Национальный музей Республики Карелия
Поделись знанием:
К:Музеи, основанные в 1871 году
Петя выскочил к своему тезке, чтобы переговорить о деле.
Он просил его узнать, примут ли его в гусары.
Пьер шел по гостиной, не слушая Петю.
Петя дернул его за руку, чтоб обратить на себя его вниманье.
– Ну что мое дело, Петр Кирилыч. Ради бога! Одна надежда на вас, – говорил Петя.
– Ах да, твое дело. В гусары то? Скажу, скажу. Нынче скажу все.
– Ну что, mon cher, ну что, достали манифест? – спросил старый граф. – А графинюшка была у обедни у Разумовских, молитву новую слышала. Очень хорошая, говорит.
– Достал, – отвечал Пьер. – Завтра государь будет… Необычайное дворянское собрание и, говорят, по десяти с тысячи набор. Да, поздравляю вас.
– Да, да, слава богу. Ну, а из армии что?
– Наши опять отступили. Под Смоленском уже, говорят, – отвечал Пьер.
– Боже мой, боже мой! – сказал граф. – Где же манифест?
– Воззвание! Ах, да! – Пьер стал в карманах искать бумаг и не мог найти их. Продолжая охлопывать карманы, он поцеловал руку у вошедшей графини и беспокойно оглядывался, очевидно, ожидая Наташу, которая не пела больше, но и не приходила в гостиную.
– Ей богу, не знаю, куда я его дел, – сказал он.
– Ну уж, вечно растеряет все, – сказала графиня. Наташа вошла с размягченным, взволнованным лицом и села, молча глядя на Пьера. Как только она вошла в комнату, лицо Пьера, до этого пасмурное, просияло, и он, продолжая отыскивать бумаги, несколько раз взглядывал на нее.
– Ей богу, я съезжу, я дома забыл. Непременно…
– Ну, к обеду опоздаете.
– Ах, и кучер уехал.
Но Соня, пошедшая в переднюю искать бумаги, нашла их в шляпе Пьера, куда он их старательно заложил за подкладку. Пьер было хотел читать.
– Нет, после обеда, – сказал старый граф, видимо, в этом чтении предвидевший большое удовольствие.
За обедом, за которым пили шампанское за здоровье нового Георгиевского кавалера, Шиншин рассказывал городские новости о болезни старой грузинской княгини, о том, что Метивье исчез из Москвы, и о том, что к Растопчину привели какого то немца и объявили ему, что это шампиньон (так рассказывал сам граф Растопчин), и как граф Растопчин велел шампиньона отпустить, сказав народу, что это не шампиньон, а просто старый гриб немец.
– Хватают, хватают, – сказал граф, – я графине и то говорю, чтобы поменьше говорила по французски. Теперь не время.
– А слышали? – сказал Шиншин. – Князь Голицын русского учителя взял, по русски учится – il commence a devenir dangereux de parler francais dans les rues. [становится опасным говорить по французски на улицах.]
– Ну что ж, граф Петр Кирилыч, как ополченье то собирать будут, и вам придется на коня? – сказал старый граф, обращаясь к Пьеру.
Пьер был молчалив и задумчив во все время этого обеда. Он, как бы не понимая, посмотрел на графа при этом обращении.
– Да, да, на войну, – сказал он, – нет! Какой я воин! А впрочем, все так странно, так странно! Да я и сам не понимаю. Я не знаю, я так далек от военных вкусов, но в теперешние времена никто за себя отвечать не может.
После обеда граф уселся покойно в кресло и с серьезным лицом попросил Соню, славившуюся мастерством чтения, читать.
– «Первопрестольной столице нашей Москве.
Неприятель вошел с великими силами в пределы России. Он идет разорять любезное наше отечество», – старательно читала Соня своим тоненьким голоском. Граф, закрыв глаза, слушал, порывисто вздыхая в некоторых местах.
Наташа сидела вытянувшись, испытующе и прямо глядя то на отца, то на Пьера.
Пьер чувствовал на себе ее взгляд и старался не оглядываться. Графиня неодобрительно и сердито покачивала головой против каждого торжественного выражения манифеста. Она во всех этих словах видела только то, что опасности, угрожающие ее сыну, еще не скоро прекратятся. Шиншин, сложив рот в насмешливую улыбку, очевидно приготовился насмехаться над тем, что первое представится для насмешки: над чтением Сони, над тем, что скажет граф, даже над самым воззванием, ежели не представится лучше предлога.
Прочтя об опасностях, угрожающих России, о надеждах, возлагаемых государем на Москву, и в особенности на знаменитое дворянство, Соня с дрожанием голоса, происходившим преимущественно от внимания, с которым ее слушали, прочла последние слова: «Мы не умедлим сами стать посреди народа своего в сей столице и в других государства нашего местах для совещания и руководствования всеми нашими ополчениями, как ныне преграждающими пути врагу, так и вновь устроенными на поражение оного, везде, где только появится. Да обратится погибель, в которую он мнит низринуть нас, на главу его, и освобожденная от рабства Европа да возвеличит имя России!»
– Вот это так! – вскрикнул граф, открывая мокрые глаза и несколько раз прерываясь от сопенья, как будто к носу ему подносили склянку с крепкой уксусной солью. – Только скажи государь, мы всем пожертвуем и ничего не пожалеем.
Шиншин еще не успел сказать приготовленную им шутку на патриотизм графа, как Наташа вскочила с своего места и подбежала к отцу.
– Что за прелесть, этот папа! – проговорила она, целуя его, и она опять взглянула на Пьера с тем бессознательным кокетством, которое вернулось к ней вместе с ее оживлением.
– Вот так патриотка! – сказал Шиншин.
– Совсем не патриотка, а просто… – обиженно отвечала Наташа. – Вам все смешно, а это совсем не шутка…
– Какие шутки! – повторил граф. – Только скажи он слово, мы все пойдем… Мы не немцы какие нибудь…
– А заметили вы, – сказал Пьер, – что сказало: «для совещания».
– Ну уж там для чего бы ни было…
В это время Петя, на которого никто не обращал внимания, подошел к отцу и, весь красный, ломающимся, то грубым, то тонким голосом, сказал:
– Ну теперь, папенька, я решительно скажу – и маменька тоже, как хотите, – я решительно скажу, что вы пустите меня в военную службу, потому что я не могу… вот и всё…
| Национальный музей Республики Карелия | |
|---|---|
| |
| Дата основания | 1871 |
| Местонахождение | пл. Ленина 1, Петрозаводск, Республика Карелия |
| Директор | М. Л. Гольденберг |
| Сайт | [nmrk.karelia.ru/ Официальный сайт] |
|
Культурное наследие Российской Федерации, объект № 1010005003 |
памятник архитектуры (федеральный)
Национальный музей Республики Карелия — крупнейший музей города Петрозаводска, основан в 1871 году губернатором Олонецкой губернии Г. Г. Григорьевым. Расположен в здании бывшего губернаторского дома постройки конца XVIII века.
Содержание
История
В 1871 году основан Олонецкий естественно-промышленный и историко-этнографический музей.
В советское время переименован в Карельский государственный краеведческий музей.
21 сентября 2011 года переименован в Национальный музей Республики Карелия[1].
Руководители музея
 |
Этот раздел не завершён. Вы поможете проекту, исправив и дополнив его.
|
- с 1871 года — Александр Иванович Иванов
- Александр Карлович Гинтер (Гюнтер) (1889—1899)[2][3][4][5]
- Иван Иванович Благовещенский (1910—1912)
- Виктор Иванович Крылов (1925—1928)[6]
- Степан Андреевич Макарьев (1928—1932)
- Фёдор Галактионович Миронов[7]
- Христофор Георгиевич Дорошин (1945—1948)[8]
- Иван Михайлович Мулло (1932—1939, 1948—1953)
- Филипп Иванович Егоров (1954—1958)
- Георгий Иванович Мезенцев(1958—1960-е гг.)
- Ефрем Давыдович Рыбак (1970-е гг.)[9]
- Людмила Васильевна Шилова (1984—1989)[10]
- с 2005 года — Михаил Леонидович Гольденберг (историк, кандидат педагогических наук)
Экспозиция
Залы первой очереди постоянной экспозиции рассказывают о природе, археологии, истории Карелии.
- Экспозиция о природе Карелии повествует об образовании горных пород и минералов, раскрывает особенности растительного и животного мира нашего края.
- В зале археологии посетители увидят уникальные артефакты — гранитные плиты с таинственными наскальными изображениями — петроглифами, древние орудия труда и бытовой инвентарь, предметы культа и амулеты из погребений Оленеостровского могильника эпохи каменного века, крупнейшего археологического памятника Северной Европы.
- В залах, посвященных истории Карелии, посетитель сможет «погрузиться» в тысячелетнюю эпоху Средневековья, узнать, как при Петре Великом и императрице Екатерине II образовалась заводская промышленность, каким образом Петровская слобода стала Петрозаводском — столицей Олонецкой губернии, увидеть, как в 18—19 веках постепенно развивался Петрозаводск и строилась Круглая площадь.
- Экскурсии, театрализованные программы, занятия для посетителей всех возрастов и интересов сопровождаются показом мультимедийных программ. В музее работают кафе и сувенирный магазин.
Залы Постоянной экспозиции музея. Адрес: г. Петрозаводск, пл. Ленина, 1:
- Природные особенности региона: «Камни рассказывают», «Следы ледника», «Таежный край».
- «Каменная летопись». Археология Карелии.
- Интерактивный комплекс «В гостях у древнего племени».
- «Северное порубежье». Карелия в эпоху средневековья. IX—XVII вв.
- «Мы — корела». Историческая реконструкция Средневековья.
- «Петровские заводы». Карелия в эпоху Петра Великого в конце XVII — начале XVIII в.
- «Город-завод». Александровский завод в конце XVIII — начале XX в.
- «Горняки и лесорубы». Горная и лесная промышленность в Карелии (XVIII — начало XX в.).
- «По высочайшему указу». Основание Олонецкой губернии в конце XVIII — начале XIX в.
- «Губернская столица». Петрозаводск в конце XIX — начале XX вв.
- «На статской службе». Чиновничество Петрозаводска в XIX — начале XX вв.
- «Городские обыватели». Быт Петрозаводска в конце XIX — начале ХХ в.
- «На благо народа». Образование и здравоохранение в Олонецкой губернии в конце ХIХ — начале ХХ вв.
- «В краю рун и былин». Открытие и исследование фольклора в Карелии XIX—XX вв.
Залы Постоянной экспозиции музея. Адрес: г. Петрозаводск, ул. Энгельса,5
- «Животный мир Карелии»
В коллекциях музея насчитывается около 220 тысяч музейных предметов основного фонда, представляющих природу, археологию, историю края и Петрозаводска, традиционную культуру русских, карелов и вепсов.
В 2003 году к 300-летию Петрозаводска музей открыл интерьер парадного зала дома губернатора середины XIX века.
Филиалы
В структуре музея 2 филиала:
- Шёлтозерский вепсский этнографический музей — единственный в России музей, рассказывающий о культуре и истории вепсов
- Музей «Марциальные воды» — музей истории первого русского курорта Марциальные Воды
|
|
Напишите отзыв о статье "Национальный музей Республики Карелия"
Примечания
- ↑ Распоряжение Правительства РК от 21.09.2011 N 549р-П «О переименовании государственного учреждения „Карельский государственный краеведческий музей“»
- ↑ И. Благовещенский Олонецкий музей // Олонецкие губернские ведомости. 1910. 18 сентября.
- ↑ А Куняев Олонецкий музей // Олонецкие губернские ведомости. 1910. 18 августа.
- ↑ Александр Карлович Гинтер. Некролог // Олонецкие губернские ведомости. 1899. 30 июня.
- ↑ [nmrk.karelia.ru/site/section/104?preview=on Из истории отдела]
- ↑ [ptzgovorit.ru/encyclopedia/kk/krylov-viktor В. И. Крылов]
- ↑ [www.istor-44gsd.ru/Html/Artikel/art_6-Mironow.php Миронов Фёдор Галактионович]
- ↑ [kizhi.karelia.ru/library/dokumentyi-i-materialyi-po-istorii-kizhskogo-arhitekturnogo-ansamblya-1946-1979-gg/1429.html Именной указатель]
- ↑ [www.gov.karelia.ru/Power/Ministry/Culture/history.html История съездов работников культуры Республики Карелия]
- ↑ [karelinform.ru/?id=1894 Президент РФ присвоил почетное звание ветерану музейного дела из Карелии Людмиле Шиловой]
Литература
- Краеведение и музей: [Карел. гос. краевед. музею 120 лет] / Сост.: Н. А. Гроссман, Л. И. Капуста. — Петрозаводск, 1992. — 199 с.: ил.
Ссылки
- [kgkm.karelia.ru/ Официальный сайт музея]
Отрывок, характеризующий Национальный музей Республики Карелия
Петя был теперь красивый, румяный пятнадцатилетний мальчик с толстыми, красными губами, похожий на Наташу. Он готовился в университет, но в последнее время, с товарищем своим Оболенским, тайно решил, что пойдет в гусары.Петя выскочил к своему тезке, чтобы переговорить о деле.
Он просил его узнать, примут ли его в гусары.
Пьер шел по гостиной, не слушая Петю.
Петя дернул его за руку, чтоб обратить на себя его вниманье.
– Ну что мое дело, Петр Кирилыч. Ради бога! Одна надежда на вас, – говорил Петя.
– Ах да, твое дело. В гусары то? Скажу, скажу. Нынче скажу все.
– Ну что, mon cher, ну что, достали манифест? – спросил старый граф. – А графинюшка была у обедни у Разумовских, молитву новую слышала. Очень хорошая, говорит.
– Достал, – отвечал Пьер. – Завтра государь будет… Необычайное дворянское собрание и, говорят, по десяти с тысячи набор. Да, поздравляю вас.
– Да, да, слава богу. Ну, а из армии что?
– Наши опять отступили. Под Смоленском уже, говорят, – отвечал Пьер.
– Боже мой, боже мой! – сказал граф. – Где же манифест?
– Воззвание! Ах, да! – Пьер стал в карманах искать бумаг и не мог найти их. Продолжая охлопывать карманы, он поцеловал руку у вошедшей графини и беспокойно оглядывался, очевидно, ожидая Наташу, которая не пела больше, но и не приходила в гостиную.
– Ей богу, не знаю, куда я его дел, – сказал он.
– Ну уж, вечно растеряет все, – сказала графиня. Наташа вошла с размягченным, взволнованным лицом и села, молча глядя на Пьера. Как только она вошла в комнату, лицо Пьера, до этого пасмурное, просияло, и он, продолжая отыскивать бумаги, несколько раз взглядывал на нее.
– Ей богу, я съезжу, я дома забыл. Непременно…
– Ну, к обеду опоздаете.
– Ах, и кучер уехал.
Но Соня, пошедшая в переднюю искать бумаги, нашла их в шляпе Пьера, куда он их старательно заложил за подкладку. Пьер было хотел читать.
– Нет, после обеда, – сказал старый граф, видимо, в этом чтении предвидевший большое удовольствие.
За обедом, за которым пили шампанское за здоровье нового Георгиевского кавалера, Шиншин рассказывал городские новости о болезни старой грузинской княгини, о том, что Метивье исчез из Москвы, и о том, что к Растопчину привели какого то немца и объявили ему, что это шампиньон (так рассказывал сам граф Растопчин), и как граф Растопчин велел шампиньона отпустить, сказав народу, что это не шампиньон, а просто старый гриб немец.
– Хватают, хватают, – сказал граф, – я графине и то говорю, чтобы поменьше говорила по французски. Теперь не время.
– А слышали? – сказал Шиншин. – Князь Голицын русского учителя взял, по русски учится – il commence a devenir dangereux de parler francais dans les rues. [становится опасным говорить по французски на улицах.]
– Ну что ж, граф Петр Кирилыч, как ополченье то собирать будут, и вам придется на коня? – сказал старый граф, обращаясь к Пьеру.
Пьер был молчалив и задумчив во все время этого обеда. Он, как бы не понимая, посмотрел на графа при этом обращении.
– Да, да, на войну, – сказал он, – нет! Какой я воин! А впрочем, все так странно, так странно! Да я и сам не понимаю. Я не знаю, я так далек от военных вкусов, но в теперешние времена никто за себя отвечать не может.
После обеда граф уселся покойно в кресло и с серьезным лицом попросил Соню, славившуюся мастерством чтения, читать.
– «Первопрестольной столице нашей Москве.
Неприятель вошел с великими силами в пределы России. Он идет разорять любезное наше отечество», – старательно читала Соня своим тоненьким голоском. Граф, закрыв глаза, слушал, порывисто вздыхая в некоторых местах.
Наташа сидела вытянувшись, испытующе и прямо глядя то на отца, то на Пьера.
Пьер чувствовал на себе ее взгляд и старался не оглядываться. Графиня неодобрительно и сердито покачивала головой против каждого торжественного выражения манифеста. Она во всех этих словах видела только то, что опасности, угрожающие ее сыну, еще не скоро прекратятся. Шиншин, сложив рот в насмешливую улыбку, очевидно приготовился насмехаться над тем, что первое представится для насмешки: над чтением Сони, над тем, что скажет граф, даже над самым воззванием, ежели не представится лучше предлога.
Прочтя об опасностях, угрожающих России, о надеждах, возлагаемых государем на Москву, и в особенности на знаменитое дворянство, Соня с дрожанием голоса, происходившим преимущественно от внимания, с которым ее слушали, прочла последние слова: «Мы не умедлим сами стать посреди народа своего в сей столице и в других государства нашего местах для совещания и руководствования всеми нашими ополчениями, как ныне преграждающими пути врагу, так и вновь устроенными на поражение оного, везде, где только появится. Да обратится погибель, в которую он мнит низринуть нас, на главу его, и освобожденная от рабства Европа да возвеличит имя России!»
– Вот это так! – вскрикнул граф, открывая мокрые глаза и несколько раз прерываясь от сопенья, как будто к носу ему подносили склянку с крепкой уксусной солью. – Только скажи государь, мы всем пожертвуем и ничего не пожалеем.
Шиншин еще не успел сказать приготовленную им шутку на патриотизм графа, как Наташа вскочила с своего места и подбежала к отцу.
– Что за прелесть, этот папа! – проговорила она, целуя его, и она опять взглянула на Пьера с тем бессознательным кокетством, которое вернулось к ней вместе с ее оживлением.
– Вот так патриотка! – сказал Шиншин.
– Совсем не патриотка, а просто… – обиженно отвечала Наташа. – Вам все смешно, а это совсем не шутка…
– Какие шутки! – повторил граф. – Только скажи он слово, мы все пойдем… Мы не немцы какие нибудь…
– А заметили вы, – сказал Пьер, – что сказало: «для совещания».
– Ну уж там для чего бы ни было…
В это время Петя, на которого никто не обращал внимания, подошел к отцу и, весь красный, ломающимся, то грубым, то тонким голосом, сказал:
– Ну теперь, папенька, я решительно скажу – и маменька тоже, как хотите, – я решительно скажу, что вы пустите меня в военную службу, потому что я не могу… вот и всё…
