Национальный исторический музей Аргентины
| Национальный исторический музей Аргентины Museu Histórico Nacional | |
|---|---|
| |
| Дата основания | 1889 |
| Местонахождение | Буэнос-Айрес |
| Директор | Хосе Антонио Перес Гольян |
| Сайт | [www.cultura.gov.ar/institucional/ tura.gov.ar/institucional/] |
Национальный исторический музей (исп. Museo Histórico Nacional) расположен в Сан-Тельмо, районе города Буэнос-Айрес. Музей посвящён истории Аргентины, прежде всего периоду Майской революции и войны за независимость Аргентины.
Содержание
История
Музей был основан мэром Буэнос-Айреса Франсиско Сеебером 24 мая 1889 года под названием Столичный исторический музей (исп. Museo Histórico de la Capital). Первым директором музея, открытого 15 февраля 1891 года, стал Адольфо Карранса. Часть коллекции музея составили пожертвования потомков героев Майской революции и войны за независимость, остальные экспонаты были переданы Народным музеем. Поскольку экспозиция музея охватывала не только историю столицы, то было решено переименовать его в Национальный исторический музей. В 1897 году музей переехал из муниципального здания, где теперь располагается Ботанический сад, в здание, находящееся в государственной собственности, на территории парка Лесама, где и находится и по сей день. В 1997 году здание по улице Дефенса, 1652, где располагается основная экспозиция музея, было признано национальным историческим памятником[1].
Коллекция
В музее выставлены предметы, связанные с выдающимися событиями и личностями в истории Аргентины, прежде периода Майской революции и войны за независимость. Здесь хранятся вещи Хосе де Сан-Мартина, Мануэля Бельграно, Бартоломе Митре, картины Прилидиано Пуэйрредона и Кандидо Лопеса, старинные книги и литографии, религиозные картины и скульптуры, флаги, старинное оружие и военная униформа, мебель, музыкальные инструменты, одежда и предметы быта аргентинцев прошлых веков. Национальный исторический музей имеет 30 залов и библиотеку. Штат рабочих составляет 33 человека, годовой бюджет — 1,5 млн. аргентинских песо.
- widths=170
- Mariano Moreno related objects.JPG
Личные вещи Марьяно Морено
- Partitura del Himno Nacional Argentino.JPG
Партитура гимна Аргентины
- Publicaciones peronistas.JPG
Перонистские издания
- Publicaciones sobre la Revolución de Mayo.JPG
Издания о Майской революции
- San Martin related objects.JPG
Вещи, связанные с фигурой Сан-Мартина
Напишите отзыв о статье "Национальный исторический музей Аргентины"
Примечания
- ↑ [infoleg.gov.ar/infolegInternet/anexos/40000-44999/43370/norma.htm Decreto 437/97 del 16/05/97]
Ссылки
- [www.cultura.gov.ar/institucional/ Страница музея на сайте Секретариата культуры при президенте Аргентины] (исп.)
- [www.facebook.com/pages/MUSEO-HISTÓRICO-NACIONAL-ARGENTINA/178736078858 Страница музея] (исп.) на facebook
- [www.aamhn.org.ar/ Ассоциация содействия Национальному историческому музею] (исп.)
- [edant.clarin.com/diario/2005/11/19/sociedad/s-06301.htm Статья про музей] (исп.) в газете Clarín
Отрывок, характеризующий Национальный исторический музей Аргентины
– Умна она? – спросила княжна Марья. Пьер задумался.– Я думаю нет, – сказал он, – а впрочем да. Она не удостоивает быть умной… Да нет, она обворожительна, и больше ничего. – Княжна Марья опять неодобрительно покачала головой.
– Ах, я так желаю любить ее! Вы ей это скажите, ежели увидите ее прежде меня.
– Я слышал, что они на днях будут, – сказал Пьер.
Княжна Марья сообщила Пьеру свой план о том, как она, только что приедут Ростовы, сблизится с будущей невесткой и постарается приучить к ней старого князя.
Женитьба на богатой невесте в Петербурге не удалась Борису и он с этой же целью приехал в Москву. В Москве Борис находился в нерешительности между двумя самыми богатыми невестами – Жюли и княжной Марьей. Хотя княжна Марья, несмотря на свою некрасивость, и казалась ему привлекательнее Жюли, ему почему то неловко было ухаживать за Болконской. В последнее свое свиданье с ней, в именины старого князя, на все его попытки заговорить с ней о чувствах, она отвечала ему невпопад и очевидно не слушала его.
Жюли, напротив, хотя и особенным, одной ей свойственным способом, но охотно принимала его ухаживанье.
Жюли было 27 лет. После смерти своих братьев, она стала очень богата. Она была теперь совершенно некрасива; но думала, что она не только так же хороша, но еще гораздо больше привлекательна, чем была прежде. В этом заблуждении поддерживало ее то, что во первых она стала очень богатой невестой, а во вторых то, что чем старее она становилась, тем она была безопаснее для мужчин, тем свободнее было мужчинам обращаться с нею и, не принимая на себя никаких обязательств, пользоваться ее ужинами, вечерами и оживленным обществом, собиравшимся у нее. Мужчина, который десять лет назад побоялся бы ездить каждый день в дом, где была 17 ти летняя барышня, чтобы не компрометировать ее и не связать себя, теперь ездил к ней смело каждый день и обращался с ней не как с барышней невестой, а как с знакомой, не имеющей пола.
Дом Карагиных был в эту зиму в Москве самым приятным и гостеприимным домом. Кроме званых вечеров и обедов, каждый день у Карагиных собиралось большое общество, в особенности мужчин, ужинающих в 12 м часу ночи и засиживающихся до 3 го часу. Не было бала, гулянья, театра, который бы пропускала Жюли. Туалеты ее были всегда самые модные. Но, несмотря на это, Жюли казалась разочарована во всем, говорила всякому, что она не верит ни в дружбу, ни в любовь, ни в какие радости жизни, и ожидает успокоения только там . Она усвоила себе тон девушки, понесшей великое разочарованье, девушки, как будто потерявшей любимого человека или жестоко обманутой им. Хотя ничего подобного с ней не случилось, на нее смотрели, как на такую, и сама она даже верила, что она много пострадала в жизни. Эта меланхолия, не мешавшая ей веселиться, не мешала бывавшим у нее молодым людям приятно проводить время. Каждый гость, приезжая к ним, отдавал свой долг меланхолическому настроению хозяйки и потом занимался и светскими разговорами, и танцами, и умственными играми, и турнирами буриме, которые были в моде у Карагиных. Только некоторые молодые люди, в числе которых был и Борис, более углублялись в меланхолическое настроение Жюли, и с этими молодыми людьми она имела более продолжительные и уединенные разговоры о тщете всего мирского, и им открывала свои альбомы, исписанные грустными изображениями, изречениями и стихами.
