Национальный памятник на Виткове

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Памятник
Национальный памятник на Виткове
чеш. Národní památník na Vítkově
Страна Чехия
Местоположение Прага
Автор проекта Ян Зазворкий
Строительство 19291933 годы
Статус Национальный памятник культуры Чешской Республики
[monumnet.npu.cz/chruzemi/list.php?IdCis=NP%2C29 № 114 NP]
Высота 31.5
Координаты: 50°05′18″ с. ш. 14°26′58″ в. д. / 50.08833° с. ш. 14.44944° в. д. / 50.08833; 14.44944 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=50.08833&mlon=14.44944&zoom=12 (O)] (Я)

Национальный памятник на Виткове (чеш. Národní památník na Vítkově) — функционалистический памятник, поставленный в 1929—1933 годах на вершине Витковской горы в Праге, по проекту Яна Зазворкого. Главной идеей памятника было увековечивание памяти воинов чехословацких легионов и чехословацкого подполья в годы первой мировой войны.

Расширен в 1946—1949 годах. В 1954—1962 годах здесь-же размещался мавзолей Клемента Готтвальда. У памятника находится могила неизвестного солдата, в которой положены останки с поля битвы у Зборова и с Дукельской операции. У памятника также устроена экспозиция «Перекрестки чешской и чехословацкой государственности».





Место расположения

Во время гуситских войн на Виткове гуситы одержали победу 14 июля 1420 года над армией крестоносцев. Уже тогда холм носил название Витков, в честь пражского мещанина Виткова с Горы, который владел на нём виноградником. Старейшее упоминание о холме над пражским Жижковом происходит из 1041 года.

Национальный памятник

Идея создания национального памятника, который, в отличие от существующих напоминаний о поражениях, продемонстрировал бы гордость и мужество чешского народа, изначально однозначно локализовывалась на этот холм. Летом 1882 года группа из нескольких сот местных жителей создала Ассоциацию по строительству памятника Яну Жижке из Троцнова на вершине Жижков. Идея с изменениями была реализована после создания новой Чехословацкой республики. Было принято решение строительства некрополя сыновей чехословацкого народа, легионеров и подпольщиков, который бы открывала статуя Яна Жижки. Памятник, как памятник народного освобождения, был возведён в 1929—1933 годах.

Во время второй мировой войны здесь был склад вермахта, а памятник был снесён. После 1948 года памятник стал одним из мест пропаганды коммунистического режима. Здесь были захоронены виднейшие представители коммунистической власти. В 1953 году возле памятника был поставлен мавзолей Клемента Готтвальда, разобранный в 1962 году, когда разлагавшееся тело вождя было кремировано. После бархатной революции, останки коммунистических лидеров были перезахоронены в другом месте.

В настоящий (2013 год) момент в реконструированном мемориале располагается постоянная экспозиция «Перекрестки чешской и чехословацкой государственности», которая представляет исторические события от возникновения Чехословакии, через Мюнхенский сговор 1938 года, времена Протектората Чехии и Моравии, коммунистический переворот 1948 года, вторжение войск Варшавского договора в 1968, федерализацию Чехословакии, падение социализма, и до распада Чехословакии в 1992 году.

Могила неизвестного солдата

Первоначально могила неизвестного солдата располагалась в Староместской ратуше, где были положены останки воина с поля битвы у Зборова. После 1939 года могила стала местом протестов против нацистской оккупации. В 1941 году могила была уничтожена, а останки вывезены и сожжены.

После окончания второй мировой войны было принято решение о создании гроба неизвестного солдата на Виткове. Советское правительство не дало разрешение на перенесение останков из Зборова, вместо них был захоронен 9 октября 1949 года павший воин из-под Дуклы. 8 мая 2010 года также были захоронены останки неизвестного солдата из Зборова.

Памятник Жижки

Как образец для конной статуи, после длительных споров, в 1931 году, был выбран эскиз Богумила Кафки. Статуя была открыта в годовщину витковской битвы 14 июля 1950 года. Реставрирована в 2010—2011 годах. Статуя весит 16.5 тонн и состоит из 120 бронзовых деталей и почти 5000 болтов. Это одна из самых больших конных статуй мира.

Другое скульптурное убранство

Перед статуей Жижки расположена под гранитной плитой могила неизвестного солдата, в которой захоронены останки солдата, павшего в 1944 году во время карпатско-дукельской операции. На наклонной гранитной плите надпись «Слава героям павшим за родину» (чеш. Sláva hrdinům padlým za vlast). 8 мая 2010 года здесь же похоронены останки неизвестного солдата с поля битвы у Зборова, как и было задумано в период первой республики.

Над плитой был в передней нижней части конной статуи установлен большой чехословацкий государственный герб, созданный Отакаром Шпаниелем, который был в 1962 году заменен на государственный герб новой социалистической Чехословакии. В 1997 была установлена копия оригинального чехословацкого герба Отакара Шпаниеля (авторы копии: Владимир Оппл и Мартин Цеплеха).

В пространстве за конной статуей находятся большие бронзовые входные ворота в Мемориал, работы Йосефа Малеёвского, украшеные рельефами, часть из которых посвящена периоду гуситского движения.

На восточной стороне здания (за памятником) находится большой не функционирующий фонтан работы Карла Штипла. У фонтана стоят две скульптуры. Первая, работы скульптора Карела Покорного 1962 года, представляет собой аллегорию победы (в 1967 году её завершил Йиржи Душек). Вторая скульптура, работы Карла Лидицкого 1964—1972 годов, была поэтически названа «счастливое будущее».

Напишите отзыв о статье "Национальный памятник на Виткове"

Ссылки

  • [www.nm.cz/Hlavni-strana/Navstivte-nas/Narodni-pamatnik-na-Vitkove.html Národní památník na Vítkově] на сайте Национального музея.
  • [www.earch.cz/cs/zizka-nikdy-nevyhral-ted-je-nejlepe-treti Žižka nikdy nevyhrál. Teď je nejlépe třetí.]
  • [zpravy.idnes.cz/podivejte-se-do-utrob-sochy-jana-zizky-na-prazskem-vitkove-pop-/domaci.aspx?c=A110511_162507_praha-zpravy_ab Podívejte se do útrob sochy Jana Žižky na pražském Vítkově]
  • [www.nm.cz/download/npv_pro_navstevniky.pdf Národní památník na Vítkově]
  • Galandauer, Jan, [aleph.nkp.cz/F/DSFLP438J3LINU52IUC3796YX8QFKV6V9MVL22YMSC2DIYDSR7-11265?func=full-set-set&set_number=024145&set_entry=000002&format=999 Národní památník na Vítkově] /Praha : Národní muzeum, 2012 ISBN 978-80-7036-371-3
  • [aleph.nkp.cz/F/DSFLP438J3LINU52IUC3796YX8QFKV6V9MVL22YMSC2DIYDSR7-11263?func=full-set-set&set_number=024145&set_entry=000001&format=999 Národní památník na hoře Vítkově]/ Praha : Osvěta, 1951 cnb000525719
  • [monumnet.npu.cz/chruzemi/list.php?IdCis=NP%2C29 Národní kulturní památky]

Отрывок, характеризующий Национальный памятник на Виткове

Пьер знал очень хорошо, что такое иероглиф, но не смел говорить. Он молча слушал ритора, по всему чувствуя, что тотчас начнутся испытанья.
– Ежели вы тверды, то я должен приступить к введению вас, – говорил ритор, ближе подходя к Пьеру. – В знак щедрости прошу вас отдать мне все драгоценные вещи.
– Но я с собою ничего не имею, – сказал Пьер, полагавший, что от него требуют выдачи всего, что он имеет.
– То, что на вас есть: часы, деньги, кольца…
Пьер поспешно достал кошелек, часы, и долго не мог снять с жирного пальца обручальное кольцо. Когда это было сделано, масон сказал:
– В знак повиновенья прошу вас раздеться. – Пьер снял фрак, жилет и левый сапог по указанию ритора. Масон открыл рубашку на его левой груди, и, нагнувшись, поднял его штанину на левой ноге выше колена. Пьер поспешно хотел снять и правый сапог и засучить панталоны, чтобы избавить от этого труда незнакомого ему человека, но масон сказал ему, что этого не нужно – и подал ему туфлю на левую ногу. С детской улыбкой стыдливости, сомнения и насмешки над самим собою, которая против его воли выступала на лицо, Пьер стоял, опустив руки и расставив ноги, перед братом ритором, ожидая его новых приказаний.
– И наконец, в знак чистосердечия, я прошу вас открыть мне главное ваше пристрастие, – сказал он.
– Мое пристрастие! У меня их было так много, – сказал Пьер.
– То пристрастие, которое более всех других заставляло вас колебаться на пути добродетели, – сказал масон.
Пьер помолчал, отыскивая.
«Вино? Объедение? Праздность? Леность? Горячность? Злоба? Женщины?» Перебирал он свои пороки, мысленно взвешивая их и не зная которому отдать преимущество.
– Женщины, – сказал тихим, чуть слышным голосом Пьер. Масон не шевелился и не говорил долго после этого ответа. Наконец он подвинулся к Пьеру, взял лежавший на столе платок и опять завязал ему глаза.
– Последний раз говорю вам: обратите всё ваше внимание на самого себя, наложите цепи на свои чувства и ищите блаженства не в страстях, а в своем сердце. Источник блаженства не вне, а внутри нас…
Пьер уже чувствовал в себе этот освежающий источник блаженства, теперь радостью и умилением переполнявший его душу.


Скоро после этого в темную храмину пришел за Пьером уже не прежний ритор, а поручитель Вилларский, которого он узнал по голосу. На новые вопросы о твердости его намерения, Пьер отвечал: «Да, да, согласен», – и с сияющею детскою улыбкой, с открытой, жирной грудью, неровно и робко шагая одной разутой и одной обутой ногой, пошел вперед с приставленной Вилларским к его обнаженной груди шпагой. Из комнаты его повели по коридорам, поворачивая взад и вперед, и наконец привели к дверям ложи. Вилларский кашлянул, ему ответили масонскими стуками молотков, дверь отворилась перед ними. Чей то басистый голос (глаза Пьера всё были завязаны) сделал ему вопросы о том, кто он, где, когда родился? и т. п. Потом его опять повели куда то, не развязывая ему глаз, и во время ходьбы его говорили ему аллегории о трудах его путешествия, о священной дружбе, о предвечном Строителе мира, о мужестве, с которым он должен переносить труды и опасности. Во время этого путешествия Пьер заметил, что его называли то ищущим, то страждущим, то требующим, и различно стучали при этом молотками и шпагами. В то время как его подводили к какому то предмету, он заметил, что произошло замешательство и смятение между его руководителями. Он слышал, как шопотом заспорили между собой окружающие люди и как один настаивал на том, чтобы он был проведен по какому то ковру. После этого взяли его правую руку, положили на что то, а левою велели ему приставить циркуль к левой груди, и заставили его, повторяя слова, которые читал другой, прочесть клятву верности законам ордена. Потом потушили свечи, зажгли спирт, как это слышал по запаху Пьер, и сказали, что он увидит малый свет. С него сняли повязку, и Пьер как во сне увидал, в слабом свете спиртового огня, несколько людей, которые в таких же фартуках, как и ритор, стояли против него и держали шпаги, направленные в его грудь. Между ними стоял человек в белой окровавленной рубашке. Увидав это, Пьер грудью надвинулся вперед на шпаги, желая, чтобы они вонзились в него. Но шпаги отстранились от него и ему тотчас же опять надели повязку. – Теперь ты видел малый свет, – сказал ему чей то голос. Потом опять зажгли свечи, сказали, что ему надо видеть полный свет, и опять сняли повязку и более десяти голосов вдруг сказали: sic transit gloria mundi. [так проходит мирская слава.]
Пьер понемногу стал приходить в себя и оглядывать комнату, где он был, и находившихся в ней людей. Вокруг длинного стола, покрытого черным, сидело человек двенадцать, всё в тех же одеяниях, как и те, которых он прежде видел. Некоторых Пьер знал по петербургскому обществу. На председательском месте сидел незнакомый молодой человек, в особом кресте на шее. По правую руку сидел итальянец аббат, которого Пьер видел два года тому назад у Анны Павловны. Еще был тут один весьма важный сановник и один швейцарец гувернер, живший прежде у Курагиных. Все торжественно молчали, слушая слова председателя, державшего в руке молоток. В стене была вделана горящая звезда; с одной стороны стола был небольшой ковер с различными изображениями, с другой было что то в роде алтаря с Евангелием и черепом. Кругом стола было 7 больших, в роде церковных, подсвечников. Двое из братьев подвели Пьера к алтарю, поставили ему ноги в прямоугольное положение и приказали ему лечь, говоря, что он повергается к вратам храма.
– Он прежде должен получить лопату, – сказал шопотом один из братьев.
– А! полноте пожалуйста, – сказал другой.
Пьер, растерянными, близорукими глазами, не повинуясь, оглянулся вокруг себя, и вдруг на него нашло сомнение. «Где я? Что я делаю? Не смеются ли надо мной? Не будет ли мне стыдно вспоминать это?» Но сомнение это продолжалось только одно мгновение. Пьер оглянулся на серьезные лица окружавших его людей, вспомнил всё, что он уже прошел, и понял, что нельзя остановиться на половине дороги. Он ужаснулся своему сомнению и, стараясь вызвать в себе прежнее чувство умиления, повергся к вратам храма. И действительно чувство умиления, еще сильнейшего, чем прежде, нашло на него. Когда он пролежал несколько времени, ему велели встать и надели на него такой же белый кожаный фартук, какие были на других, дали ему в руки лопату и три пары перчаток, и тогда великий мастер обратился к нему. Он сказал ему, чтобы он старался ничем не запятнать белизну этого фартука, представляющего крепость и непорочность; потом о невыясненной лопате сказал, чтобы он трудился ею очищать свое сердце от пороков и снисходительно заглаживать ею сердце ближнего. Потом про первые перчатки мужские сказал, что значения их он не может знать, но должен хранить их, про другие перчатки мужские сказал, что он должен надевать их в собраниях и наконец про третьи женские перчатки сказал: «Любезный брат, и сии женские перчатки вам определены суть. Отдайте их той женщине, которую вы будете почитать больше всех. Сим даром уверите в непорочности сердца вашего ту, которую изберете вы себе в достойную каменьщицу». И помолчав несколько времени, прибавил: – «Но соблюди, любезный брат, да не украшают перчатки сии рук нечистых». В то время как великий мастер произносил эти последние слова, Пьеру показалось, что председатель смутился. Пьер смутился еще больше, покраснел до слез, как краснеют дети, беспокойно стал оглядываться и произошло неловкое молчание.