Наша эра (мини-сериал)

Наша эра
Anno Domini
Жанр	драма исторический фильм
Режиссёр	Стюарт Купер
Продюсер	Тарак Бен Аммар Винченцо Лабелла
Автор сценария	Тарак Бен Аммар Винченцо Лабелла
В главных ролях	Энтони Эндрюс Джеймс Мэйсон Иэн Макшейн Ава Гарднер Денис Квили Аманда Пэйс Дайан Венора
Композитор	Лало Шифрин
Кинокомпания	Vincenzo Labella Production / Procter & Gamble productions, Inc. et International Film production / Technicolor
Бюджет	20 млн $
Страна	Италия Италия Великобритания Великобритания США США
Год	1984
IMDb	ID 0088471
Выход фильма «Наша эра» (оригинальное название — Anno Domini)

К:Фильмы 1984 годаК:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

«Наша эра» (лат. Anno Domini, A.D.) — мини-телесериал (6 серий).

Сюжет

Рассказывает о жизни и деятельности Святого Петра в Древнем Риме после распятия Иисуса.

В ролях

Anthony Andrews (Néron) — Colleen Dewhurst (Antonia) — Ava Gardner (Agrippine) — David Heston (Festus) — John Houseman (rabbi Gamaliel) — Richard Kiley (Claude) — James Mason (Tibère) — John McEnery (Caligula) — Ian McShane (Séjan) — Jennifer O’Neill (Messaline) — Millie Perkins (Marie) — Denis Quilley (Pierre) — Fernando Rey (Sénèque) — Richard Roundtree (laniste Serpenius) — Susan Sarandon (Livilla) — Бен Верин (3) (Roi-Mage éthiopien) — Tony Vogel (Aquila) — Джек Уорден (Cocceius Nerva) — Anthony Zerbe (Pilate) — Neil Dickson (Valérius) — Cecil Humphreys (Caleb) — Amanda Pays (Sarah) — Philip Sayer (Saul/Paul) — Diane Venora (Corinna) — Ralph Arliss (Samuel) — Mike Gwilym (Pallas) — Davyd Harries (Thomas) — Peter Howell (Atticus) — Harold Kasket (Caïphe) — Norma Martinelli (Apicata) — Vincenzo Ricotta (l’Essénien) — Rebecca Saire (Ruth) — Michael Wilding (Jésus-Christ) — Bruce Winant (Seth) — John Abbott (1er garde) — Philip Anthony (Jacques le Majeur) — Brian Badcoe (père de Corinna) — Joss Buckley (Mathieu) — Stephen Chase (le capitaine) — Seth Cooper (le jeune homme) — Simon Cutter (le poète) — Arnold Diamond (le prince du sénat) — Alan Downer (Barnabas) — Tom Durham (Cléophas) — Christophe Ellison (Calpurnius) — Matyelok Gibbs (Léa) — Jeremy Gittins (Jean) — Eddie Grossman (Parménas) — Colin Haigh (Jacques) — Louisa Haigh (Blandine, fille de Séjan) — Barbie Houghton (Anamias) — Derek Hoxby (soldat 1) — Peter Hugo Daly (soldat 2) — Noureddine Kasbaoui (le paralytique) — Jenny Lipman (une femme) — Gerrard McArthur (le Samaritain) — Donald Morley (un sénateur) — Tim Pearce (le pêcheur) — Anthony Pedley (Zachæus) — Roy Purcell (un sénateur) — Ted Richards (Philippe) — Renato Scarpa (Lucius Marinus) — Malcolm Stoddard (Quintilius) — Arlen Stuart (Procula) — David Sumner (Mathias) — Donald Sumpter (Macron) — Jonathan Tafler (Aaron) — Ann Tirard (la mère de Samuel) — Robert Wentz (Trasyllus) — Tayeb Weslaty (capitaine romain) — Walter Williams (un sénateur) — Gary Brown [= Christian Brando (4)] (Philippe, le Grec).

Интересные факты

Уникальный даже для Голливуда фильм о становлении христианства во времена царствования римских императоров от Тиберия до Нерона, поставлен по сценарию писателя Энтони Берджесса продюсером Винченцо ЛаБелла (создатель «ИИСУСА ИЗ НАЗАРЕТА»). Столкновение культур: дряхлой, жестокой, имперской, — и молодой, человеколюбивой, христианской. Кульминацией являются 2 эпизода: прозрение Савла и травля детей христиан собаками на арене цирка. Между ними — преобразование языческой души, подготовившее принятие христианства Римом. В фильме сделана попытка отказаться от обычных стереотипов религиозно-исторических боевиков. Книга деяний оживает в этой исторической картине, охватывающей события, происходившие в 30-69 годах н. э.

Около тридцати звезд разных стран приняли участие в съемках. Особенно хороши Джеймс Мэйсон (Тиберий), Аманда Пэйс (Сара), Дайен Венора (Коринна), Джон МакЕнери (Калигула), Филипп Сейер (Савл), Энтони Эндрюс (Нерон), Ричард Кили (Клавдий), Дэннис Куили (Петр).

Отрывок, характеризующий Наша эра (мини-сериал)

– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.
Гусарский корнет Жерков одно время в Петербурге принадлежал к тому буйному обществу, которым руководил Долохов. За границей Жерков встретил Долохова солдатом, но не счел нужным узнать его. Теперь, после разговора Кутузова с разжалованным, он с радостью старого друга обратился к нему:
– Друг сердечный, ты как? – сказал он при звуках песни, ровняя шаг своей лошади с шагом роты.
– Я как? – отвечал холодно Долохов, – как видишь.
Бойкая песня придавала особенное значение тону развязной веселости, с которой говорил Жерков, и умышленной холодности ответов Долохова.
– Ну, как ладишь с начальством? – спросил Жерков.
– Ничего, хорошие люди. Ты как в штаб затесался?
– Прикомандирован, дежурю.
Они помолчали.
«Выпускала сокола да из правого рукава», говорила песня, невольно возбуждая бодрое, веселое чувство. Разговор их, вероятно, был бы другой, ежели бы они говорили не при звуках песни.
– Что правда, австрийцев побили? – спросил Долохов.
– А чорт их знает, говорят.
– Я рад, – отвечал Долохов коротко и ясно, как того требовала песня.
– Что ж, приходи к нам когда вечерком, фараон заложишь, – сказал Жерков.
– Или у вас денег много завелось?
– Приходи.
– Нельзя. Зарок дал. Не пью и не играю, пока не произведут.
– Да что ж, до первого дела…
– Там видно будет.
Опять они помолчали.
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.