Экспонат (песня)

«Экспонат»
Сингл группы «Ленинград»
Выпущен	14 января 2016 года
Формат	цифровая дистрибуция
Записан	2015
Жанр	поп-рок
Длительность	3:50 (студийная версия) 6:58 (видео)
Авторы песни	Сергей Шнуров
Профессиональные рецензии
InterMedia
Места в чартах
№ 1 (российский iTunes)
Видеоклип  [youtube.com/watch?v=et281UHNoOU «Экспонат»] </td></tr>

«Экспонат» — песня группы «Ленинград», исполняемая с 2015 года и вышедшая синглом в январе 2016 года. Песня возглавила российский чарт на iTunes.

Клип

13 января 2016 года на YouTube был опубликован клип, набравший за 3,5 месяца около 70 миллионов просмотров. Главную роль в клипе исполнила Юлия Топольницкая, в песне звучит вокал Алисы Вокс-Бурмистровой.

Клип начинается с того, что главная героиня (Юлия Топольницкая) общается по Skype с мужчиной по имени Сергей (Дмитрий Луговкин), рассказывая о своей жизни и занятиях живописью. В ответ мужчина приглашает её в музей на выставку Винсента Ван Гога. На эмоциональном подъёме она начинает готовиться к свиданию и пытается подобрать удачный образ, перебирая множество вариантов. В конце концов, героиня обращает внимание на висящую вырезку из журнала с Викторией Бекхэм и останавливается на наряде с этой фотографии. Понимая, что у неё нет подходящей обуви, героиня звонит своей подруге, выпрашивая у той «лабутены» — туфли с красной подошвой, упоминающиеся в припеве песни.

Далее героиня начинает заниматься различными косметическими процедурами: красит красным лаком подошву туфель, принимает ванну, наносит макияж, делает маникюр. С первого раза у неё не получается надеть узкие джинсы, она занимается на велотренажёре, провоцирует у себя рвоту, но в конце концов ей помогает в этом мать (Галина Сидорова). В итоге героиня полностью облачается в желаемый наряд, когда в дверь звонят, однако свежий лак на подошвах туфель приклеивает их к полу и она падает при попытке сделать первый шаг. Её посещает видение их свадьбы с Серёгой, она понимает, что от удара при падении из носа пошла кровь. Исправив это, она ползёт к двери, не в состоянии подняться на ноги. В конце концов, ей удаётся встать в полный рост и открыть входную дверь.

Съёмки

Клип был снят студией «Fancy shot», работавшей над некоторыми предыдущими клипами «Ленинграда»; режиссёром клипа выступила Анна Пармас. Съёмки проходили в одном из павильонов Ленфильма, где были построены декорации комнаты в квартире героини. В качестве главных источников стилистики создатели называли «Деликатесы» Жана-Пьера Жёне и рекламные ролики масла Lurpak, однако признавались в схожести с клипом Рейчел Блум «Fuck Me, Ray Bradbury». Фотография Виктории Бекхэм, на которую ориентируется при создании своего образа, является монтажом — в этом наряде сфотографировалась Юлия Топольницкая, а её лицо заменили лицом Виктории. Кроме того, обувь, показанная в клипе, на самом деле не была настоящими туфлями от Christian Louboutin. В кастинге на главную роль участвовало более 200 девушек, из которых на главную роль была утверждена актриса петербургского театра клоунады «Лицедеи» Юлия Топольницкая. По выходу клипа она признавалась, что ожидала большего количества негативных комментариев о себе и о песне, однако обрадовалась тому, что большая часть критики относилась не к актёрскому мастерству, а к внешности. Для съёмок Топольницкая специально набирала вес; также она рассказывала, что рвущиеся на ней джинсы специально были подобраны меньшего размера, чем те, что подходят ей. Кроме того, она говорила, что все падения делала сама, без каскадёров, но со страховкой, падая на скрытые под коврами маты.

Реакция

Выход клипа сразу привлёк к себе внимание многих СМИ. После выхода видео в прессе писали о флешмобе по превращению туфель с высоким каблуком в «лабутены» путём покраски подошвы красным лаком. Пресс-секретарь проходившей в Москве выставки работ Винсента Ван Гога заявила, что 13 и 14 февраля 2016 года все девушки «на лабутенах» смогут посетить выставку бесплатно, а все мужчины по имени Серёга получат 50-процентную скидку; под «лабутенами» в данном случае понимались все туфли со шпилькой не менее 10 сантиметров. Вскоре после этого заявления представители бренда Christian Louboutin попросили убрать упоминания о данной торговой марке из публикаций об этой акции, сообщив, что согласия на использование торговой марки организаторы выставки не получали.

Председатель комитета Государственной думы России по культуре кинорежиссёр Станислав Говорухин в интервью радиостанции «Говорит Москва» заявил, что по его мнению употребление нецензурной лексики в клипе нарушает законодательство, но заметил, что бороться с матом в интернете сложно, добавив, что небольшое количество мата можно простить за остроумие клипа. В выпуске телепередачи «Вечерний Ургант» от 29 января 2016 года группа «Ленинград» исполнила версию песни без мата и с изменённым третьим куплетом: в оригинале первый и третий куплет, рассказывающие о выставке Ван Гога, совпадали, а второй был посвящён походу на Глинку в Мариинский театр, здесь же в третьем куплете речь шла о выставке работ Валентина Серова, проходившей в Москве по январь 2016 года.

На клип было снято множество пародий, причём не только любительских: были сняты мужские, кавказские, украинские версии; также комический дуэт из Перми «Боня и Кузьмич» снял пародию «Лабутоннель», главная героиня которой пытается «на лабутенах» пройти по тоннелю пермского вокзала. Одна из пародий — «грузинское» послесловие к клипу, в котором кроме двух поющих мужчин показана завёрнутая в ковёр девушка в туфлях — была даже опубликована на официальном канале группы «Ленинград» на YouTube. Кроме того, клип на музыку «Экспоната» с текстом о выходе в плей-офф КХЛ 2016 снял владивостокский хоккейный клуб «Адмирал».

Клип породил множество фольклорных интерпретаций, ставших предметом исследования группы «Мониторинг актуального фольклора» (РАНХиГС).

Отвечая на вопрос об избитости сюжета клипа о сборах девушки на свидание, Сергей Шнуров заявил:

Любая тема — баян. Любая. В этой жизни не меняется ничего со времен прихода Иисуса Христа. Все темы, которые трогают, не побоюсь этого слова, вечные. И вот если ты с помощью грязного пальца с неподстриженными ногтями пытаешься тыкнуть и попадаешь в эту вечность — это и есть самое что ни на есть удовольствие.

—

Комментарии специалистов

• Артемий Троицкий (музыкальный критик) —  [youtube.com/watch?v=8LZ8iql63nY Рецензия на клип Экспонат (Лабутены)]
• Екатерина Сигитова, врач-психотерапевт —  [youtube.com/watch?v=UbZSIcWZuxI Комментарий психотерапевта к видеоклипу группы "Ленинград" - "Экспонат"]

Ссылки

• [www.youtube.com/watch?v=et281UHNoOU «Экспонат»] на YouTube
• [lenta.ru/news/2016/01/20/labuteni/ Клип «Ленинграда» научил пользователей сети делать лабутены]
• [lenta.ru/news/2016/01/25/students/ Райан Рейнольдс процитировал новую песню «Ленинграда»]

Отрывок, характеризующий Экспонат (песня)

Николай Ростов отвернулся и, как будто отыскивая чего то, стал смотреть на даль, на воду Дуная, на небо, на солнце. Как хорошо показалось небо, как голубо, спокойно и глубоко! Как ярко и торжественно опускающееся солнце! Как ласково глянцовито блестела вода в далеком Дунае! И еще лучше были далекие, голубеющие за Дунаем горы, монастырь, таинственные ущелья, залитые до макуш туманом сосновые леса… там тихо, счастливо… «Ничего, ничего бы я не желал, ничего бы не желал, ежели бы я только был там, – думал Ростов. – Во мне одном и в этом солнце так много счастия, а тут… стоны, страдания, страх и эта неясность, эта поспешность… Вот опять кричат что то, и опять все побежали куда то назад, и я бегу с ними, и вот она, вот она, смерть, надо мной, вокруг меня… Мгновенье – и я никогда уже не увижу этого солнца, этой воды, этого ущелья»…
В эту минуту солнце стало скрываться за тучами; впереди Ростова показались другие носилки. И страх смерти и носилок, и любовь к солнцу и жизни – всё слилось в одно болезненно тревожное впечатление.
«Господи Боже! Тот, Кто там в этом небе, спаси, прости и защити меня!» прошептал про себя Ростов.
Гусары подбежали к коноводам, голоса стали громче и спокойнее, носилки скрылись из глаз.
– Что, бг'ат, понюхал пог'оху?… – прокричал ему над ухом голос Васьки Денисова.
«Всё кончилось; но я трус, да, я трус», подумал Ростов и, тяжело вздыхая, взял из рук коновода своего отставившего ногу Грачика и стал садиться.
– Что это было, картечь? – спросил он у Денисова.
– Да еще какая! – прокричал Денисов. – Молодцами г'аботали! А г'абота сквег'ная! Атака – любезное дело, г'убай в песи, а тут, чог'т знает что, бьют как в мишень.
И Денисов отъехал к остановившейся недалеко от Ростова группе: полкового командира, Несвицкого, Жеркова и свитского офицера.
«Однако, кажется, никто не заметил», думал про себя Ростов. И действительно, никто ничего не заметил, потому что каждому было знакомо то чувство, которое испытал в первый раз необстреленный юнкер.
– Вот вам реляция и будет, – сказал Жерков, – глядишь, и меня в подпоручики произведут.
– Доложите князу, что я мост зажигал, – сказал полковник торжественно и весело.
– А коли про потерю спросят?
– Пустячок! – пробасил полковник, – два гусара ранено, и один наповал , – сказал он с видимою радостью, не в силах удержаться от счастливой улыбки, звучно отрубая красивое слово наповал .


Преследуемая стотысячною французскою армией под начальством Бонапарта, встречаемая враждебно расположенными жителями, не доверяя более своим союзникам, испытывая недостаток продовольствия и принужденная действовать вне всех предвидимых условий войны, русская тридцатипятитысячная армия, под начальством Кутузова, поспешно отступала вниз по Дунаю, останавливаясь там, где она бывала настигнута неприятелем, и отбиваясь ариергардными делами, лишь насколько это было нужно для того, чтоб отступать, не теряя тяжестей. Были дела при Ламбахе, Амштетене и Мельке; но, несмотря на храбрость и стойкость, признаваемую самим неприятелем, с которою дрались русские, последствием этих дел было только еще быстрейшее отступление. Австрийские войска, избежавшие плена под Ульмом и присоединившиеся к Кутузову у Браунау, отделились теперь от русской армии, и Кутузов был предоставлен только своим слабым, истощенным силам. Защищать более Вену нельзя было и думать. Вместо наступательной, глубоко обдуманной, по законам новой науки – стратегии, войны, план которой был передан Кутузову в его бытность в Вене австрийским гофкригсратом, единственная, почти недостижимая цель, представлявшаяся теперь Кутузову, состояла в том, чтобы, не погубив армии подобно Маку под Ульмом, соединиться с войсками, шедшими из России.
28 го октября Кутузов с армией перешел на левый берег Дуная и в первый раз остановился, положив Дунай между собой и главными силами французов. 30 го он атаковал находившуюся на левом берегу Дуная дивизию Мортье и разбил ее. В этом деле в первый раз взяты трофеи: знамя, орудия и два неприятельские генерала. В первый раз после двухнедельного отступления русские войска остановились и после борьбы не только удержали поле сражения, но прогнали французов. Несмотря на то, что войска были раздеты, изнурены, на одну треть ослаблены отсталыми, ранеными, убитыми и больными; несмотря на то, что на той стороне Дуная были оставлены больные и раненые с письмом Кутузова, поручавшим их человеколюбию неприятеля; несмотря на то, что большие госпитали и дома в Кремсе, обращенные в лазареты, не могли уже вмещать в себе всех больных и раненых, – несмотря на всё это, остановка при Кремсе и победа над Мортье значительно подняли дух войска. Во всей армии и в главной квартире ходили самые радостные, хотя и несправедливые слухи о мнимом приближении колонн из России, о какой то победе, одержанной австрийцами, и об отступлении испуганного Бонапарта.
Князь Андрей находился во время сражения при убитом в этом деле австрийском генерале Шмите. Под ним была ранена лошадь, и сам он был слегка оцарапан в руку пулей. В знак особой милости главнокомандующего он был послан с известием об этой победе к австрийскому двору, находившемуся уже не в Вене, которой угрожали французские войска, а в Брюнне. В ночь сражения, взволнованный, но не усталый(несмотря на свое несильное на вид сложение, князь Андрей мог переносить физическую усталость гораздо лучше самых сильных людей), верхом приехав с донесением от Дохтурова в Кремс к Кутузову, князь Андрей был в ту же ночь отправлен курьером в Брюнн. Отправление курьером, кроме наград, означало важный шаг к повышению.
Ночь была темная, звездная; дорога чернелась между белевшим снегом, выпавшим накануне, в день сражения. То перебирая впечатления прошедшего сражения, то радостно воображая впечатление, которое он произведет известием о победе, вспоминая проводы главнокомандующего и товарищей, князь Андрей скакал в почтовой бричке, испытывая чувство человека, долго ждавшего и, наконец, достигшего начала желаемого счастия. Как скоро он закрывал глаза, в ушах его раздавалась пальба ружей и орудий, которая сливалась со стуком колес и впечатлением победы. То ему начинало представляться, что русские бегут, что он сам убит; но он поспешно просыпался, со счастием как будто вновь узнавал, что ничего этого не было, и что, напротив, французы бежали. Он снова вспоминал все подробности победы, свое спокойное мужество во время сражения и, успокоившись, задремывал… После темной звездной ночи наступило яркое, веселое утро. Снег таял на солнце, лошади быстро скакали, и безразлично вправе и влеве проходили новые разнообразные леса, поля, деревни.
На одной из станций он обогнал обоз русских раненых. Русский офицер, ведший транспорт, развалясь на передней телеге, что то кричал, ругая грубыми словами солдата. В длинных немецких форшпанах тряслось по каменистой дороге по шести и более бледных, перевязанных и грязных раненых. Некоторые из них говорили (он слышал русский говор), другие ели хлеб, самые тяжелые молча, с кротким и болезненным детским участием, смотрели на скачущего мимо их курьера.
Князь Андрей велел остановиться и спросил у солдата, в каком деле ранены. «Позавчера на Дунаю», отвечал солдат. Князь Андрей достал кошелек и дал солдату три золотых.
– На всех, – прибавил он, обращаясь к подошедшему офицеру. – Поправляйтесь, ребята, – обратился он к солдатам, – еще дела много.
– Что, г. адъютант, какие новости? – спросил офицер, видимо желая разговориться.
– Хорошие! Вперед, – крикнул он ямщику и поскакал далее.
Уже было совсем темно, когда князь Андрей въехал в Брюнн и увидал себя окруженным высокими домами, огнями лавок, окон домов и фонарей, шумящими по мостовой красивыми экипажами и всею тою атмосферой большого оживленного города, которая всегда так привлекательна для военного человека после лагеря. Князь Андрей, несмотря на быструю езду и бессонную ночь, подъезжая ко дворцу, чувствовал себя еще более оживленным, чем накануне. Только глаза блестели лихорадочным блеском, и мысли изменялись с чрезвычайною быстротой и ясностью. Живо представились ему опять все подробности сражения уже не смутно, но определенно, в сжатом изложении, которое он в воображении делал императору Францу. Живо представились ему случайные вопросы, которые могли быть ему сделаны,и те ответы,которые он сделает на них.Он полагал,что его сейчас же представят императору. Но у большого подъезда дворца к нему выбежал чиновник и, узнав в нем курьера, проводил его на другой подъезд.
– Из коридора направо; там, Euer Hochgeboren, [Ваше высокородие,] найдете дежурного флигель адъютанта, – сказал ему чиновник. – Он проводит к военному министру.
Дежурный флигель адъютант, встретивший князя Андрея, попросил его подождать и пошел к военному министру. Через пять минут флигель адъютант вернулся и, особенно учтиво наклонясь и пропуская князя Андрея вперед себя, провел его через коридор в кабинет, где занимался военный министр. Флигель адъютант своею изысканною учтивостью, казалось, хотел оградить себя от попыток фамильярности русского адъютанта. Радостное чувство князя Андрея значительно ослабело, когда он подходил к двери кабинета военного министра. Он почувствовал себя оскорбленным, и чувство оскорбления перешло в то же мгновенье незаметно для него самого в чувство презрения, ни на чем не основанного. Находчивый же ум в то же мгновение подсказал ему ту точку зрения, с которой он имел право презирать и адъютанта и военного министра. «Им, должно быть, очень легко покажется одерживать победы, не нюхая пороха!» подумал он. Глаза его презрительно прищурились; он особенно медленно вошел в кабинет военного министра. Чувство это еще более усилилось, когда он увидал военного министра, сидевшего над большим столом и первые две минуты не обращавшего внимания на вошедшего. Военный министр опустил свою лысую, с седыми висками, голову между двух восковых свечей и читал, отмечая карандашом, бумаги. Он дочитывал, не поднимая головы, в то время как отворилась дверь и послышались шаги.
– Возьмите это и передайте, – сказал военный министр своему адъютанту, подавая бумаги и не обращая еще внимания на курьера.
Князь Андрей почувствовал, что либо из всех дел, занимавших военного министра, действия кутузовской армии менее всего могли его интересовать, либо нужно было это дать почувствовать русскому курьеру. «Но мне это совершенно всё равно», подумал он. Военный министр сдвинул остальные бумаги, сровнял их края с краями и поднял голову. У него была умная и характерная голова. Но в то же мгновение, как он обратился к князю Андрею, умное и твердое выражение лица военного министра, видимо, привычно и сознательно изменилось: на лице его остановилась глупая, притворная, не скрывающая своего притворства, улыбка человека, принимающего одного за другим много просителей.
– От генерала фельдмаршала Кутузова? – спросил он. – Надеюсь, хорошие вести? Было столкновение с Мортье? Победа? Пора!
Он взял депешу, которая была на его имя, и стал читать ее с грустным выражением.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Шмит! – сказал он по немецки. – Какое несчастие, какое несчастие!
Пробежав депешу, он положил ее на стол и взглянул на князя Андрея, видимо, что то соображая.
– Ах, какое несчастие! Дело, вы говорите, решительное? Мортье не взят, однако. (Он подумал.) Очень рад, что вы привезли хорошие вести, хотя смерть Шмита есть дорогая плата за победу. Его величество, верно, пожелает вас видеть, но не нынче. Благодарю вас, отдохните. Завтра будьте на выходе после парада. Впрочем, я вам дам знать.
Исчезнувшая во время разговора глупая улыбка опять явилась на лице военного министра.
– До свидания, очень благодарю вас. Государь император, вероятно, пожелает вас видеть, – повторил он и наклонил голову.
Когда князь Андрей вышел из дворца, он почувствовал, что весь интерес и счастие, доставленные ему победой, оставлены им теперь и переданы в равнодушные руки военного министра и учтивого адъютанта. Весь склад мыслей его мгновенно изменился: сражение представилось ему давнишним, далеким воспоминанием.


Князь Андрей остановился в Брюнне у своего знакомого, русского дипломата .Билибина.
– А, милый князь, нет приятнее гостя, – сказал Билибин, выходя навстречу князю Андрею. – Франц, в мою спальню вещи князя! – обратился он к слуге, провожавшему Болконского. – Что, вестником победы? Прекрасно. А я сижу больной, как видите.
Князь Андрей, умывшись и одевшись, вышел в роскошный кабинет дипломата и сел за приготовленный обед. Билибин покойно уселся у камина.
Князь Андрей не только после своего путешествия, но и после всего похода, во время которого он был лишен всех удобств чистоты и изящества жизни, испытывал приятное чувство отдыха среди тех роскошных условий жизни, к которым он привык с детства. Кроме того ему было приятно после австрийского приема поговорить хоть не по русски (они говорили по французски), но с русским человеком, который, он предполагал, разделял общее русское отвращение (теперь особенно живо испытываемое) к австрийцам.
Билибин был человек лет тридцати пяти, холостой, одного общества с князем Андреем. Они были знакомы еще в Петербурге, но еще ближе познакомились в последний приезд князя Андрея в Вену вместе с Кутузовым. Как князь Андрей был молодой человек, обещающий пойти далеко на военном поприще, так, и еще более, обещал Билибин на дипломатическом. Он был еще молодой человек, но уже немолодой дипломат, так как он начал служить с шестнадцати лет, был в Париже, в Копенгагене и теперь в Вене занимал довольно значительное место. И канцлер и наш посланник в Вене знали его и дорожили им. Он был не из того большого количества дипломатов, которые обязаны иметь только отрицательные достоинства, не делать известных вещей и говорить по французски для того, чтобы быть очень хорошими дипломатами; он был один из тех дипломатов, которые любят и умеют работать, и, несмотря на свою лень, он иногда проводил ночи за письменным столом. Он работал одинаково хорошо, в чем бы ни состояла сущность работы. Его интересовал не вопрос «зачем?», а вопрос «как?». В чем состояло дипломатическое дело, ему было всё равно; но составить искусно, метко и изящно циркуляр, меморандум или донесение – в этом он находил большое удовольствие. Заслуги Билибина ценились, кроме письменных работ, еще и по его искусству обращаться и говорить в высших сферах.