На древо взгромоздясь

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
На древо взгромоздясь
Sur Un Arbre Perche
Жанр

комедия

Режиссёр

Серж Корбер

Продюсер

Раймон Данон

Автор
сценария

Жан Ален
Пьер Рустанг
Серж Корбер

В главных
ролях

Луи де Фюнес
Джеральдина Чаплин
Оливье де Фюнес

Оператор

Эдмон Сешан

Кинокомпания

Ален Гораге

Страна

Франция Франция

Язык

Французский

Год

1971

IMDb

ID 0066423

К:Фильмы 1971 года

«На древо взгромоздясь» — французская кинокомедия с Луи де Фюнесом в главной роли.



Сюжет

Глава крупной дорожностроительной компании Анри Рубье (Луи де Фюнес) публично отказывается от контракта на строительство франко-итальянского автобана в пользу своих конкурентов, сам же тайно отправляется в Италию, чтобы заручиться гарантиями итальянской стороны в том, что контракт получит именно его компания. Возвращаясь из Италии в прекрасном настроении, Рубье сам того не желая, подбирает на дороге двух пассажиров — молодого человека (Оливье де Фюнес), путешествующего автостопом, и девушку (Джеральдина Чаплин), у которой сломался автомобиль. Ночью на горной дороге в результате небольшого инцидента Рубье теряет контроль над управлением машиной и вылетает с дороги. Очнувшись, пассажиры и водитель долго не могут понять, где они находятся, поскольку почвы под автомобилем нет. На следующее утро выясняется, что автомобиль, падая с обрыва, приземлился на крону дерева, растущего на отвесной скале.

Через несколько дней Рубье приходит идея отправить на землю бутылку с сообщением о случившемся. Записка попадает в руки полиции. К месту аварии начинают съезжаться репортеры, на ходу придумавшие историю любовной связи между Рубье и его пассажиркой, с которой он якобы тайно проводил время в Италии. Эти слухи не могли оставить равнодушными жену Рубье и ревнивого мужа девушки, которые также направляются к обрыву, чтобы увидеть смерть неверных супругов.

Тем временем конкуренты Рубье узнают, что итальянская сторона может подписать с ними контракт, обещанный Рубье, только в случае его отказа или смерти. Таким образом заинтересованных в смерти Рубье и готовых помочь ему в этом становится больше.

В ролях

Напишите отзыв о статье "На древо взгромоздясь"

Ссылки

Отрывок, характеризующий На древо взгромоздясь

– Да, господа, мне говорили, что в Москве распущен слух, будто я шулер, поэтому советую вам быть со мной осторожнее.
– Ну, мечи же! – сказал Ростов.
– Ох, московские тетушки! – сказал Долохов и с улыбкой взялся за карты.
– Ааах! – чуть не крикнул Ростов, поднимая обе руки к волосам. Семерка, которая была нужна ему, уже лежала вверху, первой картой в колоде. Он проиграл больше того, что мог заплатить.
– Однако ты не зарывайся, – сказал Долохов, мельком взглянув на Ростова, и продолжая метать.


Через полтора часа времени большинство игроков уже шутя смотрели на свою собственную игру.
Вся игра сосредоточилась на одном Ростове. Вместо тысячи шестисот рублей за ним была записана длинная колонна цифр, которую он считал до десятой тысячи, но которая теперь, как он смутно предполагал, возвысилась уже до пятнадцати тысяч. В сущности запись уже превышала двадцать тысяч рублей. Долохов уже не слушал и не рассказывал историй; он следил за каждым движением рук Ростова и бегло оглядывал изредка свою запись за ним. Он решил продолжать игру до тех пор, пока запись эта не возрастет до сорока трех тысяч. Число это было им выбрано потому, что сорок три составляло сумму сложенных его годов с годами Сони. Ростов, опершись головою на обе руки, сидел перед исписанным, залитым вином, заваленным картами столом. Одно мучительное впечатление не оставляло его: эти ширококостые, красноватые руки с волосами, видневшимися из под рубашки, эти руки, которые он любил и ненавидел, держали его в своей власти.
«Шестьсот рублей, туз, угол, девятка… отыграться невозможно!… И как бы весело было дома… Валет на пе… это не может быть!… И зачем же он это делает со мной?…» думал и вспоминал Ростов. Иногда он ставил большую карту; но Долохов отказывался бить её, и сам назначал куш. Николай покорялся ему, и то молился Богу, как он молился на поле сражения на Амштетенском мосту; то загадывал, что та карта, которая первая попадется ему в руку из кучи изогнутых карт под столом, та спасет его; то рассчитывал, сколько было шнурков на его куртке и с столькими же очками карту пытался ставить на весь проигрыш, то за помощью оглядывался на других играющих, то вглядывался в холодное теперь лицо Долохова, и старался проникнуть, что в нем делалось.
«Ведь он знает, что значит для меня этот проигрыш. Не может же он желать моей погибели? Ведь он друг был мне. Ведь я его любил… Но и он не виноват; что ж ему делать, когда ему везет счастие? И я не виноват, говорил он сам себе. Я ничего не сделал дурного. Разве я убил кого нибудь, оскорбил, пожелал зла? За что же такое ужасное несчастие? И когда оно началось? Еще так недавно я подходил к этому столу с мыслью выиграть сто рублей, купить мама к именинам эту шкатулку и ехать домой. Я так был счастлив, так свободен, весел! И я не понимал тогда, как я был счастлив! Когда же это кончилось, и когда началось это новое, ужасное состояние? Чем ознаменовалась эта перемена? Я всё так же сидел на этом месте, у этого стола, и так же выбирал и выдвигал карты, и смотрел на эти ширококостые, ловкие руки. Когда же это совершилось, и что такое совершилось? Я здоров, силен и всё тот же, и всё на том же месте. Нет, это не может быть! Верно всё это ничем не кончится».