Национал-социалистическая партия северокавказских братьев

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Национал-социалистическая партия северокавказских братьев
Nationalsozialistische Partei der Nordkaukasischen Brüder
Лидер:

Хасан Терлоев

Дата основания:

28 января 1942 года

Штаб-квартира:

Берлин

Идеология:

Национал-социализм, коллаборационизм

Союзники и блоки:

Третий рейх

Количество членов:

примерно до 25 000

Партийная печать:

газета «Gasawat»

К:Политические партии, основанные в 1942 году


К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Национал-социалистическая партия северокавказских братьев (нем. Nationalsozialistische Partei der Nordkaukasischen Brüder), также Особая партия кавказских братьев (ОПКБ) — национал-социалистическая партия, основанная 28 января 1942 года Хасаном Терлоевым. Изначально учреждена как ОПКБ, но позднее была переименована в «Национал-социалистическую партию северокавказских братьев», которая должна была объединить народы Северного Кавказа.





История

28 января 1942 года Терлоев проводит в Орджоникидзе собрание, на котором учреждается «Особая партия кавказских братьев». Партия имела свой устав, программу, предусматривающую «создание на Кавказе свободной братской Федеративной республики государств братских народов Кавказа по мандату Германской империи», а также символику.

Терлоев прислал своё заявление в Чечено-Ингушский обком ВКП(б), где окончательно разорвал свои отношения с Советской властью:

Я решил встать во главе освободительной войны моего народа. Я слишком хорошо понимаю, что не только одной Чечено-Ингушетии, но даже всему национальному Северному Кавказу трудно будет освободиться от тяжелого ярма красного империализма. Но фанатичная вера в справедливость и законная надежда на помощь свободолюбивых народов Северного Кавказа и всего мира вдохновляют меня на этот подвиг, в ваших глазах дерзкий и бессмысленный, а по моему убеждению, единственно правильный исторический шаг. Храбрые финны доказывают сейчас, что великая рабовладельческая империя бессильна против маленького, но свободолюбивого народа. На Северном Кавказе вы будете иметь вторую Финляндию, а за нами последуют другие угнетённые народы.

Позднее, для улучшения отношений с будущими немецкими союзниками, Терлоев переименовал свою организацию в «Национал-социалистическую партию кавказских братьев» (НСПКБ). Её численность, по данным НКВД, вскоре достигла 5000 человек. В настоящее время в архиве хранятся списки по 20 населённым пунктам, включающие в себя 540 «северокавказских братьев»[1], при том, что только в Чечне тогда насчитывалось около 250 сел, а немало национал-социалистских «братьев» жило и в городах, и в бывших казачьих станицах.

Символика

В том же 1942 году 28 января, для партии создается символика в виде Герба:

Орёл на гербе НСПСБ означает:

  • голова орла окружена изображением солнца с одиннадцатью золотыми лучами
  • на лицевом крыле его рисованы пучком коса, серп, молот и ручка
  • в его когтях правой ноги в захваченном виде нарисована ядовитая змея
  • в его когтях левой ноги в захваченном виде нарисована свинья
  • на спине между крыльями нарисованы вооруженные двое людей в кавказской форме, один из них в стреляющем виде в змею, а другой шашкой режет свинью

Объяснения самого герба такое:

  • орел в целом означает Кавказ.
  • солнцем обозначается Свобода.
  • одиннадцать солнечных лучей обозначают одиннадцать братских народов Северного Кавказа.
  • коса обозначает скотовода-крестьянина; серп — хлебороба-крестьянина; молот — рабочего из кавказских братьев; ручка — наука и учёба для братьев Северного Кавказа.
  • ядовитая змея — обозначается большевик, потерпевший поражение.
  • свинья — обозначается русский варвар, потерпевший поражение.
  • вооруженные люди — обозначаются братья НСПСБ, ведущие борьбу с большевистским варварством и русским деспотизмом

Печать

Нацистский пропагандистский аппарат действовал весьма активно. Для всех народов СССР в Германии печатались пять газет, которые затем ввозились на территорию Советского Союза. На Северный Кавказ направлялась газета «Gasawat». Так, в одном из номеров газеты было помещено одно антисоветское высказывание:

«Каждый горец-легионер должен быть героем, и мы сумеем быть ими! Если наши враги не хотят верить этому, они испытают горькое разочарование. Мы, легионеры Северного Кавказа, докажем, что под немецким знаменем, следуя великим примерам, мы способны на героические подвиги»


9 июня 1943 г.

Газету распространяли так же среди легионеров северокавказских отрядов СС и Вермахта, преимущественно в отряде Sonderverband Bergmann и других подобных отрядах.

См. также

Напишите отзыв о статье "Национал-социалистическая партия северокавказских братьев"

Примечания

  1. ГАРФ. Ф. Р.-9478. Оп.1. Д.55. Л.314-315

Источники

  • [conrad2001.narod.ru/russian/about_grozny/groz_text_20.htm «Кавказские орлы» Третьего рейха]
  • [www.nasledie.ru/oboz/N5-6_01/5-6_05.HTM Чеченские повстанцы в 1941—1944 годах] (недоступная ссылка с 26-05-2013 (3959 дней) — историякопия)


Отрывок, характеризующий Национал-социалистическая партия северокавказских братьев


Москва между тем была пуста. В ней были еще люди, в ней оставалась еще пятидесятая часть всех бывших прежде жителей, но она была пуста. Она была пуста, как пуст бывает домирающий обезматочивший улей.
В обезматочившем улье уже нет жизни, но на поверхностный взгляд он кажется таким же живым, как и другие.
Так же весело в жарких лучах полуденного солнца вьются пчелы вокруг обезматочившего улья, как и вокруг других живых ульев; так же издалека пахнет от него медом, так же влетают и вылетают из него пчелы. Но стоит приглядеться к нему, чтобы понять, что в улье этом уже нет жизни. Не так, как в живых ульях, летают пчелы, не тот запах, не тот звук поражают пчеловода. На стук пчеловода в стенку больного улья вместо прежнего, мгновенного, дружного ответа, шипенья десятков тысяч пчел, грозно поджимающих зад и быстрым боем крыльев производящих этот воздушный жизненный звук, – ему отвечают разрозненные жужжания, гулко раздающиеся в разных местах пустого улья. Из летка не пахнет, как прежде, спиртовым, душистым запахом меда и яда, не несет оттуда теплом полноты, а с запахом меда сливается запах пустоты и гнили. У летка нет больше готовящихся на погибель для защиты, поднявших кверху зады, трубящих тревогу стражей. Нет больше того ровного и тихого звука, трепетанья труда, подобного звуку кипенья, а слышится нескладный, разрозненный шум беспорядка. В улей и из улья робко и увертливо влетают и вылетают черные продолговатые, смазанные медом пчелы грабительницы; они не жалят, а ускользают от опасности. Прежде только с ношами влетали, а вылетали пустые пчелы, теперь вылетают с ношами. Пчеловод открывает нижнюю колодезню и вглядывается в нижнюю часть улья. Вместо прежде висевших до уза (нижнего дна) черных, усмиренных трудом плетей сочных пчел, держащих за ноги друг друга и с непрерывным шепотом труда тянущих вощину, – сонные, ссохшиеся пчелы в разные стороны бредут рассеянно по дну и стенкам улья. Вместо чисто залепленного клеем и сметенного веерами крыльев пола на дне лежат крошки вощин, испражнения пчел, полумертвые, чуть шевелящие ножками и совершенно мертвые, неприбранные пчелы.
Пчеловод открывает верхнюю колодезню и осматривает голову улья. Вместо сплошных рядов пчел, облепивших все промежутки сотов и греющих детву, он видит искусную, сложную работу сотов, но уже не в том виде девственности, в котором она бывала прежде. Все запущено и загажено. Грабительницы – черные пчелы – шныряют быстро и украдисто по работам; свои пчелы, ссохшиеся, короткие, вялые, как будто старые, медленно бродят, никому не мешая, ничего не желая и потеряв сознание жизни. Трутни, шершни, шмели, бабочки бестолково стучатся на лету о стенки улья. Кое где между вощинами с мертвыми детьми и медом изредка слышится с разных сторон сердитое брюзжание; где нибудь две пчелы, по старой привычке и памяти очищая гнездо улья, старательно, сверх сил, тащат прочь мертвую пчелу или шмеля, сами не зная, для чего они это делают. В другом углу другие две старые пчелы лениво дерутся, или чистятся, или кормят одна другую, сами не зная, враждебно или дружелюбно они это делают. В третьем месте толпа пчел, давя друг друга, нападает на какую нибудь жертву и бьет и душит ее. И ослабевшая или убитая пчела медленно, легко, как пух, спадает сверху в кучу трупов. Пчеловод разворачивает две средние вощины, чтобы видеть гнездо. Вместо прежних сплошных черных кругов спинка с спинкой сидящих тысяч пчел и блюдущих высшие тайны родного дела, он видит сотни унылых, полуживых и заснувших остовов пчел. Они почти все умерли, сами не зная этого, сидя на святыне, которую они блюли и которой уже нет больше. От них пахнет гнилью и смертью. Только некоторые из них шевелятся, поднимаются, вяло летят и садятся на руку врагу, не в силах умереть, жаля его, – остальные, мертвые, как рыбья чешуя, легко сыплются вниз. Пчеловод закрывает колодезню, отмечает мелом колодку и, выбрав время, выламывает и выжигает ее.
Так пуста была Москва, когда Наполеон, усталый, беспокойный и нахмуренный, ходил взад и вперед у Камерколлежского вала, ожидая того хотя внешнего, но необходимого, по его понятиям, соблюдения приличий, – депутации.
В разных углах Москвы только бессмысленно еще шевелились люди, соблюдая старые привычки и не понимая того, что они делали.
Когда Наполеону с должной осторожностью было объявлено, что Москва пуста, он сердито взглянул на доносившего об этом и, отвернувшись, продолжал ходить молча.
– Подать экипаж, – сказал он. Он сел в карету рядом с дежурным адъютантом и поехал в предместье.
– «Moscou deserte. Quel evenemeDt invraisemblable!» [«Москва пуста. Какое невероятное событие!»] – говорил он сам с собой.
Он не поехал в город, а остановился на постоялом дворе Дорогомиловского предместья.
Le coup de theatre avait rate. [Не удалась развязка театрального представления.]


Русские войска проходили через Москву с двух часов ночи и до двух часов дня и увлекали за собой последних уезжавших жителей и раненых.
Самая большая давка во время движения войск происходила на мостах Каменном, Москворецком и Яузском.