Национальная художественная галерея Болгарии

Достопримечательность
Национальная художественная галерея Болгарии Национална художествена галерия
Здание Национальной галереи
Страна	Болгария
Местоположение	София

Национальная художественная галерея Болгарии (болг. Национална художествена галерия) — национальный музей изобразительного искусства в Софии, Болгария.

Галерея основана в 1948 году на базе коллекций Софийской городской художественной галереи и с 1952 года располагается в бывшем царском дворце на площади князя Александра Баттенберга. В том же здании находится Национальный этнографический музей. В расположенной на втором этаже экспозиции посетители могут увидеть около 150 произведений болгарских художников от эпохи Возрождения до 1960-х годов. Среди них Захарий Зограф, Златю Бояджиев, Иван Милев, Владимир Димитров-Майстора. На третьем этаже представлены работы скульпторов. Национальная художественная галерея также имеет экспозицию иконописи, расположенную в крипте кафедрального собора Александра Невского. В залах художественной галереи часто проводятся семинары, концерты и научные конференции, выставки современной болгарской живописи.

На сегодняшний день в музее около 50 тысяч единиц хранения — живопись, графика и скульптура работы более чем 3 тысяч авторов. Коллекции зарубежного изобразительного искусства в 1985 году были переданы создаваемой Национальной галерее зарубежного искусства.

Ссылки

• [www.nationalartgallerybg.org/ Официальный сайт Национальной художественной галереи]
• [www.seebg.net/NacionalnaHudojestvenaGaleria/ Фотографии Национальной галереи]

Отрывок, характеризующий Национальная художественная галерея Болгарии

– Vous vous encroutez, mon cher, [Вы запускаетесь, мой милый.] – говорил он ему. Несмотря на то, Вилларскому было теперь приятнее с Пьером, чем прежде, и он каждый день бывал у него. Пьеру же, глядя на Вилларского и слушая его теперь, странно и невероятно было думать, что он сам очень недавно был такой же.
Вилларский был женат, семейный человек, занятый и делами имения жены, и службой, и семьей. Он считал, что все эти занятия суть помеха в жизни и что все они презренны, потому что имеют целью личное благо его и семьи. Военные, административные, политические, масонские соображения постоянно поглощали его внимание. И Пьер, не стараясь изменить его взгляд, не осуждая его, с своей теперь постоянно тихой, радостной насмешкой, любовался на это странное, столь знакомое ему явление.
В отношениях своих с Вилларским, с княжною, с доктором, со всеми людьми, с которыми он встречался теперь, в Пьере была новая черта, заслуживавшая ему расположение всех людей: это признание возможности каждого человека думать, чувствовать и смотреть на вещи по своему; признание невозможности словами разубедить человека. Эта законная особенность каждого человека, которая прежде волновала и раздражала Пьера, теперь составляла основу участия и интереса, которые он принимал в людях. Различие, иногда совершенное противоречие взглядов людей с своею жизнью и между собою, радовало Пьера и вызывало в нем насмешливую и кроткую улыбку.
В практических делах Пьер неожиданно теперь почувствовал, что у него был центр тяжести, которого не было прежде. Прежде каждый денежный вопрос, в особенности просьбы о деньгах, которым он, как очень богатый человек, подвергался очень часто, приводили его в безвыходные волнения и недоуменья. «Дать или не дать?» – спрашивал он себя. «У меня есть, а ему нужно. Но другому еще нужнее. Кому нужнее? А может быть, оба обманщики?» И из всех этих предположений он прежде не находил никакого выхода и давал всем, пока было что давать. Точно в таком же недоуменье он находился прежде при каждом вопросе, касающемся его состояния, когда один говорил, что надо поступить так, а другой – иначе.