На каждом километре
Поделись знанием:
Княгиня вышла и заплакала тоже. Пожилая дама тоже утиралась платком. Пьера целовали, и он несколько раз целовал руку прекрасной Элен. Через несколько времени их опять оставили одних.
«Всё это так должно было быть и не могло быть иначе, – думал Пьер, – поэтому нечего спрашивать, хорошо ли это или дурно? Хорошо, потому что определенно, и нет прежнего мучительного сомнения». Пьер молча держал руку своей невесты и смотрел на ее поднимающуюся и опускающуюся прекрасную грудь.
– Элен! – сказал он вслух и остановился.
«Что то такое особенное говорят в этих случаях», думал он, но никак не мог вспомнить, что такое именно говорят в этих случаях. Он взглянул в ее лицо. Она придвинулась к нему ближе. Лицо ее зарумянилось.
– Ах, снимите эти… как эти… – она указывала на очки.
Пьер снял очки, и глаза его сверх той общей странности глаз людей, снявших очки, глаза его смотрели испуганно вопросительно. Он хотел нагнуться над ее рукой и поцеловать ее; но она быстрым и грубым движеньем головы пeрехватила его губы и свела их с своими. Лицо ее поразило Пьера своим изменившимся, неприятно растерянным выражением.
«Теперь уж поздно, всё кончено; да и я люблю ее», подумал Пьер.
– Je vous aime! [Я вас люблю!] – сказал он, вспомнив то, что нужно было говорить в этих случаях; но слова эти прозвучали так бедно, что ему стало стыдно за себя.
Через полтора месяца он был обвенчан и поселился, как говорили, счастливым обладателем красавицы жены и миллионов, в большом петербургском заново отделанном доме графов Безухих.
Старый князь Николай Андреич Болконский в декабре 1805 года получил письмо от князя Василия, извещавшего его о своем приезде вместе с сыном. («Я еду на ревизию, и, разумеется, мне 100 верст не крюк, чтобы посетить вас, многоуважаемый благодетель, – писал он, – и Анатоль мой провожает меня и едет в армию; и я надеюсь, что вы позволите ему лично выразить вам то глубокое уважение, которое он, подражая отцу, питает к вам».)
– Вот Мари и вывозить не нужно: женихи сами к нам едут, – неосторожно сказала маленькая княгиня, услыхав про это.
Князь Николай Андреич поморщился и ничего не сказал.
Через две недели после получения письма, вечером, приехали вперед люди князя Василья, а на другой день приехал и он сам с сыном.
Старик Болконский всегда был невысокого мнения о характере князя Василья, и тем более в последнее время, когда князь Василий в новые царствования при Павле и Александре далеко пошел в чинах и почестях. Теперь же, по намекам письма и маленькой княгини, он понял, в чем дело, и невысокое мнение о князе Василье перешло в душе князя Николая Андреича в чувство недоброжелательного презрения. Он постоянно фыркал, говоря про него. В тот день, как приехать князю Василью, князь Николай Андреич был особенно недоволен и не в духе. Оттого ли он был не в духе, что приезжал князь Василий, или оттого он был особенно недоволен приездом князя Василья, что был не в духе; но он был не в духе, и Тихон еще утром отсоветывал архитектору входить с докладом к князю.
– Слышите, как ходит, – сказал Тихон, обращая внимание архитектора на звуки шагов князя. – На всю пятку ступает – уж мы знаем…
Однако, как обыкновенно, в 9 м часу князь вышел гулять в своей бархатной шубке с собольим воротником и такой же шапке. Накануне выпал снег. Дорожка, по которой хаживал князь Николай Андреич к оранжерее, была расчищена, следы метлы виднелись на разметанном снегу, и лопата была воткнута в рыхлую насыпь снега, шедшую с обеих сторон дорожки. Князь прошел по оранжереям, по дворне и постройкам, нахмуренный и молчаливый.
– А проехать в санях можно? – спросил он провожавшего его до дома почтенного, похожего лицом и манерами на хозяина, управляющего.
– Глубок снег, ваше сиятельство. Я уже по прешпекту разметать велел.
Князь наклонил голову и подошел к крыльцу. «Слава тебе, Господи, – подумал управляющий, – пронеслась туча!»
– Проехать трудно было, ваше сиятельство, – прибавил управляющий. – Как слышно было, ваше сиятельство, что министр пожалует к вашему сиятельству?
Князь повернулся к управляющему и нахмуренными глазами уставился на него.
– Что? Министр? Какой министр? Кто велел? – заговорил он своим пронзительным, жестким голосом. – Для княжны, моей дочери, не расчистили, а для министра! У меня нет министров!
– Ваше сиятельство, я полагал…
– Ты полагал! – закричал князь, всё поспешнее и несвязнее выговаривая слова. – Ты полагал… Разбойники! прохвосты! Я тебя научу полагать, – и, подняв палку, он замахнулся ею на Алпатыча и ударил бы, ежели бы управляющий невольно не отклонился от удара. – Полагал! Прохвосты! – торопливо кричал он. Но, несмотря на то, что Алпатыч, сам испугавшийся своей дерзости – отклониться от удара, приблизился к князю, опустив перед ним покорно свою плешивую голову, или, может быть, именно от этого князь, продолжая кричать: «прохвосты! закидать дорогу!» не поднял другой раз палки и вбежал в комнаты.
Перед обедом княжна и m lle Bourienne, знавшие, что князь не в духе, стояли, ожидая его: m lle Bourienne с сияющим лицом, которое говорило: «Я ничего не знаю, я такая же, как и всегда», и княжна Марья – бледная, испуганная, с опущенными глазами. Тяжелее всего для княжны Марьи было то, что она знала, что в этих случаях надо поступать, как m lle Bourime, но не могла этого сделать. Ей казалось: «сделаю я так, как будто не замечаю, он подумает, что у меня нет к нему сочувствия; сделаю я так, что я сама скучна и не в духе, он скажет (как это и бывало), что я нос повесила», и т. п.
Князь взглянул на испуганное лицо дочери и фыркнул.
– Др… или дура!… – проговорил он.
«И той нет! уж и ей насплетничали», подумал он про маленькую княгиню, которой не было в столовой.
– А княгиня где? – спросил он. – Прячется?…
– Она не совсем здорова, – весело улыбаясь, сказала m llе Bourienne, – она не выйдет. Это так понятно в ее положении.
– Гм! гм! кх! кх! – проговорил князь и сел за стол.
Тарелка ему показалась не чиста; он указал на пятно и бросил ее. Тихон подхватил ее и передал буфетчику. Маленькая княгиня не была нездорова; но она до такой степени непреодолимо боялась князя, что, услыхав о том, как он не в духе, она решилась не выходить.
– Я боюсь за ребенка, – говорила она m lle Bourienne, – Бог знает, что может сделаться от испуга.
Вообще маленькая княгиня жила в Лысых Горах постоянно под чувством страха и антипатии к старому князю, которой она не сознавала, потому что страх так преобладал, что она не могла чувствовать ее. Со стороны князя была тоже антипатия, но она заглушалась презрением. Княгиня, обжившись в Лысых Горах, особенно полюбила m lle Bourienne, проводила с нею дни, просила ее ночевать с собой и с нею часто говорила о свекоре и судила его.
(перенаправлено с «На каждом километре II»)
| На каждом километре | |
| На всеки километър | |
 | |
| Жанр |
военный, приключения, детектив |
|---|---|
| В ролях |
Стефан Данаилов, Григор Вачков, Георгий Черкелов |
| Страна | |
| Количество серий |
13 |
| Производство | |
| Режиссёр |
Неделчо Чернев, Любомир Шарланджиев |
| Сценарист |
Свобода Бычварова, Евгений Константинов, Костадин Кюлюмов, Георгий Марков, Павел Вежинов |
| Хронометраж |
75 мин. (средняя) |
| Трансляция | |
| Телеканал |
Болгарское телевидение |
| На экранах |
с 1969 |
| На каждом километре II | |
| На всеки километър II | |
 | |
| Жанр |
приключения, детектив |
|---|---|
| В ролях |
Стефан Данаилов, Григор Вачков, Георгий Черкелов |
| Страна | |
| Количество серий |
13 |
| Производство | |
| Режиссёр |
Неделчо Чернев, Любомир Шарланджиев |
| Сценарист |
Свобода Бычварова, Евгений Константинов, Костадин Кюлюмов, Павел Вежинов |
| Хронометраж |
75 мин. |
| Трансляция | |
| Телеканал |
Болгарское телевидение |
| На экранах |
с 1971 |
«На каждом километре» — героико-приключенческий многосерийный телевизионный фильм производства Народной Республики Болгарии. Состоит из двух частей. Первая (1969 год) посвящена подпольной и партизанской борьбе болгарских коммунистов в 1923—1944 годах. Во второй части (1971 год, совместно с Венгрией) главные герои продолжают бороться с внутренними и внешними врагами социалистической Болгарии. Демонстрировался в СССР.
Содержание
Роли и исполнители
- Стефан Данаилов — Никола Деянов, коммунист, партизан и разведчик
- Григор Вачков — Митко Бомба (Бомбов), друг детства и соратник Деянова
- Георгий Черкелов — Богдан Велинский, полковник тайной полиции царской Болгарии, впоследствии американский агент.[1]
- Георги Георгиев-Гец — Воевода, старый коммунист
- Петар Пенков — Симеон Каназирев, майор тайной полиции, подчиненный Велинского и одноклассник Деянова
- Коста Цонев — полковник Джон T. Перси
- Любомир Кабакчиев — Алексей Вершинин, советский разведчик
- Георги Попов — майор Вайс
- Васил Попилиев — Шлоссер
- Пётр Слабаков — парашютист
- Стефан Илиев — Лесли
- Любен Миладинов
- Димитр Миланов
- Стефан Гецов
Съемочная группа
- Режиссёры: Неделчо Чернев, Любомир Шарланджиев
- Авторы сценария: Свобода Бычварова, Евгений Константинов, Костадин Кюлюмов, Георгий Марков, Павел Вежинов
- Оператор: Эмил Вагенштайн
- Композиторы: Атанас Бояджиев, Петар Ступел
- Симфонический оркестр Болгарского радио и телевидения, дирижер Васил Стефанов
Список серий
Первая часть
- Баржи (Шлеповете)
1923 год. Николе Деянову, Митко Бомбе и сыну полицейского офицера Симеону Каназиреву по 11-12 лет. В Болгарии только что подавлено Сентябрьское восстание. Арестованных повстанцев, среди которых Воевода и отец маленького Николы Деянова, сажают на баржу и топят её в реке. Спастись удается только Воеводе; он находит Деянова-младшего и переправляет его в Советский Союз. В первой серии происходит первая встреча Николы с Велинским. - Две гитары (Двете китари)
Во время Гражданской войны в Испании немецкая подводная лодка с подозрительной регулярностью перехватывает суда, идущие из СССР с грузами для республиканцев. Деянов, уже сотрудник советской разведки, отправляется в рейс на одном из пароходов и разоблачает немецкого агента на борту. - Часы с боем (Пеещият часовник)
Война в Испании на исходе. Деянов и Бомба спасают от неприятеля архивы интербригад. - Три восклицательных знака (Трите удивителни)
Продолжение истории с архивами интербригад. Деянов под именем Сержа Дюмона работает в оккупированном немцами Париже и вместе с Бомбой противостоит гитлеровской СД. - Встречные поезда (Насрещни влакове)
Июнь 1941 года, Германия напала на СССР. Деянов и Вершинин в Берлине срывают провокацию при обмене дипломатами, организованную немцами. - Без десяти восемь (Осем без десет)
Деянов и Вершинин из Германии перебираются в Болгарию. Здесь им приходится скрываться от Велинского и Каназирева. - Ослиная тропа (Магарешката пътека)
Болгарские партизаны ищут путь к секретному бункеру с оружием, окруженному минными полями. - Цыганка (Циганката)
Деянов и Вершинин в поисках радиста и рации, чтобы восстановить связь партизанского отряда с центром. - На каждом километре (На всеки километър)
Велинский и Каназирев узнаю́т о времени и месте партизанской конференции и готовятся разом схватить все руководство подполья. Чтобы отвлечь полицейские силы на себя, Деянов в последний момент организует дерзкий налет на полицейское управление. Полиция бросается в погоню за подпольщиками по загородной дороге, где у каждого километрового столба оставлен стрелок-одиночка. Бойцы гибнут один за другим, выигрывая время, пока партизанский отряд готовится атаковать врага. В этой серии звучит главная фраза всего фильма: «Нас много на каждом километре, отсюда и по всему миру!» (болг. Ние сме на всеки километър, от тук до края на света!) - Пасха (Великден)
- Воскресший мертвец (Възкръсналият мъртвец)
- Рыцарский крест (Рицарският кръст)
- Первый день (Първият ден)
Вторая часть
- День второй (Ден втори)
- Ночи над Дравой (Нощи край Драва)
- С чужим лицом (С чуждо лице)
- После полуночи (След полунощ)
- Тайна шифра (Тайната на шифъра)
- Хищник (Хищникът)
- 12 апостолов (12-те апостоли)
- Шедевр Велинского (Шедьовърът на Велински)
- Бал на острове (Бал на острова)
- Урок терпимости (Урок по толерантност)
- Двойник Алана Стенли (Двойникът на Алън Стенли)
- Спустя годы (След години)
- Большая скучная игра (Голямата скучна игра)
Награды
- Актеры и съемочная группа удостоены Димитровской премии 1971 года.
Напишите отзыв о статье "На каждом километре"
Примечания
- ↑ Прототип — Никола Христов Гешев (1896—1944?), в 1941—1944 г. — начальник отделения «А» департамента общественной безопасности болгарской полиции.
Ссылки
- «На всеки километър — I част» (англ.) на сайте Internet Movie Database
- «На всеки километър — II част» (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [bgmovies.info/movies/Na+vseki+kilometyr_1969 На всеки километър (1969)]
- [bgmovies.info/movies/Na+vseki+kilometyr+II_1971 На всеки километър II (1971)]
|
Это заготовка статьи о телесериале. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий На каждом километре
– Княгиня, иди же сюда, – прокричал он.Княгиня вышла и заплакала тоже. Пожилая дама тоже утиралась платком. Пьера целовали, и он несколько раз целовал руку прекрасной Элен. Через несколько времени их опять оставили одних.
«Всё это так должно было быть и не могло быть иначе, – думал Пьер, – поэтому нечего спрашивать, хорошо ли это или дурно? Хорошо, потому что определенно, и нет прежнего мучительного сомнения». Пьер молча держал руку своей невесты и смотрел на ее поднимающуюся и опускающуюся прекрасную грудь.
– Элен! – сказал он вслух и остановился.
«Что то такое особенное говорят в этих случаях», думал он, но никак не мог вспомнить, что такое именно говорят в этих случаях. Он взглянул в ее лицо. Она придвинулась к нему ближе. Лицо ее зарумянилось.
– Ах, снимите эти… как эти… – она указывала на очки.
Пьер снял очки, и глаза его сверх той общей странности глаз людей, снявших очки, глаза его смотрели испуганно вопросительно. Он хотел нагнуться над ее рукой и поцеловать ее; но она быстрым и грубым движеньем головы пeрехватила его губы и свела их с своими. Лицо ее поразило Пьера своим изменившимся, неприятно растерянным выражением.
«Теперь уж поздно, всё кончено; да и я люблю ее», подумал Пьер.
– Je vous aime! [Я вас люблю!] – сказал он, вспомнив то, что нужно было говорить в этих случаях; но слова эти прозвучали так бедно, что ему стало стыдно за себя.
Через полтора месяца он был обвенчан и поселился, как говорили, счастливым обладателем красавицы жены и миллионов, в большом петербургском заново отделанном доме графов Безухих.
Старый князь Николай Андреич Болконский в декабре 1805 года получил письмо от князя Василия, извещавшего его о своем приезде вместе с сыном. («Я еду на ревизию, и, разумеется, мне 100 верст не крюк, чтобы посетить вас, многоуважаемый благодетель, – писал он, – и Анатоль мой провожает меня и едет в армию; и я надеюсь, что вы позволите ему лично выразить вам то глубокое уважение, которое он, подражая отцу, питает к вам».)
– Вот Мари и вывозить не нужно: женихи сами к нам едут, – неосторожно сказала маленькая княгиня, услыхав про это.
Князь Николай Андреич поморщился и ничего не сказал.
Через две недели после получения письма, вечером, приехали вперед люди князя Василья, а на другой день приехал и он сам с сыном.
Старик Болконский всегда был невысокого мнения о характере князя Василья, и тем более в последнее время, когда князь Василий в новые царствования при Павле и Александре далеко пошел в чинах и почестях. Теперь же, по намекам письма и маленькой княгини, он понял, в чем дело, и невысокое мнение о князе Василье перешло в душе князя Николая Андреича в чувство недоброжелательного презрения. Он постоянно фыркал, говоря про него. В тот день, как приехать князю Василью, князь Николай Андреич был особенно недоволен и не в духе. Оттого ли он был не в духе, что приезжал князь Василий, или оттого он был особенно недоволен приездом князя Василья, что был не в духе; но он был не в духе, и Тихон еще утром отсоветывал архитектору входить с докладом к князю.
– Слышите, как ходит, – сказал Тихон, обращая внимание архитектора на звуки шагов князя. – На всю пятку ступает – уж мы знаем…
Однако, как обыкновенно, в 9 м часу князь вышел гулять в своей бархатной шубке с собольим воротником и такой же шапке. Накануне выпал снег. Дорожка, по которой хаживал князь Николай Андреич к оранжерее, была расчищена, следы метлы виднелись на разметанном снегу, и лопата была воткнута в рыхлую насыпь снега, шедшую с обеих сторон дорожки. Князь прошел по оранжереям, по дворне и постройкам, нахмуренный и молчаливый.
– А проехать в санях можно? – спросил он провожавшего его до дома почтенного, похожего лицом и манерами на хозяина, управляющего.
– Глубок снег, ваше сиятельство. Я уже по прешпекту разметать велел.
Князь наклонил голову и подошел к крыльцу. «Слава тебе, Господи, – подумал управляющий, – пронеслась туча!»
– Проехать трудно было, ваше сиятельство, – прибавил управляющий. – Как слышно было, ваше сиятельство, что министр пожалует к вашему сиятельству?
Князь повернулся к управляющему и нахмуренными глазами уставился на него.
– Что? Министр? Какой министр? Кто велел? – заговорил он своим пронзительным, жестким голосом. – Для княжны, моей дочери, не расчистили, а для министра! У меня нет министров!
– Ваше сиятельство, я полагал…
– Ты полагал! – закричал князь, всё поспешнее и несвязнее выговаривая слова. – Ты полагал… Разбойники! прохвосты! Я тебя научу полагать, – и, подняв палку, он замахнулся ею на Алпатыча и ударил бы, ежели бы управляющий невольно не отклонился от удара. – Полагал! Прохвосты! – торопливо кричал он. Но, несмотря на то, что Алпатыч, сам испугавшийся своей дерзости – отклониться от удара, приблизился к князю, опустив перед ним покорно свою плешивую голову, или, может быть, именно от этого князь, продолжая кричать: «прохвосты! закидать дорогу!» не поднял другой раз палки и вбежал в комнаты.
Перед обедом княжна и m lle Bourienne, знавшие, что князь не в духе, стояли, ожидая его: m lle Bourienne с сияющим лицом, которое говорило: «Я ничего не знаю, я такая же, как и всегда», и княжна Марья – бледная, испуганная, с опущенными глазами. Тяжелее всего для княжны Марьи было то, что она знала, что в этих случаях надо поступать, как m lle Bourime, но не могла этого сделать. Ей казалось: «сделаю я так, как будто не замечаю, он подумает, что у меня нет к нему сочувствия; сделаю я так, что я сама скучна и не в духе, он скажет (как это и бывало), что я нос повесила», и т. п.
Князь взглянул на испуганное лицо дочери и фыркнул.
– Др… или дура!… – проговорил он.
«И той нет! уж и ей насплетничали», подумал он про маленькую княгиню, которой не было в столовой.
– А княгиня где? – спросил он. – Прячется?…
– Она не совсем здорова, – весело улыбаясь, сказала m llе Bourienne, – она не выйдет. Это так понятно в ее положении.
– Гм! гм! кх! кх! – проговорил князь и сел за стол.
Тарелка ему показалась не чиста; он указал на пятно и бросил ее. Тихон подхватил ее и передал буфетчику. Маленькая княгиня не была нездорова; но она до такой степени непреодолимо боялась князя, что, услыхав о том, как он не в духе, она решилась не выходить.
– Я боюсь за ребенка, – говорила она m lle Bourienne, – Бог знает, что может сделаться от испуга.
Вообще маленькая княгиня жила в Лысых Горах постоянно под чувством страха и антипатии к старому князю, которой она не сознавала, потому что страх так преобладал, что она не могла чувствовать ее. Со стороны князя была тоже антипатия, но она заглушалась презрением. Княгиня, обжившись в Лысых Горах, особенно полюбила m lle Bourienne, проводила с нею дни, просила ее ночевать с собой и с нею часто говорила о свекоре и судила его.
