Национальные вооружённые силы

Национальные Вооружённые Силы (Narodowe Siły Zbrojne, NSZ) — подпольная военная организация движения Сопротивления в Польше во время Второй мировой войны и после неё. После Армии Крайовой и Крестьянских батальонов была крупнейшей военно-политической организацией во время оккупации. Была создана на основе правой, националистической идеологии.

Исторический очерк

Создание

Процесс создания Национальных вооружённых сил начался в июле 1942 года, когда произошёл раскол в Национальной военной организации (польск. Narodowa Organizacja Wojskowa) и Национальной партии (польск. Stronnictwo Narodowe) из-за слияния Национальной военной организации и Армии Крайовой.

Официальной датой создания NSZ является 20 сентября 1942 года — в этот день был назначен первый командир Национальных вооружённых сил, полковник Игнаций Озиевич («Чеслав»).

Национальные вооружённые силы были созданы в результате слияния нескольких военно-политичееских организаций польских националистов:

• Военной организации Союза ящериц (Związek Jaszczurczy)
• части Национальной военной организации, не принявшей условия объединения с АК.
• Народная Национальная военная организация (Narodowo-Ludowa Organizacja Wojskowa),
• Польское Национально-синдикалистское движение (Polski Obóz Narodowo-Syndykalistyczny),
• Польский закон возрождения (Zakon Odrodzenia Polski),
• Вооружённое Спасение народа (Zbrojne Pogotowie Narodu),
• Легион Унии славянских народов (Legion Unii Narodów Słowiańskich),
• Национальное подполье независимости (Narodowa Konspiracja Niepodległości),
• Вооружённая конфедерация (Konfederacja Zbrojna),
• военная организация «Волки» (Organizacja Wojskowa «Wilki»),
• Боевая организация «Восток» (Bojowa Organizacja «Wschód»),
• Польская вооружённая организация (Polska Organizacja Zbrojna),
• Объединённые польские войска (Polskie Wojska Unijne),
• Корпус защитников Польши (Korpus Obrońców Polski),
• Экипаж армейских партизан (Załoga Partyzantów Wojskowych),
• Ассоциация деловых женщин (Związek Kobiet Czynu),
• Молодое движение (Młody Nurt).

Также, в состав NSZ вошли некоторые местные структуры АК, особенно в северной Мазовии и Белостоке. Из АК пришли и старшие офицеры Национальных вооружённых сил — например, командующие полковник Тадеуш Курциуш («Zegota», «Моряк») и майор/полковник НВС Станислав Наконечников-Клюковский («Кмициц»).

Политическое руководство Национальными вооружёнными силами первоначально осуществляла группа «Оплот», а с 1943 года — Временный национальный Политический совет (TNRP, Tymczasową Narodową Radę Polityczną). Также, в сентябре 1942 года была создана Национальная гражданская служба (Służba Cywilna Narodu), которая выполняла административно-хозяйственные функции на территории деятельности NSZ.

В феврале 1943 г. была опубликована Декларация Национальных вооружённых сил, в которой были сформулированы основные задачи NSZ:

• борьба за независимость Польша и восстановление её восточной границы 1939 года, а также установление западной границы по линии рек Одер и Нейсе (так называемая концепция марша на запад);
• реформа системы государственного управления с расширением полномочий президента и Сената («для предотвращения парламентского хаоса»);
• децентрализация системы местных органов власти;
• построение «польского католического государства» с системой общественных отношений, основанных на основе католической этике;
• ограниченные реформы сельского хозяйства и поддержка экономики страны и частной собственности.

NSZ признавали «лондонское» правительство Польши в изгнании, но выступали против идеи АК о подготовки к всеобщему антинемецкому восстанию.

Национальные вооружённые силы были открыто враждебными по отношению к польским коммунистам и сторонникам СССР. Национальные вооружённые силы были против нацистской Германии, а также советской России, которая после разгрома немецких войск под Сталинградом считалась врагом № 1.

Это было официально заявлено в постановлении № 3 от февраля 1944.

Переговоры об объединении с АК

Создание Национальных вооружённых сил был принято враждебно руководством Армии Крайовой, поскольку осложнило проводимую ими деятельность по объединению польских подпольных структур под своим руководством.

11 апреля 1943 года представитель лондонского правительства Ян Пикалькевич в статье «Склоки», опубликованной в «Информационном бюллетене», осудил создание Национальных вооружённых сил.

Тем не менее, вскоре между NSZ и АК начались переговоры о военном сотрудничестве.

Командующий АК генерал С. Ровецкий («Грот») настаивал на полном подчинении NSZ его организации, а командующий NSZ полковник И. Оциевич, хотя и был сторонником сотрудничества, но настаивал на внутренней автономии NSZ. В результате, после ареста немцами полковника Оциевича в начале июня 1943 года, переговоры были прерваны. Позднее был арестован и генерал Ровецкий.

Новым командующим НВС в июле 1943 года стал полковник Тадеуш Курциуш, который был связан с группой «Вал» — политиками довоенного националистического движения «ABC». Они заняли непримиримую позицию в вопросе о слиянии армии. По их мнению, военное сотрудничество могло осуществляться только на основе равноправия двух организаций.

Осенью 1943 года начался очередной раунд переговоров о объединении. Представители NSZ составили письмо на имя верховного главнокомандующего и председателя Совета министров в Лондоне с предложениями по вопросу объединения, однако представители АК отказались их отправить. 1 октября 1943 года новый командующий АК генерал Тадеуш Коморовский («Бур»), предложил руководству NSZ войти в состав Армии Крайовой в срок до 15 октября 1943 года. Это предложение было решительно отклонено.

9 ноября 1943 года генерал Т. Коморовский издал приказ № 122, осуждающий Национальные вооружённые силы. Для разрешения тупиковой ситуации на переговорах, главком вооружённых сил в Лондоне, генерал Казимеж Соснковский осенью 1943 года направил в Польшу своих политических и военных представителей.

20 января 1944 года Соснковский отправил Т. Коморовскому распоряжение о включении NSZ в состав АК с предоставлением широкой автономии. Коморовский отклонил это распоряжение.

Также, с начала января 1944 переговоры о объединении с представителями АК вёл Генеральный секретарь TNRP Збигнев Стыпульковский. На их ускорение вероятно повлияло приближение к Польше Красной Армии.

В результате, 7 марта 1944 года было подписано соглашение об объединении. В соответствии с ним, войска Национальных вооружённых сил должны были оставаться компактным соединением в составе партизанских отрядов АК. 31 марта 1944 генерал Т. Коморовский отдал приказ провести слияние, который включал, в частности, утверждение полковника Т. Курциуша командующим Национальных вооружённых сил и назначении его заместителем командира АК по Национальным вооружённым силам.

Раскол в НВС

В течение примерно полутора месяцев соглашение об объединении соблюдалось. Члены группы «Вал» не были, однако, намерены примириться с потерей контроля над НВС. После смерти полковника Т. Курциуша в ночь с 22 на 23 апреля 1944 г. была предпринята попытка «внутреннего переворота».

Члены TNRP, представлявшие группу «Вал» издали фиктивный, помеченный задним числом приказ, подписанный полковником Т. Курциушем, назначив Ст. Наконечникова-Клюковского, бывшего командующего Национальными вооружёнными силами Северного округа Мазовии и Белостока, с 21 апреля 1944 года первым заместителем начальника вооружённых сил, а затем с 22 апреля и. о. командующего Национальных вооружённых сил.

Были и другие мероприятия. 21 апреля с поста начальника штаба главного командования НВС был снят Альберт Свечинка («Tuwar»). В это же время представители группы «Вал» объявили решение TNRP, и создали Политический Совет Национальных вооружённых сил, в который вошли только они.

Между тем, Т. Коморовский, в соответствии с функциональной иерархией, назначил 2 мая 1944 на должность своего представителя в НВС полковника В. Свециньского. После его немедленной отставки на более высокую должность 5 июня был назначен заместитель В. Свециньского, подполковник Альбин Валенты Рак («Лесинский»). В результате, раскол в Национальных вооружённых сил стал реальностью, и под именем NSZ действовали уже две организации: NSZ-АК (которые вошли в АК) и NSZ-ZJ (которые сохранили организационную и военную независимость). Раскол вызвал распад Гражданской службы нации.

Процесс объединения продолжался до конца лета 1944, и закончился переходом в АК большинства солдат бывшей Национальной военной организации. Тем не менее, руководство независимых Национальных вооружённых сил решило «отомстить» тем, кто придерживался условий соглашения об объединении.

Военно-полевой суд главного командования NSZ-ZJ вынес смертный приговор в отношении подполковника А. В. Рака. 15 июня 1944 года он был арестован патрулем НВС-ZJ и принуждён подписать прошение об отставке с должности командующего NSZ-АК. Будучи отпущен, он сразу же отозвал вынужденное прошение. В это же время были замучены глава разведки в командовании VIII округа Ченстохова НВС-АК капитан Станислав Зак («Стас Ченстоховский»), начальник I организационного отдела штаба главного командования НВС-АК подпоручик Владислав Пачольчик, шеф II отдела разведки подпоручик Виктор Гостомский («Nałęcz», «Хуберт», «Витольд»).

12 июня 1944 года главком АК генерал Т. Коморовский сообщил К. Соснковскому о срыве объединения по вине Национальных вооружённых сил, которые были осуждены высшими военными (генералом К. Соснковским) и гражданскими властями (заместителем премьер-министра Яном Квапинским).

Столкновения с левыми и коммунистическими партизанами

В июле 1943 в условиях усиления поддержки Советским Союзом коммунистического подполья, некоторые части НВС перешли к боевым действиям против Гвардии Людовой.

Издания, связанные с НВС предупреждали, что Польская рабочая партия по приказу Москвы готовит преждевременное антинемецкое восстание, которое окончится массовыми жертвами среди польского населения, что будет способствовать попаданию Польши под власть коммунистов.

22 июля 1943 года — первый случай прямой атаки отрядом NSZ «Сосна» отряда Гвардии Людовой имени Людвика Варыньского в Присуских лесах у деревни Стефанув (Опочинский уезд). В результате, были убиты 7 бойцов Гвардии Людовой. Командиром отряда NSZ являлся Губерт Юра (псевдоним «Том»), поддерживавший связь с радомским гестапо. В дальнейшем, летом 1944 года он стал офицером Главного командования НВС, был приговорён к смертной казни за сотрудничество с гестапо и преследовался со стороны НВС и АК. Тем не менее, после того, как NSZ-ZJ была сформирована Свентокшисская бригада, он служил в ней офицером по особым поручениям.

9 августа 1943 года у деревни Боров (под Красником, в районе Люблина) отряд NSZ уничтожил отряд GL имени Яна Килиньского, были убиты 26 бойцов Гвардии Людовой.

В это же время NSZ были проведены другие акции против Гвардии Людовой.

• в лагере отряда им. Бартоша Гловацкого в Хороберских лесах вступивший в отряд агент NSZ Мундек Добай бросил гранату в землянку, где проходило совещание командиров отряда. В результате взрыва погибли 2 и были ранены 3 партизана, террорист скрылся.
• 26 августа 1943 года у лесничества Фаниславице (Смоховские леса), отряды NSZ под командованием «Жбика» и «Вилька» силой разоружили отряд GL из 35 человек, при этом один из бойцов Гвардии Людовой был убит и ещё один — тяжело ранен…

27 октября 1943 года газета «Велька Польска» (печатный орган партии «Стронництво народове», вооружёнными формированиями которой являлись отряды NSZ) призвала своих сторонников «немедленно приступить к беспощадной борьбе, преследующей цель уничтожить коммунистические организации в Польше»

Особенно интенсивный характер имело противостояние в Келецком воеводстве, где в период с декабря 1943 по февраль 1944 года действовали отряды NSZ из группы «Сосна» (переименованные в «Лес 1» и «Лес 2»). В период с ноября 1943 по март 1944 года боевиками NSZ здесь были убиты 40 активистов ППР и бойцов Гвардии Людовой, несколько активистов «Батальонов хлопских» и ещё несколько человек были выданы ими гестапо.

В общей сложности, из 101 боевых отрядов Гвардии Людовой, созданных в 1942—1943 гг., 17 были уничтожены в боях с гитлеровцами, жандармерией и полицией и 3 были уничтожены боевиками NSZ

Кроме того, командование NSZ приказало уничтожать советских партизан, действующих на территории Польши (приказ о уничтожении советско-польского отряда имени Мицкевича имеется в Центральном военном архиве в Варшаве).

В дальнейшем, в связи с переговорами об объединении, которые проводило руководство NSZ c командованием АК, действия против коммунистических партизан были временно ограничены.

Однако уже в феврале 1944 года вооружённые нападения и убийства представителей ППР и бойцов Армии Людовой боевиками NSZ «стали нередким явлением»

• 1 апреля 1944 года командир 1-й бригады AL имени Земли Люблинской, капитан Владислав Скшипек («Гжибовский»), прибывший на переговоры с командованием отряда NSZ в селение Кобыляж был расстрелян из автоматов.
• в Тшидницкой воле вошедший в деревню отряд NSZ начал разыскивать и убивать оставленных на попечении крестьян раненых бойцов AL, спешивший на помощь отряд AL «Блыскавицы» под командованием Феликса Козыры попал в засаду NSZ, в бою с засадой погиб командир отряда.
• боевиком NSZ был застрелен активист AL Стефан Шиманьский («Крук»), один из организаторов партизанского движения в Люблинском воеводстве
• боевиком NSZ был убит Леон Кочаский («Болек»), секретарь Радомской окружной партийной организации ППР.
• боевиками NSZ был убит Ян Кандель («Анджей»), боец AL и секретарь 1-го подрайона ППР
• в июне 1944 года в районе Островца-Свентокшисского группа из пяти подрывников под командованием сержанта Сташиньского была окружена отрядом из 30 боевиков NSZ и под угрозой уничтожения разоружена, захвачена в плен и доставлена в деревню Дроговля «для допроса». После того, как поднятый по тревоге батальон бригады «Грюнвальд» окружил деревню, командир отряда NSZ был вынужден освободить партизан (к этому времени сильно избитых) и вернуть их оружие.
• 26 июня 1944 года в Скробачеве (недалеко от Стопницы) отряд AL из 50 бойцов был атакован превосходящими по численности силами NSZ, но сумел выйти из окружения, потеряв в бою 4 бойцов убитыми и 2 ранеными. Потери националистов из NSZ оценивались в 20 убитых и раненых.
• в течение первого месяца с момента формирования (с середины августа до середины сентября 1944 года) в районе западнее Кельце боевиками Свентокшисской бригады NSZ были убиты 30 партизан Армии Людовой.
• 8 сентября 1944 года у деревни Жомбец (в районе Влощова, к юго-востоку от Ченстохова) Свентокшисская бригада NSZ атаковала советско-польское партизанское соединение (отряд AL им. Войцеха Бартоша Гловацкого и отряд советских партизан), в бою погибли 55 советских и польских партизан. В плен к боевикам NSZ попали 32 партизана Армии Людовой и 72 советских партизана, после чего 70 советских партизан и 3 польских партизана Армии Людовой были убиты (ещё двое советских партизан сумели бежать), оставшимся польским партизанам предложили присоединиться к NSZ. В дальнейшем, некоторые пленные активисты АЛ были включены в состав бригады Святого Креста, а некоторые были отпущены. Сообщается, что причиной этого нападения стала происшедшая ранее атака отряда Армии Людовой патруля Свентокшисской бригады NSZ.

Отряд имени Бартоша Гловацкого состоял из десантной группы «Штурм» (11 поляков, сброшенных с советских самолётов на парашютах в ночь с 27 на 28 июля 1944 года в окрестностях железнодорожной станции Туннель) и нескольких десятков присоединившихся местных жителей; советская группа подчинялась органам госбезопасности СССР.

В ноябре 1944 года в Ченстоховском районе боевиками NSZ были убиты 10 партизан Армии Людовой.

Также известны случаи боевых столкновений NSZ с отрядами Гвардии Людовой WRN (Gwardii Ludowej WRN).

• так, в 1943 году в селении Makocice боевики NSZ убили бойца GL-WRN
• в селении Soborzyce боевики NSZ сожгли заживо бойца GL-WRN

Помимо убийств политических противников, активисты NSZ доносили о них немецким оккупационным властям.

Связь с немцами

После разгрома немецких войск под Сталинградом руководство НВС рассматривало СССР как «врага № 1». После поражения немецкой армии в сражении на Курской дуге летом 1943 года командование НВС пришло к выводу, что СССР является наибольшей угрозой для Польши, а поражение Германии — вопрос времени. Во второй половине 1943 года некоторые партизанские отряды НВС начали заключать с немецкими властями (полицией или военными) тактические соглашения местного значения (в частности, в районах Кельца и Люблина). По мере продвижения на запад линии Восточного фронта, контакты с немцами усиливались.

Наиболее прочные связи были установлены с гауптштурмфюрером СС Паулем Фуксом, шефом гестапо в районе Радом. Посредником в них была организация «Тома», которую возглавлял Хуберт Юра («Том»), бывший командир отряда НВС «Сосна». Все это привело к изданию приказа № 6 главкома НВС полковника Т. Курциуша, запрещавшего какие-либо контакты с немцами. Несмотря на это, они в дальнейшем продолжались.

В начале 1944 года, в связи с наступлением Красной Армии, командование НВС разработало оперативные принципы, в соответствии с которыми надлежало перевести все силы НВС на земли, оккупированные западными союзниками и избегать столкновений и с СССР, и с немцами.

С этой целью было запланировано создать три оперативные группы (ОГ из юго-восточных земель, ОГ центральных земель и ОГ северо-восточных земель). Фактически, концентрацию местных отрядов НВС (включая отряды «Бема» и «Дымши» из района Кельца, «Збика» и «Лося» из района Ченстохова и «Шага» из района Люблина) удалось осуществить только в районе Кельца в июне 1944 года. Они были объединены в 202-й и 204-й полки НВС.

С лета 1944 года, после вступления Красной Армии на территорию Польши, контакты с Германией — как тактические, так и в сфере разведки — ещё более активизировались.

В августе 1944 года на базе 202-го и 204-го полков была сформирована Свентокшисская бригада — крупнейшее военизированное формирование НВС за все время оккупации.

В январе 1945 г. под г. Краковом бригада вступила в бой с Советской армией и вскоре вошла в союзные отношения с 59-м армейским корпусом вермахта. В дальнейшем, вместе с частями немецкой армии бригада отступила на территорию протектората Богемия и Моравия, где её солдаты и офицеры получили статус добровольцев СС (SS-Polnisch-Freiwillingen). Личный состав бригады был частично обмундирован в униформу СС с польскими знаками отличия. Из бойцов бригады формировались группы и забрасывались в тыл Советской армии для проведения диверсионной деятельности. В апреле 1945 г. бригада была подчинена сдерживавшему наступление Советской армии танковому корпусу «Фельдхернхалле». В задачи бригады входила борьба в прифронтовой зоне с чешскими партизанами и советскими разведгруппами. 5 мая 1945 г. бригада оставила свои позиции и отступила на запад, навстречу армии США.

Участие НВС в Варшавском восстании

Главное командование НВС и их политические власти считали Варшавское восстание не имеющим шансов на победу. Однако после его начала, все отряды, которые удалось сформировать, приняли в нём участие. НВС немедленно официально заявили об участии в восстании 7 августа. В ходе боевых действий пришли к соглашению между силами НВС и отрядом НВС-ZJ под командованием поручика «Миколая» Козловского.

Операции в районе Варшавы и в самом городе проводили НВС-АК во главе с полковником Спиридионом Коишевским («Топор»). Дальнейшие планы сотрудничества даже включали создание двух дивизий НВС, отдельно для обеих фракций, в состав которых должны были войти солдаты НВС, воевавшие в Варшавском восстании, но ухудшение военной ситуации помешало их осуществлению.

Часть активистов НВС воевала в составе подразделений АК.

Самым крупным отрядом НВС, участвовавшим в восстании была моторизованная бригада «Колесо», которой командовал подполковник Зигмунд Релишко («Болеслав Колодзейский»), она обеспечивала оборону Старого города. Бригада была лишь частично вооружена, и её невооружённая часть занималась сапёрно-минными работами, перевозками, тушением пожаров и похоронами убитых.

Самым боеспособным из участвовавших в восстании подразделений НВС была созданная 6 августа рота НВС «Варшавянка» (командир — кпт. Пётр Захаревич (пс. «Завадский»)), в день формирования насчитывала около 80 солдат. Входила в состав группировки АК «Смелый II»; к моменту капитуляции насчитывала около 170 солдат.

Из других отрядов НВС воевали подразделения полка им. генерала Сикорского (до восстания насчитывал около 200 человек, рассредоточенных в момент начала восстания) в составе группировки АК «Harnas» и, возможно, в полку им. генерал Й. Х. Домбровского.

По разным источникам, в восстании участвовали от 800 до 2 тысяч или даже 3,5 тыс. активистов NSZ обеих фракций.

НВС после поражения Варшавского восстания

Начало Варшавского восстания 1 августа 1944 серьёзно осложнило внутреннюю ситуацию в НВС. Хотя главное командование НВС перебралось в Ченстохов, в Варшаве остался и. о. главнокомандующего НВС, С. Наконечников. После потери связи с ним, новым и. о. главкома НВС был назначен бригадный генерал в отставке Тадеуш Ястржебский («Повала»), но в первой половине октября 1944, после поражения восстания в Ченстохов прибыл С. Наконечников, который выбрался из города и постарался восстановить свои полномочия. 18 октября 1944 он был застрелен начальником разведывательного отдела II Главного командования НВС, капитаном НВС Отмаром Вавршковичем.

После смерти Наконечникова НВС выступил с заявлением, что он якобы установил контакт с Армией Людовой и хотел подчинить НВС Польскому комитету национального освобождения.

В это же время произошли общие организационные изменения. 9 августа 1944 фактически перестал существовать Политсовет НВС, который передав свои полномочия в областях, оккупированных немцами Политсовету НВС-Запад. Кроме того, был издан приказ о создании трёх оперативных групп (северной, центральной и южной), которые должны были охватить все отряды НВС, а затем перевести их на Запад, на земли, занятые американскими и британскими войсками. В конце удалось создать только бригаду Святого креста НВС в Кельце.

20 октября 1944 на должность нового и. о. главнокомандующего НВС был избран майор запаса Зигмунд Броневский (пс. «Богуцкий»), бывший командир Люблинского района — III. В то же время 11 ноября он был произведён в бригадного генерала НВС. Кроме того, в ноябре 1944 большинство отрядов НВС было официально подчинено Национальной военной организации (НВО) и было преобразовано в Национальное войсковое соединение.

В сентябре 1945 года был создан инспекторат Юго-Западных Территорий, состоящий из трёх районов — Верхняя Силезия, Опольская Силезия и Нижняя Силезия. В 1947 произошло уничтожение большинства групп НВО, несколько отрядов действовали до середины 50-х годов в подполье.

НВО насчитывала несколько десятков отрядов (в общей сложности 2-4 тысячи солдат) и проводила военные операции против НКВД, Корпуса внутренней безопасности, Польской Народной армии, милиции и отрядов УПА.

В соответствии с Указом Президента Польши в изгнании Казимежа Саббата от 1 января 1988 г., солдаты НВС «выполнили свой национальный и солдатский долг польской Республике».

Военные действия

Партизанские отряды

Военные отряды НВС подразделялись на: Отряд специальных действий, местные отряды, партизанские и отряды подготовки специальных действий.

Первые отряды спецопераций начали появляться уже в октябре 1942 г., когда главком НВС, полковник И. Оциевич, издал приказ провести специальную операцию номер 1.

В силу этого приказа, следовало ликвидировать «подрывные и преступные банды», а борьбу с гитлеровскими карательными экспедициями производить только «в случае грубой несправедливости оккупанта», и приобретать материальные ресурсы путём нападения на оккупационные налоговые органы, почты и т. п. В документе также имелись руководящие принципы по ликвидации членов «враждебных к нам образований меньшинств», однако эти слова в оригинальном тексте не содержались и были дописаны,.

В воспоминаниях НВС также выступает с позиции упоминания о необходимости бороться с формированиями других национальностей, появившихся под немецким влиянием (…)", вооружённых групп, которые сотрудничают с немецкими оккупационными силами против польского государства и его граждан.

Вскоре после этого был отдан приказ по специальным мероприятиям номер 2, который должен был помочь народу изгнать нацистов из района Замостье. Большинство партизанских отрядов НВС было создано в районах Кельц V (пор. «Морской», пор. «Бема» пор. «Грозный» и др.) и Люблина III (пор. «Пещера», пор. Генриха Фигуро-Подхорского (пс. «Шаг»), ппор. Леона Цибульского (пс. «Факел»), пор. Вацлава Петровского (пс. «Тихий») и других).

В качестве примеров борьбы с немцами можно отметить:

• В конце 1942 года под Сухеднювом в Келецком районе — взорван немецкий эшелон с рудой и серным колчеданом.
• В середине января 1943 г. — нападение на немецкий склад оружия в Кельце, в результате которого было добыто несколько автоматов и около 16 тысяч патронов.
• Март 1943 — нападение на немецкую тюрьму военной жандармерии в Краснике первого партизанского отряда НВС, известного как «Александровка».
• 20 апреля 1943 — нападение совместно с АК на Эмиссионный Банк в Ченстохове, выполненное отрядами «Шага» и «Заглобы».
• В середине августа 1943 — нападение «Александровки» на банк в Янове Любельском.
• В начале сентября 1943 — битва под Юсчьем (Люблинская область) с немецкой командой военной полиции, которая позволила отряду АК в то же время разрушить тюрьму в Билгорае.
• В конце 1943 г. — удары отряда «Шага» по немецкой колонии в Марьянове, в результате которого было добыто огромное количество оружия и боеприпасов.
• В апреле 1944 г. — победоносный бой с немцами отрядов «Шага» и «Дымши» под Михаловичами в Оратовской.
• 26 июля 1944 г. — наступление на немцев бригады Святого Креста в Любче для оказания помощи отряду АК, добыто оружие и грузовые автомобили.
• 26 июля 1944 — успешная битва с отрядом СС под Олечным отряда «Збика» и отряда АК Мечислава Тарчальского пс. «Мартин».
• 5 мая 1945 освобождение женского концентрационного лагеря в Холизовей (Чешская Республика).

Организационная структура

Главнокомандующие НВС

• Полковник Игнаций Оциевич («Чеслав») — 20 сентября 1942 — начало июня 1943;
• Полковник морской службы / Бриг. ген. НВС Тадеуш Курциуш («Zegota», « Моряк», «Фишер», «Генерал Марс») — с 1 августа 1943 года до 22 апреля 1944
• Майор / полковник НВС Станислав Наконечников-Клюковский («Кмициц», «Завиша», «Килинский») — с 22 апреля по 24 июля 1944
• бригадный генерал / генерал дивизии НВС Тадеуш Ястржебский («Повала») — с 24 июля до середины октября 1944
• Майор / полковник НВС Станислав Наконечников-Клюковский («Кмицыц», «Завиша», «Килинский») (с середины октября по 18 октября 1944)
• Майор запаса / бригадный генерал НВС Зигмунд Броневский («Богуцкий», «Св. Богуцкий») — с 20 октября 1944 до начала августа 1945
• Подпоручик запаса / полковник НВС Станислав Кашница («Ус», «Препона», «Усовский», «Станислав Усач») — с августа 1945 г. до 15 февраля 1947 г.

Главное командование НВС

Общее руководство деятельностью NSZ осуществляло Главное командование, при котором функционировал штаб, состоявший из шести отделов, организованных в 3 направления: связи, административный и главного командования. Штабом командовал Начальник Штаба, а во главе направлений стояли его заместители.

Организационная структура Национальных вооружённых сил учитывала довоенное административное деление Польской Республики, а также включала земли, принадлежавшие до 1939 года Германии. Области была разделена на шесть инспекторатов, в составе которых насчитывалось 17 округов, которые, в свою очередь, были разделены на районы. На уровне округов и районов были созданы местные (окружные и районные) командования.

Инспектораты НВС

• Инспекторат Западных земель' с размещением в Варшаве (Округа: VI, VIII, IX, X, XI)) — плк. зап./бриг. ген. НВС Станислав Тиель (пс. «Пшемыслав») (с лета 1942 г до мая 1943 r.), майор/пплк НВС Эдмунд Людвик Михальский (пс. «Каетан», «Лодзя», «Моравский») (с мая 1943 г. до начала варшавского восстания)
• Инспекторат Центральных земель (Округа: IA, IB, XII) плк Витольд Комиеровский (пс. «Кот», «Медведь», «Волкулак», «Сулима») (с января до весны 1944 г.)
• Инспекторат Северных земель (Округа II, XIII) — майор/плк НВС Станислав Наконечников-Клюковский (с осени 1943 г. до мая 1944 г.)
• Инспекторат Юго-Западных земель (Округа: III, V)
• Инспекторат Юго-Восточных земель (Округа: IV, VII, XIV) — NN пс. «Zachoszcza»
• Инспекторат Северо-Восточных земель (Округа: XV, XVI, XVII) — неизвестен командир.

Печатные издания

НВС издавали более десятка газет, выходивших в Варшаве и на местах.

См. также

• Армия Крайова
• Крестьянские батальоны
• Армия Людова
• Польское подпольное государство
• Свобода и Независимость
• Конспиративное Войско Польское

Библиография

• Zbigniew S. Siemaszko, Narodowe Siły Zbrojne, Londyn 1982
• Stanisław Żochowski, O Narodowych Siłach Zbrojnych — NSZ, Lublin 1994
• Narodowe Siły Zbrojne. Dokumenty, struktury, personalia, t. 1 — 3, oprac. Leszek Żebrowski, Warszawa 1994—1996
• Marek J. Chodakiewicz, Piotr Gontarczyk, Leszek Żebrowski «Tajne oblicze GL-AL i PPR. Dokumenty» Burchard Edition, Warszawa, 1999, t. 1-3
• Krzysztof Komorowski, Polityka i walka. Konspiracja zbrojna ruchu narodowego 1939—1945, Warszawa 2000
• Kazimierz Litwiejko, Narodowa Organizacja Wojskowa. Okręg Białystok 1941—1945, Białystok 2001
• Krzysztof Kaczmarski, Podziemie narodowe na Rzeszowszczyźnie 1939—1944, Rzeszów 2003
• Zeszyty do historii Narodowych Sił Zbrojnych, z. 1 — 4, Chicago 1961—1969, z. 5 Chicago 1990, z. 6 Warszawa 1994
• Stanisław Jaworski, Związek Jaszczurczy — Narodowe Siły Zbrojne, Chicago 1982
• Jerzy Pilaciński, Narodowe Siły Zbrojne: kulisy walki podziemnej 1939—1946, Warszawa 1990
• Władysław Kołaciński, Między młotem a swastyką, Warszawa 1991
• Barbara Jachimczak, Losy żołnierzy Narodowych Sił Zbrojnych na Kielecczyźnie, Kielce 1993
• Tadeusz Tomaszkiewicz, Narodowe Siły Zbrojne: pow. Węgrów 1942—1950, Warszawa 1993
• Marek Jan Chodakiewicz, Narodowe Siły Zbrojne: «Ząb» — przeciw dwu wrogom, Warszawa 1994
• Ludwik Meresta, Księża kapelani Narodowych Sił Zbrojnych na Lubelszczyźnie, Lublin 1994
• Narodowe Siły Zbrojne: materiały z sesji naukowej poświęconej historii Narodowych Sił Zbrojnych Warszawa 25 października 1992 roku, pod red. Piotra Szuckiego, Warszawa 1994
• Jerzy Nachtman, Narodowe Siły Zbrojne: konspiracja w Wołominie, Wołomin 1996
• Kompania «Warszawianka» Narodowych Sił Zbrojnych w powstaniu warszawskim: (próba monografii), oprac. Jerzy Rutkowski, Warszawa 1996
• Bogdan Chrzanowski, Związek Jaszczurczy i Narodowe Siły Zbrojne na Pomorzu 1939—1947. Nieznane karty pomorskiej konspiracji, Toruń 1997
• Narodowe Siły Zbrojne na Podlasiu. T. 1, materiały posesyjne, pod red. Mariusza Bechty, Leszka Żebrowskiego, Siedlce 1997
• Bohdan Szucki, Modlitwa żołnierzy Narodowych Sił Zbrojnych, Olsztyn 1998
• Władysław Marcinkowski «Jaxa», Wspomnienia 1934—1945, Warszawa 1998
• Leon Kuśmierczyk, Ludwik Meresta, Kapelani Narodowych Sił Zbrojnych w latach 1939—1944: ze szczególnym uwzględnieniem Lubelszczyzny, Warszawa 2000
• NSZ Dokumenty, relacje, wspomnienia, pod red. Macieja Szymańskiego, Zbigniewa Kuciewicza, Zbigniewa Gnata-Wieteski i Jerzego Nachtmana, Warszawa 2000
• Pamięci Narodowych Sił Zbrojnych we Włoszczowskiem, Włoszczowa 2001
• Zbigniew Gnat-Wieteska, Symbolika formacji wojskowych obozu narodowego, Warszawa 2001
• Podziemie zbrojne na Lubelszczyźnie wobec dwóch totalitaryzmów 1939—1956, pod red. Sławomira Poleszaka, Adama Puławskiego, Warszawa 2002
• Marek Jan Chodakiewicz, Narodowe Siły Zbrojne, «Ząb» przeciw dwu wrogom, Warszawa 1999
• Wojciech Jerzy Muszyński, W walce o Wielką Polskę. Propaganda zaplecza politycznego NSZ 1939—1945, Warszawa 2000
• Sebastian Bojemski, Poszli w skier powodzi… Narodowe Siły Zbrojne w Powstaniu Warszawskim, Warszawa 2002
• Wiesław Charczuk, Formacje Zbrojne obozu narodowego na Południowym Podlasiu w latach 1939—1947, Siedlce 2003
• Narodowe Siły Zbrojne na Podlasiu. T. 3, pod red. Mariusza Bechty, Leszka Żebrowskiego, 2003
• Rafał Utracki, Contumaces…legio infera. Samodzielny Batalion im. Brygadiera Mączyńskiego Narodowych Sił Zbrojnych. Jeziorna Królewska — Piaseczno i okolice 1939—1945, Biała Podlaska-Warszawa 2004

Ссылки

• [www.lechaim.ru/ARHIV/220/romanovskiy.htm Даниил Романовский Партизаны-евреи в Польше, 1942—1945]
• [www.endecja.pl/historia/artykul/57 Отношение Народных Вооружённых сил к евреям]

Отрывок, характеризующий Национальные вооружённые силы

– Это были крайности, разумеется, но не в них всё значение, а значение в правах человека, в эманципации от предрассудков, в равенстве граждан; и все эти идеи Наполеон удержал во всей их силе.
– Свобода и равенство, – презрительно сказал виконт, как будто решившийся, наконец, серьезно доказать этому юноше всю глупость его речей, – всё громкие слова, которые уже давно компрометировались. Кто же не любит свободы и равенства? Еще Спаситель наш проповедывал свободу и равенство. Разве после революции люди стали счастливее? Напротив. Mы хотели свободы, а Бонапарте уничтожил ее.
Князь Андрей с улыбкой посматривал то на Пьера, то на виконта, то на хозяйку. В первую минуту выходки Пьера Анна Павловна ужаснулась, несмотря на свою привычку к свету; но когда она увидела, что, несмотря на произнесенные Пьером святотатственные речи, виконт не выходил из себя, и когда она убедилась, что замять этих речей уже нельзя, она собралась с силами и, присоединившись к виконту, напала на оратора.
– Mais, mon cher m r Pierre, [Но, мой милый Пьер,] – сказала Анна Павловна, – как же вы объясняете великого человека, который мог казнить герцога, наконец, просто человека, без суда и без вины?
– Я бы спросил, – сказал виконт, – как monsieur объясняет 18 брюмера. Разве это не обман? C'est un escamotage, qui ne ressemble nullement a la maniere d'agir d'un grand homme. [Это шулерство, вовсе не похожее на образ действий великого человека.]
– А пленные в Африке, которых он убил? – сказала маленькая княгиня. – Это ужасно! – И она пожала плечами.
– C'est un roturier, vous aurez beau dire, [Это проходимец, что бы вы ни говорили,] – сказал князь Ипполит.
Мсье Пьер не знал, кому отвечать, оглянул всех и улыбнулся. Улыбка у него была не такая, какая у других людей, сливающаяся с неулыбкой. У него, напротив, когда приходила улыбка, то вдруг, мгновенно исчезало серьезное и даже несколько угрюмое лицо и являлось другое – детское, доброе, даже глуповатое и как бы просящее прощения.
Виконту, который видел его в первый раз, стало ясно, что этот якобинец совсем не так страшен, как его слова. Все замолчали.
– Как вы хотите, чтобы он всем отвечал вдруг? – сказал князь Андрей. – Притом надо в поступках государственного человека различать поступки частного лица, полководца или императора. Мне так кажется.
– Да, да, разумеется, – подхватил Пьер, обрадованный выступавшею ему подмогой.
– Нельзя не сознаться, – продолжал князь Андрей, – Наполеон как человек велик на Аркольском мосту, в госпитале в Яффе, где он чумным подает руку, но… но есть другие поступки, которые трудно оправдать.
Князь Андрей, видимо желавший смягчить неловкость речи Пьера, приподнялся, сбираясь ехать и подавая знак жене.

Вдруг князь Ипполит поднялся и, знаками рук останавливая всех и прося присесть, заговорил:
– Ah! aujourd'hui on m'a raconte une anecdote moscovite, charmante: il faut que je vous en regale. Vous m'excusez, vicomte, il faut que je raconte en russe. Autrement on ne sentira pas le sel de l'histoire. [Сегодня мне рассказали прелестный московский анекдот; надо вас им поподчивать. Извините, виконт, я буду рассказывать по русски, иначе пропадет вся соль анекдота.]
И князь Ипполит начал говорить по русски таким выговором, каким говорят французы, пробывшие с год в России. Все приостановились: так оживленно, настоятельно требовал князь Ипполит внимания к своей истории.
– В Moscou есть одна барыня, une dame. И она очень скупа. Ей нужно было иметь два valets de pied [лакея] за карета. И очень большой ростом. Это было ее вкусу. И она имела une femme de chambre [горничную], еще большой росту. Она сказала…
Тут князь Ипполит задумался, видимо с трудом соображая.
– Она сказала… да, она сказала: «девушка (a la femme de chambre), надень livree [ливрею] и поедем со мной, за карета, faire des visites». [делать визиты.]
Тут князь Ипполит фыркнул и захохотал гораздо прежде своих слушателей, что произвело невыгодное для рассказчика впечатление. Однако многие, и в том числе пожилая дама и Анна Павловна, улыбнулись.
– Она поехала. Незапно сделался сильный ветер. Девушка потеряла шляпа, и длинны волоса расчесались…
Тут он не мог уже более держаться и стал отрывисто смеяться и сквозь этот смех проговорил:
– И весь свет узнал…
Тем анекдот и кончился. Хотя и непонятно было, для чего он его рассказывает и для чего его надо было рассказать непременно по русски, однако Анна Павловна и другие оценили светскую любезность князя Ипполита, так приятно закончившего неприятную и нелюбезную выходку мсье Пьера. Разговор после анекдота рассыпался на мелкие, незначительные толки о будущем и прошедшем бале, спектакле, о том, когда и где кто увидится.


Поблагодарив Анну Павловну за ее charmante soiree, [очаровательный вечер,] гости стали расходиться.
Пьер был неуклюж. Толстый, выше обыкновенного роста, широкий, с огромными красными руками, он, как говорится, не умел войти в салон и еще менее умел из него выйти, то есть перед выходом сказать что нибудь особенно приятное. Кроме того, он был рассеян. Вставая, он вместо своей шляпы захватил трехугольную шляпу с генеральским плюмажем и держал ее, дергая султан, до тех пор, пока генерал не попросил возвратить ее. Но вся его рассеянность и неуменье войти в салон и говорить в нем выкупались выражением добродушия, простоты и скромности. Анна Павловна повернулась к нему и, с христианскою кротостью выражая прощение за его выходку, кивнула ему и сказала:
– Надеюсь увидать вас еще, но надеюсь тоже, что вы перемените свои мнения, мой милый мсье Пьер, – сказала она.
Когда она сказала ему это, он ничего не ответил, только наклонился и показал всем еще раз свою улыбку, которая ничего не говорила, разве только вот что: «Мнения мнениями, а вы видите, какой я добрый и славный малый». И все, и Анна Павловна невольно почувствовали это.
Князь Андрей вышел в переднюю и, подставив плечи лакею, накидывавшему ему плащ, равнодушно прислушивался к болтовне своей жены с князем Ипполитом, вышедшим тоже в переднюю. Князь Ипполит стоял возле хорошенькой беременной княгини и упорно смотрел прямо на нее в лорнет.
– Идите, Annette, вы простудитесь, – говорила маленькая княгиня, прощаясь с Анной Павловной. – C'est arrete, [Решено,] – прибавила она тихо.
Анна Павловна уже успела переговорить с Лизой о сватовстве, которое она затевала между Анатолем и золовкой маленькой княгини.
– Я надеюсь на вас, милый друг, – сказала Анна Павловна тоже тихо, – вы напишете к ней и скажете мне, comment le pere envisagera la chose. Au revoir, [Как отец посмотрит на дело. До свидания,] – и она ушла из передней.
Князь Ипполит подошел к маленькой княгине и, близко наклоняя к ней свое лицо, стал полушопотом что то говорить ей.
Два лакея, один княгинин, другой его, дожидаясь, когда они кончат говорить, стояли с шалью и рединготом и слушали их, непонятный им, французский говор с такими лицами, как будто они понимали, что говорится, но не хотели показывать этого. Княгиня, как всегда, говорила улыбаясь и слушала смеясь.
– Я очень рад, что не поехал к посланнику, – говорил князь Ипполит: – скука… Прекрасный вечер, не правда ли, прекрасный?
– Говорят, что бал будет очень хорош, – отвечала княгиня, вздергивая с усиками губку. – Все красивые женщины общества будут там.
– Не все, потому что вас там не будет; не все, – сказал князь Ипполит, радостно смеясь, и, схватив шаль у лакея, даже толкнул его и стал надевать ее на княгиню.
От неловкости или умышленно (никто бы не мог разобрать этого) он долго не опускал рук, когда шаль уже была надета, и как будто обнимал молодую женщину.
Она грациозно, но всё улыбаясь, отстранилась, повернулась и взглянула на мужа. У князя Андрея глаза были закрыты: так он казался усталым и сонным.
– Вы готовы? – спросил он жену, обходя ее взглядом.
Князь Ипполит торопливо надел свой редингот, который у него, по новому, был длиннее пяток, и, путаясь в нем, побежал на крыльцо за княгиней, которую лакей подсаживал в карету.
– Рrincesse, au revoir, [Княгиня, до свиданья,] – кричал он, путаясь языком так же, как и ногами.
Княгиня, подбирая платье, садилась в темноте кареты; муж ее оправлял саблю; князь Ипполит, под предлогом прислуживания, мешал всем.
– Па звольте, сударь, – сухо неприятно обратился князь Андрей по русски к князю Ипполиту, мешавшему ему пройти.
– Я тебя жду, Пьер, – ласково и нежно проговорил тот же голос князя Андрея.
Форейтор тронулся, и карета загремела колесами. Князь Ипполит смеялся отрывисто, стоя на крыльце и дожидаясь виконта, которого он обещал довезти до дому.

– Eh bien, mon cher, votre petite princesse est tres bien, tres bien, – сказал виконт, усевшись в карету с Ипполитом. – Mais tres bien. – Он поцеловал кончики своих пальцев. – Et tout a fait francaise. [Ну, мой дорогой, ваша маленькая княгиня очень мила! Очень мила и совершенная француженка.]
Ипполит, фыркнув, засмеялся.
– Et savez vous que vous etes terrible avec votre petit air innocent, – продолжал виконт. – Je plains le pauvre Mariei, ce petit officier, qui se donne des airs de prince regnant.. [А знаете ли, вы ужасный человек, несмотря на ваш невинный вид. Мне жаль бедного мужа, этого офицерика, который корчит из себя владетельную особу.]
Ипполит фыркнул еще и сквозь смех проговорил:
– Et vous disiez, que les dames russes ne valaient pas les dames francaises. Il faut savoir s'y prendre. [А вы говорили, что русские дамы хуже французских. Надо уметь взяться.]
Пьер, приехав вперед, как домашний человек, прошел в кабинет князя Андрея и тотчас же, по привычке, лег на диван, взял первую попавшуюся с полки книгу (это были Записки Цезаря) и принялся, облокотившись, читать ее из середины.
– Что ты сделал с m lle Шерер? Она теперь совсем заболеет, – сказал, входя в кабинет, князь Андрей и потирая маленькие, белые ручки.
Пьер поворотился всем телом, так что диван заскрипел, обернул оживленное лицо к князю Андрею, улыбнулся и махнул рукой.
– Нет, этот аббат очень интересен, но только не так понимает дело… По моему, вечный мир возможен, но я не умею, как это сказать… Но только не политическим равновесием…
Князь Андрей не интересовался, видимо, этими отвлеченными разговорами.
– Нельзя, mon cher, [мой милый,] везде всё говорить, что только думаешь. Ну, что ж, ты решился, наконец, на что нибудь? Кавалергард ты будешь или дипломат? – спросил князь Андрей после минутного молчания.
Пьер сел на диван, поджав под себя ноги.
– Можете себе представить, я всё еще не знаю. Ни то, ни другое мне не нравится.
– Но ведь надо на что нибудь решиться? Отец твой ждет.
Пьер с десятилетнего возраста был послан с гувернером аббатом за границу, где он пробыл до двадцатилетнего возраста. Когда он вернулся в Москву, отец отпустил аббата и сказал молодому человеку: «Теперь ты поезжай в Петербург, осмотрись и выбирай. Я на всё согласен. Вот тебе письмо к князю Василью, и вот тебе деньги. Пиши обо всем, я тебе во всем помога». Пьер уже три месяца выбирал карьеру и ничего не делал. Про этот выбор и говорил ему князь Андрей. Пьер потер себе лоб.
– Но он масон должен быть, – сказал он, разумея аббата, которого он видел на вечере.
– Всё это бредни, – остановил его опять князь Андрей, – поговорим лучше о деле. Был ты в конной гвардии?…
– Нет, не был, но вот что мне пришло в голову, и я хотел вам сказать. Теперь война против Наполеона. Ежели б это была война за свободу, я бы понял, я бы первый поступил в военную службу; но помогать Англии и Австрии против величайшего человека в мире… это нехорошо…
Князь Андрей только пожал плечами на детские речи Пьера. Он сделал вид, что на такие глупости нельзя отвечать; но действительно на этот наивный вопрос трудно было ответить что нибудь другое, чем то, что ответил князь Андрей.
– Ежели бы все воевали только по своим убеждениям, войны бы не было, – сказал он.
– Это то и было бы прекрасно, – сказал Пьер.
Князь Андрей усмехнулся.
– Очень может быть, что это было бы прекрасно, но этого никогда не будет…
– Ну, для чего вы идете на войну? – спросил Пьер.
– Для чего? я не знаю. Так надо. Кроме того я иду… – Oн остановился. – Я иду потому, что эта жизнь, которую я веду здесь, эта жизнь – не по мне!


В соседней комнате зашумело женское платье. Как будто очнувшись, князь Андрей встряхнулся, и лицо его приняло то же выражение, какое оно имело в гостиной Анны Павловны. Пьер спустил ноги с дивана. Вошла княгиня. Она была уже в другом, домашнем, но столь же элегантном и свежем платье. Князь Андрей встал, учтиво подвигая ей кресло.
– Отчего, я часто думаю, – заговорила она, как всегда, по французски, поспешно и хлопотливо усаживаясь в кресло, – отчего Анет не вышла замуж? Как вы все глупы, messurs, что на ней не женились. Вы меня извините, но вы ничего не понимаете в женщинах толку. Какой вы спорщик, мсье Пьер.
– Я и с мужем вашим всё спорю; не понимаю, зачем он хочет итти на войну, – сказал Пьер, без всякого стеснения (столь обыкновенного в отношениях молодого мужчины к молодой женщине) обращаясь к княгине.
Княгиня встрепенулась. Видимо, слова Пьера затронули ее за живое.
– Ах, вот я то же говорю! – сказала она. – Я не понимаю, решительно не понимаю, отчего мужчины не могут жить без войны? Отчего мы, женщины, ничего не хотим, ничего нам не нужно? Ну, вот вы будьте судьею. Я ему всё говорю: здесь он адъютант у дяди, самое блестящее положение. Все его так знают, так ценят. На днях у Апраксиных я слышала, как одна дама спрашивает: «c'est ca le fameux prince Andre?» Ma parole d'honneur! [Это знаменитый князь Андрей? Честное слово!] – Она засмеялась. – Он так везде принят. Он очень легко может быть и флигель адъютантом. Вы знаете, государь очень милостиво говорил с ним. Мы с Анет говорили, это очень легко было бы устроить. Как вы думаете?
Пьер посмотрел на князя Андрея и, заметив, что разговор этот не нравился его другу, ничего не отвечал.
– Когда вы едете? – спросил он.
– Ah! ne me parlez pas de ce depart, ne m'en parlez pas. Je ne veux pas en entendre parler, [Ах, не говорите мне про этот отъезд! Я не хочу про него слышать,] – заговорила княгиня таким капризно игривым тоном, каким она говорила с Ипполитом в гостиной, и который так, очевидно, не шел к семейному кружку, где Пьер был как бы членом. – Сегодня, когда я подумала, что надо прервать все эти дорогие отношения… И потом, ты знаешь, Andre? – Она значительно мигнула мужу. – J'ai peur, j'ai peur! [Мне страшно, мне страшно!] – прошептала она, содрогаясь спиною.
Муж посмотрел на нее с таким видом, как будто он был удивлен, заметив, что кто то еще, кроме его и Пьера, находился в комнате; и он с холодною учтивостью вопросительно обратился к жене:
– Чего ты боишься, Лиза? Я не могу понять, – сказал он.
– Вот как все мужчины эгоисты; все, все эгоисты! Сам из за своих прихотей, Бог знает зачем, бросает меня, запирает в деревню одну.
– С отцом и сестрой, не забудь, – тихо сказал князь Андрей.
– Всё равно одна, без моих друзей… И хочет, чтобы я не боялась.
Тон ее уже был ворчливый, губка поднялась, придавая лицу не радостное, а зверское, беличье выраженье. Она замолчала, как будто находя неприличным говорить при Пьере про свою беременность, тогда как в этом и состояла сущность дела.
– Всё таки я не понял, de quoi vous avez peur, [Чего ты боишься,] – медлительно проговорил князь Андрей, не спуская глаз с жены.
Княгиня покраснела и отчаянно взмахнула руками.
– Non, Andre, je dis que vous avez tellement, tellement change… [Нет, Андрей, я говорю: ты так, так переменился…]
– Твой доктор велит тебе раньше ложиться, – сказал князь Андрей. – Ты бы шла спать.
Княгиня ничего не сказала, и вдруг короткая с усиками губка задрожала; князь Андрей, встав и пожав плечами, прошел по комнате.
Пьер удивленно и наивно смотрел через очки то на него, то на княгиню и зашевелился, как будто он тоже хотел встать, но опять раздумывал.
– Что мне за дело, что тут мсье Пьер, – вдруг сказала маленькая княгиня, и хорошенькое лицо ее вдруг распустилось в слезливую гримасу. – Я тебе давно хотела сказать, Andre: за что ты ко мне так переменился? Что я тебе сделала? Ты едешь в армию, ты меня не жалеешь. За что?
– Lise! – только сказал князь Андрей; но в этом слове были и просьба, и угроза, и, главное, уверение в том, что она сама раскается в своих словах; но она торопливо продолжала:
– Ты обращаешься со мной, как с больною или с ребенком. Я всё вижу. Разве ты такой был полгода назад?
– Lise, я прошу вас перестать, – сказал князь Андрей еще выразительнее.
Пьер, всё более и более приходивший в волнение во время этого разговора, встал и подошел к княгине. Он, казалось, не мог переносить вида слез и сам готов был заплакать.
– Успокойтесь, княгиня. Вам это так кажется, потому что я вас уверяю, я сам испытал… отчего… потому что… Нет, извините, чужой тут лишний… Нет, успокойтесь… Прощайте…
Князь Андрей остановил его за руку.
– Нет, постой, Пьер. Княгиня так добра, что не захочет лишить меня удовольствия провести с тобою вечер.
– Нет, он только о себе думает, – проговорила княгиня, не удерживая сердитых слез.
– Lise, – сказал сухо князь Андрей, поднимая тон на ту степень, которая показывает, что терпение истощено.
Вдруг сердитое беличье выражение красивого личика княгини заменилось привлекательным и возбуждающим сострадание выражением страха; она исподлобья взглянула своими прекрасными глазками на мужа, и на лице ее показалось то робкое и признающееся выражение, какое бывает у собаки, быстро, но слабо помахивающей опущенным хвостом.
– Mon Dieu, mon Dieu! [Боже мой, Боже мой!] – проговорила княгиня и, подобрав одною рукой складку платья, подошла к мужу и поцеловала его в лоб.
– Bonsoir, Lise, [Доброй ночи, Лиза,] – сказал князь Андрей, вставая и учтиво, как у посторонней, целуя руку.


Друзья молчали. Ни тот, ни другой не начинал говорить. Пьер поглядывал на князя Андрея, князь Андрей потирал себе лоб своею маленькою рукой.
– Пойдем ужинать, – сказал он со вздохом, вставая и направляясь к двери.
Они вошли в изящно, заново, богато отделанную столовую. Всё, от салфеток до серебра, фаянса и хрусталя, носило на себе тот особенный отпечаток новизны, который бывает в хозяйстве молодых супругов. В середине ужина князь Андрей облокотился и, как человек, давно имеющий что нибудь на сердце и вдруг решающийся высказаться, с выражением нервного раздражения, в каком Пьер никогда еще не видал своего приятеля, начал говорить:
– Никогда, никогда не женись, мой друг; вот тебе мой совет: не женись до тех пор, пока ты не скажешь себе, что ты сделал всё, что мог, и до тех пор, пока ты не перестанешь любить ту женщину, какую ты выбрал, пока ты не увидишь ее ясно; а то ты ошибешься жестоко и непоправимо. Женись стариком, никуда негодным… А то пропадет всё, что в тебе есть хорошего и высокого. Всё истратится по мелочам. Да, да, да! Не смотри на меня с таким удивлением. Ежели ты ждешь от себя чего нибудь впереди, то на каждом шагу ты будешь чувствовать, что для тебя всё кончено, всё закрыто, кроме гостиной, где ты будешь стоять на одной доске с придворным лакеем и идиотом… Да что!…
Он энергически махнул рукой.
Пьер снял очки, отчего лицо его изменилось, еще более выказывая доброту, и удивленно глядел на друга.
– Моя жена, – продолжал князь Андрей, – прекрасная женщина. Это одна из тех редких женщин, с которою можно быть покойным за свою честь; но, Боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым! Это я тебе одному и первому говорю, потому что я люблю тебя.
Князь Андрей, говоря это, был еще менее похож, чем прежде, на того Болконского, который развалившись сидел в креслах Анны Павловны и сквозь зубы, щурясь, говорил французские фразы. Его сухое лицо всё дрожало нервическим оживлением каждого мускула; глаза, в которых прежде казался потушенным огонь жизни, теперь блестели лучистым, ярким блеском. Видно было, что чем безжизненнее казался он в обыкновенное время, тем энергичнее был он в эти минуты почти болезненного раздражения.
– Ты не понимаешь, отчего я это говорю, – продолжал он. – Ведь это целая история жизни. Ты говоришь, Бонапарте и его карьера, – сказал он, хотя Пьер и не говорил про Бонапарте. – Ты говоришь Бонапарте; но Бонапарте, когда он работал, шаг за шагом шел к цели, он был свободен, у него ничего не было, кроме его цели, – и он достиг ее. Но свяжи себя с женщиной – и как скованный колодник, теряешь всякую свободу. И всё, что есть в тебе надежд и сил, всё только тяготит и раскаянием мучает тебя. Гостиные, сплетни, балы, тщеславие, ничтожество – вот заколдованный круг, из которого я не могу выйти. Я теперь отправляюсь на войну, на величайшую войну, какая только бывала, а я ничего не знаю и никуда не гожусь. Je suis tres aimable et tres caustique, [Я очень мил и очень едок,] – продолжал князь Андрей, – и у Анны Павловны меня слушают. И это глупое общество, без которого не может жить моя жена, и эти женщины… Ежели бы ты только мог знать, что это такое toutes les femmes distinguees [все эти женщины хорошего общества] и вообще женщины! Отец мой прав. Эгоизм, тщеславие, тупоумие, ничтожество во всем – вот женщины, когда показываются все так, как они есть. Посмотришь на них в свете, кажется, что что то есть, а ничего, ничего, ничего! Да, не женись, душа моя, не женись, – кончил князь Андрей.
– Мне смешно, – сказал Пьер, – что вы себя, вы себя считаете неспособным, свою жизнь – испорченною жизнью. У вас всё, всё впереди. И вы…
Он не сказал, что вы , но уже тон его показывал, как высоко ценит он друга и как много ждет от него в будущем.
«Как он может это говорить!» думал Пьер. Пьер считал князя Андрея образцом всех совершенств именно оттого, что князь Андрей в высшей степени соединял все те качества, которых не было у Пьера и которые ближе всего можно выразить понятием – силы воли. Пьер всегда удивлялся способности князя Андрея спокойного обращения со всякого рода людьми, его необыкновенной памяти, начитанности (он всё читал, всё знал, обо всем имел понятие) и больше всего его способности работать и учиться. Ежели часто Пьера поражало в Андрее отсутствие способности мечтательного философствования (к чему особенно был склонен Пьер), то и в этом он видел не недостаток, а силу.
В самых лучших, дружеских и простых отношениях лесть или похвала необходимы, как подмазка необходима для колес, чтоб они ехали.
– Je suis un homme fini, [Я человек конченный,] – сказал князь Андрей. – Что обо мне говорить? Давай говорить о тебе, – сказал он, помолчав и улыбнувшись своим утешительным мыслям.
Улыбка эта в то же мгновение отразилась на лице Пьера.
– А обо мне что говорить? – сказал Пьер, распуская свой рот в беззаботную, веселую улыбку. – Что я такое? Je suis un batard [Я незаконный сын!] – И он вдруг багрово покраснел. Видно было, что он сделал большое усилие, чтобы сказать это. – Sans nom, sans fortune… [Без имени, без состояния…] И что ж, право… – Но он не сказал, что право . – Я cвободен пока, и мне хорошо. Я только никак не знаю, что мне начать. Я хотел серьезно посоветоваться с вами.
Князь Андрей добрыми глазами смотрел на него. Но во взгляде его, дружеском, ласковом, всё таки выражалось сознание своего превосходства.
– Ты мне дорог, особенно потому, что ты один живой человек среди всего нашего света. Тебе хорошо. Выбери, что хочешь; это всё равно. Ты везде будешь хорош, но одно: перестань ты ездить к этим Курагиным, вести эту жизнь. Так это не идет тебе: все эти кутежи, и гусарство, и всё…
– Que voulez vous, mon cher, – сказал Пьер, пожимая плечами, – les femmes, mon cher, les femmes! [Что вы хотите, дорогой мой, женщины, дорогой мой, женщины!]
– Не понимаю, – отвечал Андрей. – Les femmes comme il faut, [Порядочные женщины,] это другое дело; но les femmes Курагина, les femmes et le vin, [женщины Курагина, женщины и вино,] не понимаю!
Пьер жил y князя Василия Курагина и участвовал в разгульной жизни его сына Анатоля, того самого, которого для исправления собирались женить на сестре князя Андрея.
– Знаете что, – сказал Пьер, как будто ему пришла неожиданно счастливая мысль, – серьезно, я давно это думал. С этою жизнью я ничего не могу ни решить, ни обдумать. Голова болит, денег нет. Нынче он меня звал, я не поеду.
– Дай мне честное слово, что ты не будешь ездить?
– Честное слово!


Уже был второй час ночи, когда Пьер вышел oт своего друга. Ночь была июньская, петербургская, бессумрачная ночь. Пьер сел в извозчичью коляску с намерением ехать домой. Но чем ближе он подъезжал, тем более он чувствовал невозможность заснуть в эту ночь, походившую более на вечер или на утро. Далеко было видно по пустым улицам. Дорогой Пьер вспомнил, что у Анатоля Курагина нынче вечером должно было собраться обычное игорное общество, после которого обыкновенно шла попойка, кончавшаяся одним из любимых увеселений Пьера.
«Хорошо бы было поехать к Курагину», подумал он.
Но тотчас же он вспомнил данное князю Андрею честное слово не бывать у Курагина. Но тотчас же, как это бывает с людьми, называемыми бесхарактерными, ему так страстно захотелось еще раз испытать эту столь знакомую ему беспутную жизнь, что он решился ехать. И тотчас же ему пришла в голову мысль, что данное слово ничего не значит, потому что еще прежде, чем князю Андрею, он дал также князю Анатолю слово быть у него; наконец, он подумал, что все эти честные слова – такие условные вещи, не имеющие никакого определенного смысла, особенно ежели сообразить, что, может быть, завтра же или он умрет или случится с ним что нибудь такое необыкновенное, что не будет уже ни честного, ни бесчестного. Такого рода рассуждения, уничтожая все его решения и предположения, часто приходили к Пьеру. Он поехал к Курагину.
Подъехав к крыльцу большого дома у конно гвардейских казарм, в которых жил Анатоль, он поднялся на освещенное крыльцо, на лестницу, и вошел в отворенную дверь. В передней никого не было; валялись пустые бутылки, плащи, калоши; пахло вином, слышался дальний говор и крик.
Игра и ужин уже кончились, но гости еще не разъезжались. Пьер скинул плащ и вошел в первую комнату, где стояли остатки ужина и один лакей, думая, что его никто не видит, допивал тайком недопитые стаканы. Из третьей комнаты слышались возня, хохот, крики знакомых голосов и рев медведя.
Человек восемь молодых людей толпились озабоченно около открытого окна. Трое возились с молодым медведем, которого один таскал на цепи, пугая им другого.
– Держу за Стивенса сто! – кричал один.
– Смотри не поддерживать! – кричал другой.
– Я за Долохова! – кричал третий. – Разними, Курагин.
– Ну, бросьте Мишку, тут пари.
– Одним духом, иначе проиграно, – кричал четвертый.
– Яков, давай бутылку, Яков! – кричал сам хозяин, высокий красавец, стоявший посреди толпы в одной тонкой рубашке, раскрытой на средине груди. – Стойте, господа. Вот он Петруша, милый друг, – обратился он к Пьеру.
Другой голос невысокого человека, с ясными голубыми глазами, особенно поражавший среди этих всех пьяных голосов своим трезвым выражением, закричал от окна: «Иди сюда – разойми пари!» Это был Долохов, семеновский офицер, известный игрок и бретёр, живший вместе с Анатолем. Пьер улыбался, весело глядя вокруг себя.
– Ничего не понимаю. В чем дело?
– Стойте, он не пьян. Дай бутылку, – сказал Анатоль и, взяв со стола стакан, подошел к Пьеру.
– Прежде всего пей.
Пьер стал пить стакан за стаканом, исподлобья оглядывая пьяных гостей, которые опять столпились у окна, и прислушиваясь к их говору. Анатоль наливал ему вино и рассказывал, что Долохов держит пари с англичанином Стивенсом, моряком, бывшим тут, в том, что он, Долохов, выпьет бутылку рому, сидя на окне третьего этажа с опущенными наружу ногами.
– Ну, пей же всю! – сказал Анатоль, подавая последний стакан Пьеру, – а то не пущу!
– Нет, не хочу, – сказал Пьер, отталкивая Анатоля, и подошел к окну.
Долохов держал за руку англичанина и ясно, отчетливо выговаривал условия пари, обращаясь преимущественно к Анатолю и Пьеру.
Долохов был человек среднего роста, курчавый и с светлыми, голубыми глазами. Ему было лет двадцать пять. Он не носил усов, как и все пехотные офицеры, и рот его, самая поразительная черта его лица, был весь виден. Линии этого рта были замечательно тонко изогнуты. В средине верхняя губа энергически опускалась на крепкую нижнюю острым клином, и в углах образовывалось постоянно что то вроде двух улыбок, по одной с каждой стороны; и всё вместе, а особенно в соединении с твердым, наглым, умным взглядом, составляло впечатление такое, что нельзя было не заметить этого лица. Долохов был небогатый человек, без всяких связей. И несмотря на то, что Анатоль проживал десятки тысяч, Долохов жил с ним и успел себя поставить так, что Анатоль и все знавшие их уважали Долохова больше, чем Анатоля. Долохов играл во все игры и почти всегда выигрывал. Сколько бы он ни пил, он никогда не терял ясности головы. И Курагин, и Долохов в то время были знаменитостями в мире повес и кутил Петербурга.
Бутылка рому была принесена; раму, не пускавшую сесть на наружный откос окна, выламывали два лакея, видимо торопившиеся и робевшие от советов и криков окружавших господ.
Анатоль с своим победительным видом подошел к окну. Ему хотелось сломать что нибудь. Он оттолкнул лакеев и потянул раму, но рама не сдавалась. Он разбил стекло.
– Ну ка ты, силач, – обратился он к Пьеру.
Пьер взялся за перекладины, потянул и с треском выворотип дубовую раму.
– Всю вон, а то подумают, что я держусь, – сказал Долохов.
– Англичанин хвастает… а?… хорошо?… – говорил Анатоль.
– Хорошо, – сказал Пьер, глядя на Долохова, который, взяв в руки бутылку рома, подходил к окну, из которого виднелся свет неба и сливавшихся на нем утренней и вечерней зари.
Долохов с бутылкой рома в руке вскочил на окно. «Слушать!»
крикнул он, стоя на подоконнике и обращаясь в комнату. Все замолчали.
– Я держу пари (он говорил по французски, чтоб его понял англичанин, и говорил не слишком хорошо на этом языке). Держу пари на пятьдесят империалов, хотите на сто? – прибавил он, обращаясь к англичанину.
– Нет, пятьдесят, – сказал англичанин.
– Хорошо, на пятьдесят империалов, – что я выпью бутылку рома всю, не отнимая ото рта, выпью, сидя за окном, вот на этом месте (он нагнулся и показал покатый выступ стены за окном) и не держась ни за что… Так?…
– Очень хорошо, – сказал англичанин.
Анатоль повернулся к англичанину и, взяв его за пуговицу фрака и сверху глядя на него (англичанин был мал ростом), начал по английски повторять ему условия пари.
– Постой! – закричал Долохов, стуча бутылкой по окну, чтоб обратить на себя внимание. – Постой, Курагин; слушайте. Если кто сделает то же, то я плачу сто империалов. Понимаете?
Англичанин кивнул головой, не давая никак разуметь, намерен ли он или нет принять это новое пари. Анатоль не отпускал англичанина и, несмотря на то что тот, кивая, давал знать что он всё понял, Анатоль переводил ему слова Долохова по английски. Молодой худощавый мальчик, лейб гусар, проигравшийся в этот вечер, взлез на окно, высунулся и посмотрел вниз.
– У!… у!… у!… – проговорил он, глядя за окно на камень тротуара.
– Смирно! – закричал Долохов и сдернул с окна офицера, который, запутавшись шпорами, неловко спрыгнул в комнату.
Поставив бутылку на подоконник, чтобы было удобно достать ее, Долохов осторожно и тихо полез в окно. Спустив ноги и расперевшись обеими руками в края окна, он примерился, уселся, опустил руки, подвинулся направо, налево и достал бутылку. Анатоль принес две свечки и поставил их на подоконник, хотя было уже совсем светло. Спина Долохова в белой рубашке и курчавая голова его были освещены с обеих сторон. Все столпились у окна. Англичанин стоял впереди. Пьер улыбался и ничего не говорил. Один из присутствующих, постарше других, с испуганным и сердитым лицом, вдруг продвинулся вперед и хотел схватить Долохова за рубашку.