На берегу (фильм, 1944)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
На берегу
At Land
Жанр

Экспериментальный

Режиссёр

Майя Дерен

Автор
сценария

Майя Дерен

В главных
ролях

Джон Кейдж
Майя Дерен

Оператор

Александр Хэммид
Хелла Хейман

Длительность

15 минут

Страна

США США

Язык

немой фильм

Год

1944

IMDb

ID 0036618

К:Фильмы 1944 года

«На берегу» (англ. At Land) — короткометражный экспериментальный немой фильм 1944 года американского производства режиссёра Майи Дерен.





Сюжет

Женщина оказывается на берегу океана. Она оглядывается и видит, как волны убегают прочь от берега. Поднявшись, она начинает карабкаться по сухому стволу дерева. Поднимаясь вверх, она одновременно оказывается ползущей по длинному столу. За столом сидят множество людей, беседуют и не замечают её. В конце стола мужчина играет в шахматы. Женщина подпозает к нему, но в этот момент мужчина уходит. Фигуры начинают двигаться сами по себе, и одна из пешек падает на пол — одновременно в реку.

Затем женщина оказывается на дороге. Она встречает попутчика и разговаривает с ним (при этом попутчик — это четыре разных человека). Вместе с ним она приходит в дом. Вся мебель в доме закрыта белыми покрывалами, а под белым покрывалом на кровати лежит мужчина и внимательно смотрит на героиню. Она идёт по дому, проходит несколько дверей и оказывается снова на берегу океана.

На берегу героиня видит двух женщин, играющих в шахматы. Она подходит к ним и начинает ласкать их, гладить волосы. Охваченные радостью, женщины улыбаются, — и в это время героиня похищает фигуру с шахматной доски. Оглядывается и видит на пляже саму себя в разные моменты своего путешествия.

В ролях

 В ролях   Персонаж 
Джон Кейдж Один из спутников на дороге
Майя Дерен Главная героиня
Александр Хэммид Один из спутников на дороге
Паркер Тайлер

См. также

Напишите отзыв о статье "На берегу (фильм, 1944)"

Ссылки


Отрывок, характеризующий На берегу (фильм, 1944)

– Mon cher, vous etes un heros, [Мой дорогой, вы – герой,] – сказал Билибин.


В ту же ночь, откланявшись военному министру, Болконский ехал в армию, сам не зная, где он найдет ее, и опасаясь по дороге к Кремсу быть перехваченным французами.
В Брюнне всё придворное население укладывалось, и уже отправлялись тяжести в Ольмюц. Около Эцельсдорфа князь Андрей выехал на дорогу, по которой с величайшею поспешностью и в величайшем беспорядке двигалась русская армия. Дорога была так запружена повозками, что невозможно было ехать в экипаже. Взяв у казачьего начальника лошадь и казака, князь Андрей, голодный и усталый, обгоняя обозы, ехал отыскивать главнокомандующего и свою повозку. Самые зловещие слухи о положении армии доходили до него дорогой, и вид беспорядочно бегущей армии подтверждал эти слухи.
«Cette armee russe que l'or de l'Angleterre a transportee, des extremites de l'univers, nous allons lui faire eprouver le meme sort (le sort de l'armee d'Ulm)», [«Эта русская армия, которую английское золото перенесло сюда с конца света, испытает ту же участь (участь ульмской армии)».] вспоминал он слова приказа Бонапарта своей армии перед началом кампании, и слова эти одинаково возбуждали в нем удивление к гениальному герою, чувство оскорбленной гордости и надежду славы. «А ежели ничего не остается, кроме как умереть? думал он. Что же, коли нужно! Я сделаю это не хуже других».
Князь Андрей с презрением смотрел на эти бесконечные, мешавшиеся команды, повозки, парки, артиллерию и опять повозки, повозки и повозки всех возможных видов, обгонявшие одна другую и в три, в четыре ряда запружавшие грязную дорогу. Со всех сторон, назади и впереди, покуда хватал слух, слышались звуки колес, громыхание кузовов, телег и лафетов, лошадиный топот, удары кнутом, крики понуканий, ругательства солдат, денщиков и офицеров. По краям дороги видны были беспрестанно то павшие ободранные и неободранные лошади, то сломанные повозки, у которых, дожидаясь чего то, сидели одинокие солдаты, то отделившиеся от команд солдаты, которые толпами направлялись в соседние деревни или тащили из деревень кур, баранов, сено или мешки, чем то наполненные.
На спусках и подъемах толпы делались гуще, и стоял непрерывный стон криков. Солдаты, утопая по колена в грязи, на руках подхватывали орудия и фуры; бились кнуты, скользили копыта, лопались постромки и надрывались криками груди. Офицеры, заведывавшие движением, то вперед, то назад проезжали между обозами. Голоса их были слабо слышны посреди общего гула, и по лицам их видно было, что они отчаивались в возможности остановить этот беспорядок. «Voila le cher [„Вот дорогое] православное воинство“, подумал Болконский, вспоминая слова Билибина.