Список терминов вселенной Дюны
Поделись знанием:
Рапп ничего не ответил.
– Demainnous allons avoir affaire a Koutouzoff! [Завтра мы будем иметь дело с Кутузовым!] – сказал Наполеон. – Посмотрим! Помните, в Браунау он командовал армией и ни разу в три недели не сел на лошадь, чтобы осмотреть укрепления. Посмотрим!
Он поглядел на часы. Было еще только четыре часа. Спать не хотелось, пунш был допит, и делать все таки было нечего. Он встал, прошелся взад и вперед, надел теплый сюртук и шляпу и вышел из палатки. Ночь была темная и сырая; чуть слышная сырость падала сверху. Костры не ярко горели вблизи, во французской гвардии, и далеко сквозь дым блестели по русской линии. Везде было тихо, и ясно слышались шорох и топот начавшегося уже движения французских войск для занятия позиции.
Наполеон прошелся перед палаткой, посмотрел на огни, прислушался к топоту и, проходя мимо высокого гвардейца в мохнатой шапке, стоявшего часовым у его палатки и, как черный столб, вытянувшегося при появлении императора, остановился против него.
– С которого года в службе? – спросил он с той привычной аффектацией грубой и ласковой воинственности, с которой он всегда обращался с солдатами. Солдат отвечал ему.
– Ah! un des vieux! [А! из стариков!] Получили рис в полк?
– Получили, ваше величество.
Наполеон кивнул головой и отошел от него.
В половине шестого Наполеон верхом ехал к деревне Шевардину.
Начинало светать, небо расчистило, только одна туча лежала на востоке. Покинутые костры догорали в слабом свете утра.
Вправо раздался густой одинокий пушечный выстрел, пронесся и замер среди общей тишины. Прошло несколько минут. Раздался второй, третий выстрел, заколебался воздух; четвертый, пятый раздались близко и торжественно где то справа.
Еще не отзвучали первые выстрелы, как раздались еще другие, еще и еще, сливаясь и перебивая один другой.
Наполеон подъехал со свитой к Шевардинскому редуту и слез с лошади. Игра началась.
Вернувшись от князя Андрея в Горки, Пьер, приказав берейтору приготовить лошадей и рано утром разбудить его, тотчас же заснул за перегородкой, в уголке, который Борис уступил ему.
Когда Пьер совсем очнулся на другое утро, в избе уже никого не было. Стекла дребезжали в маленьких окнах. Берейтор стоял, расталкивая его.
– Ваше сиятельство, ваше сиятельство, ваше сиятельство… – упорно, не глядя на Пьера и, видимо, потеряв надежду разбудить его, раскачивая его за плечо, приговаривал берейтор.
– Что? Началось? Пора? – заговорил Пьер, проснувшись.
– Изволите слышать пальбу, – сказал берейтор, отставной солдат, – уже все господа повышли, сами светлейшие давно проехали.
Пьер поспешно оделся и выбежал на крыльцо. На дворе было ясно, свежо, росисто и весело. Солнце, только что вырвавшись из за тучи, заслонявшей его, брызнуло до половины переломленными тучей лучами через крыши противоположной улицы, на покрытую росой пыль дороги, на стены домов, на окна забора и на лошадей Пьера, стоявших у избы. Гул пушек яснее слышался на дворе. По улице прорысил адъютант с казаком.
– Пора, граф, пора! – прокричал адъютант.
Приказав вести за собой лошадь, Пьер пошел по улице к кургану, с которого он вчера смотрел на поле сражения. На кургане этом была толпа военных, и слышался французский говор штабных, и виднелась седая голова Кутузова с его белой с красным околышем фуражкой и седым затылком, утонувшим в плечи. Кутузов смотрел в трубу вперед по большой дороге.
Войдя по ступенькам входа на курган, Пьер взглянул впереди себя и замер от восхищенья перед красотою зрелища. Это была та же панорама, которою он любовался вчера с этого кургана; но теперь вся эта местность была покрыта войсками и дымами выстрелов, и косые лучи яркого солнца, поднимавшегося сзади, левее Пьера, кидали на нее в чистом утреннем воздухе пронизывающий с золотым и розовым оттенком свет и темные, длинные тени. Дальние леса, заканчивающие панораму, точно высеченные из какого то драгоценного желто зеленого камня, виднелись своей изогнутой чертой вершин на горизонте, и между ними за Валуевым прорезывалась большая Смоленская дорога, вся покрытая войсками. Ближе блестели золотые поля и перелески. Везде – спереди, справа и слева – виднелись войска. Все это было оживленно, величественно и неожиданно; но то, что более всего поразило Пьера, – это был вид самого поля сражения, Бородина и лощины над Колочею по обеим сторонам ее.
Над Колочею, в Бородине и по обеим сторонам его, особенно влево, там, где в болотистых берегах Во йна впадает в Колочу, стоял тот туман, который тает, расплывается и просвечивает при выходе яркого солнца и волшебно окрашивает и очерчивает все виднеющееся сквозь него. К этому туману присоединялся дым выстрелов, и по этому туману и дыму везде блестели молнии утреннего света – то по воде, то по росе, то по штыкам войск, толпившихся по берегам и в Бородине. Сквозь туман этот виднелась белая церковь, кое где крыши изб Бородина, кое где сплошные массы солдат, кое где зеленые ящики, пушки. И все это двигалось или казалось движущимся, потому что туман и дым тянулись по всему этому пространству. Как в этой местности низов около Бородина, покрытых туманом, так и вне его, выше и особенно левее по всей линии, по лесам, по полям, в низах, на вершинах возвышений, зарождались беспрестанно сами собой, из ничего, пушечные, то одинокие, то гуртовые, то редкие, то частые клубы дымов, которые, распухая, разрастаясь, клубясь, сливаясь, виднелись по всему этому пространству.
Эти дымы выстрелов и, странно сказать, звуки их производили главную красоту зрелища.
Пуфф! – вдруг виднелся круглый, плотный, играющий лиловым, серым и молочно белым цветами дым, и бумм! – раздавался через секунду звук этого дыма.
«Пуф пуф» – поднимались два дыма, толкаясь и сливаясь; и «бум бум» – подтверждали звуки то, что видел глаз.
Пьер оглядывался на первый дым, который он оставил округлым плотным мячиком, и уже на месте его были шары дыма, тянущегося в сторону, и пуф… (с остановкой) пуф пуф – зарождались еще три, еще четыре, и на каждый, с теми же расстановками, бум… бум бум бум – отвечали красивые, твердые, верные звуки. Казалось то, что дымы эти бежали, то, что они стояли, и мимо них бежали леса, поля и блестящие штыки. С левой стороны, по полям и кустам, беспрестанно зарождались эти большие дымы с своими торжественными отголосками, и ближе еще, по низам и лесам, вспыхивали маленькие, не успевавшие округляться дымки ружей и точно так же давали свои маленькие отголоски. Трах та та тах – трещали ружья хотя и часто, но неправильно и бедно в сравнении с орудийными выстрелами.
Пьеру захотелось быть там, где были эти дымы, эти блестящие штыки и пушки, это движение, эти звуки. Он оглянулся на Кутузова и на его свиту, чтобы сверить свое впечатление с другими. Все точно так же, как и он, и, как ему казалось, с тем же чувством смотрели вперед, на поле сражения. На всех лицах светилась теперь та скрытая теплота (chaleur latente) чувства, которое Пьер замечал вчера и которое он понял совершенно после своего разговора с князем Андреем.
– Поезжай, голубчик, поезжай, Христос с тобой, – говорил Кутузов, не спуская глаз с поля сражения, генералу, стоявшему подле него.
Выслушав приказание, генерал этот прошел мимо Пьера, к сходу с кургана.
– К переправе! – холодно и строго сказал генерал в ответ на вопрос одного из штабных, куда он едет. «И я, и я», – подумал Пьер и пошел по направлению за генералом.
Генерал садился на лошадь, которую подал ему казак. Пьер подошел к своему берейтору, державшему лошадей. Спросив, которая посмирнее, Пьер взлез на лошадь, схватился за гриву, прижал каблуки вывернутых ног к животу лошади и, чувствуя, что очки его спадают и что он не в силах отвести рук от гривы и поводьев, поскакал за генералом, возбуждая улыбки штабных, с кургана смотревших на него.
Генерал, за которым скакал Пьер, спустившись под гору, круто повернул влево, и Пьер, потеряв его из вида, вскакал в ряды пехотных солдат, шедших впереди его. Он пытался выехать из них то вправо, то влево; но везде были солдаты, с одинаково озабоченными лицами, занятыми каким то невидным, но, очевидно, важным делом. Все с одинаково недовольно вопросительным взглядом смотрели на этого толстого человека в белой шляпе, неизвестно для чего топчущего их своею лошадью.
– Чего ездит посерёд батальона! – крикнул на него один. Другой толконул прикладом его лошадь, и Пьер, прижавшись к луке и едва удерживая шарахнувшуюся лошадь, выскакал вперед солдат, где было просторнее.
Впереди его был мост, а у моста, стреляя, стояли другие солдаты. Пьер подъехал к ним. Сам того не зная, Пьер заехал к мосту через Колочу, который был между Горками и Бородиным и который в первом действии сражения (заняв Бородино) атаковали французы. Пьер видел, что впереди его был мост и что с обеих сторон моста и на лугу, в тех рядах лежащего сена, которые он заметил вчера, в дыму что то делали солдаты; но, несмотря на неумолкающую стрельбу, происходившую в этом месте, он никак не думал, что тут то и было поле сражения. Он не слыхал звуков пуль, визжавших со всех сторон, и снарядов, перелетавших через него, не видал неприятеля, бывшего на той стороне реки, и долго не видал убитых и раненых, хотя многие падали недалеко от него. С улыбкой, не сходившей с его лица, он оглядывался вокруг себя.
– Что ездит этот перед линией? – опять крикнул на него кто то.
– Влево, вправо возьми, – кричали ему. Пьер взял вправо и неожиданно съехался с знакомым ему адъютантом генерала Раевского. Адъютант этот сердито взглянул на Пьера, очевидно, сбираясь тоже крикнуть на него, но, узнав его, кивнул ему головой.
– Вы как тут? – проговорил он и поскакал дальше.
Пьер, чувствуя себя не на своем месте и без дела, боясь опять помешать кому нибудь, поскакал за адъютантом.
– Это здесь, что же? Можно мне с вами? – спрашивал он.
– Сейчас, сейчас, – отвечал адъютант и, подскакав к толстому полковнику, стоявшему на лугу, что то передал ему и тогда уже обратился к Пьеру.
– Вы зачем сюда попали, граф? – сказал он ему с улыбкой. – Все любопытствуете?
– Да, да, – сказал Пьер. Но адъютант, повернув лошадь, ехал дальше.
– Здесь то слава богу, – сказал адъютант, – но на левом фланге у Багратиона ужасная жарня идет.
– Неужели? – спросил Пьер. – Это где же?
– Да вот поедемте со мной на курган, от нас видно. А у нас на батарее еще сносно, – сказал адъютант. – Что ж, едете?
– Да, я с вами, – сказал Пьер, глядя вокруг себя и отыскивая глазами своего берейтора. Тут только в первый раз Пьер увидал раненых, бредущих пешком и несомых на носилках. На том самом лужке с пахучими рядами сена, по которому он проезжал вчера, поперек рядов, неловко подвернув голову, неподвижно лежал один солдат с свалившимся кивером. – А этого отчего не подняли? – начал было Пьер; но, увидав строгое лицо адъютанта, оглянувшегося в ту же сторону, он замолчал.
Пьер не нашел своего берейтора и вместе с адъютантом низом поехал по лощине к кургану Раевского. Лошадь Пьера отставала от адъютанта и равномерно встряхивала его.
– Вы, видно, не привыкли верхом ездить, граф? – спросил адъютант.
– Нет, ничего, но что то она прыгает очень, – с недоуменьем сказал Пьер.
– Ээ!.. да она ранена, – сказал адъютант, – правая передняя, выше колена. Пуля, должно быть. Поздравляю, граф, – сказал он, – le bapteme de feu [крещение огнем].
Проехав в дыму по шестому корпусу, позади артиллерии, которая, выдвинутая вперед, стреляла, оглушая своими выстрелами, они приехали к небольшому лесу. В лесу было прохладно, тихо и пахло осенью. Пьер и адъютант слезли с лошадей и пешком вошли на гору.
– Здесь генерал? – спросил адъютант, подходя к кургану.
– Сейчас были, поехали сюда, – указывая вправо, отвечали ему.
Адъютант оглянулся на Пьера, как бы не зная, что ему теперь с ним делать.
– Не беспокойтесь, – сказал Пьер. – Я пойду на курган, можно?
– Да пойдите, оттуда все видно и не так опасно. А я заеду за вами.
Пьер пошел на батарею, и адъютант поехал дальше. Больше они не видались, и уже гораздо после Пьер узнал, что этому адъютанту в этот день оторвало руку.
Курган, на который вошел Пьер, был то знаменитое (потом известное у русских под именем курганной батареи, или батареи Раевского, а у французов под именем la grande redoute, la fatale redoute, la redoute du centre [большого редута, рокового редута, центрального редута] место, вокруг которого положены десятки тысяч людей и которое французы считали важнейшим пунктом позиции.
(перенаправлено с «На-барон»)
Список терминов и технологий вселенной Дюны. Термины, имеющие отношение к природе и географии Арракиса, а также слова и понятия языка фременов приведены в статьях о них.
Показана также вероятная этимология некоторых слов по Павлу Вязникову (см. раздел Литература). Так, многие фременские слова происходят из йеменского и сирийского диалектов арабского языка, некоторые термины императорского двора и Корпуса Сардаукаров имеют персидское происхождение.
| Содержание: | А Б В Г Д Е Ж З И К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я Ссылки |
|---|
А
- Аба (англ. aba) — свободное одеяние фременских женщин; чаще чёрного цвета.
- Адаб (англ. adab, от арабск. «обычай») — важное, требующее действия воспоминание, которое приходит к человеку помимо его воли.
- Аксолотль-чан (англ. axlotl tank) — технология для выращивания гхол.
- Алам аль-Митхаль (англ. Alam al-Mithal) — мистический мир притч, где не действуют физические ограничения.
- «Амполирос» (англ. Ampoliros) — Летучий Голландец космических легенд, свободно дрейфующий звездолёт без экипажа или с мертвым экипажем.
- Амталь, правило Амталь (англ. Amtal, Amtal Rule) — правило, согласно которому что-то испытывается для выяснения пределов возможности, прочности или для выяснения дефектов.
- Арбитр смены — арбитражный чиновник, назначаемый Высшим Советом Ландсраада и Императором для наблюдения за переходом феода из рук в руки, переговорами в канли или ходом войне асассинов. Его решения могут быть оспорены лишь перед Высшим Советом и в присутствии Императора.
- Асассины — специалисты-убийцы, обычно на службе правящих Домов.
- Аумас, в некоторых диалектах чаумас англ. chaumas) — яд, добавленный только в твёрдую пищу.
Б
- Балисет (англ. baliset) — девятиструнный щипковый музыкальный инструмент, потомок цитры. Наиболее известны балисеты чусукского мастера Вароты.
- Башар (англ. bashar), полковник-башар — воинское звание выше уровня полковника, обычно звание командующих военными силами планеты, а также у сардаукаров.
- Бинду (англ. bindu) — слово, применяемое по отношению к нервной системе человека, прежде всего к её тренировке (см. Прана). Бинду-остановка — вызванная усилием воли каталепсия.
- Боевой язык — любой специальный язык с ограниченным словарным составом, разработанный для отчётливого общения в бою. Обычно каждый правящий Дом имел свой, тайный для других, язык. Наиболее известный Б.Я. — чакобса.
- Брачный индекс (здесь «индекс» в значении «список», ср. «Индекс запрещённых книг») — свод записей евгенической программы Бене Гессерит, нацеленной на создание Квисатц Хадераха.
- Бурсег (англ. burseg) — боевой генерал сардаукаров.
- Бхотани джиб — см. Чакобса.
В
- Великая Конвенция (англ. Great Convention) — высший законодательный пакт Империи, регулирующий отношения между Императором, Ландсраадом и Космической гильдией, обладающей монополией на межпланетные перевозки. Великая Конвенция накладывала также некоторые запреты, главным из которых был запрет на производство мыслящих машин. Кроме того, она запрещала применение атомного оружия против людей. Тем не менее Великим Домам разрешалось иметь личные ядерные арсеналы, на случай внезапного вторжения агрессивных инопланетян.
- Война асассинов, Война убийц — форма ограниченных военных и диверсионных действий, разрешенная законами Великой Конвенции и Гильдийского Мира. Цель установления правил В.У. — уменьшение вероятности того, что пострадают не замешанные в конфликт. Закон требует формального извещения о своих намерениях и ограничивает средства и способы борьбы.
Г
- Гильд-навигаторы (англ. Guild Navigator) — существа на службе Космической гильдии, раньше бывшие людьми, но мутировавшие под действием пряности и теперь находящиеся в наркотической зависимости от неё; только гильд-навигаторы способны прокладывать оптимальные маршруты путешествий в космосе.
- Глаза ибада (англ. eyes of ibad, арабск. «ибад» — «культ», «поклонение») — характерный признак употребления большого количества меланжи. Глаза полностью становятся тёмно-синего цвета.
- Гом-джаббар (англ. gom jabbar) — «враг высокомерия» особая игла, на кончике которой находился яд метацианид. Использовалась Бене Гессерит для испытания людей.
- Гхола (англ. ghola) — человек, выращенный с помощью аксолотль-чана.
Д
- Дзенсунниты (англ. Zensunni) — последователи схизматической (раскольнической) секты, отколовшейся от учения Мао-мета (т.н. «Третьего Мухаммада» приблизительно к 1381 году Б.Г. Дзенсуннизм уделяет особое внимание мистической практике и «возвращению на путь отцов». Вождём раскола считался Али бен Ошади, но, возможно, он лишь высказывал идеи своей второй жены, Нисаи.
- Дистранс (англ. distrans, вероятно, от distance transmission или translation — «дистанционная передача») — устройство, снимающее «отпечаток» ЦНС живого существа. Отпечаток служит декодером звукового послания, что передается вместе с существом. На Дюне для этого чаще всего используют летучих мышей (называемых сейлаго).
И
- Имперское кондиционирование — разработанная медицинскими школами Сукк система рефлексов, абсолютно воспрещающая любое посягательство на жизнь человека.
К
- Квизара Тафвид (англ. Quizara Tafwid, арабск. «тафвид» — «полномочия», «представительство») — фременские священнослужители религии Муад’Диба.
- Квисатц Хадерах (англ. Kwisatz Haderach) — так сёстры Бене Гессерит называли цель своей селекционной программы: мужчину, способного заглядывать в генетическую память предков как по женской, так и по мужской, недоступной сёстрам, линиям.
- Кимек (англ. Cymek) — машина, управляемая человеческим мозгом; т. е. в совокупности это — киборг.
Л
- Литания против страха — формула самовнушения, произносимая героями из вселенной Дюны для подавления страха, с целью сфокусировать свой разум в случае опасности.
- Лучемёт (англ. lasgun, lasegun — от «lasergun» — «лазерной ружьё»), боевой лазер — непрерывный (неимпульсный) лазер. Его применение как оружия ограничено широким использованием силовых полей, так как при соприкосновении луча с ним происходит субатомный взрыв.
- Лучерез — вариант лучемёта ближнего действия, применяется в основном как резак и хирургический скальпель.
М
- Меланж(а) (англ. melange) — см. Пряность.
- Ментат (англ. mentat) — человек-«компьютер», обладающий выдающимися аналитическими и вычислительными способностями.
- Мерзость или предрождённый (англ. Abomination; pre-born) — термин Бене Гессерит, описывающий совсем «нехарактерное», выходящее за этические и моральные рамки поведение индивида. Сёстры считали это крайне разрушительным психотическим поведением мистическим состоянием «одержимости», при котором личность из наследственной генетической памяти овладевает душой «предрождённого».
- Муски, в ряде диалектов мурки или чаумуски — яд, добавляемый в напитки.
Н
- На-барон (англ. na-Baron) — титул официального преемника барона (например, на-барон Фейд-Раута Харконнен). Префикс «на-» означает номинированный или следующий в очереди.
- Не-корабль (англ. no-ship) — не-корабль является подтипом не-палаты и используется для межзвёздных перевозок.
- Не-палата (англ. no-chamber) — сооружение, способное скрывать всё, что находится внутри него и само себя от предвидения.
О
- Орнитоптер (англ. ornithopter), в просторечии топтер ('thopter) — летательный аппарат, создающий подъёмную силу машущими крыльями.
П
- Падишах-император (англ. Padishah Emperor) — титул правителя Империи.
- Память Предков (также, иные памяти или Адаб) — способность «помнить» жизни своих предков.
- Пентащит (англ. Pentashield) — устройство, перекрывающее проход. Создаётся генератором Хольцмана. Представляет собой пять смежных силовых полей (см. также: эффект Хольцмана)
- Песчаная форель (англ. sandtrout), — молодые песчаные черви. Фремены называли их Маленькие Податели (англ. Little Makers), Податели Пряности, Податели.
- Песчаный червь (англ. Sandworm) — гигантское животное планеты Арракис, существовавшее лишь на ней до эпохи императора Лето II. Фремены называли его Шаи-Хулуд.
- Прана (англ. Prana), Прана-мускулатура — обозначение групп мышц тела при обучении высшему самоконтролю (см. бинду).
- Преподобная Мать (англ. Reverend Mother) — титул женщины, принадлежащей к ордену Бене Гессерит, успешно прошедшей тренировку.
- Пряность[1] (англ. spice — «специя», также меланж(а)) — вещество, расширяющее сознание. Является продуктом жизнедеятельности песчаных червей. Используется для замещения запрещённых разумных машин (роботов и компьютеров) специально подготовленными людьми, например, оно необходимо навигаторам для расчёта межзвёздных перелётов, также нужна ментатам. Обладает существенным стимулирующим, гериатрическим и галлюциногенным эффектом, является основой галактической экономики и политики.
Р
- Раззия (англ. razzia, арабск. «бедствие», «беда», «вред») — полупиратский рейд, налёт.
С
- Сайяддина — женщина, помощница фременской Преподобной Матери во время обрядов.
- Сардаукары, сардукары — элитные войска в армии падишаха-императора, в бою отличаются фанатизмом и жестокостью.
- Сейлаго — любой вид рукокрылых, модифицированный на Арракисе и приспособленный для передачи дистранс-сообщений.
- Сиетч — фрименское пустынное поселение.
- Сиетчская оргия — разновидность групповой деятельности (наподобие праздника) у фременов, в основном, сексуального характера.
- Сиридар (англ. Siridar, фарси «правитель») — титул правителя планеты по ленному праву (например, сиридар-барон).
- Соларий, солярий (от лат. solar — «солнечный») — основная денежная единица Империи. Её покупательная способность определяется на проводимых раз в 400 лет (кватрисентенниалиях) совещаниях между Гильдией, Ландсраадом и Императором.
- Спайс, пряность, меланж — наркотическое вещество, необходимое навигаторам для межзвёздных перелётов. Обладает стимулирующим, гериатрическим и галлюциногенным эффектом.
Т
- Тупайле («убежище») — планета или группа планет, где находят убежище потерпевшие поражение Дома Империи. Их место (места) расположения известно лишь Космической гильдии и охраняется Великой Конвенцией и условиями Гильдийского Мира.
У
- Улем (англ. ulema, арабск.) — богослов, доктор теологии у дзен-суннитов.
- Умма (англ. umma, арабск. «нация», «община») — член братства пророков, пророк. В Империи — «сумасшедший предсказатель», презрительное название, для предсказателей-фанатиков.
- Урошнор — кодовое слово, бессмысленное звукосочетание, вводимое Бене Гессерит в подсознание обрабатываемого ими человека для контроля за ним. При звуке урошнора жертва на какое-то время замирает.
Ф
- Фафрелах (англ. faufreluches) — жёсткие правила классовых различий, поддерживавшиеся в Империи, определявшиеся формулой: «Место для каждого, и каждый — на своем месте».
Х
- Хайлайнер (англ. highliner) — крупнейший космический корабль, используемый для межзвёздных перелётов. Основное грузовое судно в транспортной системе Космической гильдии.
- Харвестер, харвестерная фабрика, краулер (англ. harvester, harvester factory, crawler) — машина для добычи Пряности.
- Хеопс — пирамидальные шахматы с игровым полем, имеющим десять уровней. Игра имеет двойную цель: поставить своего ферзя в вершину пирамиды и дать шах королю противника.
Ч
- Чакобса (англ. Chakobsa) — язык фременов, так называемый «магнетический язык», частично происходящий от вымышленного древнего языка Бхотани (или Бхотани Джиб (англ. Bhotani Jib, от арабск. «джиб» — «диалект, наречие»). Представляет собой смесь нескольких наречий, искажённых ради секретности. Раньше служил боевым языком Бхотани — асассинов в Первой войне убийц.
Ш
- Шатёр тишины — искажающее поле, ограничивающее распространение голоса, либо звуковой генератор, создающий звуки, противофазные подавляемым, т.к. при интерференции они гасятся.
- Шах-Нама (фарси «Книга царей» или «Царская книга») — полулегендарная Первая Книга Странников Дзенсунни.
Щ
- Щит силовой (англ. defensive shield) — защитное силовое поле, создаваемое генератором Хольцмана. Представляет собой дальнейшее развитие эффекта Хольцмана, основанное на изменённой первой фазе поля силовой подвески (антигравитационной). Щит пропускает только медленно движущиеся объекты (6-10 м/с); он может быть нейтрализован лишь электромагнитным полем практически недостижимой мощности (см. также: лучемёт).
Э
- Эффект Хольцмана (англ. Holtzman effect) — научный феномен во вселенной Дюны. В словаре к «Дюне», Фрэнк Герберт определил его как «отрицательное отталкивающее действие генератора поля».
- Электрофлюид (англ. Electrafluid) - особая жидкость, которая поддерживала жизнедеятельность мозга, извлечённого из черепа человека. Находясь в этой жидкости, мозг продолжал мыслить. Общение с этим мозгом происходило при помощи полу-физического, полу-телепатического контакта жидкости или самого мозга.
Я
- Ядоискатель, иногда ядоскоп — ольфакторный анализатор (анализатор запахов), служащий для обнаружения ядов. Непременная принадлежность обеденных столов правящих Домов.
Напишите отзыв о статье "Список терминов вселенной Дюны"
Примечания
- ↑ В некоторых русских переводах романов и фильмов передаётся как «спайс», то есть не переводится, что неверно.
Литература
- Фрэнк Герберт. Термины времён Империи / Фрэнк Герберт. Дюна. / пер. и прим. П. Вязникова. — М.: изд-во АСТ, 1999.
- W. McNelly (1984). Dune Encyclopedia. — Berkley Books, New York, 708 pp.
- [web.archive.org/web/20100714195146/dunebooks.at.ua/wmn/SW_Dune_Encyclopedia_Russian.pdf Энциклопедия Дюны / под ред. д-ра У. И. Макнелли. — Дюна: Пряный мир, thedune.ru, 2006].
Отрывок, характеризующий Список терминов вселенной Дюны
– У меня нет ни вкуса, ни обоняния, – сказал он, принюхиваясь к стакану. – Этот насморк надоел мне. Они толкуют про медицину. Какая медицина, когда они не могут вылечить насморка? Корвизар дал мне эти пастильки, но они ничего не помогают. Что они могут лечить? Лечить нельзя. Notre corps est une machine a vivre. Il est organise pour cela, c'est sa nature; laissez y la vie a son aise, qu'elle s'y defende elle meme: elle fera plus que si vous la paralysiez en l'encombrant de remedes. Notre corps est comme une montre parfaite qui doit aller un certain temps; l'horloger n'a pas la faculte de l'ouvrir, il ne peut la manier qu'a tatons et les yeux bandes. Notre corps est une machine a vivre, voila tout. [Наше тело есть машина для жизни. Оно для этого устроено. Оставьте в нем жизнь в покое, пускай она сама защищается, она больше сделает одна, чем когда вы ей будете мешать лекарствами. Наше тело подобно часам, которые должны идти известное время; часовщик не может открыть их и только ощупью и с завязанными глазами может управлять ими. Наше тело есть машина для жизни. Вот и все.] – И как будто вступив на путь определений, definitions, которые любил Наполеон, он неожиданно сделал новое определение. – Вы знаете ли, Рапп, что такое военное искусство? – спросил он. – Искусство быть сильнее неприятеля в известный момент. Voila tout. [Вот и все.]Рапп ничего не ответил.
– Demainnous allons avoir affaire a Koutouzoff! [Завтра мы будем иметь дело с Кутузовым!] – сказал Наполеон. – Посмотрим! Помните, в Браунау он командовал армией и ни разу в три недели не сел на лошадь, чтобы осмотреть укрепления. Посмотрим!
Он поглядел на часы. Было еще только четыре часа. Спать не хотелось, пунш был допит, и делать все таки было нечего. Он встал, прошелся взад и вперед, надел теплый сюртук и шляпу и вышел из палатки. Ночь была темная и сырая; чуть слышная сырость падала сверху. Костры не ярко горели вблизи, во французской гвардии, и далеко сквозь дым блестели по русской линии. Везде было тихо, и ясно слышались шорох и топот начавшегося уже движения французских войск для занятия позиции.
Наполеон прошелся перед палаткой, посмотрел на огни, прислушался к топоту и, проходя мимо высокого гвардейца в мохнатой шапке, стоявшего часовым у его палатки и, как черный столб, вытянувшегося при появлении императора, остановился против него.
– С которого года в службе? – спросил он с той привычной аффектацией грубой и ласковой воинственности, с которой он всегда обращался с солдатами. Солдат отвечал ему.
– Ah! un des vieux! [А! из стариков!] Получили рис в полк?
– Получили, ваше величество.
Наполеон кивнул головой и отошел от него.
В половине шестого Наполеон верхом ехал к деревне Шевардину.
Начинало светать, небо расчистило, только одна туча лежала на востоке. Покинутые костры догорали в слабом свете утра.
Вправо раздался густой одинокий пушечный выстрел, пронесся и замер среди общей тишины. Прошло несколько минут. Раздался второй, третий выстрел, заколебался воздух; четвертый, пятый раздались близко и торжественно где то справа.
Еще не отзвучали первые выстрелы, как раздались еще другие, еще и еще, сливаясь и перебивая один другой.
Наполеон подъехал со свитой к Шевардинскому редуту и слез с лошади. Игра началась.
Вернувшись от князя Андрея в Горки, Пьер, приказав берейтору приготовить лошадей и рано утром разбудить его, тотчас же заснул за перегородкой, в уголке, который Борис уступил ему.
Когда Пьер совсем очнулся на другое утро, в избе уже никого не было. Стекла дребезжали в маленьких окнах. Берейтор стоял, расталкивая его.
– Ваше сиятельство, ваше сиятельство, ваше сиятельство… – упорно, не глядя на Пьера и, видимо, потеряв надежду разбудить его, раскачивая его за плечо, приговаривал берейтор.
– Что? Началось? Пора? – заговорил Пьер, проснувшись.
– Изволите слышать пальбу, – сказал берейтор, отставной солдат, – уже все господа повышли, сами светлейшие давно проехали.
Пьер поспешно оделся и выбежал на крыльцо. На дворе было ясно, свежо, росисто и весело. Солнце, только что вырвавшись из за тучи, заслонявшей его, брызнуло до половины переломленными тучей лучами через крыши противоположной улицы, на покрытую росой пыль дороги, на стены домов, на окна забора и на лошадей Пьера, стоявших у избы. Гул пушек яснее слышался на дворе. По улице прорысил адъютант с казаком.
– Пора, граф, пора! – прокричал адъютант.
Приказав вести за собой лошадь, Пьер пошел по улице к кургану, с которого он вчера смотрел на поле сражения. На кургане этом была толпа военных, и слышался французский говор штабных, и виднелась седая голова Кутузова с его белой с красным околышем фуражкой и седым затылком, утонувшим в плечи. Кутузов смотрел в трубу вперед по большой дороге.
Войдя по ступенькам входа на курган, Пьер взглянул впереди себя и замер от восхищенья перед красотою зрелища. Это была та же панорама, которою он любовался вчера с этого кургана; но теперь вся эта местность была покрыта войсками и дымами выстрелов, и косые лучи яркого солнца, поднимавшегося сзади, левее Пьера, кидали на нее в чистом утреннем воздухе пронизывающий с золотым и розовым оттенком свет и темные, длинные тени. Дальние леса, заканчивающие панораму, точно высеченные из какого то драгоценного желто зеленого камня, виднелись своей изогнутой чертой вершин на горизонте, и между ними за Валуевым прорезывалась большая Смоленская дорога, вся покрытая войсками. Ближе блестели золотые поля и перелески. Везде – спереди, справа и слева – виднелись войска. Все это было оживленно, величественно и неожиданно; но то, что более всего поразило Пьера, – это был вид самого поля сражения, Бородина и лощины над Колочею по обеим сторонам ее.
Над Колочею, в Бородине и по обеим сторонам его, особенно влево, там, где в болотистых берегах Во йна впадает в Колочу, стоял тот туман, который тает, расплывается и просвечивает при выходе яркого солнца и волшебно окрашивает и очерчивает все виднеющееся сквозь него. К этому туману присоединялся дым выстрелов, и по этому туману и дыму везде блестели молнии утреннего света – то по воде, то по росе, то по штыкам войск, толпившихся по берегам и в Бородине. Сквозь туман этот виднелась белая церковь, кое где крыши изб Бородина, кое где сплошные массы солдат, кое где зеленые ящики, пушки. И все это двигалось или казалось движущимся, потому что туман и дым тянулись по всему этому пространству. Как в этой местности низов около Бородина, покрытых туманом, так и вне его, выше и особенно левее по всей линии, по лесам, по полям, в низах, на вершинах возвышений, зарождались беспрестанно сами собой, из ничего, пушечные, то одинокие, то гуртовые, то редкие, то частые клубы дымов, которые, распухая, разрастаясь, клубясь, сливаясь, виднелись по всему этому пространству.
Эти дымы выстрелов и, странно сказать, звуки их производили главную красоту зрелища.
Пуфф! – вдруг виднелся круглый, плотный, играющий лиловым, серым и молочно белым цветами дым, и бумм! – раздавался через секунду звук этого дыма.
«Пуф пуф» – поднимались два дыма, толкаясь и сливаясь; и «бум бум» – подтверждали звуки то, что видел глаз.
Пьер оглядывался на первый дым, который он оставил округлым плотным мячиком, и уже на месте его были шары дыма, тянущегося в сторону, и пуф… (с остановкой) пуф пуф – зарождались еще три, еще четыре, и на каждый, с теми же расстановками, бум… бум бум бум – отвечали красивые, твердые, верные звуки. Казалось то, что дымы эти бежали, то, что они стояли, и мимо них бежали леса, поля и блестящие штыки. С левой стороны, по полям и кустам, беспрестанно зарождались эти большие дымы с своими торжественными отголосками, и ближе еще, по низам и лесам, вспыхивали маленькие, не успевавшие округляться дымки ружей и точно так же давали свои маленькие отголоски. Трах та та тах – трещали ружья хотя и часто, но неправильно и бедно в сравнении с орудийными выстрелами.
Пьеру захотелось быть там, где были эти дымы, эти блестящие штыки и пушки, это движение, эти звуки. Он оглянулся на Кутузова и на его свиту, чтобы сверить свое впечатление с другими. Все точно так же, как и он, и, как ему казалось, с тем же чувством смотрели вперед, на поле сражения. На всех лицах светилась теперь та скрытая теплота (chaleur latente) чувства, которое Пьер замечал вчера и которое он понял совершенно после своего разговора с князем Андреем.
– Поезжай, голубчик, поезжай, Христос с тобой, – говорил Кутузов, не спуская глаз с поля сражения, генералу, стоявшему подле него.
Выслушав приказание, генерал этот прошел мимо Пьера, к сходу с кургана.
– К переправе! – холодно и строго сказал генерал в ответ на вопрос одного из штабных, куда он едет. «И я, и я», – подумал Пьер и пошел по направлению за генералом.
Генерал садился на лошадь, которую подал ему казак. Пьер подошел к своему берейтору, державшему лошадей. Спросив, которая посмирнее, Пьер взлез на лошадь, схватился за гриву, прижал каблуки вывернутых ног к животу лошади и, чувствуя, что очки его спадают и что он не в силах отвести рук от гривы и поводьев, поскакал за генералом, возбуждая улыбки штабных, с кургана смотревших на него.
Генерал, за которым скакал Пьер, спустившись под гору, круто повернул влево, и Пьер, потеряв его из вида, вскакал в ряды пехотных солдат, шедших впереди его. Он пытался выехать из них то вправо, то влево; но везде были солдаты, с одинаково озабоченными лицами, занятыми каким то невидным, но, очевидно, важным делом. Все с одинаково недовольно вопросительным взглядом смотрели на этого толстого человека в белой шляпе, неизвестно для чего топчущего их своею лошадью.
– Чего ездит посерёд батальона! – крикнул на него один. Другой толконул прикладом его лошадь, и Пьер, прижавшись к луке и едва удерживая шарахнувшуюся лошадь, выскакал вперед солдат, где было просторнее.
Впереди его был мост, а у моста, стреляя, стояли другие солдаты. Пьер подъехал к ним. Сам того не зная, Пьер заехал к мосту через Колочу, который был между Горками и Бородиным и который в первом действии сражения (заняв Бородино) атаковали французы. Пьер видел, что впереди его был мост и что с обеих сторон моста и на лугу, в тех рядах лежащего сена, которые он заметил вчера, в дыму что то делали солдаты; но, несмотря на неумолкающую стрельбу, происходившую в этом месте, он никак не думал, что тут то и было поле сражения. Он не слыхал звуков пуль, визжавших со всех сторон, и снарядов, перелетавших через него, не видал неприятеля, бывшего на той стороне реки, и долго не видал убитых и раненых, хотя многие падали недалеко от него. С улыбкой, не сходившей с его лица, он оглядывался вокруг себя.
– Что ездит этот перед линией? – опять крикнул на него кто то.
– Влево, вправо возьми, – кричали ему. Пьер взял вправо и неожиданно съехался с знакомым ему адъютантом генерала Раевского. Адъютант этот сердито взглянул на Пьера, очевидно, сбираясь тоже крикнуть на него, но, узнав его, кивнул ему головой.
– Вы как тут? – проговорил он и поскакал дальше.
Пьер, чувствуя себя не на своем месте и без дела, боясь опять помешать кому нибудь, поскакал за адъютантом.
– Это здесь, что же? Можно мне с вами? – спрашивал он.
– Сейчас, сейчас, – отвечал адъютант и, подскакав к толстому полковнику, стоявшему на лугу, что то передал ему и тогда уже обратился к Пьеру.
– Вы зачем сюда попали, граф? – сказал он ему с улыбкой. – Все любопытствуете?
– Да, да, – сказал Пьер. Но адъютант, повернув лошадь, ехал дальше.
– Здесь то слава богу, – сказал адъютант, – но на левом фланге у Багратиона ужасная жарня идет.
– Неужели? – спросил Пьер. – Это где же?
– Да вот поедемте со мной на курган, от нас видно. А у нас на батарее еще сносно, – сказал адъютант. – Что ж, едете?
– Да, я с вами, – сказал Пьер, глядя вокруг себя и отыскивая глазами своего берейтора. Тут только в первый раз Пьер увидал раненых, бредущих пешком и несомых на носилках. На том самом лужке с пахучими рядами сена, по которому он проезжал вчера, поперек рядов, неловко подвернув голову, неподвижно лежал один солдат с свалившимся кивером. – А этого отчего не подняли? – начал было Пьер; но, увидав строгое лицо адъютанта, оглянувшегося в ту же сторону, он замолчал.
Пьер не нашел своего берейтора и вместе с адъютантом низом поехал по лощине к кургану Раевского. Лошадь Пьера отставала от адъютанта и равномерно встряхивала его.
– Вы, видно, не привыкли верхом ездить, граф? – спросил адъютант.
– Нет, ничего, но что то она прыгает очень, – с недоуменьем сказал Пьер.
– Ээ!.. да она ранена, – сказал адъютант, – правая передняя, выше колена. Пуля, должно быть. Поздравляю, граф, – сказал он, – le bapteme de feu [крещение огнем].
Проехав в дыму по шестому корпусу, позади артиллерии, которая, выдвинутая вперед, стреляла, оглушая своими выстрелами, они приехали к небольшому лесу. В лесу было прохладно, тихо и пахло осенью. Пьер и адъютант слезли с лошадей и пешком вошли на гору.
– Здесь генерал? – спросил адъютант, подходя к кургану.
– Сейчас были, поехали сюда, – указывая вправо, отвечали ему.
Адъютант оглянулся на Пьера, как бы не зная, что ему теперь с ним делать.
– Не беспокойтесь, – сказал Пьер. – Я пойду на курган, можно?
– Да пойдите, оттуда все видно и не так опасно. А я заеду за вами.
Пьер пошел на батарею, и адъютант поехал дальше. Больше они не видались, и уже гораздо после Пьер узнал, что этому адъютанту в этот день оторвало руку.
Курган, на который вошел Пьер, был то знаменитое (потом известное у русских под именем курганной батареи, или батареи Раевского, а у французов под именем la grande redoute, la fatale redoute, la redoute du centre [большого редута, рокового редута, центрального редута] место, вокруг которого положены десятки тысяч людей и которое французы считали важнейшим пунктом позиции.
