Национальный Киево-Печерский историко-культурный заповедник

«Национальный Киево-Печерский историко-культурный заповедник» — самый большой музейный комплекс Украины, действующий на территории Киево-Печерской лавры.

История

26 мая 1922 года на заседании Киевского комитета по охране памятников искусства было принято постановление «Об организации Музея культуры и быта».

29 сентября 1926 года Всеукраинский центральный исполнительный комитет и Совет Народных Комиссаров УССР приняли постановление «Об определении бывшей Киево-Печерской лавры историко-культурным государственным заповедником и преобразовании её в Всеукраинский музейный городок». Согласно постановлению, в состав музея вошли: Музей культуры и быта, музеи нумизматики, строительной техники, древностей, I Всеукраинская реставрационная мастерская, типография Всеукраинской академии наук, храмы, крепостные стены, Ближние и Дальние пещеры, колокольни, архивный фонд Киево-Печерской лавры, библиотеки.

В годы Великой Отечественной войны значительная часть памятников была повреждена, подорван главный храм монастыря — Успенский собор.

В ноябре 1943 года заповедник возобновил свою деятельность. В течение 1950—1990-х годов он осуществлял значительные восстановительные и ремонтно-реставрационные работы, книги, каталоги выставок, сборники научных трудов «Лаврский альманах».

14-я сессия Межправительственного комитета ЮНЕСКО в 1990 году внесла Киево-Печерскую лавру в Список памятников всемирного культурного наследия.

Указом Президента Украины от 13 марта 1996 года заповеднику присвоен статус национального.

В августе 2000 года произведено освящение восстановленного Успенского собора.

Памятники истории и культуры

Сегодня в заповеднике сосредоточены 144 сооружения, 122 из которых — памятники истории и культуры. Среди них — два уникальных подземных комплекса, храмы, памятники архитектуры XI—XIX столетий, выставочные помещения. Заповедник ежегодно посещают сотни тысяч туристов.

Генеральные директора заповедника

• Кибальник Юрий Демьянович (1979—1995 гг.)
• Сергей Кролевец (1995—2010 гг.)
• Марина Громова (2010—2012 гг.)
• Виктория Николаевна Лесничая (23 января — 9 августа 2012 г.)
• Наталия Михайловна Клименко — исполняющая обязанности генерального директора (10 августа — 4 сентября 2012 г.)
• Любомир Павлович Михайлина (с 5 сентября 2012 года)

Ссылки

• [www.kplavra.kiev.ua Официальный сайт заповедника]
• [www.vuam.org.ua/uk/700:Национальный_Киево-Печерський_историко-культурный_заповедник. Страница заповедника на сайте Всеукраинской ассоциации музеев]
• [who-is-who.com.ua/bookmaket/ukrinvest2007/16/140.html Страница заповедника на Who Is Who]

Отрывок, характеризующий Национальный Киево-Печерский историко-культурный заповедник

– Vous changerez, n'est ce pas? [Вы перемените, не правда ли?] – сказала Лиза, и когда княжна Марья ничего не ответила, Лиза вышла из комнаты.
Княжна Марья осталась одна. Она не исполнила желания Лизы и не только не переменила прически, но и не взглянула на себя в зеркало. Она, бессильно опустив глаза и руки, молча сидела и думала. Ей представлялся муж, мужчина, сильное, преобладающее и непонятно привлекательное существо, переносящее ее вдруг в свой, совершенно другой, счастливый мир. Ребенок свой, такой, какого она видела вчера у дочери кормилицы, – представлялся ей у своей собственной груди. Муж стоит и нежно смотрит на нее и ребенка. «Но нет, это невозможно: я слишком дурна», думала она.
– Пожалуйте к чаю. Князь сейчас выйдут, – сказал из за двери голос горничной.
Она очнулась и ужаснулась тому, о чем она думала. И прежде чем итти вниз, она встала, вошла в образную и, устремив на освещенный лампадой черный лик большого образа Спасителя, простояла перед ним с сложенными несколько минут руками. В душе княжны Марьи было мучительное сомненье. Возможна ли для нее радость любви, земной любви к мужчине? В помышлениях о браке княжне Марье мечталось и семейное счастие, и дети, но главною, сильнейшею и затаенною ее мечтою была любовь земная. Чувство было тем сильнее, чем более она старалась скрывать его от других и даже от самой себя. Боже мой, – говорила она, – как мне подавить в сердце своем эти мысли дьявола? Как мне отказаться так, навсегда от злых помыслов, чтобы спокойно исполнять Твою волю? И едва она сделала этот вопрос, как Бог уже отвечал ей в ее собственном сердце: «Не желай ничего для себя; не ищи, не волнуйся, не завидуй. Будущее людей и твоя судьба должна быть неизвестна тебе; но живи так, чтобы быть готовой ко всему. Если Богу угодно будет испытать тебя в обязанностях брака, будь готова исполнить Его волю». С этой успокоительной мыслью (но всё таки с надеждой на исполнение своей запрещенной, земной мечты) княжна Марья, вздохнув, перекрестилась и сошла вниз, не думая ни о своем платье, ни о прическе, ни о том, как она войдет и что скажет. Что могло всё это значить в сравнении с предопределением Бога, без воли Которого не падет ни один волос с головы человеческой.


Когда княжна Марья взошла в комнату, князь Василий с сыном уже были в гостиной, разговаривая с маленькой княгиней и m lle Bourienne. Когда она вошла своей тяжелой походкой, ступая на пятки, мужчины и m lle Bourienne приподнялись, и маленькая княгиня, указывая на нее мужчинам, сказала: Voila Marie! [Вот Мари!] Княжна Марья видела всех и подробно видела. Она видела лицо князя Василья, на мгновенье серьезно остановившееся при виде княжны и тотчас же улыбнувшееся, и лицо маленькой княгини, читавшей с любопытством на лицах гостей впечатление, которое произведет на них Marie. Она видела и m lle Bourienne с ее лентой и красивым лицом и оживленным, как никогда, взглядом, устремленным на него; но она не могла видеть его, она видела только что то большое, яркое и прекрасное, подвинувшееся к ней, когда она вошла в комнату. Сначала к ней подошел князь Василий, и она поцеловала плешивую голову, наклонившуюся над ее рукою, и отвечала на его слова, что она, напротив, очень хорошо помнит его. Потом к ней подошел Анатоль. Она всё еще не видала его. Она только почувствовала нежную руку, твердо взявшую ее, и чуть дотронулась до белого лба, над которым были припомажены прекрасные русые волосы. Когда она взглянула на него, красота его поразила ее. Анатопь, заложив большой палец правой руки за застегнутую пуговицу мундира, с выгнутой вперед грудью, а назад – спиною, покачивая одной отставленной ногой и слегка склонив голову, молча, весело глядел на княжну, видимо совершенно о ней не думая. Анатоль был не находчив, не быстр и не красноречив в разговорах, но у него зато была драгоценная для света способность спокойствия и ничем не изменяемая уверенность. Замолчи при первом знакомстве несамоуверенный человек и выкажи сознание неприличности этого молчания и желание найти что нибудь, и будет нехорошо; но Анатоль молчал, покачивал ногой, весело наблюдая прическу княжны. Видно было, что он так спокойно мог молчать очень долго. «Ежели кому неловко это молчание, так разговаривайте, а мне не хочется», как будто говорил его вид. Кроме того в обращении с женщинами у Анатоля была та манера, которая более всего внушает в женщинах любопытство, страх и даже любовь, – манера презрительного сознания своего превосходства. Как будто он говорил им своим видом: «Знаю вас, знаю, да что с вами возиться? А уж вы бы рады!» Может быть, что он этого не думал, встречаясь с женщинами (и даже вероятно, что нет, потому что он вообще мало думал), но такой у него был вид и такая манера. Княжна почувствовала это и, как будто желая ему показать, что она и не смеет думать об том, чтобы занять его, обратилась к старому князю. Разговор шел общий и оживленный, благодаря голоску и губке с усиками, поднимавшейся над белыми зубами маленькой княгини. Она встретила князя Василья с тем приемом шуточки, который часто употребляется болтливо веселыми людьми и который состоит в том, что между человеком, с которым так обращаются, и собой предполагают какие то давно установившиеся шуточки и веселые, отчасти не всем известные, забавные воспоминания, тогда как никаких таких воспоминаний нет, как их и не было между маленькой княгиней и князем Васильем. Князь Василий охотно поддался этому тону; маленькая княгиня вовлекла в это воспоминание никогда не бывших смешных происшествий и Анатоля, которого она почти не знала. M lle Bourienne тоже разделяла эти общие воспоминания, и даже княжна Марья с удовольствием почувствовала и себя втянутою в это веселое воспоминание.