Национальный историко-архитектурный заповедник «Каменец»

Национальный историко-архитектурный заповедник «Каменец» укр. Національний історико-архітектурний заповідник «Кам'янець»
Памятник архитектуры XVII века — дом русского магистрата. Сегодня здесь размещается дирекция НИАЗ «Каменец»
Дата основания	1928
Местонахождение	Украина: Каменец-Подольский
Сайт	[niazkamenec.org.ua enec.org.ua]

К:Музеи, основанные в 1928 году

Национальный историко-архитектурный заповедник «Каменец» (сокращённо — НИАЗ «Каменец»). Расположен в Каменце-Подольском, Хмельницкая область.

История

Ещё 23 марта 1928 года в Харькове Совет Народных Комиссаров УССР издал постановление «Об объявлении замка-крепости в г. Каменце-Подольском государственным историко-культурным заповедником». Согласно этому постановлению замок в пределах старинных его стен и земляных валов со всеми старинными крепостными сооружениями, Русскими и Польскими воротами, башней Стефана Батория был объявлен государственным историко-культурным заповедником и передан со всем имуществом, которое имело историко-культурное значение, в ведение наркомата образования УССР.

Провозглашение крепости заповедником стало важным, но только первым шагом к признанию заповедной всей территории Старого города. Но пока это произошло, город претерпел невосполнимые потери: большевистская власть ещё до войны стёрла с лица земли ряд прекрасных храмов: Армянский Николаевский, Иоанно-Предтеченский, Казанский, Троицкий в Старом городе, Александра Невского — на Новом плане.

Немало памятников было приспособлено под нужды производства. Так, в 1959 году создаваемый электромеханический завод разместили в помещениях бывшего Кармелитского монастыря. С первых послевоенных лет ткацкая фабрика эксплуатировала дом Подольской духовной семинарии, табачная — крепостные казармы, а швейная фабрика до сих пор на полную мощность использует здание окружного суда.

20 февраля 1967 Совет Министров УССР издал постановление, в котором, в частности, было предусмотрено создание историко-архитектурного заповедника в Каменце-Подольском (другие города, названные в постановлении: Киев, Луцк, Белгород-Днестровский, Новгород-Северский).

Постановлением от 18 мая 1977 Совет Министров УССР объявил, что Старый город Каменец-Подольский — это Каменец-Подольский государственный историко-архитектурный заповедник (ГИАЗ).

Указом Президента Украины от 30 апреля 1998 Каменец-Подольский ГИАЗ преобразован в НИАЗ «Каменец».

14 октября 1998 года Министерство культуры и искусств, а на следующий день Государственный комитет строительства, архитектуры и жилищной политики утвердили (по представлению Хмельницкой облгосадминистрации) Положение о НИАЗ. Согласно этому Положению, НИАЗ «Каменец» является национальным учреждением культуры в подчинении Хмельницкой облгосадминистрации. А основными задачами НИАЗ является охрана принадлежащих ему объектов, организация реставрации и использования памятников, регенерация архитектурной среды, памяткоохранная, научно-исследовательская, культурно-образовательная работа для популяризации градостроительного архитектурного наследия Старого города как национального культурного достояния.

Директор заповедника (от 3 сентября 1987) — Василий Владимирович Фенцур, член Национального союза архитекторов Украины.

Основные цифры

Площадь заповедника составляет 121 гектар (его границы 16 июня 1977 утвердил Хмельницкий облисполком). Это прежде всего Старый город, зажатый в петле реки Смотрич, а также прилегающий каньон Смотрича, Замковый мост, комплекс Старого и Нового замков. Достопримечательности Нового плана, Русских и Польских поместий не являются объектами заповедника.

Согласно справке городского управления градостроительства и архитектуры, он содержит 175 зданий, которые находятся на государственном учёте как памятники архитектуры и имеют национальное (121 памятник) или региональное (54 достопримечательности) значение. По этому показателю Каменец-Подольский занимает третье место на Украине (после Киева и Львова).

Из 175 памятников архитектуры Каменца-Подольского львиная доля (156 объектов, или 89 %) находится в ведении НИАЗ. Из этих 156 памятников 115 имеют национальное значение, 41 — местное. Весьма пёстрым является распределение памятников на территории заповедника по форме собственности: 7 — государственная, 78 — городская коммунальная, 12 — частная, 45 — общая собственность территориальных общин облсовета, 14 — собственность религиозных общин.

Литература

• Медведовский И. Заповідник: Сьогодні і завтра нашого міста // Прапор Жовтня (Каменец-Подольский). — 1969. — 22 июля. — С. 3.
• Шумахер С. Місто стає заповідником // Прапор Жовтня. — 1977. — 8 июня. — С. 4.
• Слободян М. З обновами, місто! // Прапор Жовтня. — 1977. — 25 июня. — С. 4.
• Указ Президента Украины // Памятки Украины. — 2000. — № 3—4. — С. 4.
• Національний історико-архітектурний заповідник «Кам’янець» // Хто є хто на Хмельниччині: Справочно-биографическое издание. — Выпуск второй. — К., 2004. — С. 12—13.
• Нове лицо НИАЗа «Каменец»: 18 апреля — День памяток истории и культуры / Говорила [с директором НИАЗа Василием Фенцуром] Ольга Сокульская // Кам’янець-Подільський вісник. — 2004. — 16 апреля. — С. 3.
• Семёнова Наталья. Новая жизнь старого камня: 18 апреля — День памяток истории и культуры // Подолянин. — 2004. — 16 апреля. — С. 4.
• Фенцур Василий. До перлини — дорогоцінно! Або деякі аспекти діяльності Національного історико-архітектурного заповідника «Кам’янець» // Кам’янець-Подільський вісник. — 2005. — 15 квітня. — С. 5.
• Баженов Лев. Alma mater подільського краєзнавства. — Кам’янець-Подільський, 2005. — С. 162.
• Архітектурні мелодії Старого міста // Кам’янець-Подільський вісник. — 2007. — 20 апреля. — С. 4.

Ссылки

• [niazkamenec.org.ua Официальный сайт НИАЗ «Каменец»]
• [kampot.org.ua/kamyanec-podilskiy Каменец-Подольский, его история и исторические личности]
• [kampod.name Каменец-Подольский исторический: история города, легенды, старинные фотокарточки]
• [www.castles.com.ua/121.html Замки и храмы Украины]
• [kam-pod.info Информационно-туристический сайт города]
• [kamenec.in.ua Карта Каменца-Подольского]
• [fotosayt.at.ua Фотосайт Каменца-Подольского]

Отрывок, характеризующий Национальный историко-архитектурный заповедник «Каменец»

– Как же, связал одного такого то! – крикнул целовальник, отмахнувшись от набросившихся на него людей, и, сорвав с себя шапку, он бросил ее на землю. Как будто действие это имело какое то таинственно угрожающее значение, фабричные, обступившие целовальника, остановились в нерешительности.
– Порядок то я, брат, знаю очень прекрасно. Я до частного дойду. Ты думаешь, не дойду? Разбойничать то нонче никому не велят! – прокричал целовальник, поднимая шапку.
– И пойдем, ишь ты! И пойдем… ишь ты! – повторяли друг за другом целовальник и высокий малый, и оба вместе двинулись вперед по улице. Окровавленный кузнец шел рядом с ними. Фабричные и посторонний народ с говором и криком шли за ними.
У угла Маросейки, против большого с запертыми ставнями дома, на котором была вывеска сапожного мастера, стояли с унылыми лицами человек двадцать сапожников, худых, истомленных людей в халатах и оборванных чуйках.
– Он народ разочти как следует! – говорил худой мастеровой с жидкой бородйой и нахмуренными бровями. – А что ж, он нашу кровь сосал – да и квит. Он нас водил, водил – всю неделю. А теперь довел до последнего конца, а сам уехал.
Увидав народ и окровавленного человека, говоривший мастеровой замолчал, и все сапожники с поспешным любопытством присоединились к двигавшейся толпе.
– Куда идет народ то?
– Известно куда, к начальству идет.
– Что ж, али взаправду наша не взяла сила?
– А ты думал как! Гляди ко, что народ говорит.
Слышались вопросы и ответы. Целовальник, воспользовавшись увеличением толпы, отстал от народа и вернулся к своему кабаку.
Высокий малый, не замечая исчезновения своего врага целовальника, размахивая оголенной рукой, не переставал говорить, обращая тем на себя общее внимание. На него то преимущественно жался народ, предполагая от него получить разрешение занимавших всех вопросов.
– Он покажи порядок, закон покажи, на то начальство поставлено! Так ли я говорю, православные? – говорил высокий малый, чуть заметно улыбаясь.
– Он думает, и начальства нет? Разве без начальства можно? А то грабить то мало ли их.
– Что пустое говорить! – отзывалось в толпе. – Как же, так и бросят Москву то! Тебе на смех сказали, а ты и поверил. Мало ли войсков наших идет. Так его и пустили! На то начальство. Вон послушай, что народ то бает, – говорили, указывая на высокого малого.
У стены Китай города другая небольшая кучка людей окружала человека в фризовой шинели, держащего в руках бумагу.
– Указ, указ читают! Указ читают! – послышалось в толпе, и народ хлынул к чтецу.
Человек в фризовой шинели читал афишку от 31 го августа. Когда толпа окружила его, он как бы смутился, но на требование высокого малого, протеснившегося до него, он с легким дрожанием в голосе начал читать афишку сначала.
«Я завтра рано еду к светлейшему князю, – читал он (светлеющему! – торжественно, улыбаясь ртом и хмуря брови, повторил высокий малый), – чтобы с ним переговорить, действовать и помогать войскам истреблять злодеев; станем и мы из них дух… – продолжал чтец и остановился („Видал?“ – победоносно прокричал малый. – Он тебе всю дистанцию развяжет…»)… – искоренять и этих гостей к черту отправлять; я приеду назад к обеду, и примемся за дело, сделаем, доделаем и злодеев отделаем».
Последние слова были прочтены чтецом в совершенном молчании. Высокий малый грустно опустил голову. Очевидно было, что никто не понял этих последних слов. В особенности слова: «я приеду завтра к обеду», видимо, даже огорчили и чтеца и слушателей. Понимание народа было настроено на высокий лад, а это было слишком просто и ненужно понятно; это было то самое, что каждый из них мог бы сказать и что поэтому не мог говорить указ, исходящий от высшей власти.
Все стояли в унылом молчании. Высокий малый водил губами и пошатывался.
– У него спросить бы!.. Это сам и есть?.. Как же, успросил!.. А то что ж… Он укажет… – вдруг послышалось в задних рядах толпы, и общее внимание обратилось на выезжавшие на площадь дрожки полицеймейстера, сопутствуемого двумя конными драгунами.
Полицеймейстер, ездивший в это утро по приказанию графа сжигать барки и, по случаю этого поручения, выручивший большую сумму денег, находившуюся у него в эту минуту в кармане, увидав двинувшуюся к нему толпу людей, приказал кучеру остановиться.
– Что за народ? – крикнул он на людей, разрозненно и робко приближавшихся к дрожкам. – Что за народ? Я вас спрашиваю? – повторил полицеймейстер, не получавший ответа.
– Они, ваше благородие, – сказал приказный во фризовой шинели, – они, ваше высокородие, по объявлению сиятельнейшего графа, не щадя живота, желали послужить, а не то чтобы бунт какой, как сказано от сиятельнейшего графа…
– Граф не уехал, он здесь, и об вас распоряжение будет, – сказал полицеймейстер. – Пошел! – сказал он кучеру. Толпа остановилась, скучиваясь около тех, которые слышали то, что сказало начальство, и глядя на отъезжающие дрожки.
Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.


Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.