На край света…
| На край света… | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Автор сценария | |
| В главных ролях |
Вера Глаголева |
| Оператор |
Владимир Климов |
| Композитор |
Богдан Троцюк |
| Кинокомпания | |
| Длительность |
92 мин. |
| Страна |
|
| Год | |
| IMDb | |
«На край света…» — художественный фильм, поставленный режиссёром Родионом Нахапетовым по пьесе Виктора Розова «В дороге». Премьерный показ состоялся 6 апреля 1976 года. Фильм был удостоен Большого приза на III Международном кинофоруме в Любляне «Человек — труд — творчество» (1976).
Содержание
Герой фильма — москвич Володя (Вова), два года назад окончивший школу и сменивший с тех пор три места работы, — является постоянным источником беспокойства для своих родителей. Один из конфликтов с ними привёл к тому, что юноша решил уехать к дяде Васе, живущему в небольшом городке за Уралом.
Дядина семья встретила родственника радушно, однако после очередного витка разговоров о необходимости найти себя в жизни возникла ссора, и раздражённый Вова бросился на вокзал. За ним, пытаясь остановить столичного гостя, устремилась Сима — дочь дяди.
На московский поезд юношу без билета не пустили. Володя, обуреваемый яростью, зашагал по шпалам, Сима старалась не отставать.
Так начались странствия героев. В пути им довелось встретиться со разными людьми: суровым путейным обходчиком, старичком-пройдохой, романтичным верхолазом Пальчиковым.
Постепенно Вова примирился с тем, что Сима тенью следует за ним, а когда узнал, что она — приёмная дочь дяди, то отреагировал с ликованием: «Так ты, может, Зина? Галя? Варя? Тоня? Фёкла? Ты — не ты! Ты — тайна, загадка!». В конце фильма, когда Сима тяжело заболела, Вова написал ей трогательное письмо с просьбой-требованием: «Мы просто обязаны жить». Обратно домой герои возвращались тем же путём — по шпалам.
История создания
Манера ленты изобразительно-экспрессивна — неуспокоенность Володи, стремление к переменам переданы также при помощи движения камеры: проездов, съёмок с рук, с вертолёта. <…> Но крупные планы лиц словно призывают остановиться, вглядеться. В наиболее важные моменты постановщик прибегает к стоп-кадрам — Из рецензии Сергея Кудрявцева (1986)[1]
|
В середине 1960-х годов режиссёр Михаил Калатозов сделал первую попытку экранизировать пьесу Виктора Розова «В дороге», однако заявка с рабочим названием «А, б, в, г, д…» была отклонена чиновниками от кино. Через 10 лет Родион Нахапетов вновь представил в Госкино сценарий, написанный Розовым по своей же пьесе. На сей раз возражений не последовало. Однако и выбор актёров, и сам процесс съёмок контролировались руководством киностудии «Мосфильм» весьма жёстко[2].
Исполнительницу роли Симы Веру Глаголеву ассистенты режиссёра увидели в коридоре киностудии, куда она пришла с подругой. Глаголева согласилась подыграть актёру, пробовавшемуся на роль Володи. Она быстро выучила текст и вела себя очень естественно. Нахапетов объяснял раскованность Веры тем, что она не стремилась к артистической карьере, а потому не волновалась. На роль Володи худсовет утвердил Вадима Михеенко (отца Егора Бероева), у которого уже был небольшой кинематографический и театральный опыт. Исполнителя роли Пальчикова Александра Феклистова не одобрил директор киностудии «Мосфильм» Николай Сизов. Юного верхолаза Пальчикова сыграл в итоге Андрей Ростоцкий[2].
Посмотрев готовую картину, руководство Госкино потребовало её переделать. Трижды киногруппа после правок и сокращений представляла ленту в Госкомитет по делам кинематографии и трижды её возвращали обратно на студию. По словам режиссёра, даже после переозвучивания и смещения акцентов фильм «оставался таким же колючим и неприемлемым для руководства, как вначале»[3].
В ролях
| Актёр | Роль |
|---|---|
| Вадим Михеенко | Володя (Вова) |
| Вера Глаголева | Сима |
| Владимир Зельдин | отец Володи |
| Эльза Леждей | мать Володи |
| Пётр Глебов | дядя Вася |
| Борис Андреев | путевой обходчик |
| Мария Виноградова | жена путевого обходчика |
| Андрей Ростоцкий | верхолаз Пальчиков |
| Николай Пастухов | старик |
| Николай Корноухов | шофёр |
| Махмуд Эсамбаев | командированный |
| Лариса Кадочникова | врач |
| Леонид Чубаров | жуликоватый заведующий |
| Бруно Ляуш | бригадир на стройке |
Съёмочная группа
- Родион Нахапетов — режиссёр
- Виктор Розов — автор сценария
- Владимир Климов, Константин Супоницкий — операторы
- Богдан Троцюк — композитор
- Сергей Портной — художник
Напишите отзыв о статье "На край света…"
Примечания
- ↑ Сергей Кудрявцев. 3500. Книга кинорецензий. — М.: Печатный Двор, 2008. — ISBN 978-5-9901318-3-5.
- ↑ 1 2 Родион Нахапетов [magazines.russ.ru/october/1999/2/nahap.html Влюблённый] // Октябрь. — 1999. — № 2.
- ↑ Виктория Молодцова [www.rg.ru/anons/arc_1999/0806/1212.htm Родион Нахапетов — с нами и без нас] // Российская газета.
Ссылки
- [www.imdb.com/title/tt0183557/ Фильм на IMDb]
| ||||||
Отрывок, характеризующий На край света…
Она сделала то самое и так точно, так вполне точно это сделала, что Анисья Федоровна, которая тотчас подала ей необходимый для ее дела платок, сквозь смех прослезилась, глядя на эту тоненькую, грациозную, такую чужую ей, в шелку и в бархате воспитанную графиню, которая умела понять всё то, что было и в Анисье, и в отце Анисьи, и в тетке, и в матери, и во всяком русском человеке.– Ну, графинечка – чистое дело марш, – радостно смеясь, сказал дядюшка, окончив пляску. – Ай да племянница! Вот только бы муженька тебе молодца выбрать, – чистое дело марш!
– Уж выбран, – сказал улыбаясь Николай.
– О? – сказал удивленно дядюшка, глядя вопросительно на Наташу. Наташа с счастливой улыбкой утвердительно кивнула головой.
– Еще какой! – сказала она. Но как только она сказала это, другой, новый строй мыслей и чувств поднялся в ней. Что значила улыбка Николая, когда он сказал: «уж выбран»? Рад он этому или не рад? Он как будто думает, что мой Болконский не одобрил бы, не понял бы этой нашей радости. Нет, он бы всё понял. Где он теперь? подумала Наташа и лицо ее вдруг стало серьезно. Но это продолжалось только одну секунду. – Не думать, не сметь думать об этом, сказала она себе и улыбаясь, подсела опять к дядюшке, прося его сыграть еще что нибудь.
Дядюшка сыграл еще песню и вальс; потом, помолчав, прокашлялся и запел свою любимую охотническую песню.
Как со вечера пороша
Выпадала хороша…
Дядюшка пел так, как поет народ, с тем полным и наивным убеждением, что в песне все значение заключается только в словах, что напев сам собой приходит и что отдельного напева не бывает, а что напев – так только, для складу. От этого то этот бессознательный напев, как бывает напев птицы, и у дядюшки был необыкновенно хорош. Наташа была в восторге от пения дядюшки. Она решила, что не будет больше учиться на арфе, а будет играть только на гитаре. Она попросила у дядюшки гитару и тотчас же подобрала аккорды к песне.
В десятом часу за Наташей и Петей приехали линейка, дрожки и трое верховых, посланных отыскивать их. Граф и графиня не знали где они и крепко беспокоились, как сказал посланный.
Петю снесли и положили как мертвое тело в линейку; Наташа с Николаем сели в дрожки. Дядюшка укутывал Наташу и прощался с ней с совершенно новой нежностью. Он пешком проводил их до моста, который надо было объехать в брод, и велел с фонарями ехать вперед охотникам.
– Прощай, племянница дорогая, – крикнул из темноты его голос, не тот, который знала прежде Наташа, а тот, который пел: «Как со вечера пороша».
В деревне, которую проезжали, были красные огоньки и весело пахло дымом.
– Что за прелесть этот дядюшка! – сказала Наташа, когда они выехали на большую дорогу.
– Да, – сказал Николай. – Тебе не холодно?
– Нет, мне отлично, отлично. Мне так хорошо, – с недоумением даже cказала Наташа. Они долго молчали.
Ночь была темная и сырая. Лошади не видны были; только слышно было, как они шлепали по невидной грязи.
Что делалось в этой детской, восприимчивой душе, так жадно ловившей и усвоивавшей все разнообразнейшие впечатления жизни? Как это всё укладывалось в ней? Но она была очень счастлива. Уже подъезжая к дому, она вдруг запела мотив песни: «Как со вечера пороша», мотив, который она ловила всю дорогу и наконец поймала.
– Поймала? – сказал Николай.
– Ты об чем думал теперь, Николенька? – спросила Наташа. – Они любили это спрашивать друг у друга.
– Я? – сказал Николай вспоминая; – вот видишь ли, сначала я думал, что Ругай, красный кобель, похож на дядюшку и что ежели бы он был человек, то он дядюшку всё бы еще держал у себя, ежели не за скачку, так за лады, всё бы держал. Как он ладен, дядюшка! Не правда ли? – Ну а ты?
– Я? Постой, постой. Да, я думала сначала, что вот мы едем и думаем, что мы едем домой, а мы Бог знает куда едем в этой темноте и вдруг приедем и увидим, что мы не в Отрадном, а в волшебном царстве. А потом еще я думала… Нет, ничего больше.
– Знаю, верно про него думала, – сказал Николай улыбаясь, как узнала Наташа по звуку его голоса.
– Нет, – отвечала Наташа, хотя действительно она вместе с тем думала и про князя Андрея, и про то, как бы ему понравился дядюшка. – А еще я всё повторяю, всю дорогу повторяю: как Анисьюшка хорошо выступала, хорошо… – сказала Наташа. И Николай услыхал ее звонкий, беспричинный, счастливый смех.
– А знаешь, – вдруг сказала она, – я знаю, что никогда уже я не буду так счастлива, спокойна, как теперь.
– Вот вздор, глупости, вранье – сказал Николай и подумал: «Что за прелесть эта моя Наташа! Такого другого друга у меня нет и не будет. Зачем ей выходить замуж, всё бы с ней ездили!»
«Экая прелесть этот Николай!» думала Наташа. – А! еще огонь в гостиной, – сказала она, указывая на окна дома, красиво блестевшие в мокрой, бархатной темноте ночи.
Граф Илья Андреич вышел из предводителей, потому что эта должность была сопряжена с слишком большими расходами. Но дела его всё не поправлялись. Часто Наташа и Николай видели тайные, беспокойные переговоры родителей и слышали толки о продаже богатого, родового Ростовского дома и подмосковной. Без предводительства не нужно было иметь такого большого приема, и отрадненская жизнь велась тише, чем в прежние годы; но огромный дом и флигеля всё таки были полны народом, за стол всё так же садилось больше человек. Всё это были свои, обжившиеся в доме люди, почти члены семейства или такие, которые, казалось, необходимо должны были жить в доме графа. Таковы были Диммлер – музыкант с женой, Иогель – танцовальный учитель с семейством, старушка барышня Белова, жившая в доме, и еще многие другие: учителя Пети, бывшая гувернантка барышень и просто люди, которым лучше или выгоднее было жить у графа, чем дома. Не было такого большого приезда как прежде, но ход жизни велся тот же, без которого не могли граф с графиней представить себе жизни. Та же была, еще увеличенная Николаем, охота, те же 50 лошадей и 15 кучеров на конюшне, те же дорогие подарки в именины, и торжественные на весь уезд обеды; те же графские висты и бостоны, за которыми он, распуская всем на вид карты, давал себя каждый день на сотни обыгрывать соседям, смотревшим на право составлять партию графа Ильи Андреича, как на самую выгодную аренду.
Граф, как в огромных тенетах, ходил в своих делах, стараясь не верить тому, что он запутался и с каждым шагом всё более и более запутываясь и чувствуя себя не в силах ни разорвать сети, опутавшие его, ни осторожно, терпеливо приняться распутывать их. Графиня любящим сердцем чувствовала, что дети ее разоряются, что граф не виноват, что он не может быть не таким, каким он есть, что он сам страдает (хотя и скрывает это) от сознания своего и детского разорения, и искала средств помочь делу. С ее женской точки зрения представлялось только одно средство – женитьба Николая на богатой невесте. Она чувствовала, что это была последняя надежда, и что если Николай откажется от партии, которую она нашла ему, надо будет навсегда проститься с возможностью поправить дела. Партия эта была Жюли Карагина, дочь прекрасных, добродетельных матери и отца, с детства известная Ростовым, и теперь богатая невеста по случаю смерти последнего из ее братьев.
