Национальный музей (Познань)
| Национальный музей в Познани | |
|---|---|
| |
| Дата основания | 1857 |
| Местонахождение | Познань |
| Сайт | [www.mnp.art.pl/index_a.html .art.pl/index_a.html] |
Национальный музей в Познани (Народный музей в Познани, польск. Muzeum Narodowe w Poznaniu) — крупный художественный национальный музей в Польше. Зарегистрирован в Государственном реестре музеев.
Содержание
История
Основан в 1857 году как Музей польской и славянской древности в Великом княжестве Познаньском. В современный музей входят Галерея живописи и скульптуры, Музей прикладного искусства, Музей истории города Познань, Музей музыкальных инструментов, Военный музей Великой Польши и Этнографический музей. Кроме этого, к системе Познанского музея относятся Музей Адама Мицкевича в Смиелове и Замок в Голухове.
Возле музея находится памятник познанскому 15-му уланскому полку, посвящённый военнослужащим, сражавшимися с советскими войсками в 1920 году.
Напротив старого здания музея располагается металлическая стела представителя кинетического искусства немецкого художника Хейнца Мака.
Интересные факты
В музее находится картина «Портрет сестёр художницы, играющих в шахматы» (или «Игра в шахматы») — картина итальянской художницы Софонисбы Ангвиссолы (итал. Sofonisba Anguissola). Создана в 1555 году. Это одна из первых картин, запечатлевших шахматную партию после реформы этой игры в I половине XVI века.
Филиалы музея
Напишите отзыв о статье "Национальный музей (Познань)"
Ссылки
- [www.mnp.art.pl/index_a.html Официальный сайт музея (англ.)]
Отрывок, характеризующий Национальный музей (Познань)
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».
– Тишка! Об чем за обедом говорили?
– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
