Национальный заповедник «София Киевская»
Поделись знанием:
Казалось бы, в этой то кампании бегства французов, когда они делали все то, что только можно было, чтобы погубить себя; когда ни в одном движении этой толпы, начиная от поворота на Калужскую дорогу и до бегства начальника от армии, не было ни малейшего смысла, – казалось бы, в этот период кампании невозможно уже историкам, приписывающим действия масс воле одного человека, описывать это отступление в их смысле. Но нет. Горы книг написаны историками об этой кампании, и везде описаны распоряжения Наполеона и глубокомысленные его планы – маневры, руководившие войском, и гениальные распоряжения его маршалов.
Отступление от Малоярославца тогда, когда ему дают дорогу в обильный край и когда ему открыта та параллельная дорога, по которой потом преследовал его Кутузов, ненужное отступление по разоренной дороге объясняется нам по разным глубокомысленным соображениям. По таким же глубокомысленным соображениям описывается его отступление от Смоленска на Оршу. Потом описывается его геройство при Красном, где он будто бы готовится принять сражение и сам командовать, и ходит с березовой палкой и говорит:
– J'ai assez fait l'Empereur, il est temps de faire le general, [Довольно уже я представлял императора, теперь время быть генералом.] – и, несмотря на то, тотчас же после этого бежит дальше, оставляя на произвол судьбы разрозненные части армии, находящиеся сзади.
Потом описывают нам величие души маршалов, в особенности Нея, величие души, состоящее в том, что он ночью пробрался лесом в обход через Днепр и без знамен и артиллерии и без девяти десятых войска прибежал в Оршу.
И, наконец, последний отъезд великого императора от геройской армии представляется нам историками как что то великое и гениальное. Даже этот последний поступок бегства, на языке человеческом называемый последней степенью подлости, которой учится стыдиться каждый ребенок, и этот поступок на языке историков получает оправдание.
Тогда, когда уже невозможно дальше растянуть столь эластичные нити исторических рассуждений, когда действие уже явно противно тому, что все человечество называет добром и даже справедливостью, является у историков спасительное понятие о величии. Величие как будто исключает возможность меры хорошего и дурного. Для великого – нет дурного. Нет ужаса, который бы мог быть поставлен в вину тому, кто велик.
– «C'est grand!» [Это величественно!] – говорят историки, и тогда уже нет ни хорошего, ни дурного, а есть «grand» и «не grand». Grand – хорошо, не grand – дурно. Grand есть свойство, по их понятиям, каких то особенных животных, называемых ими героями. И Наполеон, убираясь в теплой шубе домой от гибнущих не только товарищей, но (по его мнению) людей, им приведенных сюда, чувствует que c'est grand, и душа его покойна.
«Du sublime (он что то sublime видит в себе) au ridicule il n'y a qu'un pas», – говорит он. И весь мир пятьдесят лет повторяет: «Sublime! Grand! Napoleon le grand! Du sublime au ridicule il n'y a qu'un pas». [величественное… От величественного до смешного только один шаг… Величественное! Великое! Наполеон великий! От величественного до смешного только шаг.]
И никому в голову не придет, что признание величия, неизмеримого мерой хорошего и дурного, есть только признание своей ничтожности и неизмеримой малости.
Для нас, с данной нам Христом мерой хорошего и дурного, нет неизмеримого. И нет величия там, где нет простоты, добра и правды.
Кто из русских людей, читая описания последнего периода кампании 1812 года, не испытывал тяжелого чувства досады, неудовлетворенности и неясности. Кто не задавал себе вопросов: как не забрали, не уничтожили всех французов, когда все три армии окружали их в превосходящем числе, когда расстроенные французы, голодая и замерзая, сдавались толпами и когда (как нам рассказывает история) цель русских состояла именно в том, чтобы остановить, отрезать и забрать в плен всех французов.
| Национальный заповедник «София Киевская» укр. Національний заповідник «Софія Київська» | |
| Расположение | Черкасская область, Канев |
| Страна |  Украина |
| Ближайший город | Киев |
| Дата основания | 1934 год |
| Управляющая организация | Министерство культуры и туризма Украины |
| Сайт | [n.sophiakievska.org akievska.org] |
Национальный заповедник «София Киевская» — украинский исторический и архитектурный заповедник национального значения. В состав заповедника входят ряд киевских памятников: Софийский собор с комплексом монастырских сооружений, Золотые ворота, Кирилловская, Андреевская церковь. Де-юре входит и Генуэзская крепость (Крым).
История
Заповедник был создан в 1934 году на территории Софийского монастыря. С 1994 года получил статус национального.
В 1990 году Софийский собор был занесен в Список всемирного наследия ЮНЕСКО. С 1994 года заповеднику «Софийский музей» был присвоили статус национального и он стал называется Национальный заповедник «София Киевская»[1].
18 октября 2014 чать 5-метровой кирпичной ограды «Софии Киевской» обрушилась[2]
Коллекции заповедника
- Археология
- Архитектурная графика — собрание включает период с начала XIX в. до 1970-х годов. В коллекцию входят обмеры памятников «Софии Киевской» и ряд проектов советских архитекторов[3].
- Архитектурная керамика
- Научный архив — архив в котором хранятся реставрационные отчеты и архивные документы по истории реставрационных и ремонтных работ Софийского заповедника. Так же там есть личные архивы и дневники исследователей[4].
- Негативы — на постоянном хранении находится более 12 тысяч негативов. Он включают стеклянные негативы, черно-белую фотопленку, цветную фотопленку, а также черно-белые и цветные диапозитивы.[5]
Конференции
С 2002 года в Национальном заповеднике «София Киевская» проходят Ежегодные международные научные конференции. Всего прошло семь конференций[6]:
- 2002 год — Первые научно-практические Софийские чтения «Проблемы и опыт изучения, защиты, сохранения и использования архитектурного наследия».
- 2003 год — Вторые Софийские чтения «Сакральные сооружения в жизни общества: история и настоящее»;
- 2005год — Третьи Софийские чтения «Памятники Национального заповедника „София Киевская“ и современные тенденции музейной науки»;
- 2007 год — Четвёртые Софийские чтения «Памятники Национального заповедника „София Киевская“ в духовной ориентации общества: диалог поколений»;
- 2009 год — Пятаые Софийские чтения «Духовный потенциал и исторический контекст христианского искусства»;
- 2011 год — Шестые Софийские чтения «Христианские святыни — скрижали Вечности, Мудрости и Красоты: новые грани познания»;
- 2013 год — Седьмые Софийские чтения, посвященные 90-летию со дня рождения известного исследователя памятников Национального заповедника «София Киевская», д.и.н. С. А. Высоцкого.
Директора заповедника
- Иван Михайлович Скуленко, первый директор заповедника (1934—1937)
- Алексей Иванович Повстенко (1941—1943)
- Георгий Игнатьевич Говденко (1944—1949)
- Николай Иосифович Кресальний (1949—1966)
- Валентина Никифоровна Ачкасова (1967—2000)
- Неля Михайловна Куковальская (2000—2012)
- Елена Михайловна Сердюк (с июня 2012 года — 2015)
- Неля Михайловна Куковальская (2015-)
Напишите отзыв о статье "Национальный заповедник «София Киевская»"
Примечания
- ↑ [zakon4.rada.gov.ua/laws/show/587/94 Указ Президента України № 587/94 «Про національні заклади культури» від 11 жовтня 1994 року]
- ↑ [expres.ua/news/2015/01/21/124428-legkoyi-ruky-ministra-sofiya-kyyivska-osyrotila З легкої руки міністра «Софія Київська» «осиротіла»] (укр.)
- ↑ [n.sophiakievska.org/?q=uk/node/46 Національний заповідник «Софія Київська»] (укр.)
- ↑ [n.sophiakievska.org/?q=uk/node/47 Національний заповідник «Софія Київська»] (укр.)
- ↑ [n.sophiakievska.org/?q=uk/node/48 Національний заповідник «Софія Київська»] (укр.)
- ↑ [n.sophiakievska.org/?q=uk/node/15 Національний заповідник «Софія Київська»]
| ||||||
Отрывок, характеризующий Национальный заповедник «София Киевская»
От Орши побежали дальше по дороге к Вильно, точно так же играя в жмурки с преследующей армией. На Березине опять замешались, многие потонули, многие сдались, но те, которые перебрались через реку, побежали дальше. Главный начальник их надел шубу и, сев в сани, поскакал один, оставив своих товарищей. Кто мог – уехал тоже, кто не мог – сдался или умер.Казалось бы, в этой то кампании бегства французов, когда они делали все то, что только можно было, чтобы погубить себя; когда ни в одном движении этой толпы, начиная от поворота на Калужскую дорогу и до бегства начальника от армии, не было ни малейшего смысла, – казалось бы, в этот период кампании невозможно уже историкам, приписывающим действия масс воле одного человека, описывать это отступление в их смысле. Но нет. Горы книг написаны историками об этой кампании, и везде описаны распоряжения Наполеона и глубокомысленные его планы – маневры, руководившие войском, и гениальные распоряжения его маршалов.
Отступление от Малоярославца тогда, когда ему дают дорогу в обильный край и когда ему открыта та параллельная дорога, по которой потом преследовал его Кутузов, ненужное отступление по разоренной дороге объясняется нам по разным глубокомысленным соображениям. По таким же глубокомысленным соображениям описывается его отступление от Смоленска на Оршу. Потом описывается его геройство при Красном, где он будто бы готовится принять сражение и сам командовать, и ходит с березовой палкой и говорит:
– J'ai assez fait l'Empereur, il est temps de faire le general, [Довольно уже я представлял императора, теперь время быть генералом.] – и, несмотря на то, тотчас же после этого бежит дальше, оставляя на произвол судьбы разрозненные части армии, находящиеся сзади.
Потом описывают нам величие души маршалов, в особенности Нея, величие души, состоящее в том, что он ночью пробрался лесом в обход через Днепр и без знамен и артиллерии и без девяти десятых войска прибежал в Оршу.
И, наконец, последний отъезд великого императора от геройской армии представляется нам историками как что то великое и гениальное. Даже этот последний поступок бегства, на языке человеческом называемый последней степенью подлости, которой учится стыдиться каждый ребенок, и этот поступок на языке историков получает оправдание.
Тогда, когда уже невозможно дальше растянуть столь эластичные нити исторических рассуждений, когда действие уже явно противно тому, что все человечество называет добром и даже справедливостью, является у историков спасительное понятие о величии. Величие как будто исключает возможность меры хорошего и дурного. Для великого – нет дурного. Нет ужаса, который бы мог быть поставлен в вину тому, кто велик.
– «C'est grand!» [Это величественно!] – говорят историки, и тогда уже нет ни хорошего, ни дурного, а есть «grand» и «не grand». Grand – хорошо, не grand – дурно. Grand есть свойство, по их понятиям, каких то особенных животных, называемых ими героями. И Наполеон, убираясь в теплой шубе домой от гибнущих не только товарищей, но (по его мнению) людей, им приведенных сюда, чувствует que c'est grand, и душа его покойна.
«Du sublime (он что то sublime видит в себе) au ridicule il n'y a qu'un pas», – говорит он. И весь мир пятьдесят лет повторяет: «Sublime! Grand! Napoleon le grand! Du sublime au ridicule il n'y a qu'un pas». [величественное… От величественного до смешного только один шаг… Величественное! Великое! Наполеон великий! От величественного до смешного только шаг.]
И никому в голову не придет, что признание величия, неизмеримого мерой хорошего и дурного, есть только признание своей ничтожности и неизмеримой малости.
Для нас, с данной нам Христом мерой хорошего и дурного, нет неизмеримого. И нет величия там, где нет простоты, добра и правды.
Кто из русских людей, читая описания последнего периода кампании 1812 года, не испытывал тяжелого чувства досады, неудовлетворенности и неясности. Кто не задавал себе вопросов: как не забрали, не уничтожили всех французов, когда все три армии окружали их в превосходящем числе, когда расстроенные французы, голодая и замерзая, сдавались толпами и когда (как нам рассказывает история) цель русских состояла именно в том, чтобы остановить, отрезать и забрать в плен всех французов.
