукописей Британского музея в Лондоне.

Ташкентская Публичная библиотека в начале ХХ века

В 1912 А. А. Семенов составил рукописный «Каталог литографий», принадлежащих Туркестанской публичной библиотеке. «Каталог рукописей Туркестанской публичной библиотеки» 1917 года, составленный А. А. Семеновым, насчитывал 250 единиц хранения.

Первая узбекская литография Мухаммеда Рахима и её издания в фондах Библиотеки

В 70-х годах XIX века Хивинский хан Мухаммед Рахим II основал первую узбекскую литографию. В фондах Библиотеки сохраняются очень редкие печатные издания Хивинской литографии — ценные памятники национального издательского искусства, имеющие важное значение для истории узбекской культуры. Это такие редкие литографии как: «Хамса» Алишера Навои (1880), «Дивани мунис», «Дивани Раджи» и другие.

В 1883 в частной литографии С. И. Лахтина в Ташкенте на средства Исанбая Хусейнбаева была напечатано произведение известного поэта XVIII века Суфи Аллаяра «Стойкость слабых».

Государственная Ташкентская Публичная библиотека

В 1920 Библиотека получила статус «государственной».

С 1920 «обязательные экземпляры» всех изданий, которые печатались на территории Туркестанского края в обязательном порядке поступают в Библиотеку, что делает её крупнейшим книгохранилищем и культурным центром Туркестана.

Для повышения квалификации сотрудников были организованы Библиотечные курсы, определен порядок создания библиотечных Фондов и Каталогов.

Филиалы «Большой библиотеки» открылись в различных местах столицы Узбекистана Ташкенте.

Особой заботой стала повсеместная борьба с неграмотностью, для чего филиалы были открыты в Старом городе, где книжные собрания стали доступны всем желающим.

Финансовая целевая помощь государства позволила постоянно пополнять книжный фонд Библиотеки. К 1925 библиотечный фонд имел уже 140 тысяч единиц хранения.

Образование Центральноазиатских республик и проблема сохранения основного Фонда

С образованием так называемых «советских республик» Центральной Азии в границах СССР возникла проблема национальной принадлежности Библиотечного фонда.

Было принято решение сохранить Единый Фонд с пребыванием в Ташкенте. Библиотека передавалась в ведение Народного комиссариата просвещения Узбекистана и становилась Центральным библиотечным коллектором для оказания помощи в организации библиотечного дела в соседних центральноазиатских «советских республиках». В первой половине ХХ века книгоиздательство в Узбекистане испытывало следующие проблемы:

• малое число типографий
• низкое качество наборного и типографского оборудования
• низкое качество бумаги и красок
• недостаток специальных клеевых составов и материалов для обложек книг
• узкий тематический ассортимент книг, не удовлетворяющий читательский спрос

Частных типографий не существовало. Поставки низкокачественного оборудования, плохой бумаги и расходных материалов большей частью осуществлялось централизованно из Европейской части СССР. За исключением небольшого числа изданий хорошего полиграфического качества, большая часть полиграфической продукции была очень низкого качества. Но даже и тех книг, которые издавались в Центральноазиатских республиках не хватало для удовлетворения читательского спроса. Особенно мало книг в Республике выпускалось на узбекском языке. Такое положение не могло удовлетворить узбекскую нацию.

Профессиональная подготовка кадров на научной основе

В июле 1925 при «Восточном отделе» Государственной публичной библиотеки Узбекистана начал функционировать «Институт практикантов», где библиотечные работники повышали свою квалификацию на специальных Курсах:

• Курсы изучения узбекского языка на основе кириллического написания букв (начали работу в декабре 1929)
• Курсы подготовки каталогизаторов научных библиотек (начали работу в августе 1930)
• Трехмесячные курсы по каталогизации, систематизации и предметизации (работают с января 1932)

В октябре 1934 начали работу также «Курсы для работников научных библиотек» при государственном республиканском Комитете наук.

Рукописный Фонд в 30-40-е годы ХХ века

В 1933 Решением Правительства Узбекистана Государственная публичная библиотека в Ташкенте приобрела статус «Центрального хранилища восточных рукописей республики».

Для изучения, систематизации и организации хранения Рукописного фонда привлекались известные востоковеды — профессора А. А. Молчанов, А. Э. Шмидт, А. А. Семенов и другие.

Так коллективом специалистов были созданы: «Каталог восточных рукописей», «Описание рукописей произведений А. Навои, хранящихся в Государственной Публичной библиотеке Узбекской ССР», «Описание рукописей Авиценны в собрании Государственной Публичной библиотеки Узбекской ССР».

Библиографическая деятельность в 20-30-е годы ХХ века

В десятилетие 1920—1930-х годов в Библиотеке интенсивно велась библиографическая работа. Результатом стало издание крупных библиографических трудов на основе обработки фондов Библиотеки.

Е. К. Бетгером, известный учёный, библиотековед и библиограф составил:

• «Каталог старинных русских изданий XVII—XVIII веков, хранящихся в Государственной библиотеке» [Узбекистана в Ташкенте]
• «Указатель статей и заметок по географии, метеорологии, сейсмографии и гидрологии Туркестана, помещенных в газете „Туркестанские ведомости“ за последние 23 года её существования (1895—1917 [годы])».
• «Указатель к 416—591 томам „Туркестанского сборника“» — совместно с О. В. Масловой.

Библиограф О. В. Маслова создала:

• «Указатель к журналу „Народное хозяйство Средней Азии за время его существования. 1924—1930 годы“».

В Государственной Публичной библиотеке Узбекской ССР в 30-е годы работает Кабинет библиотековедения и библиографии, где даются публичные лекции, обзоры, консультации. Занятия и лекции в Кабинете при Библиотеке проводят Е. К. Бетгер, Е. А. Войцеховская, М. Н. Латыпова, О. В. Маслова и другие.

К 1940 в Узбекистане работает более 2,5 тысяч общедоступных бесплатных библиотек.

Государственная Публичная библиотека в годы Второй мировой войны

В годы Второй мировой войны в Ташкент были эвакуированы многие промышленные предприятия и учреждения, а также тысячи людей из Европейской части СССР. Среди них — учёные, писатели, поэты и другие деятели науки, культуры и искусства. Население Ташкента значительно увеличилось. В городе были организованы новые больницы, госпитали, общежития, казармы для размещения военнослужащих.

В условиях военного времени резко возросла рабочая нагрузка сотрудников Библиотеки. Штат Государственной Публичной библиотеки Узбекской ССР увеличился вдвое. Библиотека и её филиалы работали очень интенсивно, так как спрос на книги значительно вырос.

В залах библиотеки в годы Второй мировой войны работали: академики В. В. Струве и В. П. Филатов, члены-корреспонденты Академии наук СССР В. М. Жирмунский, А. Ю. Якубовский, Н. К. Пиксанов, писатели А. Н. Толстой, Н. Е. Вирта, Вс. В. Иванов, М. А. Цявловский, В. Г. Ян, К. И. Чуковский, работники искусств — заслуженный деятель искусств М. Ф. Гнесин, профессор В. М. Беляев, композитор Н. В. Богословский, народный артист СССР И. В. Ершов и многие другие.

Библиотека также обслуживала больных и раненых: в госпиталях и больницах проходили книжные выставки, работали «библиотеки-передвижки», часто устраивались публичные чтения вслух для аудиторий пациентов и медицинского персонала.

Впервые Библиотекой были организованы Научные сессии Учёного совета, с привлечением сотрудников библиотек Ташкента и читателей. В заседаниях Совета участвовали известные библиотековеды и библиографы СССР А. А. Боровский, К. Р. Симон и Л. В. Трофимов, известные учёные и деятели Узбекистана А. И. Агеев, Е. К. Бетгер и А. А. Семенов, сотрудники Библиотеки Н. Н. Бенедиктова, Т. Г. Стерн и М. Н. Яковлева.

Библиотека во второй половине ХХ века

С окончанием Второй мировой войны международные библиотечные связи расширяются.

Основной заботой послевоенного времени становится пополнение книжных фондов. Благодаря восстановлению прежних связей с библиотеками внутри СССР, а также — международного книгообмена, начали поступать книги из Болгарии, Венгрии, ГДР, Польши, Румынии, Чехословакии. Развиваются дружеские связи с библиотеками Великобритании, США, Франции, ФРГ, Японии и других стран.

Реформирование Библиотеки в 1948 году

В 1948 году Государственная Публичная библиотека Узбекской ССР получает новое специализированное здание с читальным залом на 350 мест. Одновременно, Решением Правительства Узбекистана, крупнейшей библиотеке Республики присвоено имя великого узбекского поэта Алишера Навои. С 1948 года главное книгохранилище узбекской нации носит название «Государственная Публичная библиотека Узбекской ССР имени Алишера Навои».

В новом здании сотрудник Библиотеки Е. К. Бетгер выделил «Отдел редких и старинных изданий», который первоначально имел в своем фонде 2 тысячи книг, в том числе — 250 экземпляров с автографами и 151 издание — с экслибрисами.

С увеличением общего библиотечного фонда и расширением тематики изданий, поступающих на хранение в 70-е годы ХХ века созданы новые Отделы: Научно-исследовательский, Научной информации по культуре и искусству, Депозитарного хранения, Контрольно-диспетчерской службы, Юношеский.

При участии сотрудников Библиотеки выстраивается система организационно-методического руководства библиотечным делом в республике, углубляется научно-исследовательская работа, совершенствуется практика и теория библиотековедения и библиографии.

В 1970 году крупнейшее национальное хранилище рукописей, книг и других печатных материалов «Государственная Публичная библиотека Узбекской ССР имени Алишера Навои» торжественно отпраздновала своё столетие.

Проблемы качества и количества печатной продукции

Во второй половине ХХ века качество полиграфического оборудования, бумаги и расходных материалов несколько улучшилось, но оставалось очень низким. Небольшое число изданий удавалось выполнить на высоком полиграфическом уровне, но массовая полиграфическая продукция значительно уступала общемировому уровню. Книг не хватало, ассортимент печатной продукции был невелик и не удовлетворял читательский спрос. Выпускалось недостаточно книг на узбекском языке. Очень мало книг издавалось для детей и юношества. Возник хронический дефицит книжной продукции на внутреннем рынке Узбекистана.

Но даже в таких сложных условиях Государственная Публичная библиотека продолжает свою деятельность. В рамках общесоюзных программ СССР осуществляются исследования: «Книга и чтение в жизни советского села», «Динамика чтения и читательского спроса в массовых библиотеках», «Рациональное размещение библиотечных ресурсов». Параллельно ведутся республиканские исследования на темы: «Формирование книжного ядра массовых библиотек Узбекистана», «Форма узбекских авторов в русской транскрипции в библиографическом описании». В рамках гендерной программы в 1990-е годы изучаются интересы женщин-узбечек.

Продолжается кропотливая работа над Первой частью «Сборника документов по истории библиотечного дела в Узбекистане (1917—1924 [годы])».

Обновленная страна и новые задачи Государственной библиотеки

С исчезновением СССР и появлением на карте мира независимого суверенного государства Республики Узбекистан особое внимание стало уделяться пополнению фонда Библиотеки литературой на узбекском языке.

К 2010 году Фонд обладал 600 тысячами экземпляров рукописей и печатных изданий на узбекском языке — наиболее крупное собрание в мире.

Гордостью Фонда являются труды классиков узбекской литературы Алишера Навои, Фурката, Мукими, Ибн Сины (Авиценны), Улугбека, Бируни, Завки, и других знаменитых учёных, поэтов и писателей.

Фонд непрерывно пополняется трудами современных учёных, писателей и поэтов республики. Возросло количество современных научных изданий на узбекском языке.

Библиотека в начале ХХI века. Сложный период государственных реформ

В первом десятилетии XXI века на хранении в Фонде Библиотеки — свыше 16 тысяч экземпляров.

В Фонде Отдела редких книг собраны первые газеты, печатавшиеся в Туркестане на узбекском языке:

• «Туркестан вилоятининг газети» (1870—1917)
• «Тиджор» (1907)
• «Туран» (1919)
• «Садои Туркестон» (1914)
• «Иштракиун» (1917) и другие.

На русском языке, где можно найти разнообразные сведения об Узбекистане конца ХIХ — начала XX веков:

• «Туркестанские ведомости» (1870—1917)
• «Самарканд» (1904—1907)

Наиболее старое печатное издание в фондах Библиотеки — книга французского автора Б. Эрбело «Восточная Библиотека» изданная на французском языке в 1697 году в Париже — своеобразная европейская энциклопедия всех знаний того времени о Востоке.

К началу XXI столетия на узбекском и русском языках были изданы ретроспективные научно-вспомогательные указатели:

• «История Узбекистана»
• «Хамза Хакимзаде Ниязи»
• «Хамид Алимджан»
• «История Ташкента» и другие.

Создание Национальной библиотеки Узбекистана имени Алишера Навои

Следующий важный период в истории Библиотеки начинается в 2002 году.

20 февраля 2002 года вышел Указ Президента Республики Узбекистан Ислама Каримова «О совершенствовании организации научно-исследовательской деятельности». В пункте 8 Указа было принято предложение научных учреждений и ведомств республики о слиянии Фондов «Государственной библиотеки Республики Узбекистан имени Алишера Навои» и «Республиканской научно-технической библиотеки».

Взамен двух наиболее крупных в Республике библиотек создается «Национальная библиотека Узбекистана имени Алишера Навои» с подчинением её Кабинету Министров Республики Узбекистан.

12 апреля 2002 года Кабинет Министров Республики Узбекистан принял Постановление № 123 «О создании Национальной библиотеки Узбекистана имени Алишера Навои».

Постановление Кабинета Министров Республики Узбекистан определило статус библиотеки — главного государственного книгохранилища национальной и зарубежной печати, многофункционального библиотечно-информационного и научно-исследовательского учреждения, методического центра для всех библиотек Республики Узбекистан.

Новое здание Национальной библиотеки Узбекистана имени Алишера Навои стало частью единого монументального архитектурного комплекса «Маърифат маркази» в столице Узбекистана городе Ташкенте, где размещены здания Национальной библиотеки и Дворец симпозиумов.

Национальная библиотека Узбекистана имени Алишера Навои оснащена наиболее современным оборудованием и электронными средствами работы с рукописями, книгами и другими печатными изданиями фондов книгохранилища.

Национальная библиотека Узбекистана имени Алишера Навои является национальным достоянием узбекского народа и сегодня это — крупнейшее в мире собрание рукописей и печатных изданий на узбекском языке.

Ссылки

• [www.natlib.uz/ Национальная библиотека Узбекистана имени Алишера Навои] — официальный сайт.

Отрывок, характеризующий Национальная библиотека Узбекистана имени Алишера Навои

– Нет, голубчик, – говорил приятный и как будто знакомый князю Андрею голос, – я говорю, что коли бы возможно было знать, что будет после смерти, тогда бы и смерти из нас никто не боялся. Так то, голубчик.
Другой, более молодой голос перебил его:
– Да бойся, не бойся, всё равно, – не минуешь.
– А всё боишься! Эх вы, ученые люди, – сказал третий мужественный голос, перебивая обоих. – То то вы, артиллеристы, и учены очень оттого, что всё с собой свезти можно, и водочки и закусочки.
И владелец мужественного голоса, видимо, пехотный офицер, засмеялся.
– А всё боишься, – продолжал первый знакомый голос. – Боишься неизвестности, вот чего. Как там ни говори, что душа на небо пойдет… ведь это мы знаем, что неба нет, a сфера одна.
Опять мужественный голос перебил артиллериста.
– Ну, угостите же травником то вашим, Тушин, – сказал он.
«А, это тот самый капитан, который без сапог стоял у маркитанта», подумал князь Андрей, с удовольствием признавая приятный философствовавший голос.
– Травничку можно, – сказал Тушин, – а всё таки будущую жизнь постигнуть…
Он не договорил. В это время в воздухе послышался свист; ближе, ближе, быстрее и слышнее, слышнее и быстрее, и ядро, как будто не договорив всего, что нужно было, с нечеловеческою силой взрывая брызги, шлепнулось в землю недалеко от балагана. Земля как будто ахнула от страшного удара.
В то же мгновение из балагана выскочил прежде всех маленький Тушин с закушенною на бок трубочкой; доброе, умное лицо его было несколько бледно. За ним вышел владетель мужественного голоса, молодцоватый пехотный офицер, и побежал к своей роте, на бегу застегиваясь.


Князь Андрей верхом остановился на батарее, глядя на дым орудия, из которого вылетело ядро. Глаза его разбегались по обширному пространству. Он видел только, что прежде неподвижные массы французов заколыхались, и что налево действительно была батарея. На ней еще не разошелся дымок. Французские два конные, вероятно, адъютанта, проскакали по горе. Под гору, вероятно, для усиления цепи, двигалась явственно видневшаяся небольшая колонна неприятеля. Еще дым первого выстрела не рассеялся, как показался другой дымок и выстрел. Сраженье началось. Князь Андрей повернул лошадь и поскакал назад в Грунт отыскивать князя Багратиона. Сзади себя он слышал, как канонада становилась чаще и громче. Видно, наши начинали отвечать. Внизу, в том месте, где проезжали парламентеры, послышались ружейные выстрелы.
Лемарруа (Le Marierois) с грозным письмом Бонапарта только что прискакал к Мюрату, и пристыженный Мюрат, желая загладить свою ошибку, тотчас же двинул свои войска на центр и в обход обоих флангов, надеясь еще до вечера и до прибытия императора раздавить ничтожный, стоявший перед ним, отряд.
«Началось! Вот оно!» думал князь Андрей, чувствуя, как кровь чаще начинала приливать к его сердцу. «Но где же? Как же выразится мой Тулон?» думал он.
Проезжая между тех же рот, которые ели кашу и пили водку четверть часа тому назад, он везде видел одни и те же быстрые движения строившихся и разбиравших ружья солдат, и на всех лицах узнавал он то чувство оживления, которое было в его сердце. «Началось! Вот оно! Страшно и весело!» говорило лицо каждого солдата и офицера.
Не доехав еще до строившегося укрепления, он увидел в вечернем свете пасмурного осеннего дня подвигавшихся ему навстречу верховых. Передовой, в бурке и картузе со смушками, ехал на белой лошади. Это был князь Багратион. Князь Андрей остановился, ожидая его. Князь Багратион приостановил свою лошадь и, узнав князя Андрея, кивнул ему головой. Он продолжал смотреть вперед в то время, как князь Андрей говорил ему то, что он видел.
Выражение: «началось! вот оно!» было даже и на крепком карем лице князя Багратиона с полузакрытыми, мутными, как будто невыспавшимися глазами. Князь Андрей с беспокойным любопытством вглядывался в это неподвижное лицо, и ему хотелось знать, думает ли и чувствует, и что думает, что чувствует этот человек в эту минуту? «Есть ли вообще что нибудь там, за этим неподвижным лицом?» спрашивал себя князь Андрей, глядя на него. Князь Багратион наклонил голову, в знак согласия на слова князя Андрея, и сказал: «Хорошо», с таким выражением, как будто всё то, что происходило и что ему сообщали, было именно то, что он уже предвидел. Князь Андрей, запихавшись от быстроты езды, говорил быстро. Князь Багратион произносил слова с своим восточным акцентом особенно медленно, как бы внушая, что торопиться некуда. Он тронул, однако, рысью свою лошадь по направлению к батарее Тушина. Князь Андрей вместе с свитой поехал за ним. За князем Багратионом ехали: свитский офицер, личный адъютант князя, Жерков, ординарец, дежурный штаб офицер на энглизированной красивой лошади и статский чиновник, аудитор, который из любопытства попросился ехать в сражение. Аудитор, полный мужчина с полным лицом, с наивною улыбкой радости оглядывался вокруг, трясясь на своей лошади, представляя странный вид в своей камлотовой шинели на фурштатском седле среди гусар, казаков и адъютантов.
– Вот хочет сраженье посмотреть, – сказал Жерков Болконскому, указывая на аудитора, – да под ложечкой уж заболело.
– Ну, полно вам, – проговорил аудитор с сияющею, наивною и вместе хитрою улыбкой, как будто ему лестно было, что он составлял предмет шуток Жеркова, и как будто он нарочно старался казаться глупее, чем он был в самом деле.
– Tres drole, mon monsieur prince, [Очень забавно, мой господин князь,] – сказал дежурный штаб офицер. (Он помнил, что по французски как то особенно говорится титул князь, и никак не мог наладить.)
В это время они все уже подъезжали к батарее Тушина, и впереди их ударилось ядро.
– Что ж это упало? – наивно улыбаясь, спросил аудитор.
– Лепешки французские, – сказал Жерков.
– Этим то бьют, значит? – спросил аудитор. – Страсть то какая!
И он, казалось, распускался весь от удовольствия. Едва он договорил, как опять раздался неожиданно страшный свист, вдруг прекратившийся ударом во что то жидкое, и ш ш ш шлеп – казак, ехавший несколько правее и сзади аудитора, с лошадью рухнулся на землю. Жерков и дежурный штаб офицер пригнулись к седлам и прочь поворотили лошадей. Аудитор остановился против казака, со внимательным любопытством рассматривая его. Казак был мертв, лошадь еще билась.
Князь Багратион, прищурившись, оглянулся и, увидав причину происшедшего замешательства, равнодушно отвернулся, как будто говоря: стоит ли глупостями заниматься! Он остановил лошадь, с приемом хорошего ездока, несколько перегнулся и выправил зацепившуюся за бурку шпагу. Шпага была старинная, не такая, какие носились теперь. Князь Андрей вспомнил рассказ о том, как Суворов в Италии подарил свою шпагу Багратиону, и ему в эту минуту особенно приятно было это воспоминание. Они подъехали к той самой батарее, у которой стоял Болконский, когда рассматривал поле сражения.
– Чья рота? – спросил князь Багратион у фейерверкера, стоявшего у ящиков.
Он спрашивал: чья рота? а в сущности он спрашивал: уж не робеете ли вы тут? И фейерверкер понял это.
– Капитана Тушина, ваше превосходительство, – вытягиваясь, закричал веселым голосом рыжий, с покрытым веснушками лицом, фейерверкер.
– Так, так, – проговорил Багратион, что то соображая, и мимо передков проехал к крайнему орудию.
В то время как он подъезжал, из орудия этого, оглушая его и свиту, зазвенел выстрел, и в дыму, вдруг окружившем орудие, видны были артиллеристы, подхватившие пушку и, торопливо напрягаясь, накатывавшие ее на прежнее место. Широкоплечий, огромный солдат 1 й с банником, широко расставив ноги, отскочил к колесу. 2 й трясущейся рукой клал заряд в дуло. Небольшой сутуловатый человек, офицер Тушин, спотыкнувшись на хобот, выбежал вперед, не замечая генерала и выглядывая из под маленькой ручки.
– Еще две линии прибавь, как раз так будет, – закричал он тоненьким голоском, которому он старался придать молодцоватость, не шедшую к его фигуре. – Второе! – пропищал он. – Круши, Медведев!
Багратион окликнул офицера, и Тушин, робким и неловким движением, совсем не так, как салютуют военные, а так, как благословляют священники, приложив три пальца к козырьку, подошел к генералу. Хотя орудия Тушина были назначены для того, чтоб обстреливать лощину, он стрелял брандскугелями по видневшейся впереди деревне Шенграбен, перед которой выдвигались большие массы французов.
Никто не приказывал Тушину, куда и чем стрелять, и он, посоветовавшись с своим фельдфебелем Захарченком, к которому имел большое уважение, решил, что хорошо было бы зажечь деревню. «Хорошо!» сказал Багратион на доклад офицера и стал оглядывать всё открывавшееся перед ним поле сражения, как бы что то соображая. С правой стороны ближе всего подошли французы. Пониже высоты, на которой стоял Киевский полк, в лощине речки слышалась хватающая за душу перекатная трескотня ружей, и гораздо правее, за драгунами, свитский офицер указывал князю на обходившую наш фланг колонну французов. Налево горизонт ограничивался близким лесом. Князь Багратион приказал двум баталионам из центра итти на подкрепление направо. Свитский офицер осмелился заметить князю, что по уходе этих баталионов орудия останутся без прикрытия. Князь Багратион обернулся к свитскому офицеру и тусклыми глазами посмотрел на него молча. Князю Андрею казалось, что замечание свитского офицера было справедливо и что действительно сказать было нечего. Но в это время прискакал адъютант от полкового командира, бывшего в лощине, с известием, что огромные массы французов шли низом, что полк расстроен и отступает к киевским гренадерам. Князь Багратион наклонил голову в знак согласия и одобрения. Шагом поехал он направо и послал адъютанта к драгунам с приказанием атаковать французов. Но посланный туда адъютант приехал через полчаса с известием, что драгунский полковой командир уже отступил за овраг, ибо против него был направлен сильный огонь, и он понапрасну терял людей и потому спешил стрелков в лес.
– Хорошо! – сказал Багратион.
В то время как он отъезжал от батареи, налево тоже послышались выстрелы в лесу, и так как было слишком далеко до левого фланга, чтобы успеть самому приехать во время, князь Багратион послал туда Жеркова сказать старшему генералу, тому самому, который представлял полк Кутузову в Браунау, чтобы он отступил сколь можно поспешнее за овраг, потому что правый фланг, вероятно, не в силах будет долго удерживать неприятеля. Про Тушина же и баталион, прикрывавший его, было забыто. Князь Андрей тщательно прислушивался к разговорам князя Багратиона с начальниками и к отдаваемым им приказаниям и к удивлению замечал, что приказаний никаких отдаваемо не было, а что князь Багратион только старался делать вид, что всё, что делалось по необходимости, случайности и воле частных начальников, что всё это делалось хоть не по его приказанию, но согласно с его намерениями. Благодаря такту, который выказывал князь Багратион, князь Андрей замечал, что, несмотря на эту случайность событий и независимость их от воли начальника, присутствие его сделало чрезвычайно много. Начальники, с расстроенными лицами подъезжавшие к князю Багратиону, становились спокойны, солдаты и офицеры весело приветствовали его и становились оживленнее в его присутствии и, видимо, щеголяли перед ним своею храбростию.


Князь Багратион, выехав на самый высокий пункт нашего правого фланга, стал спускаться книзу, где слышалась перекатная стрельба и ничего не видно было от порохового дыма. Чем ближе они спускались к лощине, тем менее им становилось видно, но тем чувствительнее становилась близость самого настоящего поля сражения. Им стали встречаться раненые. Одного с окровавленной головой, без шапки, тащили двое солдат под руки. Он хрипел и плевал. Пуля попала, видно, в рот или в горло. Другой, встретившийся им, бодро шел один, без ружья, громко охая и махая от свежей боли рукою, из которой кровь лилась, как из стклянки, на его шинель. Лицо его казалось больше испуганным, чем страдающим. Он минуту тому назад был ранен. Переехав дорогу, они стали круто спускаться и на спуске увидали несколько человек, которые лежали; им встретилась толпа солдат, в числе которых были и не раненые. Солдаты шли в гору, тяжело дыша, и, несмотря на вид генерала, громко разговаривали и махали руками. Впереди, в дыму, уже были видны ряды серых шинелей, и офицер, увидав Багратиона, с криком побежал за солдатами, шедшими толпой, требуя, чтоб они воротились. Багратион подъехал к рядам, по которым то там, то здесь быстро щелкали выстрелы, заглушая говор и командные крики. Весь воздух пропитан был пороховым дымом. Лица солдат все были закопчены порохом и оживлены. Иные забивали шомполами, другие посыпали на полки, доставали заряды из сумок, третьи стреляли. Но в кого они стреляли, этого не было видно от порохового дыма, не уносимого ветром. Довольно часто слышались приятные звуки жужжанья и свистения. «Что это такое? – думал князь Андрей, подъезжая к этой толпе солдат. – Это не может быть атака, потому что они не двигаются; не может быть карре: они не так стоят».
Худощавый, слабый на вид старичок, полковой командир, с приятною улыбкой, с веками, которые больше чем наполовину закрывали его старческие глаза, придавая ему кроткий вид, подъехал к князю Багратиону и принял его, как хозяин дорогого гостя. Он доложил князю Багратиону, что против его полка была конная атака французов, но что, хотя атака эта отбита, полк потерял больше половины людей. Полковой командир сказал, что атака была отбита, придумав это военное название тому, что происходило в его полку; но он действительно сам не знал, что происходило в эти полчаса во вверенных ему войсках, и не мог с достоверностью сказать, была ли отбита атака или полк его был разбит атакой. В начале действий он знал только то, что по всему его полку стали летать ядра и гранаты и бить людей, что потом кто то закричал: «конница», и наши стали стрелять. И стреляли до сих пор уже не в конницу, которая скрылась, а в пеших французов, которые показались в лощине и стреляли по нашим. Князь Багратион наклонил голову в знак того, что всё это было совершенно так, как он желал и предполагал. Обратившись к адъютанту, он приказал ему привести с горы два баталиона 6 го егерского, мимо которых они сейчас проехали. Князя Андрея поразила в эту минуту перемена, происшедшая в лице князя Багратиона. Лицо его выражало ту сосредоточенную и счастливую решимость, которая бывает у человека, готового в жаркий день броситься в воду и берущего последний разбег. Не было ни невыспавшихся тусклых глаз, ни притворно глубокомысленного вида: круглые, твердые, ястребиные глаза восторженно и несколько презрительно смотрели вперед, очевидно, ни на чем не останавливаясь, хотя в его движениях оставалась прежняя медленность и размеренность.
Полковой командир обратился к князю Багратиону, упрашивая его отъехать назад, так как здесь было слишком опасно. «Помилуйте, ваше сиятельство, ради Бога!» говорил он, за подтверждением взглядывая на свитского офицера, который отвертывался от него. «Вот, изволите видеть!» Он давал заметить пули, которые беспрестанно визжали, пели и свистали около них. Он говорил таким тоном просьбы и упрека, с каким плотник говорит взявшемуся за топор барину: «наше дело привычное, а вы ручки намозолите». Он говорил так, как будто его самого не могли убить эти пули, и его полузакрытые глаза придавали его словам еще более убедительное выражение. Штаб офицер присоединился к увещаниям полкового командира; но князь Багратион не отвечал им и только приказал перестать стрелять и построиться так, чтобы дать место подходившим двум баталионам. В то время как он говорил, будто невидимою рукой потянулся справа налево, от поднявшегося ветра, полог дыма, скрывавший лощину, и противоположная гора с двигающимися по ней французами открылась перед ними. Все глаза были невольно устремлены на эту французскую колонну, подвигавшуюся к нам и извивавшуюся по уступам местности. Уже видны были мохнатые шапки солдат; уже можно было отличить офицеров от рядовых; видно было, как трепалось о древко их знамя.
– Славно идут, – сказал кто то в свите Багратиона.
Голова колонны спустилась уже в лощину. Столкновение должно было произойти на этой стороне спуска…
Остатки нашего полка, бывшего в деле, поспешно строясь, отходили вправо; из за них, разгоняя отставших, подходили стройно два баталиона 6 го егерского. Они еще не поровнялись с Багратионом, а уже слышен был тяжелый, грузный шаг, отбиваемый в ногу всею массой людей. С левого фланга шел ближе всех к Багратиону ротный командир, круглолицый, статный мужчина с глупым, счастливым выражением лица, тот самый, который выбежал из балагана. Он, видимо, ни о чем не думал в эту минуту, кроме того, что он молодцом пройдет мимо начальства.
С фрунтовым самодовольством он шел легко на мускулистых ногах, точно он плыл, без малейшего усилия вытягиваясь и отличаясь этою легкостью от тяжелого шага солдат, шедших по его шагу. Он нес у ноги вынутую тоненькую, узенькую шпагу (гнутую шпажку, не похожую на оружие) и, оглядываясь то на начальство, то назад, не теряя шагу, гибко поворачивался всем своим сильным станом. Казалось, все силы души его были направлены на то,чтобы наилучшим образом пройти мимо начальства, и, чувствуя, что он исполняет это дело хорошо, он был счастлив. «Левой… левой… левой…», казалось, внутренно приговаривал он через каждый шаг, и по этому такту с разно образно строгими лицами двигалась стена солдатских фигур, отягченных ранцами и ружьями, как будто каждый из этих сотен солдат мысленно через шаг приговаривал: «левой… левой… левой…». Толстый майор, пыхтя и разрознивая шаг, обходил куст по дороге; отставший солдат, запыхавшись, с испуганным лицом за свою неисправность, рысью догонял роту; ядро, нажимая воздух, пролетело над головой князя Багратиона и свиты и в такт: «левой – левой!» ударилось в колонну. «Сомкнись!» послышался щеголяющий голос ротного командира. Солдаты дугой обходили что то в том месте, куда упало ядро; старый кавалер, фланговый унтер офицер, отстав около убитых, догнал свой ряд, подпрыгнув, переменил ногу, попал в шаг и сердито оглянулся. «Левой… левой… левой…», казалось, слышалось из за угрожающего молчания и однообразного звука единовременно ударяющих о землю ног.
– Молодцами, ребята! – сказал князь Багратион.
«Ради… ого го го го го!…» раздалось по рядам. Угрюмый солдат, шедший слева, крича, оглянулся глазами на Багратиона с таким выражением, как будто говорил: «сами знаем»; другой, не оглядываясь и как будто боясь развлечься, разинув рот, кричал и проходил.
Велено было остановиться и снять ранцы.
Багратион объехал прошедшие мимо его ряды и слез с лошади. Он отдал казаку поводья, снял и отдал бурку, расправил ноги и поправил на голове картуз. Голова французской колонны, с офицерами впереди, показалась из под горы.
«С Богом!» проговорил Багратион твердым, слышным голосом, на мгновение обернулся к фронту и, слегка размахивая руками, неловким шагом кавалериста, как бы трудясь, пошел вперед по неровному полю. Князь Андрей чувствовал, что какая то непреодолимая сила влечет его вперед, и испытывал большое счастие. [Тут произошла та атака, про которую Тьер говорит: «Les russes se conduisirent vaillamment, et chose rare a la guerre, on vit deux masses d'infanterie Mariecher resolument l'une contre l'autre sans qu'aucune des deux ceda avant d'etre abordee»; а Наполеон на острове Св. Елены сказал: «Quelques bataillons russes montrerent de l'intrepidite„. [Русские вели себя доблестно, и вещь – редкая на войне, две массы пехоты шли решительно одна против другой, и ни одна из двух не уступила до самого столкновения“. Слова Наполеона: [Несколько русских батальонов проявили бесстрашие.]
Уже близко становились французы; уже князь Андрей, шедший рядом с Багратионом, ясно различал перевязи, красные эполеты, даже лица французов. (Он ясно видел одного старого французского офицера, который вывернутыми ногами в штиблетах с трудом шел в гору.) Князь Багратион не давал нового приказания и всё так же молча шел перед рядами. Вдруг между французами треснул один выстрел, другой, третий… и по всем расстроившимся неприятельским рядам разнесся дым и затрещала пальба. Несколько человек наших упало, в том числе и круглолицый офицер, шедший так весело и старательно. Но в то же мгновение как раздался первый выстрел, Багратион оглянулся и закричал: «Ура!»
«Ура а а а!» протяжным криком разнеслось по нашей линии и, обгоняя князя Багратиона и друг друга, нестройною, но веселою и оживленною толпой побежали наши под гору за расстроенными французами.


Атака 6 го егерского обеспечила отступление правого фланга. В центре действие забытой батареи Тушина, успевшего зажечь Шенграбен, останавливало движение французов. Французы тушили пожар, разносимый ветром, и давали время отступать. Отступление центра через овраг совершалось поспешно и шумно; однако войска, отступая, не путались командами. Но левый фланг, который единовременно был атакован и обходим превосходными силами французов под начальством Ланна и который состоял из Азовского и Подольского пехотных и Павлоградского гусарского полков, был расстроен. Багратион послал Жеркова к генералу левого фланга с приказанием немедленно отступать.
Жерков бойко, не отнимая руки от фуражки, тронул лошадь и поскакал. Но едва только он отъехал от Багратиона, как силы изменили ему. На него нашел непреодолимый страх, и он не мог ехать туда, где было опасно.
Подъехав к войскам левого фланга, он поехал не вперед, где была стрельба, а стал отыскивать генерала и начальников там, где их не могло быть, и потому не передал приказания.
Командование левым флангом принадлежало по старшинству полковому командиру того самого полка, который представлялся под Браунау Кутузову и в котором служил солдатом Долохов. Командование же крайнего левого фланга было предназначено командиру Павлоградского полка, где служил Ростов, вследствие чего произошло недоразумение. Оба начальника были сильно раздражены друг против друга, и в то самое время как на правом фланге давно уже шло дело и французы уже начали наступление, оба начальника были заняты переговорами, которые имели целью оскорбить друг друга. Полки же, как кавалерийский, так и пехотный, были весьма мало приготовлены к предстоящему делу. Люди полков, от солдата до генерала, не ждали сражения и спокойно занимались мирными делами: кормлением лошадей в коннице, собиранием дров – в пехоте.
– Есть он, однако, старше моего в чином, – говорил немец, гусарский полковник, краснея и обращаясь к подъехавшему адъютанту, – то оставляяй его делать, как он хочет. Я своих гусар не могу жертвовать. Трубач! Играй отступление!
Но дело становилось к спеху. Канонада и стрельба, сливаясь, гремели справа и в центре, и французские капоты стрелков Ланна проходили уже плотину мельницы и выстраивались на этой стороне в двух ружейных выстрелах. Пехотный полковник вздрагивающею походкой подошел к лошади и, взлезши на нее и сделавшись очень прямым и высоким, поехал к павлоградскому командиру. Полковые командиры съехались с учтивыми поклонами и со скрываемою злобой в сердце.
– Опять таки, полковник, – говорил генерал, – не могу я, однако, оставить половину людей в лесу. Я вас прошу , я вас прошу , – повторил он, – занять позицию и приготовиться к атаке.
– А вас прошу не мешивайтся не свое дело, – отвечал, горячась, полковник. – Коли бы вы был кавалерист…
– Я не кавалерист, полковник, но я русский генерал, и ежели вам это неизвестно…
– Очень известно, ваше превосходительство, – вдруг вскрикнул, трогая лошадь, полковник, и делаясь красно багровым. – Не угодно ли пожаловать в цепи, и вы будете посмотрейть, что этот позиция никуда негодный. Я не хочу истребить своя полка для ваше удовольствие.
– Вы забываетесь, полковник. Я не удовольствие свое соблюдаю и говорить этого не позволю.
Генерал, принимая приглашение полковника на турнир храбрости, выпрямив грудь и нахмурившись, поехал с ним вместе по направлению к цепи, как будто всё их разногласие должно было решиться там, в цепи, под пулями. Они приехали в цепь, несколько пуль пролетело над ними, и они молча остановились. Смотреть в цепи нечего было, так как и с того места, на котором они прежде стояли, ясно было, что по кустам и оврагам кавалерии действовать невозможно, и что французы обходят левое крыло. Генерал и полковник строго и значительно смотрели, как два петуха, готовящиеся к бою, друг на друга, напрасно выжидая признаков трусости. Оба выдержали экзамен. Так как говорить было нечего, и ни тому, ни другому не хотелось подать повод другому сказать, что он первый выехал из под пуль, они долго простояли бы там, взаимно испытывая храбрость, ежели бы в это время в лесу, почти сзади их, не послышались трескотня ружей и глухой сливающийся крик. Французы напали на солдат, находившихся в лесу с дровами. Гусарам уже нельзя было отступать вместе с пехотой. Они были отрезаны от пути отступления налево французскою цепью. Теперь, как ни неудобна была местность, необходимо было атаковать, чтобы проложить себе дорогу.
Эскадрон, где служил Ростов, только что успевший сесть на лошадей, был остановлен лицом к неприятелю. Опять, как и на Энском мосту, между эскадроном и неприятелем никого не было, и между ними, разделяя их, лежала та же страшная черта неизвестности и страха, как бы черта, отделяющая живых от мертвых. Все люди чувствовали эту черту, и вопрос о том, перейдут ли или нет и как перейдут они черту, волновал их.
Ко фронту подъехал полковник, сердито ответил что то на вопросы офицеров и, как человек, отчаянно настаивающий на своем, отдал какое то приказание. Никто ничего определенного не говорил, но по эскадрону пронеслась молва об атаке. Раздалась команда построения, потом визгнули сабли, вынутые из ножен. Но всё еще никто не двигался. Войска левого фланга, и пехота и гусары, чувствовали, что начальство само не знает, что делать, и нерешимость начальников сообщалась войскам.
«Поскорее, поскорее бы», думал Ростов, чувствуя, что наконец то наступило время изведать наслаждение атаки, про которое он так много слышал от товарищей гусаров.
– С Богом, г'ебята, – прозвучал голос Денисова, – г'ысыо, маг'ш!
В переднем ряду заколыхались крупы лошадей. Грачик потянул поводья и сам тронулся.
Справа Ростов видел первые ряды своих гусар, а еще дальше впереди виднелась ему темная полоса, которую он не мог рассмотреть, но считал неприятелем. Выстрелы были слышны, но в отдалении.
– Прибавь рыси! – послышалась команда, и Ростов чувствовал, как поддает задом, перебивая в галоп, его Грачик.